Третья эпоха Новое время. Церковь в полемике со светской культурой

§73. Общая характеристика Нового времени

I. Место действия

1. Надежной точкой отсчета Нового времени являются великие географические открытия конца XVв. (открытие Америки; кругосветные путешествия). Они существенно расширили кругозор и тем самым сознание западного человека. Возникает новое представление о Земле. В течение следующих столетий Африка и Азия становятся более доступными для европейцев; затем в поле зрения попадает Австралия, открытая в 1770г. Джеймсом Куком. Христианство следовало за этими открытиями. Более того, оно по большей части самостоятельно устанавливало связи с различными народами открытых континентов. Миссионерская работа за океаном и организованная миссионерами церковная католическая жизнь являются, начиная со второго столетия Нового времени, важной составной частью истории Церкви.

2. И все же собственно место действия церковной истории в Новое время остается тем же, что и в эпоху позднего средневековья: Западная Европа. Ибо новооткрытые области в Центральной и Северной Америке, а также в Южной Америке с точки зрения истории Церкви сначала относились еще к Европе. Причина заключается в том, что христианская жизнь в миссиях вплоть до XIXв. за небольшими исключениями была всего лишь излучением Запада. Почти все народности, обращенные в христианство миссионерами, в течение всего Нового времени были только объектами воспитания Западной Церкви. Вплоть до самого последнего времени основоопределяющая католическая жизнь во всем мире носила отпечаток западной духовной культуры. Не было ни индийского, ни китайского, ни японского католического богословия в сколько-нибудь заметном объеме, ни соответствующих орденов, ни сколько-нибудь влиятельной местной иерархии, ни самостоятельной католической религиозности населения этих местностей.

3. Только в наши дни благодаря образованию местного клира, рукоположению местных епископов и назначению местных кардиналов (Китай— 1946г.; Индия— 1952г.; Африка— 1959г.) намечается значительный сдвиг в этом отношении. В древности христианство и христианское мышление несли на себе отпечаток трех великих культур (иудаизм, Греция, Рим, §5); возможно, когда-нибудь Дальний Восток или какая-то иная культура неевропейских народов привнесет нечто новое в католическое христианство, которое постоянно остается равным самому себе и все-таки постоянно расширяет сферу своего воздействия. Ибо Церковь, хотя и связанная с папством, не привязана к западной духовной жизни, и еще менее она привязана к специфически итальянским, а тем более к римским представлениям. Продолжавшаяся еще до «вчерашнего дня» однородно европейская эпоха истории Церкви подходит к концу так же, как близится к концу европоцентризм всеобщей истории. Разумеется, пока что Церковь закономерно движется исторически и органически единственно возможным путем: прежде всего, она защищает провиденциально дарованное культурное лоно своей жизни, Запад, и одновременно, шаг за шагом, распространяет свое влияние на другие культуры— по мере их готовности принять послание веры и сформировать христианскую жизнь. Правда, в наши дни менее, чем когда-нибудь, вероятно, что в обозримое время Дальний Восток или примитивные культуры Африки будут играть особенно влиятельную роль в дальнейшем развитии и распространении христианства: коммунизм Китая, самососредото ченность Индии, небывалый подъем ислама в Африке и тамошний коммунизм частично привели к разрушению христианства и церковной иерархии или же создали ситуацию, в которой христианству только и возможно ценой напряжения всех сил— сил столь постыдно ослабленной в отношении христианства Европы— удерживать прежде завоеванные позиции или, в лучшем случае, расширять их в скромных пределах.

С другой стороны, узкие позиции могут оказаться тем прочнее, чем больше они соответствуют местным традициям. Прокладывающая себе путь «федерализация» Церкви в прочном союзе с папством могла бы открыть здесь большие возможности, если бы при устройстве и расширении местных Церквей со всей смелостью учитывалось то обстоятельство, что Церковь есть община верующих вместе с епископами и священнослужителями, а не только клир.

4. В пределах Европы место действия католической истории Церкви сильно сократилось из-за Реформации. В период Контрреформации Церковь вернула себе часть утраченных позиций; благодаря расширяющейся внутренней миссии объектом ее деятельности стали области, отпавшие от католической веры, заботу о которых она, впрочем, никогда не оставляла. Зато весьма скоро с различной интенсивностью обнаружилось и миссионерское рвение новых протестантских Церквей, будь то в Европе, будь то (весьма заметно) в Северной Америке и в классических областях миссионерства.

5. Но эта уменьшенная арена деятельности в Новое время имеет все-таки большее значение, чем в средние века: несравнимо возрастает насыщенность времени событиями. Ибо одним из основополагающих факторов Нового времени становится непредставимое прежде увеличение числа людей, влияющих на жизнь Церкви, ее представителей, участников, сторонников или противников; это результат а) неслыханного прежде роста народонаселения в западных странах; б) беспримерного распространения образованности (к сожалению, односторонне интеллектуальной); в) современной техники, многократно увеличившей скорость распространения всех сведений, всех результатов познания или простой информации, которая в новейшее время оказывается непосильным грузом для психики и угрозой для духовного здоровья человечества.

6. Главными носителями этого развития являются те же страны, что и в средние века, разве что со времени позднего средневековья наряду с Италией, Францией, Англией и Германией весьма сильное влияние начинает приобретать Испания. В разные периоды Нового времени та или иная страна занимала ведущее положение в западноевропейской Церкви. С наступлением позднего средневеко вья Германия теряет главенствующую позицию и отходит на второй план, уступая первенство Франции. В начале Нового времени в первом ряду оказывается Италия, родина Ренессанса и гуманизма. Но уже в эпоху гуманизма Эразма, а еще более в эпоху Реформации Италия уступает ведущую— с точки зрения церковной истории— роль Германии. Однако одновременно в центр внимания историков Церкви попадает Испания как страна, положившая начало внутренней католической реформе и Контрреформации.— Затем снова на первый план выдвигается Франция и в течение XVIIв. оказывается самой влиятельной державой. Христианским силам удалось еще раз создать общеевропейскую культуру— культуру барокко: хотя в области музыки мощные потенции проявились в лютеранском пространстве, хотя в Англии это время отмечено таким выдающимся явлением, как Шекспир, общую картину определяют почти исключительно силы католической Церкви. XVIII столетие снова формирует духовную позицию, характерную для Европы как единого целого, но христианское Откровение более не занимает в этой общности первенствующего положения: главным направлением духовной активности становится Просвещение. Просвещение зародилось в Англии, но наиболее радикальным образом оно проявило себя во Франции, одновременно захватив и другие страны. В XIXв. всякое развитие становится частью светской мировой истории. Жизнь Церкви продолжает терять свое значение на фоне всего, что происходит с человечеством. Что же касается собственно истории Церкви, то в этой области уже никакая отдельная страна не занимает больше ведущего положения, ибо теперь все бесспорно признают абсолютное первенство центра этой истории— Рима.

