Приложение. § 72. Церковь и синагога

§ 72. Церковь и синагога

I. Богословские основы

1. Богословски ориентированная история Церкви должна на каждом этапе развития ставить перед собой два вопроса, определяющих ценность ее деятельности: (1) в достаточной ли степени и в духе ли своего миссионерского задания она заботилась о возвещении чистого учения; (2) в какой степени осуществилась христианизация народов (не в последнюю очередь, с точки зрения основного закона любви), среди которых велась миссионерская работа.

К началу Нового времени Церковь уже давно распространилась по всей Европе, в том числе на севере и на востоке. Евангелие было проповедано всем населявшим ее народам. Существовала только христианская ойкумена крещеных. Несмотря на государственно-политическое разнообразие, она была объединена единой верой в Триединого Бога в рамках одной Церкви. На этой вере основывалась вся общественная, в особенности юридическая деятельность. Западная ойкумена имела определенные знания о жизни нехристианских народов; об исламе и его силе в Европе знали даже слишком хорошо. Но за исключением этого знание о язычестве было самым неопределенным. Мировая реальность казалась идентичной христианскому миру, язычество, несмотря ни на что, — практически ничего не значащим. Это уже не было столь же верно, как в раннем и высоком средневековье, но еще в начале Нового времени в сознании европейцев положение дел закономерно представлялось именно таким.

Не изменил ничего в этом сознании тот факт, что внутри западноевропейской христианской общности еще существовала нехристианская часть населения: иудеи. Но именно они побуждают нас поставить эти два основных вопроса.

2. Отношение Церкви к иудеям принципиально отличается от ее отношения ко всем другим нехристианским народам: народ Израиля не был одним из чуждых христианству обществ; напротив, из него, из избранного народа вырос новый народ обетования (§ 5, II).

Но уже во II в. это осознание Церковью своего происхождения из иудаизма почти исчезло. Правда, кое-где еще встречались изображения¹, где без полемического напряжения рядом появляются «Церковь из обрезания» и «Церковь язычников»; даже на вершине средневековья, когда стали насколько возможно исключать иудеев из городского общества, в некоторых памятниках духовной культуры (в скульптурных изображениях «синагоги» времен высокой готики²; в отдельных театрализованных действах по Песни песней, см. ниже, с. 506) мы находим отзвук той отдаленной реальности. Но то были исключения. Уже со второго века в подавляющем большинстве случаев в богословской литературе и в живом сознании христиан Церковь и синагога противостоят друг другу как чуждые и даже враждебные³.

3. Это отношение, его эволюция в течение всего средневековья и его значение (до сего дня) не может быть правильно оценено, если не принять во внимание основную богословскую точку зрения: Израиль не узнал ожидаемого Мессию, когда Он пришел, но отверг, и в лице своих старейшин, высшего священства и народа деятельно участвовал в Его казни и ясно признал свою ответственность за это (Мф 27, 25); проповедь апостолов также не смогла приобрести Израиль для Благой вести.

Павел, иудей, так глубоко знавший о призвании своего народа, за которым он признавал ревность о Боге и Его законе, народа, за который он молился (Рим 10, 15), решающим образом сформулировал этот факт тем, что проводил различие между теми израильтянами, которые суть сыны обетования, а тем самым — Нового Завета, и теми, которые были предоставлены своему ожесточению (там же, 9, 7 слл.; 18, 31 сл.; 11, 7 слл., 20; ср. 1 Фесс 2, 15 слл.). Но Бог никогда не отменял Своего обещания Израилю, Своего обетования (Рим 11, 1 сл., 23); напротив, сказано, что в конце, когда язычники будут обращены, «весь Израиль спасется» (там же, 25).

4. Когда во II в. учение Павла стало менее популярно, на первый план выступила идея отвержения. Теперь ключевыми стали слова, сказанные о неверии иудеев (1 Фесс 2, 15 сл.!), и происходит исключение иудеев из сферы миссионерских забот Церкви. Это развитие не вызывает сомнений, хотя оно нисколько не прямолинейно. Тертуллиан, например, еще говорит в своих основных сочинениях о тесной связи между христианством и иудеями; он знает, что окончательное спасение связано с предсказанным сохранением «остатка иудеев» для последних времен. Он в особенности, как прежде Иустин, доказывал истинность христианской Церкви как раз исходя из ветхозаветных пророчеств: старший брат должен служить младшему, т. е. Синагога — Церкви; старший сын Ревекки, иудейский народ, отказался от своего сыновнего права первородства: Ветхий Завет есть собственность христианской Церкви; теперь Церковь — Новый Израиль и Новый Завет, иудейский народ остался в прошлом. Отвергнув Иисуса, Израиль совершил идолослужение, в котором его упрекали пророки. Теперь иудеи пребывают в заблуждении, т. е. в мире лжи и породивших ее бесов.

5. В последующие времена некоторые голоса также напоминали о конечном спасении иудеев. Наиболее убедительно высказываются Августин, а также Иероним, Григорий I, иногда Григорий II, Александр II, Петр Дамиани, Толкования на Песнь Песней, Раймонд Луллий и мыслители конца средневековья (см. ниже, стр. 507). Но даже у Августина эта мысль сочетается с резким осуждением. Златоуст борется с иудейским прозелитизмом с беспощадной остротой, поскольку признание иудеев «кровь Его на нас и на детях наших» как смертный грех оказало влияние на весь народ и следовало за ним как проклятие через все века и страны. Все чаще и чаще иудеев стали приравнивать к язычником и еретикам, погибшим окончательно, а позже (особенно после крестовых походов) — к мусульманам. Иногда еретиков даже предпочитали им.

6. Постоянно вплоть до Нового времени вырабатываются осуждающие оценки в одних и тех же или несколько измененных формулировках: «слепота и ожесточение, в которых они сами виновны»; «неискоренимая perfidia [вероломство]» или «insolentia [нечестие]»; «давнее очерствение сердца ведет их всех в ад» (Петр Достопочтенный); говорится о «сектантской чуме» (Гонорий IV), этот народ «потерян», «ненавидит истину», «сопротивляется Господу», «неверие его как сталь»; «любая попытка проповедовать ему истину напрасна»; «за свои грехи все они заслужили уничтожение» (Ангелом из Люксоя); «на последнем Суде они призовут Христа, но Он не услышит их» (Бруно Вюрцбургский).

II. От античности к высокому средневековью

1. Проблема иудеев и антисемитизм существовали еще в языческой Римской империи. Для римлян иудеи были крайне неприятным, надменным народом, чванящимся своей древней мудростью и чрезмерной набожностью (Гораций). Их предписания касательно пищи осмеивались. В крупном городе Александрии дело дошло до первого известного нам антииудейского погрома.

2. Хотя иудеи были покоренной нацией, их религия (даже после восстания Бар Кохбы, § 7) оставалась одной из religia licita [дозволенных религий]. И именно это стало решающим фактом для всего будущего. Правда на деле в обращении с иудеями постоянно наблюдались случаи, противоречащие законодательству. Но если не считать этих, весьма серьезных, нарушений закона, распространенный повсюду тезис о бесправии иудеев нуждается в значительных уточнениях.

