Глава 14. Огромный жук странного вида и цвета полз по раме единственного окна в спальне

Торт

Огромный жук странного вида и цвета полз по раме единственного окна в спальне супругов, и Сурм бездумно наблюдал за ним. После бессонной ночи – проведенной в огромной холодной кровати, ведь Том так и не вернулся в отведенный им домик – Билл чувствовал себя разбитым и несчастным. Юноша не мог не понимать, что вел себя ужасно и глупо, что опять сильно обидел мужа ни за что, но чувство вины было лишь малой толикой тех эмоций, которые не дали ему заснуть сегодня.

Больше всего Билл боялся своего вновь вернувшегося одиночества. Потеряв Тома, он осознал, что не нужен никому: ни своей семье, где каждый был сам за себя, ни семье мужа, где все считали его недостойным Тома, ни даже самому себе. Судьба подарила ему человека, который, действительно, был достоин любви, и этот человек был готов терпеть его глупость и ограниченность, не прося взамен ничего, кроме уважения и элементарной осмотрительности.

Не будь Билл вчера так удручен холодным приемом родственников, он проследил бы за тем, что говорит, и вместо того, чтобы набрасываться на Тома, просто рассказал бы ему, чего так боится. Тогда он мог бы надеяться, что муж привяжется к нему – в конце концов, Софит хотел детей, которых только Билл мог родить ему.

Из невеселых мыслей его вывел слуга, пришедший сказать, что в столовой хозяйского дома уже все собрались на завтрак и ждут только его.

Юноша подскочил и забегал, одеваясь: ему просто необходимо было увидеть мужа и сказать, как он сожалеет о вчерашнем. Сурм собирался сегодня показать Тому, что одумался и хочет поддерживать самые лучшие отношения с его семьей. Пусть они и не любят его, но сам он будет так доброжелателен и мил, как только сможет.

Когда Сурм вышел к завтраку, все уже сидели за столом. Билл извинился за задержку и сел рядом с Томом, украдкой разглядывая его и пытаясь понять, о чем он думает и в каком настроении. Ему казалось, что он делает это незаметно, но его взгляды увидела Елена – хозяйка дома, которая еще с утра отметила, что ее старший сын сам не свой: слишком задумчивый и печальный.

После завтрака Билл так крепко вцепился в мужа, что тому стало предельно ясно – самое время поговорить. Том внутренне собрался и напрягся, когда, едва они скрылись из видимости и отошли в сторону гостевого домика, Билл затараторил:

- Прости меня, я совсем не то вчера сказал, я вовсе не ненавижу тебя, это неправда. Я знаю, как я виноват. Я очень постараюсь, чтобы…

- Билл, я тебя ни в чем не виню, - останавливаясь и грустно улыбаясь, произнес Том. – Пойдем в дом.

Сурм, готовый сделать что угодно, лишь бы муж разговаривал с ним, закивал и буквально вбежал в просторную гостиную. Софит вошел следом и сел на диван. Его примеру последовал и Билл, ободренный тем, что Том, кажется, больше не злился.

- Я знаю, что ты стараешься, – тихо сказал мужчина. – Просто у нас с тобой ничего не получается. Наверное, мы совсем не те люди, которые могли бы жить вместе… - Том остановился и потянулся было, чтобы взять мужа за руку, но передумал и, вздохнув, продолжил. – Мы все время делали то, чего хотелось мне. А чего хочешь ты, Билл?

- Я хочу быть твоим мужем, - растерянно промямлил Сурм.

Он смотрел на Тома широко открытыми глазами и пытался хоть немного собраться с мыслями, но из-за обилия эмоций и чувств, подкативших к самому горлу, не мог сказать ничего толкового. В голове билась лишь одна мысль – Том собирается бросить его.

- Ты всегда будешь моим мужем, ничто не изменит этого, - поспешил заверить его Софит. – Я только не хочу, чтобы ты ненавидел меня.