7. Параллельно с этими сдвигами в Европе в течение этих 200 лет, пусть очень медленно, возрастает влияние ведущих держав на новооткрытые страны и— еще медленнее— определенная реакция культур этих стран, в частности основанных там Церквей, на культуру Запада. При этом и та, и другая сторона, как и вся история Церкви Нового времени, начиная с XVIв., находятся в сфере влияния Реформации и ее последствий.

II. Всеобщие духовные основы

A. Новое время как разрушение прежнего единства

1. а) Как любой период истории, средневековье характеризуется изобилием уникальных явлений жизни. Однако благодаря Церкви многообразие частных явлений, начиная с истоков, было осмыслено и представлено синтетически (§5) как закономерное проявление великих сил (универсализм в его различных аспектах в Церкви, «империи» и науке, §34, IV); Церковь, империя и наука придали этому времени большую внутреннюю стабильность— качество, которое в значительной мере сохранялось даже при изменениях ситуации. При всем изобилии частностей эта эпоха характеризуется четкостью основополагающих принципов и главных линий развития.

б) Однако в Новое время эти универсальн ые силы отсутствуют во всех сферах, кроме Церкви; более того, ниже мы постараемся показать, что Новое время характеризуется разобщенностью, индивидуализмом и субъективизмом. Оба эти обстоятельства имеют результатом не только многообразие и изменчивость ситуации, но и недостаток общей упорядоченности в смысле конструктивной закономерности явлений. Первым следствием этого принципа оказывается такой ход событий, который, в свою очередь, обнаруживает значительно меньшую закономерность. Отсюда (а также из упомянутого беспримерно большого изобилия событий) следует, что общая характеристика Нового времени должна быть по необходимости более сложной и обстоятельной, т.е. более подробной и развернутой, чем характеристика средневековья. Общая оценка должна быть в еще большей степени, чем оценка античности и средневековья, ограничена выделением наиболее существенных черт. С самого начала следует отдавать себе отчет, что все многообразие Нового времени лишь частично может быть отражено в событиях соответствующего значения. Действительность заведомо богаче, она то и дело отклоняется от намеченных историком линий. Одновременно правильное понимание в еще большей степени, чем для прежних периодов, зависит от того, насколько учитывается значение того, для какой именно страны берется та или иная характеристика. Поскольку разные области, где протекает церковноисторичес кая жизнь, более мощно, чем прежде, проявляют свое своеобразие и, соответственно, свою способность реагировать на события.

в) Есть еще один совершенно новый фактор, который играет определяющую роль в Новое время: ускоренные темпы развития и, следовательно, более быстрое изменение расстановки сил. Этот фактор начинает действовать еще до наступления XIXстолетия, а именно в «столетия почтовых карет»; ибо уже благодаря искусству книгопечатания духовные отношения между людьми, в том числе и живущими на больших расстояниях, стали во много раз более активными и интенсивными. Паровая машина и телеграф еще более увеличили темпы развития. В новейшее время темп этих изменений, в том числе и неорганических, т.е. привнесенных извне, и их последствия затрагивают всю планету, принимая подчас устрашающие размеры, поскольку угрожают психическому равновесию и здоровью людей. Более того, сегодня мы должны признать, что это развитие, в сущности, ставит под угрозу духовное существование человечества.— Ниже, в главах, посвященных новейшему времени, мы рассмотрим положительные тенденции, противостоящие фактору ускорения.

2. а) Если не считать великих географических открытий, Новое время не отделено от средневековья никакими бросающимися в глаза внешними событиями. Отличие Нового времени от средневековья проявляется скорее в глубинных структурных сдвигах культурной жизни Запада. Эти сдвиги осуществляются медленно, но неуклонно. Они начинаются, как мы уже писали, в период высокого средневековья, достигают решающей стадии в период позднего средневековья и порождают Новое время, которое наступает тогда, когда центробежные тенденции позднего средневековья, иными словами, зачатки новых моделей поведения, формируются в основополагающие общие принципы западной жизни (§61, 3).

б) Таким образом, своеобразие Нового времени, отличающее его от предыдущей эпохи, т.е. от средневековья, составляют центробежные тенденции: субъективизм и индивидуализм, национализм, лаицизм и секуляризация. Эта эпоха характеризуется тяжелыми последствиями тех возможностей, которые вытекают из этих факторов.

Однако определение «центробежные тенденции» ни в коем случае нельзя относить только к средневековью; оно сохраняет смысл сущностной характеристики постольку, поскольку Новое время как целое теряет католическую, вообще христианскую, более того, религиозную сердцевину. Конечно, Новое время также имеет множество позитивных движений, оно приносит с собой поразительное многообразие ценностей, например в области духовно-философских поисков или в сфере точного знания и его приложений. Но «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф 16, 26). Новое время, несмотря на религиозные, христианские, церковные и культурные приобретения четырех-пяти столетий, по существу характеризуется «потерей сердцевины».

3. В истории Церкви эти центробежные тенденции суть не что иное, как дальнейшее расширение опасных расколов, наблюдаемых в едином средневековом организме с XIIв.,— тех расколов, которые затем привели к крупным антипапским движениям позднего средневеко вья. Они, следовательно, являются критикой церковного средневеко вья и реакцией на него. Иными словами, Новое время на фоне решающих для истории Церкви факторов является уходом от Церкви, атакой на нее, временем автономной духовной жизни.