Законодательной основой статуса иудеев было и оставалось римское право, заимствованное средневековьем в различных кодификациях (Феодосия II; Алариха; Юстиниана) у древней империи. Григорий I недвусмысленно постановил, что жизнь иудеев, а соответственно и обращение с ними, должны подлежать римскому праву.

Некоторой защитой в смутах переселения народов стало для иудеев арианство германских завоевателей с его прямолинейным монотеизмом. Положения римского права в пользу иудеев, касающиеся их религиозного, экономического и общественного положения, в средневековье никогда не отменялись никаким повсеместно действующим законодательством. Иудеи как таковые никогда не причислялись к несвободным, т. е. к рабам. Их жизнь была защищена законом, они имели право жить в соответствии со своей религией, иметь собственные синагоги и молитвенные дома; они были свободны в завещательном праве, могли иметь земельные владения.

3. В средневековой Франции они, несмотря на отдельные чрезвычайные законы, почти во всех городах могли неограниченно заниматься торговлей и ремеслом. Имеется множество примеров того, что иудеи беспрепятственно жили среди своих сограждан-христиан и принимали участие в общественной жизни. До Х в. и позже жилища христиан и иудеев в общем не были разделены, хотя обрезанные, если их было много, по понятным причинам часто жили вместе в иудейских кварталах. Они несли военную службу. Они до XII в. занимались в своих усадьбах сельским хозяйством.

То, что свобода иудеев в раннем средневековье не была совершенно ограничена, явствует и из богатой духовной и культурной жизни их общин⁴.

О положении иудеев в этот период лучше всего говорит их место в системе ленных отношений: они были servi, т. е. вассалы, хотя и самой низшей ступени, поскольку не могли пользоваться в феодальной системе никаким активным влиянием; они имели определенные обязательства, несли определенные повинности; но и господа имели по отношению к ним свои обязанности; иудеи могли по закону претендовать на защиту. Только в XIII в. воспринятое тогда по-новому римское право приравняло «servus» к «рабу» и тем самым сделало иудеев бесправными. Иудеи не раз получали решительную защиту от попыток несправедливо ограничить их свободу. Карл Великий использовал их знание языков, Людовик Благочести вый возражал против упорных юдофобских нападок епископа Агобарда Лионского⁵ († 840 г.), так же как и его наследник Карл Лысый против давления епископа Амоло, преемника Агобарда. Император принял тогда иудеев под свою защиту (defensio). В дальнейшем императоры продолжали и усиливали эту (экономичес ки выгодную) защиту — Оттоны, Генрих IV, Барбаросса, Фридрих II, пока при Людвиге Баварском «императорские каммеркнехты» не стали (по его мнению) его полной собственностью, всегда находящейся в его распоряжении. Эта защита нередко спасала иудеев от изгнания и принудительного крещения или частично восстанавливала нарушенную по отношении к ним справедливость⁶.

4. Наилучшую защиту предоставляло иудеям церковное право. Правда, такой человек, как Амвросий, категорически воспротивился восстановлению разрушенной чернью синагоги (§ 30, I); мы знаем и о неприятном факте огульного осуждения Церковью «прелюбодейного рода, супротивника чистой Невесты Господней». Но Григорий I высказывается о них с чисто римским чувством меры⁷. Его концепция изложена в часто пролонгировавшейся булле об иудеях («Sicut Judaeos»), гарантировавшей иудеям право на свободу вероисповедания, жизнь и имущество. Можно сказать, что в целом папы вели себя по отношению к иудеям наиболее справедливо⁸ и что в конце средневековья наибольшей безопасностью иудеи пользовались в Италии. Часто папы положительно реагировали на просьбы иудеев о помощи. Они неоднократно запрещали принудительное крещение. Начиная с XIIIв. такие папы, как Иннокентий IV, Григорий IX, Григорий Х, Мартин V и Николай V со всей определенностью выступали против ужасного обвинения в ритуальных убийствах (см. ниже).

5. Однако предусмотренная законом защита часто не могла оградить иудеев от притеснений со стороны мелких правителей, епископов и соборов или грубой агрессии народа. Это означает, что правовое положение иудеев, несмотря на гарантированную им в принципе защиту закона, было при этом максимально незащищенным и иногда очень опасным. Для массового сознания они были в той или иной степени гражданами второго сорта. С точки зрения единства христианского Запада это объяснимо. Но, как уже сказано, для раннего и начала высокого средневековья не следует исходить из презумпции полного бесправия иудеев.

6. Иудеи были и остались меньшинством. Но они всегда обладали поразительной жизненной силой. Это проявлялось (как в Древней Римской империи, так и в христианизирующихся странах Запада) в очень сильном стремлении распростра нять свою веру. Стремление к прозелитизму составляет со времен Ветхого Завета сердцевину иудейского самосознания: изгнание Израиля было предрешено Вечным с тем, чтобы Его весть могла распространяться! Из истории древней Церкви мы знаем, как могущественно притягательна сила монотеизма (§ 6; об этом Мф 23, 15; Деян 2, 5 слл.). Основой было величественное богатство Ветхого Завета и многие его выдающиеся толкования. Сознание того, что они подчиняются Яхве, следуют Его Закону и обещанной Им верности давала иудеям необычайную силу терпеть свою большую или меньшую обособленность в исповедании Святейшего Единого Имени Божия и при этом никогда не оставлять своих мессианских надежд⁹.

И в христианском средневековье иудаизм активно проявлял всегда свойствен ную ему миссионерскую тенденцию. Почему это проявлялось по отношению к рабам и служащим из необрезанных, понятно без объяснений (так как никто из необрезанных не смел жить в иудейском доме)¹⁰. О стараниях соборов оградить таких слуг от иудаизма говорят возобновлявшиеся в течение всего средневековья предписания. Принимались и другие меры для борьбы с притягательной силой иудейского образа жизни и культа.

Стремление к прозелитизму необходимо принимать во внимание при желании хоть сколько-нибудь правильно понять позицию христиан по отношению к иудеям. В стране, где иудеи добивались значительного положения в политике и экономике, например в арианском королевстве вестготов, они могли стать настоящей опасностью для единства государства и его христианской монолитности; антииудейская реакция становится в этой связи более понятной.

7. а) Испания вплоть до позднего средневековья представляет собой особый случай в истории иудеев (см. ниже, с. 504). С давних пор их было там очень много и число их очень быстро росло. Еще строгий Эльвирский собор (Гранада), 305 г., и Григорий Эльвирский († после 392 г.) старались уменьшить их влияние. В Вестготском королевстве синагога процветала и политически, и экономически.

б) Ситуация изменилась после того, как король Реккаред принял католичество (589 г.). Только иудеи не вошли в государственно-католическое единство Вестготского королевства. С другой стороны, они со своей древней, прочно укорененной верой, представляли подлинную опасность для веры так недавно и еще недостаточно глубоко христианизированных вестготов. Изгнать их не позволяло как их количество, так и их значение в экономике и управлении. Поэтому в VII в. Толедские соборы, а точнее — короли, издали множество резко антииудейских постановлений, имеющих целью принудить иудеев к принятию христианства.

