Он меня не любит

Liebe will nicht
Liebe kämpft nicht
Liebe wird nicht
Liebe ist

Liebe sucht nicht
Liebe fragt nicht
Liebe fuhlt sich
An wie du bist

Liebe soll nicht
Liebe kämpft nicht
Liebe wird nicht
Liebe ist

Nena "Lieber ist"*

Пришла весна, и прекрасная планета как будто проснулась. Везде и всюду началось движение, сначала едва заметное, но постепенно охватывающие все больше созданий и все явственней бросающееся в глаза. Ледники на парящих скалах начали таять, орошая землю потоками искрящейся, несущей жизнь воды. Напоенная влагой земля подарила жизнь траве, а парящие скалы, избавленные от льда и снега, взмыли выше к лунам и зацвели сказочными цветами, нектаром которых принялись кормиться стайки крылатых ящериц. Воздух наполнился свежестью, теплом и маленькими радужными шариками воды.

В загородных имениях знати начались выездные приемы и обеды, предваряющие каждый сезон. Билл и Том, вынужденные из-за проблем в Анклаве почти всю зиму провести в столице, с радостью согласились посетить обед, устроенный почтенной матроной Перкис. Событие не обещало быть грандиозным, но собирало все сливки общества, и Том остановился именно на этом приеме для начала сезона. Он понимал, что после суда в обществе ходит множество слухов о нем и Билле, и выбрал дом матроны как наиболее лояльный.

Последствия раскола клана Софитов оказались очень ощутимыми, и отец Тома отчаянно старался удержать власть в своих руках. Пока за ним оставалось больше половины кланов Анклава, но его брат старательно искал союзников и всеми способами пытался дискредитировать все правящие семейства, где семья наследника оказалась слабым звеном. Стараясь не допустить переворота и не утратить влияние в дальних землях, Том вынужден был много разъезжать с Вормарами. Он не хотел надолго оставлять Билла одного, поэтому порой уезжал одной ночью и возвращался уже на следующую. Это очень изматывало. Том мечтал лишь об отдыхе, который был не за горами: на следующий день после приема в доме матроны супруги должны были направиться в имение родителей Тома, где перед началом сезона собралась вся семья Каулитц. Молодой мужчина давно не видел сестер и младших братьев и очень скучал, кроме того, он хотел, чтобы члены его семьи получше узнали Билла и приняли его.

Тот тщательно готовился и к званому обеду, и к поездке к родителям Тома, ведь он не появлялся в обществе со дня суда и надеялся произвести благоприятное впечатление. Он понимал, что те события не забылись, но был полон решимости убедить всех и каждого, что сплетники врут и они с Томом счастливы вместе.

А они действительно были счастливы. Билл теперь всегда ночевал у Тома, больше того, использовал его спальню, как свою, перетащив туда все необходимые ему вещи. Впрочем, его муж не возражал, в его покоях всегда было место человеку, которого он любил так беззаветно и так безнадежно. Том с трепетом собирал все крохи внимания, все ласки и слова, которые дарил ему муж, и хранил их в своем сердце. Он готов был делать, что угодно, лишь бы Билл хотел быть с ним рядом, оставался с ним каждую ночь и рассказывал все, что видел и делал в те моменты, когда они расставались.

Том гнал от себя мысли, что когда новизна ощущений в постели пройдет, Билл не станет отвечать на его ласки так страстно и с таким рвением. Он верил, что муж испытывает к нему хоть что-то, раз так охотно отдается, и тешил себя надеждой, что в один прекрасный день Сурм доверит ему не только свое тело, но и сердце. А пока Том довольствовался тем, что Билл всегда рядом и принадлежит ему одному.

Имение матроны Перкис располагалось не далеко от города, но здесь всегда было свежо и спокойно из-за гор, окружавших сад и величественный дом лучше всякого забора.

Легкая открытая коляска быстро доставила супругов к парадному входу, где их встретил расторопный лакей и проводил в гостиную. Там уже собралось довольно много людей, с интересом принявшихся разглядывать Каулитцев.