- Я не ненавижу… - затараторил Билл, но супруг прервал его:

- Я только вчера понял, как ты устал от этого. Ты совершенно прав, нам нет никакого дела до того, что думают окружающие. Ты можешь вести себя, как считаешь нужным, не надо больше ничего изображать. Я только прошу тебя не ставить под сомнение мою честь и репутацию семьи, а в остальном ты можешь сам решать, с какими людьми общаться и чем заниматься.

- Нет, нет, нет… - замотал головой Сурм. – Я так не хочу.

- Билл, я буду обеспечивать тебя всю жизнь, твое содержание не изменится. Тебе придется родить наследника, но я обещаю тебе, что ничего больше от тебя не потребую, – гнул свое Том.

Он настолько отгородился от происходящего, стараясь абстрагироваться от боли, которую причинял себе своими же словами, что не замечал панического состояния Билла, который от растерянности и ощущения уходящей из-под ног почвы, лишь хватал ртом воздух и пытался уцепиться за Тома.

- Я хочу, чтобы ты знал, что мы всегда сможем договориться, и не боялся указать мне на то, что тебе не нравится. Просто подумай, чего бы ты хотел.

Том встал и под предлогом, что его ждет отец, покинул их дом, оставив совершенно разбитого Билла одного. Тот бесцельно побродил по дому, теперь казавшемуся ему холодным и неприветливым, а потом вышел в сад и, забившись под одну из особенно раскидистых веток лианы, зарыдал. Том даже не захотел его выслушать – видимо, он уже все решил и не собирался прощать его на этот раз. Он больше не будет возиться с ним. Это происходило с Биллом далеко не первый раз: его постоянно бросали люди, к которым он привязывался: любимый дед умер, Есея не навещала его, Штефан предал, даже не задумываясь, а теперь и Том хотел вычеркнуть его из своей жизни.

Сначала Билл пытался понять, почему это случается с ним, но потом осознал, что он не достоин любви, ведь как только люди подходят ближе и видят, какой он на самом деле, теряют всякий интерес к нему. Он ужасный и уродливый, ему дана только внешняя красота и никакой внутренней.

Билл плакал так горько, что присевшая рядом Елена оставалась незамеченной до тех пор, пока не развернула мальчишку к себе и не сжала в своих объятьях:

- Ну, что же ты так убиваешься, маленький? – ласково спросила она, начиная поглаживать Сурма по голове.

Билл немного смутился участия совершенно чужого человека, но, за неимением жилетки лучше, уже через мгновение причитал на плече матери* своего мужа. Захлебываясь и рыдая, он рассказывал, как ненавидит себя за то, что его никто не может полюбить, за то, что подвел Тома, и все теперь считают их брак ошибкой.

Елена была поражена той болью и безысходностью, которой с ней делился этот, по сути, еще ребенок. Она всегда думала лишь о том, какого ее сыну слушать за своей спиной постоянные разговоры о неудачном браке, и это был первый раз, когда Елена увидела другую сторону: какого Биллу являться виновником всех этих сплетен и разговоров… Ведь, судя по их поведению, по взглядам и отчаянию, брак был вовсе не таким уж неудачным. Все вокруг твердили об этом, и оба они просто запутались и не знали чему верить: своим внутренним ощущениям или постороннему мнению.

- Я так люблю его и знаю, что он слишком хороший для меня, - всхлипывая, причитал Билл. – Я знаю, но ничего не могу сделать. Он так старается, чтобы все было хорошо, и это просто выводит меня из себя! Я его все время обижаю, я наговорил ему столько всего вчера. Он сказал, что хочет меня ударить.

- Значит, не такой уж он и идеальный! - весело заключила Елена, немного отстраняясь. Она решила, что Сурм уже выплакался, и самое время настроить его на более позитивный лад. – И хватит ныть. Что ты нюни-то распустил? Поругались, с кем не бывает? Конечно же, Том простит, он очень тебя любит.