Мы знаем о принудительных крещениях в связи с королевством франков при Хлодвиге, епископом Авитом Клермонским (574 г.), Собором в Клиши (626 г.) и Марселем (691 г.). Но папа Григорий выступал против этого, правильно утверждая, что истинную веру нельзя распространять таким образом; насильственно крещенные сохраняют в душе старую веру. Действия Григория соответствовали его словам; он требовал, чтобы иудеям были возвращены взятые из их синагог украшения и даже священные книги.

Конечно, даже он не в состоянии был полностью следовать этому идеалу. Ему принадлежат роковые, часто повторяемые впоследствии слова: «Если даже насильственно крещенные сами и не станут добрыми христианами, то может быть станут их дети». Великий Исидор Севильский (§ 36), точно так же осуждавший принудительное крещение, тем не менее тоже восхвалял рвение неразумных фанатиков. И с тех пор слова «принудительное крещение» станут ключевыми для всей тысячелетней истории иудеев вестготской Испании.

в) Бесконечно повторяющиеся подробности принудительных обращений демонстрируют безвыходность ситуации, порождаемой трагическим столкновением ложной установки, вполне понятной ответной реакции и отравляющего недоверия с той и с другой стороны.

Страшное и трагическое развитие событий впервые совершенно неприкрыто проявляется в эдикте короля Гизеберта от 613 г. через обезоруживающую объективацию opus operatum крещения и веры; там сообщается: «Он силой привел иудеев к вере во Христа», они «приняли» веру.

г) Практика принудительного крещения и ее богословское оправдание имеет параллель в средневековой идее, что «только живущие в видимой Церкви избегнут Всемирного потопа». К проклятым принадлежат все некрещеные, а значит, и иудеи в своей perfidia. По всеобщему представлению богословов, неверующий не может не быть виноват в своем неверии. Применительно к иудеям аргументы были следующие: в Ветхом Завете им дана значительная часть христианского учения; они живут в христианском мире, где в Церкви проповедуется все Евангелие. Если они не принимают веры, это их вина.

(Конечно, этому противоречило основное положение просвещенного богословия, на которое иудеи постоянно ссылались: никто не должен быть против воли оторван от своей веры. Но даже сам Фома Аквинский, который защищал этот тезис, требовал особого отношения к иудеям.)

д) Подобные, а затем и еще более радикальные декреты до самого начала следующего столетия¹¹, включая указ о высылке всех некрещеных, делали синагоги ненужными; их отбирали, разрушали или переделывали в христианские церкви. Частота таких событий доказывается тем, что Sacramentarium Gelasianum содержит последование освящения Церквей, которые прежде были синагогами. До конца VII в. (т. е. до XVII Толедского собора) с законами о нравственности ¹² соседствуют антииудейские каноны, по которым можно судить о тематике соборов. Собственно, на XVI Соборе в Толедо иудеям было обещано, что если они через принудительное крещение честно обратятся к вере, то будут приравнены ко всем остальным подданным короля. Но поскольку тогда был раскрыт заговор между иудеями Испании и Северной Африки, то владения всех иудеев (включая крещеных) были конфискованы в государственную казну, сами они низведены до рабов, им не было позволено жить по предписаниям иудаизма, а детей по достижении семилетнего возраста у них было велено отнимать, «чтобы крепче привязать их ко Христу»¹³.

Результат мог быть лишь один: холодная ненависть и лицемерие со стороны одних, недоверие и новые тяжелые обвинения со стороны других. К новообращенным христианам относились как к иудеям, так их и называли, запрещали им под угрозой тяжелейшего наказания (публичное бичевание) любой контакт с еще не крещенными. Все принявшие принудительное крещение априори подозрева лись в отпадении, и даже их христианское исповедание вызывало сомнения. Вконечном счете некрещеные удостаивались большего доверия, чем несчастные жертвы принуждения. Недоверие изобретало множество охранительных мер: письменные исповедания веры с массой подробностей, обязательства относительно постоянного проживания и во время путешествия (обязательная регистрация при въезде и выезде). Вступать в брак разрешалось только с давними христианами. Отпавшие должны были подвергнуться побиению камнями от руки иудеев или преданы ими огню. Будучи помилованы, они лишались свободы и всего имущества; помогать им было категорически запрещено.

е) В неявном противоречии ко всему остальному остается IV Толедский собор (633 г.). Он постановляет, что впредь никто не должен быть насильно приведен к вере: Бог милует только того, кого хочет, а кого хочет, ожесточает (Рим 9, 18). Обращение может совершиться только благодатью, но не принуждением. В основе его должно быть убеждение. Но ни здесь, ни в любом другом месте не высказывается ни малейшего сомнения в действительности принудительного крещения¹⁴. Именно поэтому с принудительно крещенными и вернувшимися к иудаизму поступали как с отпадшими от веры и еретиками и подвергали тем же наказаниям.

ж) При такой общей ситуации можно только удивляться, что еще находились иудеи, которые переходили в христианство по своим внутренним убеждениям и жили как образцовые христиане. Конечно, они составляли настолько редкое исключение, что для общей картины это не имело значения. До мусульманского вторжения (711 г.) церковно-государственная политика по отношению к иудеям оставалась практически безрезультатной. Это проявилось при завоевании страны арабами: иудеи перешли на сторону новых правителей. Для синагог это стало временем наивысшего расцвета, и дело даже дошло до иудаизации власти — с одобрения арабов.

8. а) Около конца Х в. римское право исчезает повсюду, кроме Южной Франции; одновременно ухудшается положение иудеев и в человеческом, и в юридическом отношении. Все государственные должности были для них закрыты. Из землевладельцев, какими они были до сих пор, они были вынуждены стать арендаторами. Правда, Генрих II еще в 1004 г. воспротивился, когда рейнские епископы претендовали на право распоряжаться иудеями; но новая концепция восторжествовала; теперь иудеи могли владеть землей только как пожизненным леном, который после смерти арендатора возвращается к своему хозяину.

б) Положение иудеев ухудшается вместе с ростом средневекового христианско го сознания на Западе, который начиная приблизительно со второго тысячелетия более ясно и определенно воспринимает себя как единый христианский организм, представленный имперской Церковью. Кроме того, чем больше с XI в. развивался план вырвать Палестину из рук неверных силой оружия, тем скорее иудеи (которые, впрочем, никогда окончательно не оставляли своих мессианских надежд на Святую Землю) могли казаться врагами этой христианской Европы. Внутри христианского общества и христианских государств, а тем более внутри объединяющей Запад Латинской Церкви, некрещеные все отчетливее и определеннее воспринимались как враги.

в) В начале XI в. эту позицию существенно укрепило обвинение иудеев в государственной измене¹⁵: предполагались тайные интриги между иудеями Италии и Франции и мусульманами (считалось, что иудеи подстрекали мусульман к разрушению святых мест). Тогда во многих странах было решено изгнать иудеев. Происходили стихийные беспорядки с погромами и убийствами (например, в 1012 г. в Майнце).