а) Церковное средневековье имело своей задачей христианизацию народов Запада, превращение Запада в христианский организм. Одновременно Церковь руководила народами, и они сами развивались в направлении духовной самостоятельности. Но такая самостоятельность в лоне Церкви возможна только при условии подчинения ее Богом установленному авторитету. Это означает, что народы, становясь свободными и независимыми, должны одновременно в церковном смысле оставаться в состоянии религиозного «подчинения», которое приняли на себя во время своей духовной несамостоятельности. И здесь очевидна опасность возникновения конфликта. Чтобы избежать ее, имелся только один путь: смело руководствуясь благочестивым чувством внутренней свободы, преобразовать отношение народов к Церкви из первоначального подчинения в осознанно добровольное послушание, стремиться к духовной зрелости, к искреннему сотрудниче ству, как того требует и по существу заповедует призыв Избавителя.

б) Стремление к этому было недостаточно сильным и не осуществи лось в достаточном объеме. Столкнувшись с антицерковными движениями, церковные власти односторонне активизировали свой консерватизм, требовали от верующих пассивного подчинения, а не добровольного ответственного сотрудничества; фактически это привело к дальнейшему враждебному отпадению от Церкви еще одной части населения стран Запада. Те, кто был воспитан Церковью и ее культурой, превратились по большей части в ее противников.— Внутри же самой Церкви во все время господства ancien revgime средневековый клерикализм оставался в значительной мере непреодоленным. Слишком широко бытовало мнение, что клир или иерархия и есть Церковь; верующие народы все еще оставались только объектом душепопечительной заботы вместо того, чтобы становиться субъектом бытия Церкви.

4. Эта характеристика Нового времени может показаться преувеличением; однако она соответствует фактам, при условии, что обзор истории Церкви мы не превращаем в спиритуалистически-богословский дискурс и не делаем вид, что жизнь Церкви протекает в безвоздушном пространстве. Правда, ниже мы увидим, что католическая реформа XVIв. в значительной мере выросла из собственных корней и в значительно меньшей степени, чем принято считать, была вызвана исключительно напором протестантизма. И все же характеристикой этой эпохи в целом (но не жизни Церкви) остается Реформация, а не Тридентский собор. И даже если Реформация в смысле ее основных религиозных ценностей первоначально была позитивным процессом роста, все же она без сомнения стала прямо-таки угрозой для Церкви и во многом сознательной атакой на нее.— Другой пример: для понимания своеобразия истории Церкви в XVIIв. существенным признаком являются не великие святые, но сама по себе менее ценная государственная церковность; для XVIIIв. характерно не все еще наличествующее и во многом обнадеживающе сильное католическое содержание жизни, но рационализм Просвещения. Для сферы протестантской церковной истории все большее значение приобретают секуляризированные элементы.

5. Атаке на Церковь соответствует становление независимой от Церкви автономной культуры. Для Церкви это означает как бы повторение ситуации, которую она застала при вхождении в мир языческого Рима. Тогда Церковь также столкнулась с враждебной ей культурой. Как и тогда, культура в Новое время (во все большей степени) подчинила себе большую часть жизни, в то время как христианско-церков ная реальность (прямо противоположно средневековью) охватывает и формирует всего лишь небольшой ее фрагмент.

Но для Нового времени характерно еще и то обстоятельство, что культура отпала и продолжала отпадать от Церкви. В ее вражде к Церкви присутствует изрядная доля ренегатской ненависти; как свидетельствуют, в частности, гражданская война в Испании, ситуация в Мексике или положение в сегодняшней России, эта ненависть оставляет глубокие следы. В Мексике, а также существенным образом во Франции, ситуация в последнее время заметно улучшилась. Но в целом описанное выше положение продолжает сохраняться: христианство и Церковь охватывают своим влиянием лишь незначительную часть человеческой жизни.

По сравнению с автономной культурой (точнее говоря, цивилизацией) сфера церковного влияния продолжает ужасающе сокращать ся, а цивилизация, подобно Прометею, рвется к власти. В наши дни Церковь воспринимается большинством человечества не только как чужестранка, но как обременительная чужестранка. (Об определенном сдвиге за последние 50 лет и о противоположной картине в России, где всем заправлял атеистический материализм см. §126.) Таким образом, хотя прямая атака на Церковь теряет напор, но причина ослабления этого напора слишком часто заключается в апатичном отношении людей ко всему религиозному. «Неспособность к вере»— таков все более заметный признак Нового времени.

6. а) С духовно-исторической и церковной точки зрения важнейший результат такого развития заключается в разрушении единства, которое прежде поддерживало всю жизнь: (1) разрушены общеобязательность и неприкосновенность установлений веры, нравственности и мышления; взамен (2) фактически и принципиально провозглашена изменяемость сущего в его важнейших основах, продемонстрированная духовными и религиозными революциями и переворотами Нового времени. В реальной жизни соседствуют между собой разнообразные виды веры, типы христианства и Церкви, причем ни один из вариантов не имеет большего общественно-правового оправдания, чем все остальные¹.

В наши дни соседство разнообразных конфессий кажется чем-то само собой разумеющимся. В XV и XVIвв. оно было медленным, но неуклонным разрушени ем основ, на которых зиждилось сознание, вносило сумятицу, вело к фактической релятивизации истины, а распространение философии релятивизма служило теоретическим обоснованием такого положения вещей. Этот процесс пересмотра и переоценки ценностей развернулся во всей полноте в XIXв., что привело, в частности, к результату, к которому христианство стремилось со времен инвеституры (§48): люди научились правильно отличать религиозное от профанного, церковное— от государственного.

Если принять в расчет взросление народов в политической и культурной областях, то сформулированная при этом положительная оценка установленного Творцом порядка и политического распределения ролей была неизбежной и сама по себе ценной. То, что эта оценка весьма часто и решительно должна была пробивать себе дорогу вопреки Церкви, есть факт, достойный сожаления, но его нельзя обойти молчанием. Да, исторически обусловленные одежды христианской жизни и веры были для многих слишком длинны, чтобы казаться идентичными сущности веры; немало впавших в заблуждение людей (и как долго!) пытались выбраться из этого лабиринта, безоговорочно цепляясь за традицию, даже за самое несущественное в ней. Вот почему нельзя с порога отметать обвинение в том, что пришедшее на смену новое настроение сформировалось во многом наперекор католикам. (Начало Просвещения связывается с отменой пыток и инквизиции; вплоть до нашего времени библеистика и история Церкви дают этому все новые свидетельства.)