Весь вечер Билл жался к мужу, боясь отойти хоть на минуту и стать мишенью для насмешек. Ему не нравилось, как на него смотрели, но еще больше ему не нравилось, что девушки открыто, прямо при нем, кокетничали с Томом. Сурма раздражали их ужимки, улыбки и намеки, ему хотелось заорать, что это его муж, и он доволен им, и ему не нужна никакая девица для светских бесед и постельных услад.

После чая с фруктами и пирожными гости стали играть в шарады. Было обидно, но Сурмы не могли принимать участия в игре, и Биллу ничего не оставалось, кроме как сидеть на диване рядом с другими Сурмами и завистливо наблюдать за разгадывающими загадки и хихикающими вертихвостками, окружившими его мужа.

Когда гости переместились в столовую, где был накрыт стол, Билла усадили напротив Тома, но из-за пышного убранства стола и обилия еды, им пришлось бы кричать друг другу, если бы они захотели перекинуться хоть парой слов. По обе стороны от юноши сидели почтенные матроны, которые давно похоронили мужей и даже повыдавали своих детей замуж. Биллу было скучно, он заучено улыбался, желая только, чтобы этот ужин поскорее закончился.

Зато две незамужние девушки, сидящие рядом с Томом, весь ужин, состоящий из шести смен блюд, имели возможность флиртовать с его мужем и смеяться его шуткам.

К десерту Билл в красках представлял, как выдирает лахудре слева волосы маленькими пучками и заставляет есть их мымру справа. Если бы он не ревновал так сильно, а больше внимания обращал на Тома, то увидел бы, что тот смотрит только на него, а девушкам отвечает односложно и часто невпопад, чему они и смеются.

Билл казался Тому необыкновенно красивым: одетый в черный приталенный пиджак и белоснежную рубашку с пышным жабо, он казался хрупким и нежным, а сильно подведенные глаза и блестящие пухлые губки добавляли его образу заманчивой соблазнительности и возбуждающей привлекательности.

Том думал о том, что будет целовать эти губы дома, лизать их, покусывать и засасывать, как будет гладить тонкую кожу шеи, вдыхать неповторимы тонкий аромат его тела… Он так увлекся фантазиями, что не заметил, как пролетело время ужина.

Кофе был подан в беседках в саду, и гости направились гулять по извилистым дорожкам. Билл был в ярости: вместо того, чтобы уделить ему внимание, его муж предложил обе руки своим соседкам по столу и препроводил их в парк. Сурм же остался стоять в столовой и растерянно хлопал глазами, не веря, что Том забыл про него. Бледный от ярости, он вылетел из дома пулей. Увидев супруга у одной из беседок, подлетел к нему и, не обращая внимания на окружающих, зашипел:

- Ты бросил меня одного!

- Билл, тише… - немного отходя в сторону и закрывая собой разгневанного мужа, проговорил Том.

- Ты решил жениться второй раз? Я больше не нравлюсь тебе? – не останавливаясь, тараторил Сурм.

- Да что случилось-то? – никак не мог понять мужчина, удивленно разглядывая взволнованное и злое лицо супруга.

Билл всегда предпочитал держаться отдельно от него во время прежних выходов в свет, и Том по привычке старался не мешать ему веселиться и делать то, что нравится.

- Они все жалеют тебя! Они все думают, что мы не спим вместе, что я не устраиваю тебя и что тебе нужна жена! Я же вижу, они думают, что я никудышный, никчемный, что тебе нужен кто-то для постели! – глаза Билла наполнились слезами отчаяния.

- Что за глупость? – по-доброму рассмеялся Том, которому, откровенно говоря, грело душу такое проявление собственничества со стороны мужа. – Иди-ка сюда, – мужчина завел Сурма немного глубже в сад и, остановившись за одной из беседок, впился в его губы сумасшедшим поцелуем, принимаясь жадно вылизывать его рот.