Свою роль сыграли страх и напряженное ожидание конца света в 1000 г.: на иудеев смотрели как на потенциальных союзников грядущего антихриста. Или же на них возлагалась ответственность за землетрясения (например, в Риме в 1020 г.).

Сильнейшая антипатия по отношению к иудеям находит ясное выражение в символике «обряда пощечины», принятого в то время в Тулузе: на Пасху кто-нибудь из иудеев должен был получить от одного из христиан пощечину как своего рода возмездие или искупление страданий и смерти Господа.

Снова жестокое выражение приняла неприязнь к иудеям в Испании. Там в XIв. война против арабов понималась как ярко выраженное религиозное христианское предприятие; солдаты из иудеев, разумеется, не могли принимать в нем никакого участия. Поэтому, прежде чем вступить в бой с арабами, по дороге перебили всех израэлитов. Тогда (1063 г.) папа Александр III порицал то, что с иудеями поступали так же, как с мусульманами¹⁶.

9. Разнообразные способы и этапы ухудшения правового статуса иудеев в период раннего европейского средневековья были представлены (за исключением гонений в королевстве вестготов) лишь единичными эпизодами. Мы постоянно сталкиваемся с тем, что изгнание из какого-нибудь города не препятствовало тому, чтобы в том же году или несколькими годами позже там снова оказывались иудеи и иудейские общины. Тем не менее уже то, что эти беспорядки происходили одновременно в стольких местах и так часто, выглядит грозным предвестием грядущих несчастий. Действительно, положение иудеев было неустойчивым в самых разных отношениях. В злосчастном 1096 г. казалось, что в рейнских городах все нормально; но тогда же стало ясно, каким обманчивым было внешнее спокойствие.

Важное свидетельство происходящих здесь перемен предоставляет нам канонистика: в отличие от Буркхарда Вормсского († 1025 г.), который основывает свое суждение об иудеях на предвозвещенном им в конце времен спасении, Иво Шартрский (1094 г.) в своем сборнике объявляет иудеев проклятыми вместе со всеми еретиками.

10. И все же это еще не было окончательным поворотом. Напротив, благодаря покровительству Генриха IV и Барбароссы, даже крестовые походы не уничтожили всех правовых гарантий иудеев; они еще не стали тем бесправным народом, который предстает перед нами в позднем средневековье.

Однако с точки зрения истории Церкви крестовые походы являются решающими для нашей темы, потому что бесчисленные проявления жестокости особенно настойчиво заставляют поставить вопросы, сформулированные в начале этого параграфа, — и дать на них отрицательный ответ. Жизнь ближнего мало значила для многих христиан, если речь шла об иудее; к нему относились так же, как к мусульманину, уничтожение которого (как формулирует даже св. Бернард в уставе тамплиеров) — не убийство (homicidium), но «уничтожение зла» (malicidium).

11. а) Об антисемитских актах насилия в начале Первого крестового похода сообщают достоверные христианские и иудейские источники. Некоторые сообщения христианских авторов поистине обезоруживают своей наивной жестокостью: «Когда крестовые походы проходили через Саксонию, Богемию и восточную часть Франции», они «остатки гнусных иудеев, этих врагов Церкви, во всех городах

б) Тогда заявили о себе те неискоренимые подозрения, которые с тех пор и до Нового времени будут постоянно всплывать и волновать души легковерного народа и приводить к жестоким судебным процессам или, скорее, к противозакониям: обвинения в осквернении гостии, ритуальных убийствах, распространении чумы, отравлении колодцев, источников, рек.

в) Начало Первого крестового похода в 1096 г. ознаменовалось ужасающими событиями на Рейне, точнее в Майнце, Кобленце и Вормсе, Нойсе, Трире, Андернахе и Меце, а также в Богемии и Венгрии. Потрясают свидетельства о вымогательствах и убийствах, совершавшихся с бессмысленной и бесцельной жестокостью, из одних лишь низменных инстинктов.

Иудейские общины севера Франции предупредили общину в Майнце об опасности, сообщив о движущихся на юго-восток толпах крестоносцев. Иудейская община Майнца ответила, что охотно готова оказать своим французским единоверцам всю возможную помощь. Сами же они, по их мнению, находятся в полной безопасности!

Вскоре стало очевидным, как правы были французские иудеи. Стали известны приписываемые Готфриду Бульонскому слова, что по пути в Святую Землю нужно сначала уничтожить иудеев. Распространялось также зловещее убеждение, что каждому, кто убьет одного из них, простятся всякая вина и грех.

Действительно, несмотря на то что Готфриду Бульонскому, а затем архиепископу Майнцскому и местным бургграфам и, наконец, прибывшему в Майнц основному контингенту «крестоносцев» предлагались значительные денежные суммы, над иудеями грянуло несчастье. Они поднялись на вооруженное сопротивле ние «во славу Имени Божьего». Разразилась ужасная трагедия, исполненная чудовищной жестокости. Вечером 27 мая 1096 г. была уничтожена боvльшая часть общины. Произошло также множество самоубийств (женщины кончали с собой, убив сначала своих детей). Около полусотни иудеев спаслись в епископском дворце, затем под охраной они были переправлены в Рюдесхайм. Но и там перед ними был лишь выбор между принудительным крещением и смертью. Все были убиты или покончили самоубийством, в том числе и принудительно крещенные.

Число убитых превысило 1000. В Вормсе тоже было около 1000 жертв¹⁷. Только епископ Шпайера, который прежде предоставил в своем городе иудеям право на проживание с самоуправлением, и в этом случае взял верх над чернью.

г) Каковы были эти христиане, которые шли освобождать освященную Господом землю из рук неверных, ясно без слов. Их злодеяния являют страшные свидетельства против их христианства; но они были бы невозможны, если бы вожди христианского мира не оказались несостоятельными: уверенные в своей непогрешимости, они совершенно беспрепятственно позволили представлению о том, что народ иудеев некогда убил Бога, вырасти в скрытый антисемитизм.

д) Несмотря на это, с иудеями не было покончено. Генрих IV, извещенный курьером из Майнца, взял под свою защиту все синагоги Германии. Он даже разрешил иудеям возвращаться к своей религии¹⁸.

12. Когда один из цистерцианских монахов проповедовал на Рейне Второй крестовый поход и в результате начались стихийные погромные действия против иудеев, проявилась сила пророческого видения св. Бернарда Клервоского: он сумел ввести монахов в рамки и стал защитником иудеев¹⁹ — их не нужно ни преследовать, ни уничтожать, ведь они живые свидетели нашего спасения, которые живо напоминают нам о страданиях Христа²⁰.

Правда, как раз у Бернарда проявляется, насколько далека мысль того времени далеко отошла от желания подлинной евангельской миссии среди иудеев. Из его последней книге («О созерцании») (§ 50) видно, что после ужасающего поражения, которым закончился Второй (его!) крестовый поход, европейское сознание начало глубже понимать, что язычество — это реальность, что за пределами Европы еще есть обширная пашня, ожидающая исполнения наказа Господа о проповеди. Итак, св. Бернард напоминает папе о его долге не ставить ограничений проповеди Евангелия. Слово веры должно возвещаться повсюду: «Насколько ты в силах, ты должен стараться неверных обращать к вере, обращенным не давать отпасть от веры, отпавших возвращать обратно... Совращенных (еретиков и схизматиков) должно властно уличать: либо они должны сами исправиться, либо у них насильственно нужно отнять право и возможность вводить в заблуждение других...» А как быть с иудеями? «Что касается их, то здесь ты должен оставить усилия: для них (т. е. для их обращения) определен свой срок. Только после обращения всех язычников придет их время; его нельзя ускорить».