б) В течение Нового времени значение вышеназванного умонастро ения постепенно усиливается и затем приводит к смешению конфессий и мировоззрений во всех странах (свобода передвижения, транспорт, пресса, реклама, радио; после второй мировой войны изгнание из Восточной Германии евангелического и католического населения в тесное пространство ФРГ; аналогичные ситуации в Азии и Африке). Повседневное, продолжительное и тесное общение католиков и некатоликов, верующих и неверующих, элементарный опыт, вытекающий из этого общения,— представление о человеке, ставшее общим для разных исповеданий и воззрений,— все это не является каким-то побочным или второстепенным обстоятельством для христианской жизни Нового времени, это один из основополагающих факторов этой жизни. И он приобретает все большее значение, так как жизнь на последних стадиях Нового времени определяют не христианство и, в частности, не католицизм, но культура, подчас чисто посюсторонняя.

в) Конкретно это означает, что Церковь отодвинута с ведущих позиций в жизни, что теоретически любому мировоззрению, даже любому заблуждению предоставляются такие же жизненные возможности, как и ей. Прежде Церковь занимала господствующее положение благодаря своему морально-религиозному авторитету и благодаря поддержке светской власти; таким образом, до осуществле ния Реформации, а в католических странах и территориях до Французской революции и обширных процессов секуляризации XIXв., она была в состоянии не только объявлять ложными противоречащие ей воззрения, но и подавлять их силой с помощью собственных (духовных) судов и государственной власти. Эта возможность в Новое время постепенно полностью исчезает.

Но, как мы уже знаем на многих примерах из истории средневековой Церкви, это было на самом деле не только потерей, напротив. Новизна ситуации может иметь далеко идущие последствия; полное и своевременное осмысление новой расстановки сил диктует Церкви необычайно решительную переоценку ее методов, чего трудно ожидать от какой бы то ни было социологической структуры. Особые силы и обетования, которыми располагает Церковь, могут придать ей необходимую решительность для зарождающейся ныне позитивно революцион ной инициативы. Историческая Церковь была учреждена Господом для нашего спасения, а потому ее миссия— живя в истории, стоять над ней.

Б. Особенности культуры Нового времени

Каковы же особенности автономной культуры, возникшей в отрыве от Церкви и воздействующей на церковную жизнь?

1. Наиболее емкой характеристикой этой культуры является одностороннее культивирование и признание интеллекта; отсюда ее позитивистский реализм, т.е. сужение понятия «наука», сведение этого понятия к точному естественнонаучному знанию². Это относится и к исторической науке и к филологической исторической критике в области богословия, особенно некатолического: с точки зрения позитивизма, постижение действительности должно осуществляться путем точного наблюдения и исследования, а не духовного созерцания; принятие божественного Откровения в вере самым решительным образом отодвигается на второй план. Этот реализм питается великими географическими, естественнонаучными, историческими и психологическими открытиями, которые все быстрее накапливаются за последние столетия. Именно они и характеризуют Новое время.

2. Непосредственным следствием такого реализма и, соответствен но, упомянутых открытий явилось огромное увеличение знаний и затем переход от логической к психологической ориентации. И то, и другое в свою очередь привело к критической философии сомнения и к релятивизму, имеющему тенденцию считать все в какой-то степени истинным или хотя бы оправданным. Наиболее частым проявлением такого взгляда является скептицизм, часто переходящий в агностицизм. В XIXв., в эпоху подъема исторической науки, агностицизм принял форму историзма как теоретического релятивизма. В сфере общественно-политической возникли формы многообразного и многозначного либерализма.

3. а) В различных духовных парадигмах индивидуализм и субъективизм постепенно заполнили собой всю жизнь Нового времени. Они захватили не только философию, но и социальную, политическую и экономическую жизнь. С точки зрения истории Церкви самым важным оказалось то, что они в различных формах пронизали собой всю религиозную жизнь; все столетия Нового времени в той или иной степени характеризуются индивидуализмом и субъективизмом (п.4).

б) Именно в виду важности этого тезиса необходимо очертить его границы: намеченная здесь линия указывает только последнее, самое глубокое направление решающих поворотов и сил, но не исключает того, что рядом с ней, над ней или навстречу ей течение жизни движется в других направлениях. Великим дополнением к субъективизму является постоянная реакция здравого человеческо го начала, которое не так-то просто полностью вытеснить из объективных, нормальных житейских обычаев. Конкретная жизнь часто, хотя и не всегда, отставала от теории. Правда, тоталитарные режимы XXв. основательно разрушили это спасительное торможение.

4. Проникновение субъективизма в религиозную сферу осуществляется с четырех сторон. К нему приводят: (а) внутрицерковное расшатывание основ (гуманизм и различные движения позднего средневековья §66_69); (б) борьба против католической Церкви (протестантизм); (в) борьба против религии Откровения (Просвещение XVIIIв.); (г) борьба против религии вообще (материализм, социализм в XIXв., коммунизм в XXв.).— Оба последних этапа сообщают духовной жизни Нового времени двойное своеобразие, отличающее от Просвещения: современное мышление и большая часть жизни стали с тех пор резко антицерковными и отрицающими все сверхъестественное.

5. Решающую роль в становлении автономной культуры сыграла самая крупная сила антипапского движения— национальный партикуляризм. Этот национализм в XIXв. стал, в сущности, современной ересью. Государства все более и более лишались церковных, конфессиональных и, наконец, религиозных скреп; они становились более или менее посюсторонними образованиями, которые служат только национальному «Я» и его власти. Государство становится предметом поклонения. Этапы этого процесса характеризуются: (а)антикатолическими протестантскими государственными образованиями (частично с суммепископатом князей) и католической государственной церковностью; (б) секуляризацией (Французская революция и немецкая секуляризация); (в) враждебным отделением государства от Церкви частично в Италии (1870_1929) и Испании (1837_1851), радикально— во Франции, начиная с 1905г. Следует принципиально отличать от этого отделения весьма важное, чисто функциональное отделение Церкви от государства в Соединенных Штатах Америки (§125).