- Вы, правда, так думаете? – во взгляде Билла было столько детской и чистой надежды, что Елена невольно улыбнулась и прижала его к себе.

- Конечно, любит, иначе ни за что не привез бы тебя сюда, – женщина принялась гладить Сурма по голове и слегка покачивать, в который раз жалея, что их холодный прием причинил столько боли ее сыну и его мужу.

- Ну, что? Успокоился? – она взглянула на совсем детское, заплаканное лицо. – Надо просто дать понять моему непутевому сыну, что ты хочешь помириться.

- Я пытался, но он сказал мне, что ничего не получиться, – Сурм уже опять собрался заплакать, но Елена покачала головой:

- Не так, как сегодня утром, а по-настоящему.

- А как? – доверчиво глядя на Елену, спросил Сурм.

Женщина невольно улыбнулась его наивности и хитро прищурилась:

- Возможно, тебе следует соблазнить его?

- Я не умею, - удрученно склонил голову юноша.

- Ты просто сделай ему приятно, и он сам догадается, чего ты хочешь, – прошептала она.

Елена, конечно, под приятным имела ввиду ласки и поцелуи и не могла знать, что Сурм поймет ее по-своему. Биллу и в голову не пришло, что можно воспользоваться своей властью над телом супруга. Он довольно долго ломал голову, что можно сделать для человека, который и так может получить все, что захочет и, в конце концов, решит испечь любимый торт Тома, шоколадно-ореховый. Билл надеялся, это будет достаточно приятным событием для его мужа, и тот смягчится.

Хоть юноша и не умел готовить, но он несколько раз видел, как делают торты, и решил, что справится. Это был его единственный шанс, и он должен был постараться. Билл принес, как он считал, все необходимое, замесил тесто, на которое ушло намного меньше продуктов, чем он думал, но вот с печью случилась беда. Юноша ничего не знал про заслонки и сделал лишь то, что неоднократно видел на кухне: принес дрова и разжег огонь.

От ударной волны его спас стол, который, перевернувшись, закрыл собой непутевого повара. А вот миски, чашки, тарелки и продукты разлетелись в стороны со страшным грохотом. Дому повезло, и пламя, зажженное Биллом, потухло от недостатка воздуха, так и не успев как следует разгореться.

Софит услышал страшный грохот и бросился в комнату. Сначала он подумал, что обвалилась часть земли со стороны склона расщелины, но увидев, что из кухни валит дым, кинулся именно туда.

- Что здесь происходит? – недоуменно спросил он, разглядывая развороченную кухню.

- Я хотел испечь торт, – всхлипнул Сурм, весь перемазанный в муке и каком-то масле и выглядящий жалким и потерянным.

- Торт? – удивленно переспросил Том и с еще большим изумлением увидел, как по испачканному лицу мужа потекли две дорожки слез. Он закивал головой и сел, беспомощно оглядывая учиненный беспорядок. – Но ты же не умеешь готовить… - в замешательстве проговорил Софит, чем вызвал у Билла целую бурю.

- Я ничего не умею! – истерично прошептал тот. – Я даже торт не могу испечь! Я думал порадовать тебя, думал, если сделаю тебе приятное, то ты поймешь, как я люблю тебя.

Глубоко внутри мужчины загорелся огонек жаркой и светлой радости. Там, где так ныло и болело последние сутки, вдруг как будто кто-то разжал стискивающий внутренности кулак.

- Милый… - взяв мужа за подбородок, тихо позвал Том. Билл, которому казалось, что муж уже целую вечность не называл его так ласково, поднял заплаканные глаза. – А если я помогу тебе состряпать торт, это будет значить, что и я тоже люблю тебя очень сильно?

Билл какое-то мгновение просто смотрел на мужа, а потом, когда смысл слов дошел до него, бросился обнимать Тома, кивая и прижимаясь всем телом.

- Прости меня, прости, я столько наговорил тебе вчера, я хочу быть с тобой, - шептал Сурм.