13. Во время Третьего крестового похода с очень жестким указом против иудейских погромов выступил Барбаросса: тому, кто нанесет рану иудею, должно отрубить руку, а за убийство иудея полагается смертная казнь. Что же касалось постоянных налогов, то иудеи стали «императорскими каммеркнехтами», которых не следует угнетать. Архиепископ Майнцский даже постановил, что крестовый поход, совершаемый убийцами иудеев, бесполезен, т. е. не обеспечивает своим участникам отпущения грехов.

III. Позднее средневековье

1. В позднем средневековье положение иудеев в Европе становилось все менее защищенным в правовом отношении и по-человечески все более тяжелым. Действие факторов и сил, направленных против них, стало теперь более последова тельным. Теперь иудеи стали в точном смысле слова инородным телом внутри христианского Запада. Уже III Латеранский собор потребовал введения гетто и диффамирующей одежды для иудеев (желтые колпаки и иудейские звезды)²¹. Правда, Иннокентий III с позиций богословия к заслуживающим отвержения относит только часть иудеев. Но, с другой стороны, у него есть и такие формулировки²²: «Это иудеи пригвоздили Христа ко кресту, они — Богом проклятые, «servi», рабы. Христиане свободны благодаря Христу; они должны держать иудеев в постоянном рабстве». IV Латеранский собор возобновил эти требования, а в середине века Климент IV через одного из кардиналов-легатов пытался добиться, чтобы они были реализованы по всей империи. Однако во многих областях строгое разделение не было проведено до XV в.

У канонистов сформировалось теперь мнение, что позволительно отбирать у иудеев детей и крестить их. Правда, Фома Аквинский и Александр Гэльсский возражали против этой страшной идеи. Но Дунс Скот и его школа защищали ее.

2. а) Вина христиан ужасающе росла. Уже упомянутые тяжелые подозрения с невероятным легковерием распространялись с церковных кафедр, через литературу или в виде слухов и навлекали на иудеев санкционированные законом или стихийные расправы. В театрализованных изображениях Страстей Господних, которые возбуждали фантазию толпы, образы убийц Христа были наиболее отталкивающими и опознавались по одежде как евреи. Толпа легко узнавала в них иудеев и на этом основании формировала свое представление об иудействе вообще.

б) Со времени провозглашения догмата о Пресуществлении выросло не только почитание Евхаристического Тела Христова, но и умножились суеверные представления. Они опять были связаны с иудеями, и все чаще возникали слухи, обвинявшие иудеев в похищении гостии (в том числе через подкупленных ими христиан)²³ и ритуальных убийствах. С XIII по XVIII вв. папы часто бывали вынуждены в своих буллах опровергать кровавые наветы на иудеев.

Не только страсти толпы, разгоряченные воображаемыми, а иногда, как доказано, сознательно вымышленными обвинениями, приводили к кровавым погромам, но и правосудие внесло в них свой вклад. Тяжкие подозрения «доказывают ся» посредством пыток, если признание, сделанное под пытками, берется назад, это расценивается как закоснение и отпадение, которые, конечно же, должны быть наказаны, — вот заколдованный круг, порождающий тот жестокий и несправедливый антисемитизм, который так сильно отягощает историю позднего средневековья. Иудей был колдуном и служителем антихриста, на него просто списывалось все дурное и зловещее. В песнях и обывательских представлениях, в особого рода поговорках употребление проклятия: иудеев повесить, утопить, сжечь,— было самым обычным делом. Чтобы избавиться от исповедующих иудейскую веру использовались лживые обвинения²⁴.

в) Поскольку начиная с Х в. были введены законы, ограничивающие для иудеев право владения землей, им пришлось искать себе другие средства к существованию. Им оставались торговля и финансы, в которых они заметно преуспели. Денежные операции казались предназначенными именно для них уже потому, что христианам было запрещено взимать проценты. Правда, в ростовщичестве иудеев, так часто служащем предметом обвинений ²⁵, принимали участие князья и господа: зачастую они сами устанавливали неимоверные проценты (до 30_40% в неделю!), требуя отправлять крупные суммы прямо в свои кассы.

3. а) Несмотря на вышедшие законы о защите иудеев (см. выше § 72, II, 11д, 13) с конца XIII в. само их существование оказалось под угрозой. В Германии в 1298 г. были уничтожены почти все общины Баварии, Австрии и Франконии; в 1336_1338 г. происходили стихийные расправы по всей Южной Германии до самой Богемии. В 1348_1350 гг. шествия флагеллантов несли с собой ужасающие погромы по всей Западной и Центральной Европе. В Страсбурге в 1349 г. иудеев сжигали на деревянном помосте; они могли остаться в живых, если решались креститься. Маленьких детей против желания родителей вытаскивали из огня и крестили. Гуситские войны — как прежде альбигойские — в начале тоже сопровождались подобными явлениями. При погромах, естественно, имела место самооборона и уличные бои. Не раз встречаются сообщения, что иудеи в отчаянии сами поджигали собственные дома и искали смерти в огне.

б) Со второй трети XIII в. мы сталкиваемся все чаще с особым видом насилия: конфискацией и сожжением священных книг иудеев. Уже в 548 г. Юстиниан требовал в Восточной империи уничтожения Талмуда. И в раннем западном средневековье иногда посягали на священные книги, но это противоречило закону. Григорий I в некоторых случаях настоятельно требовал, чтобы иудеям были возвращены их священные книги. Напротив, к Григорию IХ бежал из Ла-Рошели Донин, фанатичный иудей, обращенный в христианство. Он возбудил в 1240 г. первый крупный антиталмудический процесс. Он собрал 24 повозки текстов Талмуда и комментариев. Перед нами начало того жестокого гонения на иудейскую литературу, который через процесс Рейхлина-Пфефферкорна ведет прямо в Реформацию.

4. а) И наконец, умножаются преследования на основании особых чрезвычай ных законов. В позднем средневековье началось повсеместное изгнание иудеев из Англии, Франции, Испании и Германии.

Многочисленные иудеи Англии были взяты королем под защиту короля из финансовых соображений; им было запрещено эмигрировать, и они со всем своим имуществом становились его собственностью. При коронации Ричарда I Львиное Сердце в Лондоне начались беспорядки, за которыми последовали убийства и истребление иудеев в других местах, пока, наконец, в 1290 г. они не были высланы, а их имущество конфисковано.

В Испании после кровавых прелюдий XIV в. ²⁶ начались великие гонения при «католических величествах» Фердинанде и Изабелле. В 1492 г. до 50 000 иудеев вынуждены были принять крещение, чтобы спастись от изгнания и потери имущества: образовалась (как и вследствие великих диспутов ²⁷) масса принудитель но крещенных (магометан и) иудеев, так называемых марранов, число которых необычайно быстро росло (некоторые из них спаслись в Италии и Голландии).