6. а) В XIXв. в результате естественнонаучных открытий и их применения в современной технике путем всеобъемлющей индустриали зации происходит новое обострение ситуации, которое сильнейшим образом революционизирует жизнь и снова весьма существенно изменяет условия церковно-религиозной работы. Основная тенденция проявляется в морально-религиозной сфере как последовательное и крайнее усиление прежних процессов расшатывания основ, особенно в связи с современным развитием экономики: благодаря новым средствам духовного и материального сообщения ареной истории становится весь мир; огромные массы людей принимают участие в конфликтах, пока, наконец, хотя бы косвенно, не добиваются решающего влияния; процесс развития из ведущих центров духовной работы перемещается в профсоюз, демократический парламент, а также в повседневную жизнь улицы, фабрики и квартиры, и секуляризирующее влияние не прекращается ни днем, ни ночью. Человеческие массы и количество как таковое— вот что становится определяющим фактором.

б) Для такого социального и политического сдвига характерным становится окончательное преобладание демократического мышления. Из всех духовных ориентиров, к которым стремилось позднее средневековье, только социалистически-демократическая мысль подавлялась в течение столетий (подавление крестьянских движений). Новое время до конца XVIIIв. было эпохой княжеского абсолютизма. Победоносное распространение демократической мысли в третьем сословии благодаря Французской революции и затем в четвертом сословии (пролетарии)— благодаря социализму, а в новейшее время благодаря коммунизму, означает совершенно иное соотношение сил; в своих крайних проявлениях оно стало бременем общественной жизни в XIX и XXвв.: освобождающее равенство превратилось в пагубное уравнивание. (Подробная характеристика ведущих сил XIX и XXвв. приводится в §108.)

7. Правда, все это позволило людям достичь свободы, а ее цена никогда не бывает слишком большой. К сожалению, в новейшее время она выродилась в либерализм, а в тоталитарных режимах ее искажали и ею злоупотребляли самым недостойным образом. С точки зрения духовной, результатом оказалось то, что люди завоевали множество свобод, но (снова) потеряли Свободу.

В. Формальная свобода духовного пространства в Новое время и его искривление

1. Очерченные выше основные линии просматриваются на всем протяжении истории Нового времени. Какими бы значительными ни были частные различия, каким бы глубоким ни было упомянутое выше духовно-религиозно-церковное разрушение, все же духовное пространство, в котором разыгрывается история Нового времени, если рассматривать его в целом, представляет собой некое единство пусть не содержательных, но формальных тенденций, духовного стиля; речь идет о единстве духовной ситуации, а именно— об упомянутом выше субъективистско-автономном мировоззрении, о тенденции к секуляризму. Новое время отличается от средневековья глубокими подспудными сдвигами духовной жизни, непрерывной переоценкой ценностей, характерной, пусть в разной степени, для всех и каждого из общеевропейских движений. В отдельных странах преобладают те или иные оттенки различий, важные и очень важные (ср., например, гуманизм в Италии, Германии, Испании), но их всемирно-историчес кие, а потому существенные для истории Церкви, элементы, создающие новизну, в основном остаются одними и теми же для всей Европы. Сказанное справедливо для гуманизма, Реформации, абсолютиз ма (государственная Церковь), для Просвещения, для материализма, для историзма, так же как и для либерализма: сначала церковное, затем религиозное, затем мировоззренческое и, наконец, политичес кое разъединение оказывается решающим для всей эпохой.

2. Единство тенденции не является, однако, неподвижным и неизменным. Напротив— одним из основополагающих признаков эпохи становятся подвижность и изменчивость этого единства, куда более заметная и выразительная, чем, например, во времена церковной древности или в эпоху средневековья. Новое время характеризуется фактическим развитием и рефлексией, т.е. осознанием этого развития как эволюции, обусловленной определенными объективными нормами (иными словами, перед нами снова одна из форм релятивизма). Духовное пространство Запада с течением времени деформируется, и вместе с тем меняются возникающие в нем проблемы. Это внутреннее структурное преобразование в течение Нового времени также является одним из принципов жизни в тот период, имеющим жизненноважное значение для существования Церкви. Условия жизни людей и духовно-религиозная надстройка подвергаются глубинным изменениям под влиянием почти беспрерывных духовно-революционных толчков, что ставит консервативную Церковь в неслыханно тяжелые условия. Но те же условия ставят перед Церковью грандиозную благородную цель— доказать, что традиция есть наилучшая форма вечного и неизбежного обновления. К сожалению, консерватизму слишком часто не хватало творческой смелости для неизбежного «прыжка вперед»³.

3. Хотя все эти процессы были проявлениями разрыва с Церковью, все же они протекали поначалу довольно медленно. Чтобы понять их правильно, нужно отдавать себе отчет в том, что и великие, и малые формы жизни долговечнее той идеи, которая их сотворила. Только там, где эти формы сметает какой-либо мощный поток (например, великое переселение народов), мы можем наблюдать внезапное появление одновременно и новых духовных установок и новых форм жизни, еще, конечно, незрелых, которые наощупь отыскивают верную форму⁴. Напротив, по преимуществу внутренние сдвиги, такие, которые характерны для перехода от средневековья к Новому времени, нуждаются во времени для того, чтобы преобразовать жизнь целиком и создать новый внешний ее порядок. Впервые в новейшее время этого достигло Просвещение, точнее его самый зрелый плод— Французская революция. А до нее, как в духовных принципах, так и в распорядке жизни, было еще много «средневекового». Самым важным в области внутренней жизни до конца XVIIIв. для всей совокупности людей было все еще официальное признание религии Откровения; в области внешней жизни это означало связь государства и Церкви и вплоть до Французской революции привилеги рованное положение высшего духовенства.

4. В ходе столетий темп и масштабы этого преобразования увеличиваются; описанные черты проступают совершенно четко только в новейшее время. В частности, начиная с 1850г. развитие и преобразование достигли такой степени ускорения, для которой отсутствует исторический аналог. А в самое новейшее время, после эпохальных успехов математики и открытий в физике, ускорение, кажется, прямо-таки поглощает современность. Самым последним результатом такого темпа явилась релятивизация как одна из основополагающих установок современности, которая привела к изменениям, не известным в истории: к оторванно сти современного человека от традиции, к фундаментальной «потере принципов», так что во всех областях, в том числе и в духовной, понятие «невозможного» оказалось сброшенным со счетов: и хотя благодаря этой позиции человек достиг небывалых, не представи мых прежде высот в области интеллекта, в духовной области, а именно в религиозной, она представляет собой особенно грозную опасность.