Тот даже растерялся, но быстро забыл о своем удивлении, обвив шею супруга руками, тесно прижимаясь и позволяя ему делать все, что хочется. Руки Тома забрались под длинный пиджак и принялись гладить и сжимать ягодицы. Билл, инстинктивно потершийся об него пахом, заскользил ладонями по его плечам и шее, иногда останавливаясь и перебирая пальцами волосы, собранные в жесткие косички. Он принимал поцелуй, сплетаясь своим языком с языком Тома и тихонечко постанывая ему в рот. Но чувственные ласки прервались так же неожиданно, как и начались. Билл, обернувшись, затуманенным взором увидел шокированные лица хозяйки дома и окружавших ее дам и кавалеров, которые немедленно развернулись, поспешив оставить супругов одних, и направились назад к дому.

- Когда мы через пятнадцать минут уедем домой, никто не будет сомневаться, чем мы займемся по приезду, – прошептал на ушко смущенному Сурму Том. Он гладил мужа по спине и целовал в висок, пока тот не восстановил дыхание, а потом, шутливо хлопнув его по попе, спросил. – Ну что, готов? Держись, теперь все будут смотреть на тебя.

- Зараза, - беззлобно проворчал Сурм, стараясь поправить прическу и одежду.

Все действительно уставились на них, стоило им войти. Но сейчас Билл был счастлив, и ему большого труда стоило сдерживать широкую радостную улыбку.

По дороге домой они целовались не переставая, и через два часа пути Том уже сильно жалел, что велел запрячь открытую коляску.

Едва приехав домой, они, совершенно неприлично хихикая и шлепая друг друга по ягодицам, взбежали по центральной лестнице, ввалились в спальню и, слившись в сумасшедшем поцелуе, принялись срывать друг с друга одежду. Рубашка так и осталась на Сурме, когда он забрался на кровать и, встав на четвереньки, прогнулся, выставляя круглую аппетитную попу. Том поспешил прижаться к ней сзади своим изнывающим от напряжения органом. Наспех смазав себя и немного растянув Билла, он начал аккуратно входить, но Сурм, недовольный промедлением, резко подался назад, удовлетворенно всхлипнув, когда член мужа проник в него до основания.

Вскоре чувствуя приближающуюся разрядку, Том входил глубоко и сильно. Он обхватил ладонью возбуждение Билла, тут же ощутив, как тонкое тело под ним пронзила судорога оргазма. Сурм громко застонал, а тугая плоть, плотно обхватывающая Тома, принялась быстро сокращаться, принося невероятное удовольствие, от которого у того потемнело в глазах.

Он упал рядом с Биллом, тяжело дыша, прижимаясь грудью к его спине и нежно целуя в шею. Сурм лишь удовлетворенно что-то простонал.

Но прошло совсем немного времени, и Том принялся расстегивать мелкие пуговки на рубашке с жабо – ему не нравилось, что шелковая ткань не дает прикоснуться к мягкой, гладкой коже. Билл недовольно заворчал, когда муж перевернул его, снимая рубашку, но все возражения прекратились, едва Том начал нежно ласкать живот, пах и яички, горячими губами рисуя замысловатые узоры на тонкой коже шеи. Билл улыбался, принимая ласки и обнимая мужа в ответ. В этот раз все было совсем по-другому: безрассудная страсть уступила место нежности и тягучему наслаждению, а лихорадочные, быстрые движения – глубоким и плавным толчками. Они наслаждались друг другом, как иной наслаждается терпким ароматным вином, принюхиваясь, затем лишь пробуя на язык, а потом, делая глоток за глотком, подолгу задерживая густую жидкость во рту, не стремясь опьянеть, но наслаждаясь процессом.

На утро Билл проснулся под боком у Тома, в ворохе смятых простыней, абсолютно и беспричинно счастливым. Он немного повернулся, взгляд его упал на спящего мужа, и вдруг чувство, доселе неизвестное, захватило все его существо. Юноша смотрел на Тома широко раскрытыми глазами и боялся нечаянным вздохом спугнуть посетившее его откровение. Настоящая любовь. Билл не знал, когда точно это произошло, но она распирала его грудь и наполняла счастьем, искрящим и щекочущим, как пузырьки в шампанском. Это было совсем непохоже на его эмоции к Штефану. Чувство к Тому было совсем другим. Оно поднималось откуда-то из самых недр и цвело внутри, будто прекрасный цветок, наполняя душу трепетом и заставляя отчего-то волноваться.