В Германии иудеи тоже были изгнаны почти со всех территорий и из городов (здесь основной движущей силой были гильдии). Упоминавшиеся кровавые погромы 1298 г. связаны с именем Ринтфляйша (Немецкий дворянин, возглавивший антииудейский погром, который возник в связи со слухами об осквернении гостии. — Прим. ред.); в 1384 г. были вырезаны все иудеи Нёрдлингена. Часто, когда изгоняли иудейскую общину, синагогу сжигали. Печально знаменитый пример — разрушение в начале XVI в. синагоги известной древней иудейской общины в Регенсбурге и возведение на ее месте паломнической капеллы во имя «прекрасной Марии». Многие восточноиудейские и галицийские общины основаны переселенцами с запада или с юга во времена позднего средневековья

Итог таков: в позднем средневековье можно говорить о том, что жизнь и имущество иудеев постоянно и повсеместно (за исключением Италии) находились под постоянной угрозой. Более подробный экскурс в историю отдельных стран и городов выявляет это с абсолютной ясностью. В архиепископстве Майнцском только во второй половине XIII в. мы знаем гонения 1266, 1276, 1281, 1283, 1285, 1286, 1287, 1298 годов... Но такое бывало не только в городах, то же самое происходи ло и в сельских местностях, в первую очередь после того как иудеи были изгнаны из стольких городов (особенно в XV и XVI вв.): все новые и новые страдания, жестокости, убийства.

б) И опять нельзя сказать, что все исчерпывается этими мрачными событиями. В истории городов во все века, в том числе и в позднем средневековье, бывали периоды, когда иудеи жили спокойно и жили общинной жизнью при самоуправ лении под началом своего «иудейского епископа», могли проводить раввинские соборы и заключать финансовые сделки с самыми высокопоставленными лицами, епископами или соборными капитулами. Часто через несколько лет после гонений они возвращались к своей прежней деятельности на прежнем месте; если община была совсем уничтожена, то вскоре другие иудеи отваживались поселиться на месте погибших. С 1407 г. иудеи Германии подчинялись собственному имперскому раввину.

5. а) Особое значение для истории Церкви иудаизм имеет благодаря своему знанию арабских мыслителей²⁸. Их контакт, имевший место на рубеже тысячелетий в Испании в областях, подвластных магометанам, принес замечательные плоды. Иудеи стали носителями высокой культуры как поэты, философы, мистики, государственные деятели и врачи. Развитие продолжалось и после освобождения страны, при христианских правителях. Иудеи оставались свободными; они наживали большие богатства и поднимались до высоких должностей, что, правда, давало множество поводов для новых вспышек антисемитизма. Для истории Церкви особенное значение имеет философ и врач Маймонид († 1204 г.), которого часто цитировали Альберт Великий и Фома Аквинский²⁹. Симбиоз ислама, иудаизма и христианства укреплялся (например, в Кордове), пока великое изгнание XV в. не положило ему конец.

б) В конце XV в. начала оказывать широкое влияние каббала. Каббала — это мистическое тайное учение иудеев, как предполагалось, пришедшее в древности с Востока, фактически же возникшее в XII/XIII в. в Провансе, синкретическая система, содержащая элементы гнозиса; ее основное представление — плерома, полнота, всё. Она была восторженно принята гуманизмом как древняя мудрость и в различных интерпретациях применялась в христианском учении (например, у Пико делла Мирандолы).

IV. Миссионерская деятельность

1. Итак, мы видели, что в течение многих столетий, прошедших с апостольских времен, борьба «апостола языков» за душу своего иудейского народа находила исключительно мало продолжателей.

К сожалению, такому впечатлению еще предстоит усилиться. Но с другой стороны, чтобы не возникло ложного представления, нужно сказать и о позитивных сторонах: ни в литературе, ни в проповеди христианство не ограничивало свои отношения с иудаизмом борьбой. Были и подлинные попытки завоевать иудеев для христианской истины. К сожалению, при этом слишком часто недостаточно учитывалась реальная история и религия иудеев. Во многих трактатах на эту тему, известных нам с XII в., едва ли можно найти глубокое знание иудаизма. Во многих случаях это верно и в отношении Ветхого Завета, в котором иудеи, хорошо знающие язык, намного превосходили своих христианских оппонентов. Тем более им легко было опровергнуть представления христиан о содержании Талмуда. Подлинное знание христианами Талмуда впервые обнаруживается только у крещеных иудеев. Но они были, понятно, слишком ненавидимы своими прежними братьями по вере, чтобы те захотели их слушать.

Правильно понимая эти недостатки, доминиканцы с XIII в. стали настаивать на изучении языков Библии³⁰; для этого они устраивали собственные учебные заведения. С XIV в. эти языки систематически изучались во Вьене, Париже и при папской курии.

Но, к сожалению, в подходе к иудейскому учению при всей назидательности споров отсутствовала любовь и подлинное пастырское попечение о душах. Мы достаточно узнали об этом из сказанного ранее. Дополним картину.

2. Как мы уже упоминали, существовало большое количество полемических богословских трактатов, предназначенных доказать истинность христианства в сравнением его с иудаизмом в целом и его вероучением. Но основным средством, применявшимся христианами для победы над иудеями, было живое слово в диспутах и проповедях. Известно множество форм диспутов между христианами и иудеями: религиозная беседа в частных собраниях (в Северной Франции, Лотарингии и на Рейне), которая с начала второго тысячелетия, когда негативное отношение к иудеям делало ее при известных условиях опасной, стала более редкой; организованные научные словесные турниры в университетах; диалог между «Церковью» и «Синагогой» в самого разного рода театрализованных действах. Так, в представлениях и толкованиях на Cantica canticorum (Песнь песней) синагога соревновалась с Церковью в истинной любви к Господу и за получение награды Жениха; в Тегернзейском действе она резко нападает на антихриста. Вдругих представлениях иудеи даже становятся мучениками за Христа и тем самым участвуют в свержении антихриста. Или Мария выступает как заступница и утешительница синагоги. Или (например, у Ганса Сакса) в конце представления иудей признает себя побежденным и просит крещения. Задолго до этого Гизельберт Криспин (с 1084 по 1117 гг. — вестминстерский аббат) в диалоге с неким иудеем проявляет свою компетентность и приводит его к обращению. Абеляр в своем «Trialogus» поместил иудея среди подлинных искателей истины.

Но по большей части атмосфера и настрой были иного рода; случаи, когда мы можем ощутить стремление через иудейского оппонента глубже понять суть иудаизма, представляют редкое исключение. Наследственная болезнь диспутов — желание победить, восторжествовать — тем более выступала в отношении ненавистного иудея.

Серьезный недостаток этих диспутов, который исключительно часто упоминается, — преувеличенная вера в чисто рациональную, даже рационалистическую аргументацию при обсуждении вопросов, касающихся тайн веры.