5. Только завершенность этого разрыва, т.е. исчерпанность всех возможностей субъективизма, свободного от католических, христианских, религиозных и вообще любых авторитетов, создало в наши дни мощные предпосылки для движения в обратном направлении. Трагический опыт⁵ безнадежности и бесплодности субъективного радикализма, осознание (или ощущение) того, что радикальный субъективизм есть путь к хаосу, гибели всего прочного, будь то государство, культура или общество, пробудило стремление противодействовать силам, ведущим к разрыву с Церковью. Впрочем, разрыв некогда проник сверху вниз. «Внизу» он еще и сегодня продолжает расширяться.

Другой тревожный вопрос, достаточно ли этих ростков, которые появились в сравнительно более высоких жизненных пластах для того, чтобы преградить путь полной анархии? Христиане могут найти ответ на него только в пределах богословия Креста и в надежде на Крест.

Разумеется, и для нашего обзора важно избегать одностороннего и фарисейского взгляда на современное отпадение. В нем повинны не только «внешние», но и мы сами внутри Церкви.

III. Основные направления работы по истории Церкви

1. Как уже было сказано выше, совершенно ясно, что столь глубоко пронизывающие жизнь движения свели на нет работу Церкви, точнее, те условия, в которых она должна была осуществлять свою миссию.

2. С другой стороны, и сама Церковь, противостоящая этим движениям, уже не та, какой она была в начале раннего средневековья. Во впечатляющем ходе истории она построила и укрепила свою собственную организацию, свои вспомогательные силы и накопила в высшей степени значительный опыт. Если древней Церкви на стадии ее становления противостояла мощная культура античности, если еще не вполне сформировавшейся Церкви раннего средневековья приходилось работать в условиях невежества, то на третьей стадии своего развития прочная и всегда единообразно организованная Церковь противостоит постоянно расширяющейся нехристианской и нецерковной культуре.

Только в новейшее время прочно организованная Церковь стала стремиться к новым способам выражения своей жизни. Именно для того, чтобы спасти традицию, т.е. сохранить живое наследие, значительные духовные движения пытаются преодолеть чисто консервативное ее усвоение.

3. Каким образом перечисленные выше основные факторы влияют на церковную работу, понятно без дальнейших пояснений. Подводя краткие итоги сказанному, остается только резюмировать перспекти вы христианского свидетельства в пределах этой культуры. Ясно, что здесь должны преобладать отрицательные результаты.

а) Исходной точкой для общей характеристики ситуации в начале Нового времени является неосуществленная реформа как высшей, так и низшей иерархии. Значение этого факта не исчерпывается перечислением и оценкой отдельных недостатков. Куда более существенно, что само историческое положение, в котором оказалась Церковь, вообще сложилось только из-за незавершенности необходимой реформы. Эта незавершенность облегчила прорыв ренессансных настроений, подготовила почву для реформаторского протеста, нашла известное внутреннее оправдание и сообщила энергию критике Церкви и предъявляемым к ней претензиям; обнаружившиеся церковные силы не смогли в необходимом масштабе противостоять этим претензиям.

б) Энергия Церкви в период Нового времени значительно ослабевает. Несмотря на исходно христианскую основу гуманизма, вместе с ним в церковную проповедь проникает слишком много враждебных Откровению категорий; Реформация разрывает Церковь на множество церквей, сект и движений; христианство уже не может как прежде— ни в Европе, ни в миссиях — выступать как единая сила. Перед человеком встает трудный вопрос: как может христианство быть единственно истинной религией, если его проповедуют столь многие, столь различные между собой учения? И какое из них истинно?

4. Такое положение давало не слишком много преимуществ для работы Церкви, и они играли второстепенную роль.

а) Отложение от Церкви приводит, в частности, к определенной незаинтересо ванности в ней и затем к частичному нейтральному отделению Церкви от государства; это означает, что кое-где Церкви предоставляется свобода достигать своих целей собственными методами. Такое положение Церковь не считала идеальным (ибо всякое творение, а значит, и государство, призвано служить Господу); однако благодаря защите общественного порядка, благодаря свободе собраний, слова и прессы в последние столетия оно давало Церкви фактическое преимущество.

б) Все современные государства, католические не в меньшей степени, чем протестантские, поощряют государственную церковность, которая использует Церковь, а часто и злоупотребляет ею. Таким образом, Церковь сталкивается с опасностями и неприятностями, проистекающими из слишком тесной связи с государством. Это вынуждает ее использовать внутренние ресурсы, рассматривая все вещи под чисто религиозным углом зрения. И потому потеря Церковью политического влияния (революция, секуляризация) оборачивается для нее преимуществом, значение которого постепенно возрастает и углубляется. Освобождение Церкви из-под светской опеки является еще одним характерным признаком Нового времени (см. выше, разд.П Б). В новейшее время множатся творчески углубленные представления, в которых вновь (с опорой на парадоксальный принцип существования христианства: выгода от потери, Лк 9, 24) подчеркивается положительная ценность, даже необходимость «агонизирующей Церкви» (Reinhold Schneider). Примерами могут служить «католическое обновление» во Франции, которому способствовало отделение Церкви от государства, опыт церковной работы в развивающихся странах, события в тоталитарных системах, что укрепляет нашу готовность разделить подобные взгляды.

Даже самая большая потеря, которую Церковь понесла в Новое время,— отпадение реформаторских конфессий, обернулась на пользу Церкви. Конкурентная борьба активизировала большие запасы энергии. Хотя, к сожалению, благоприятный шанс, предоставляемый постоянным контролем со стороны противника, не всегда признавался с необходимой открытостью. В новейшее время эта конкуренция и это противостояние полнее раскрывают свое положительное значение в серьезном диалоге разделенных христиан и во все большем выявлении католического начала в Реформации.

в) Если отвлечься от нескольких важных периодов расцвета Церкви в отдельных странах, то активное ее поощрение со стороны государства осуществлялось прежде всего в миссиях. Христианское учение, церковное воспитание и работа миссионеров рассматривались государствами как ценная помощь в распространении собственной культуры, а потому даже враждебные Церкви государства поддерживали миссии по национальным соображениям. Разумеется, и в этом случае преимущество скрывало в себе весьма серьезный недостаток, а именно, вредные для религии, запутанные отношения с политикой, культурой и экономикой; ими объясняется тот факт, что в последнее время антиевропейская реакция пробуждающихся народов в силу национально-экономических причин оказалась антихристианской⁶.