Том лежал на спине, и красная луна, проникавшая сквозь причудливо расписанные шторы, рисовала их отражение у него на груди и лице. Он был очень красив: по высокому лбу время от времени пробегала задумчивая морщинка, широкие брови сдвигались к носу, когда Том хмурился… Билл не удержался и скользнул кончиком пальца по его ровному носу, который Том почему-то не любил, называя девчачьим, и губам... Пожалуй, больше всего в своем муже Билл любил именно губы – пухлые, мягкие… Они были прекрасны, когда он улыбался, говорил или приоткрывал их во сне, как сейчас, они могли подарить множество очень приятных ощущений, до них всегда хотелось дотронуться.

Пораженный глубиной и силой своего чувства, Сурм растерялся и замер подле супруга, который начал просыпаться. Мысль, что Том никогда не полюбит его так же, внезапной болью пронзила его сердце, заставив задохнуться. Муж обещал ему уважение, защиту, что угодно, но только не любовь, да это было и невозможно после того, что Билл сделал. Том бы никогда не совершил такой ужасной ошибки и не стал бы причиной скандала и раздора. Осознавать свою ущербность было ужасно, а понимать, что Том не ответит взаимностью на его чувство, было еще хуже.

Поглощенный своим внезапным горем, Билл не заметил, что муж проснулся и смотрит на него, и лишь когда рука супруга скользнула по его ноге вверх, губы принялись целовать за ушком и уверенно двинулись по скуле, а в живот уперлось твердое, Сурма охватила паника. Намерения его мужа были ясны, но Билл забился под ним:

- Я не хочу, - пробормотал он, упираясь руками в плечи Тома, но тот не слушал его, и юноша стал отчаянно сопротивляться, выкрикивая:

- Я не хочу, я не буду, не надо!

Он больно ударил Тома рукой по плечу, и тот отпрянул в замешательстве и в полном недоумении посмотрел на мужа, поспешно скатившегося с кровати и пытающегося завернутся в халат, как в полотенце, пятящегося к двери, ведущей в его спальню.

Том хотел пойти за ним, но Билл запер дверь за собой. Софит не понимал, что могло вызвать подобную реакцию – может быть, он напугал его ночью? Ведь Том давно перестал контролировать себя и не сдерживался, лаская мужа. Он клял себя на чем свет стоит, натягивая штаны и пытаясь вспомнить, когда сделал что-то не то.

Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, несмотря на душившие его эмоции, Том тихо постучался в смежную комнату:

- Билл, пожалуйста, впусти меня. Клянусь, я ничего не сделаю, я хочу просто поговорить.

Дверь тихо открылась. За ней стоял бледный Сурм, сам не понимающий, почему он только что повел себя так. Он уже надел халат нормально и теперь кутался в него, словно замерз.

- Можно? – Том кивнул на кресло в глубине комнаты. Билл тут же отступил в сторону, пропуская мужа. Мужчина сел и некоторое время молчал, собираясь с мыслями. – Билл, я обидел тебя? Сделал больно ночью? – наконец, потеряно спросил он. – Я не хотел, прости меня.

- Нет, - тихо прошептал Сурм. – Я просто… - он запнулся, не зная, как объяснить свое поведение. – Я просто не хотел этого и не знал, как сказать тебе, прости, – юноша присел на подлокотник к мужу и несмело обнял его.

Но в голове Тома ярким заревом зажглась мысль, что Билл больше не хочет его. И это тогда, когда он только-только поверил, что они счастливы вместе и что, возможно, его любви хватит на двоих. Он тяжело сглотнул вдруг подступившую горечь, почти ненавидя Билла в этот момент.

Дата добавления: 2015-09-06