В этих диспутах едва ли мог возникнуть сколько-нибудь исчерпывающий обоюдосторонний диалог еще и потому, что для иудея было опасно успешно защищать иудейскую позицию; это могло привести к репрессиям. Поскольку в таком случае приходилось страдать всей общине, иудейские раввины запретили любые дискуссии с христианами ³¹.

Большинство диспутов происходило в Испании, которая была в XIII в. классической страной иудейской учености (особенно мистика). Знаменит, например, диспут в Тортосе в 1413/1414 гг., состоявший не менее чем из 69 заседаний.

3. Так же мало успеха имели многочисленные принудительные проповеди, которые иудеи должны были слушать частью регулярно³², частью при особых обстоятельствах. Были принудительные проповеди, которые произносились в синагоге (даже в субботу), что, как легко понять, действовало особенно оскорбительно и ожесточающе, другие происходили в какой-либо из христианских церквей или на открытых площадях, причем дело доходило до оскорблений действием или издевательств над евреями. Психологически действовало еще более тяжело, когда против синагоги выступали более или менее фанатичные обращенные из иудеев. Часто иудеи обнаруживали, что их дома разграблялись, пока они были вынуждены сидеть на проповеди, что, несомненно, не могло благоприятствовать делу обращения. Успеху не способствовало и то, что в таких принудительных проповедях (например, Капестрано или Бертольда Регенсбургского) иудеев осыпали грубыми ругательства ми³³.

Даже такие проповедники-полемисты, как Бернардин Сиенский³⁴ или доминиканец Петр Нигри в XV в. при всем своем рвении не давали иудеям правильного представления о Евангелии как о вести любви.

Базельский собор потребовал, чтобы при принудительных проповедях за дело брались по меньшей мере добросердечно и подкрепляли его любовью к иудеям. Вто же самое время некоторые князья и папы пытались пресекать слишком резкую полемику в проповедях (Мартин V, Евгений IV и Пий II), правда, без особого успеха. Испанские соборы (Толедо, 1473 г.; Севилья, 1512 г.) тоже призывали к сдержанности.

4. Некоторые из этих диспутов и принудительных проповедей, как, например, в Тортосе, заканчивались принудительным крещением. Это могло только укрепить недоверие иудеев. Все шло по кругу: «обращение», тайное сохранение старой веры, недоверие и подозрения со стороны христиан; в результате в дело вступала инквизиция. Большинство принудительно крещенных возвращались к прежней вере; следствием недальновидных действий были прежде всего ненависть и озлобление, страдать от которых приходилось по большей части немногим искренне обратившимся. Некоторые папские законы или распоряжения соборов, епископов и князей предназначены были особо защищать духовенство и монахов иудейского происхождения.

Итак: почти нигде Церковь при обращении иудеев не обходилась без насилия или по меньшей мере морального давления. Мысль Викентия Феррерского, что «иудеи никогда не будут хорошими, если их к этому не принудить», была слишком распространена. Обстоятельное ознакомление с верой было, впрочем, исключением. При принудительном крещении часто довольствовались одним единственным наставлением в вере. Иногда же не было и этого.

5. В литургии тоже не находилось достаточного места подлинному желанию евангелизации иудеев. Хотя в древней пасхальной литургии не раз упоминался избранный и спасенный от гибели народ, но это давно стало соотноситься исключительно с Новым Заветом христиан, спасенных через крещение. Собственно, в течение всего средневековья была только одна известная молитва в Страстную пятницу pro perfidis Judaeis [за неверных иудеев]. Высказывались даже настойчивые мнения, что этой молитвы достаточно одной в год, так как Бог еще не хочет обратить к иудеям Свою милость... Мы очень далеко ушли от практики св. Бонифация, который скреплял результаты своей миссионерской деятельности молитвенной помощью и молитвенным единением (§ 38, II). Нет никаких сведений и о том, чтобы за иудеев молились вне литургии. Это (как и в течение всего Нового времени до наших дней) явно не приходило никому в голову.

6. Наиболее значительным представителем того миссионерства, которое проявляет понимание религиозных установок своих оппонентов и пытается учитывать их путем некоторой адаптации, хотя и вполне ортодоксальной, был Раймонд Луллий († 1316 г.), на которого оказала воздействие даже каббала. Он хочет не господствовать над чем-либо, но понимать; в своих проповедях он очень сильно акцентирует монотеизм. Конечно, и он в своих опытах обращения тоже страдает преувеличенным представлением о роли интеллекта. Он убежден, что веру и ее тайны можно в точном смысле слова доказать. Это так глубоко в нем укоренилось, что он в конце концов стал применять принуждение, когда (в 1292 г.) в мечетях и синагогах проповедовал неверным и иудеям, которые обязаны были слушать его.

7. Наиболее известный и редкий случай обращения иудея — мелкий торговец Герман из Кёльна, впоследствии премонстрат в Каппенберге и старший священник в Шеде. В Майнце он предоставил ссуду архиепископу Кёльнскому, благодаря чему вступил с ним и его окружением в человечески благоприятный контакт. Он сам рассказывает нам о своем обращении (ок. 1137 г.). Мы видим, как много именно человечность, отсутствие всякой неприязненности и всякого пристраст ного давления помогли ему, подлинному искателю истины, на его трудном (он настойчиво подчеркивает это) пути. Также и притягательная сила христианской литургии сыграла роль в процессе его развития. Возможно, отчетливее всего проявилось здесь бессилие строго рациональных доказательств, которые ему предлагали. Выученик раввинов наконец покорился, в глубокой религиозной честности уверовав простому слову проповеди.

В автобиографии он упоминает и всеобщую неприязнь к иудеям и подчеркива ет большую несправедливость христиан, которые к иудеям, членам избранного народа, удостоенного Откровения, относятся с отвращением, как к собакам, гонят их, оплевывают и проклинают.

8. Мы ставили вопрос о результате тысячелетних усилий, о количестве обращенных. Имеется целый ряд отдельных сообщений и некоторые непроверяемые цифры; мы знаем о некотором числе обращенных иудеев, особенно таких, который вошли в клир; с XIII в. число обращений растет, но точного количества определить невозможно. В общем и целом подлинные обращения составляют редкое исключение. Многие основания неуспеха мы знаем. Выделяются два из них: первое то, что миссионерские усилия в подавляющем большинстве случаев были связаны с насильственными мерами. Устрашающие принудительные крещения могли, если посмотреть на них в целом, привести только к внутреннему неприятию. Указаний на конечный успех принудительных обращений, как, например, это было у саксов, не встречается. Ведь, во-вторых, нужно понять позитивную религиозную основу сопротивления иудеев. Иудеи много тысячелетий хранили совершенно неискаженной свою веру, глубоко укоренившуюся в их семьях, веру невероятно богатую, которая у многих действительно была пламенной и которую так много безымянных жертв скрепили своей кровью.