г) Главным «преимуществом», на которое Церковь могла рассчитывать и в Новое время, является не тот или иной аспект историчес кой ситуации, но дарованная ей божественная сила, которая побуждает ее в борьбе не на жизнь, а на смерть, всячески стремиться к Высочайшему, неизбывная страсть человеческого сердца к обретению истины, руководство Святого Духа, которое подчас обнаруживает себя с поразительной новизной, как, например, в период понтификата Иоанна XXIII и в ходе II Ватиканского собора.

5. Из этого общего положения для Церкви проистекали три задачи: (а) нападение требует защиты; (б) отчуждение культуры требует ее обратного привлечения; (в) внутреннее ослабление требует саморефор мирования.

Относительно (а): (1) Защита была жизненной необходимостью, а потому эта задача разумелась сама собой. Но надо было понять, что необходимость защищаться вплоть до самого последнего времени накладывала свой отпечаток на всю церковную работу. Церковь средневековья черпала жизненные силы прежде всего изнутри себя, инициатива во всех областях исходила от нее. Когда Церковь защищала свое учение и образ жизни (например, Фома Аквинский против аверроистов, Григорий VII против симонии), это было позитивным изложением главной цели, а защитой служило нападение. Противодействия (например, ложные учения) оставались пусть важными, но все же второстепенными факторами общей картины. Теперь же, напротив, противники Церкви настолько захватили инициативу, что вся работа сильнейшим образом определяется соображениями обороны; это касается во многом даже значительных положительных достижений. Непрекращающиеся нападки, угрожающие самому существованию Церкви, глубоко и прочно внушили ей сознание постоянной и близкой опасности. Так, например, богословие до недавнего времени в заметном, даже нездоровом объеме имело примитивно антипротестантскую окраску, в сущности это было оправданно в качестве апологии и защиты. Но это же означает, что Церкви приходилось мириться с тяжелыми недостатками, свойственными этому методу в силу самой его природы: он в значительной мере тормозил раскрепощенное творческое развитие собственных сил Церкви (ср. §87).

(2) В Новое время светская власть все меньше поддерживала Церковь в ее борьбе против нападок, а потом и вообще оставила ее без поддержки. Таким образом, конфликт спасительным образом переместился в духовную сферу и сконцентрировался на духовном оружии.

(3) Новое время во всех областях церковной жизни, во всем, что касается учения, дисциплины, литургии и прочего, вплоть до мелочей, характеризуется прогрессирующей централизацией, причем центром остается Рим. В силу этого обстоятельства Церковь сталкивается с первой большой опасностью, находящей свое выражение в национальном индивидуализме, т.е. в различных формах новомодной католической или еретической местной церковности, во враждебном Церкви отделении ее от государства и в антипапском епископализме. Этот процесс охватывает равномерно весь период Нового времени. Когда он завершился I Ватиканским собором (§114), это означало конец Нового времени.

(4) Разного рода религиозный субъективизм стал в Новое время церковным понятием, означавшим вторую большую опасность для Церкви. Ответом с ее стороны было ясное описание общего содержания церковных догматов, причем акцентировалось понятие Церкви как видимой общины, как учреждения со специальным составом священнослужителей, с иерархией и таинствами (Тридентский собор, I Ватиканский собор). И здесь также преодоление опасности началось только в самое последнее время, например, подчеркиванием тезиса о том, что Церковь есть corpus Christi mysticum, а также требованием приобщения к таинствам⁷.

(5) Наконец, следствием антицерковного субъективизма явилась полностью автономная обезбоженная совесть, безверие. Принципиальная формулировка этого безверия в разного рода релятивистских утверждениях⁸ создает третью опасность, угрожающую Церкви в Новое время. И снова Церковь переходит к обороне, стремясь сохранить все то, что может выбить почву из-под ног философского безверия. Под защиту берутся «принципы» и «предварительные стадии» веры: объективность нашего познания, возможность научного обоснования веры, фактологичность Откровения, неизменность догматов веры при живом развитии (IВатиканский собор и спор модернистов).

Относительно (б). Возвращение культуры в лоно Церкви: (1) Первой замкнутой формой современной культуры был Ренессанс. Церковь принимала большое участие в его подготовке, а затем в его становлении (Иоахим Флорский, Франциск Ассизский, Данте, Авиньон, роль пап в эпоху Ренессанса, преобладающая часть гуманистического богословия); но по сути своей эта культура была не церковным, а в сильной и даже определяющей степени светским образованием. Результатом (несмотря на великолепные религиозные достижения) было не освящение мирского, но во многом обмирщение Церкви и церковного.

Взятая в целом, культура стала противницей христианского учения о Кресте, а затем и врагом Церкви, и отпала от нее. Средневековое обращение Церкви к культуре (§34, IV) было по сути не чем иным, как выражением искреннейших миссионерских устремлений Церкви подчинить всю действительность власти Христа. Эта программа составляет самую сущность Церкви. И поскольку она осталась в силе, ядром процесса очищения сразу же стала грандиозная цель— вновь воцерковить культуру. Она реализуется в различных формах почти на всем протяжении Нового времени. Носителями этой идеи стали прежде всего романские государства, австрийско-южнонемецкие земли империи, внесхоластическое богословие, некоторые папы. В этом отношении можно характеризовать барокко как большой успех. Напротив, в XVIII и XIXвв. основным тенденциям эпохи (Просвещению и демократии) не удалось придать христианское наполнение.

Кроме того, не следует забывать, что реакция Церкви на обнародование научных открытий Нового времени не отличалась гибкостью (например, в деле Галилея, §97, V), так что сама Церковь способствовала своему разрыву с культурой. Только при папе Льве XIII, после эпохи романтизма, расчистившего путь этой идее, возвращение культуры в лоно Церкви снова стало одной из ее великих задач. Причиной послужило возрождение всеобщего внимания к средневековью и барокко; что же касается Церкви, то она постепенно осознала автономность нерелигиозной жизни как относительную закономерность. В самое последнее время и со стороны нерелигиозных оппонентов наблюдается возрождение определенно го интереса к религии. Cамым же главным фактором является достигнутая Церковью по зрелом размышлении более адекватная оценка собственных сил и именно поэтому возрастающее религиозно -церковное самосознание.