- И ты меня прости за все глупости, которые я сказал утром.

- Я думал, ты никогда меня не полюбишь! – запричитал было снова Билл, но Том прервал его, уверенно сказав:

- Я люблю тебя, разве ты не знаешь? Я всегда любил тебя.

- Даже когда мы только поженились? – всхлипывая, спросил Сурм.

- С тех пор, как первый раз увидел, я не переставал любить тебя ни на секунду, – произнес он.

- И я люблю тебя. Сильно-сильно, – Билл обхватил мужа руками и сильно прижался, показывая, насколько крепки его чувства.

Том гладил Сурма по спине двумя руками, вдыхал его аромат, смешанный с запахом муки и ванили и чувствовал, как все внутри становится на свои места. Они долго обнимались, и, немного смущенные собственной глупостью и полные облегчения после серьезной ссоры, встали и, переглядываясь, принялись убирать бардак, устроенный Биллом, а затем взбивать яйца и замешивать новое тесто для бисквита.

Вскоре им стало мало смущенных и лукавых переглядок, и они начали как будто невзначай касаться друг друга, а затем и целоваться легкими поцелуями. Поставив коржи в печь и замешивая шоколадно-ореховый крем, они дурачились, кидаясь орешками и пытаясь измазать друг друга в тягучей массе.

Промазывая добытые из печи коржи и пересыпая их орехами, они уже подолгу целовались, порой совершенно забывая о своем занятии, а потом снова возвращаясь к нему.

Том провел ложкой по губам Билла и принялся слизывать с них оставленный крем:

- Ммм… Сладко, – промурлыкал он.

Сурм охотно подставлял испачканные губы, а его руки так и норовили снять что-нибудь с мужа, и вскоре легкая рубашка полетела на пол, открывая взору мышцы рук и плеч. Юноша с удовольствием провел по ним ладонями и, опершись на мужа, подтянулся, чтобы усесться на стол. Обхватив супруга ногами и притянув ближе к себе, позволяя Тому снимать с него фартук, рубашку и прочую не нужную одежду, он принялся тереться и постанывать.

Билл скользил губами по шее и ключицам супруга, а его ладони гладили спину и расстегивали мешающие брюки. Масло для подготовки они использовали кондитерское, приятно пахнущее ванилью и чем-то неуловимо сладким. Том слизывал его с бедер откинувшегося на спину и выгибающегося от удовольствия Сурма. Наконец, им стало мало и этих ласк, и Билл притянул к себе мужа, позволяя до конца проникнуть в пульсирующее, горячее тело.

Они любили друг друга нежно и в то же время страстно, трепетно и бережно, порывисто и ненасытно. Их движения были то плавными, то учащались, становясь резкими, затем опять замедлялись, не позволяя удовольствию вырваться наружу. Их вздохи и вскрики были самыми желанными и усиливали возбуждение. Ни один уже не боялся разочаровать другого, и они щедро отдавали и требовательно брали, стремясь к общему удовольствию.

Оргазм настиг их одновременно, но даже если кто-то на мгновение и опоздал, то это совсем не имело значения. Замученные переживаниями последней ночи, почувствовавшие облегчение и уверенные во взаимности своих чувств, оба опьянели от приятной, легкой усталости, окутавшей их тела. Они с трудом заставили себя оторваться друг от друга и подняться в спальню, где, даже не обтеревшись, плюхнулись в кровать и лениво целовали друг друга, пока не уснули.

В большом доме их ждали к обеду, но Елена велела начинать трапезу без них и запретила посылать слугу на их поиски. Женщина лукаво стрельнула глазами на своего мужа и подняла бровь в знак собственного превосходства, а второй супруг, наблюдавший за этой немой сценой, лишь фыркнул. За столом воцарилась легкая и даже радостная атмосфера: родители шутили, и дети присоединились к ним, быстро подхватив настроение.

Дата добавления: 2015-09-06