В хрониках мы находим поразительные описания почти непостижимых для очевидцев — так говорится там — ликования и восхваления Бога, с которым невинно осужденные принимали мучения и смерть. «Как на свадебное торжество, радостные и поющие, шли они на смерть»³⁵ (Лютичский хронист, 1348/1349 г.). Так сильно было обаяние иудейского пророческого монотеизма, что он даже иногда обращал к себе клириков и давал им силу среди жестоких лишений устоять в новой вере³⁶. Несомненно, здесь играла роль неприязнь и даже глубокая ненависть иудеев к христианам, к их вере и ко Христу. Мы сталкиваемся и с (понятным) лихорадочным фанатизмом. «Радостно, как в хороводе, спешат они на смерть, ввергают в огонь сначала детей, потом женщин и наконец самих себя, чтобы по человеческой слабости не совершить что-либо против своей веры». Но самым важным остается то, что столь многие из них ощущали себя народом Яхве, что они воспитали в себе глубокую нерушимую верность Единому Имени Божиему, к «Вечному». Ради Него многие тысячи принимали смерть. Потрясает вопль преследуемых верующих иудеев к Яхве, рассказывающий об их угнетении. Их вера нередко перерастала в героизм. Бессмысленные несправедливые мучения и жестокая гибель огромного числа иудеев, в которых находят свое выражение «родовые схватки» Мессии, заставляют одного из рейнских иудеев в избытке горя переделать слова хвалебной песни из книги Исход 15, которая воспевает несравненное величие и чудеса Яхве, стих 11 (Кто, как Ты, Господи, между Богами!) в крик отчаяния: «Кто, как Ты, между немыми, которые не дают никакого ответа!»

V. Заключение

1. Новое время³⁷ в вопросе, который нас теперь занимает, стало прежде всего наследником средневековья. Реформация ничего не изменила ни в правовом положении иудеев, ни в практической жизни, основывающейся на ненависти и вражде, начиная с принудительных проповедей (до XVIII в.!), изгнания из городов и территорий и кончая глобальными пожеланиями («иудеев топить, вешать, сжигать»), которые продолжали распространяться дальше.

Впрочем может показаться, что Мартин Лютер признавал подлинное миссионерство среди иудеев задачей христиан. К сожалению, он не остался верен этой идее. Его позицию можно в основном определить из двух сочинений: «Что будто бы Иисус был урожденным иудеем» (1523 г.) и «Об иудеях и их обманах» (1543г.)³⁸.

2. Синагога для Лютера стоит в одном ряду с еретиками и схизматиками, грешниками вообще. Она представляет самую сущность греховности: в своем законничестве она является прообразом плотского самооправдания в служении букве; она же не хочет признать свой грех, а именно — свою вину в распятии Христа. Угнетение иудеев есть знак Божьего гнева.

Но это никоим образом не оправдывает, говорит он, обращение, которое прежде выпадало на долю иудеев. В их противной вере жестоковыйности виновно прежнее обращение с ними (как «с проклятыми псами») со стороны папской Церкви. «Кто захочет стать христианином, если он видит, как бесчеловечно христиане обходятся с людьми!» От этого Лютер переходит к миссионерскому решению проблемы, поскольку для «сохраненного остатка» иудеев возможно спасение. Реформатор считает, что можно переубедить иудеев, если только правильно истолковать им Ветхий Завет (который для них то же, что Новый Завет и Христос). «У них есть Божие обетование навсегда. Среди них еще есть будущие христиане».

Так, считая целью привести их ко Христу, он спрашивает: «Не мог ли бы я хоть некоторых из иудеев привести к вере?»

3. Лютер отказался от этой установки ужасающим образом.

По ряду причин, которые мы можем реконструировать лишь приблизительно³⁹, в нем с 1538 г. растет намерение писать «к посрамлению закоснелого неверия ослепленных, жестоковыйных иудеев». Ужасающе жестоко он выражает уверенность в обладании истинной верой и даже опасную дерзкую убежденность в собственной непогрешимости: «Слово Божие — ниспадающий ливень, который никогда не возвращается назад. Оно было у иудеев, но что пропало, то пропало». Дело обстоит так, «что мы совсем не жаждем их обращения и не способствуем ему». Так, Бог в день Страшного Суда скажет: «Ты слышишь, ты — христианин — и знал, что иудеи открыто хулили и проклинали Моего Сына и Меня, но ты давал им для этого пространство и место... Что должны сделать христиане, чтобы покаяться в том своем грехе, что кровь Христова еще не отомщена?...ибо иудеи еще смеют жить свободно... Христиане должны вместе с молитвой и страхом Божиим проявлять строгое милосердие — не спасут ли хоть некоторых из огня...»

«Строгое милосердие» он определяет следующим образом: нужно их синагоги и школы сжечь до полной неузнаваемости, также и их дома, отнять у них священные книги; раввинам должно быть запрещено преподавание, любая охрана отменена, ростовщичество запрещено, золото и ценные вещи конфискованы и спрятаны...

Все должно быть так, ведь «иудеи — это проклятые дети сатаны, закоренелые, более скверные, чем дьявол в аду». В заключение Лютер еще раз просит Бога сделать Свой гнев достаточным и ради Своего Сына прекратить страдания иудеев. Но это заключение двумя месяцами позже он снова перечеркивает предостереже нием: «Было бы неудивительно, если бы христиане в наказание за то, что они терпели между собой этих проклятых клеветников, были посланы в бездну ада... ибо здесь хулится не только Иисус Христос, но и Сам Отец».

4. Такую же двойственную позицию занимали другие реформаторы, например Буцер, который под конец (кроме некоторых пунктов) одинаково отвергает и иудейскую и папскую веру. С откровенной жестокостью и отсутствием всякого милосердия Кальвин говорит: развращенное и неукротимое упорство иудеев заслуживает величайших бед, никто не должен сострадать им.

Много разумнее по сравнению с ними Капито, а наиболее здравомыслящий из всех — Осиандер — в анонимном сочинении отвергает нелепую клевету о ритуальных убийствах (после отвратительного процесса Пёзингера 1529 г.), отрицает ценность признания, полученного под пыткой, разоблачает корыстные побуждения христиан-должников, все эти обвинения, которые делают «зловонным имя христианина».

5. а) К сожалению, и Иоганн Эк в 1541 г. немыслимо грубым и неумным образом высказывался против Осиандера, «лютеранского соблазнителя», и против «коварных, лживых, вероломных, лукавых, мстительных, склонных к предательству» иудеев.

б) В этом вопросе наиболее объективным и честным был немецкий император Карл V⁴⁰. Не поступаясь религиозными убеждениями и твердо настаивая на своих доходных суверенных правах на иудеев, он нисколько не прислушивался к разнообразной и опасной клевете на них, и даже не особенно обременял иудеев в Германии налогами, напротив, еще в данной им в 1554 г. привилегии он силой своей власти отклонил обвинение в кровавых преступлениях.

6. С точки зрения Церкви, задача миссии среди иудеев состояла в том, чтобы бороться с заблуждениями и ожесточенностью иудеев, о которых говорил еще ап.Павел, за души иудейского народа, веря, что Бог, Который никогда не берет назад Своих обетований, желает спасения для всех. За прошедшие столетия эта проблема не была разрешена. На два вопроса, поставленных в начале этой главы, нам приходится ответить отрицательно.

Дата добавления: 2015-09-06