(2) Важно то, что это стремление к возвращению культуры сознательно ориентировано иначе, чем на исходе средневековья и в эпоху Ренессанса; оно встречает отклик. Церковь стремится найти решение проблемы (сошлемся, например, на Франциска Сальского) в служении религиозной миссии, богословия Креста: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6, 33). Религиозное начало признано неприкосновенным, четко отграниченным и сознательно сохраняемым центром в Церкви. Иными словами: Церковь вернулась к своей чистой идее как духовному, т.е. не спиритуалистическому, а подлинно религиозному оплоту. (Это утверждение носит общий характер и не имеет в виду приписать всему богословскому наследию религиозную чистоту.)

Относительно (в). Самореформирование. (1) Говоря о глубоком осознании опасности, вызванной нападками, и о негативной реакции Церкви в Новое время, следует констатировать еще один следующий отсюда вывод: хотя самореформи рование Церкви и было вызвано необходимостью обороняться, все же оно было в основном самостоятельным движением, возникшим в церковной среде.

(2) Это самореформирование выражается в том, что Церковь постепенно избавляется от губительного духа обмирщения, вселившегося в нее со времен Авиньонского пленения и приведшего к Ренессансу. Поскольку эта болезнь серьезно затронула иерархию, процесс обновления шел очень медленно. Несмотря на огромные изменения к лучшему в XVIв., весь «ancien revgime» характеризуется в основном этим губительным духом. И все-таки позитивное самореформирование Церкви было более значительным, чем принято считать. Религиозно-морально -духовная атмосфера XVI и XVIIвв. наряду с тяжелейшими разрушительными тенденциями определяется жизнью, деяниями, молитвой и сочинениями Игнатия Лойолы, Терезы Авильской, Филиппа Нери, Франциска Сальского, Винсента де Поля: воистину, то были столетия святых. Эти явления не носили случайного характера, но глубоко и широко коренились в Церкви, доказательством чему служит факт продолжения самореформирования на протяжении XVIII, XIX и XXвв. вплоть до нашего времени.

6. Заключая сказанное выше, мы можем констатировать: с духовно-морально-религиозной точки зрения Новое время характеризуется возникновением новой односторонней картины мира, в центре которой стоит человек, человеческий разум; она зиждется на математической естественнонаучной основе, позже, в XIXв., нецерковные и антицерковные поколения в своем наивном самомнении начинают рассматривать научные истины как истину всеобъемлющую. Тот факт, что фундамент этого мировоззрения был заложен верующими мыслителями (Декарт), ничего решительно не меняет.

Таким образом, Новое время ставит вопрос: устоит ли старая вера перед напором точной науки и ее «научным» мировоззрением? Иными словами, сможет ли старая вера не только с трудом, апологетизи руя, защищаться, но и вступать в некое истинно внутреннее единение с современностью? Фактически ответ на этот вопрос был дан самим временем, и начиная с XVIIIв. этот ответ был в основном отрицательным.

Дальнейшее развитие естественных наук привело к разного рода деформациям, которых не знала история человечества, а наряду с новым мыслительным и историческим опытом открылись и новые возможности спасения, если учесть, как сильно изменилась самооценка людей после всех пережитых человечеством потрясений и разочарований. И снова перед Церковью как носительницей и защитницей истины встала старая задача, для решения которой нужен был только новый метод и смелость его применить. Эта задача апеллирует к аутентичному (часто забытому) наследию Церкви: даже при минимальной внешней поддержке, а может быть, и перед лицом вражды, совершенно свободно и без всякого принуждения выстоять в чисто интеллектуально-духовном противостоянии: выполнение миссии не терпит отлагательств, оно побуждает действовать— истинно христианский подход!

IV. Отдельные достижения Церкви

А. 1. Мы видим, что с точки зрения истории Церкви своеобразие Запада состоит в том, что он особенно стремился решить практичес ки -религиозные вопросы. Свидетельством тому на исходе античности был Августин, а точнее, его учение о благодати и его борьба с манихейством, пелагианством и донатизмом (§30, 5а).— В эпоху средневековья спорные проблемы также возникали прежде всего в области религиозной практики. Свидетельством тому являются усилия по созданию церковного устава начиная с ранних поместных Церквей; напомним также в этой связи борьбу за полноту папской власти вплоть до позднесредневековых церковных споров из-за устава; этот тезис непосредственно иллюстрируют имена Бернарда Клервоского (§50), Франциска Ассизского (§53), история вальденсов (§56), спор о бедности (§57), история сект позднего средневековья.— Новое время продолжает эту линию. Центральные проблемы Реформации возникают в области процесса спасения. Все они сводятся к одному вопросу: как следует понимать отношения Господа и человека? Они охватывают три круга вопросов: а) благодать и человеческая воля; б) понятие Церкви, иерархический порядок; в) вера и знание.

2. Протестантское решение всех трех проблем заключается в избирательной (еретической) односторонности, во всяком случае, в недостаточном учете всей полноты Откровения: один из неразрывно связанных друг с другом элементов исключается или учитывается в недостаточной степени: сверхъестественное берется изолированно, в отрыве от какой-либо существенной связи с человеческим, будь то содействующая человеческая воля, будь то осуществляющее посредничество сословие священнослужителей (особенно папство) или основополагающий разум. Никто не понимал этого так ясно, как Карл Барт, когда он свел все существенные расхождения между протестантиз мом и католицизмом к принятию (католическому) или отрицанию (протестантскому) категории «analogia entis» (=допущение возможности связи между естественным познанием или волей и областью божественного).

3. Католическое богословие Нового времени частично возвращает ся к такой постановке вопроса и старается, в соответствии с потребностями Запада, решать преимущественно проблемы религиозной практики: для Тридентского собора, который в своих главных основополо жениях (§86, 4а) идет еще дальше, это разумеется само собой. ВXVIIв. (§95_99) это вопрос выбора благодати, всколыхнувший поначалу весь богословский мир; янсенизм и квиетизм, как и волны благочестия вокруг Франциска Сальского и Винсента де Поля были связаны с этой проблематикой как реакция или преодоление соответственно.— Понятие Церкви было затемнено преимущественно поместно-церков ными и епископалистскими течениями галликанизма и фебронианиз ма. Им противостоят: (a) богословие (Mцhler), (b) постоянно растущее фактическое стяжение к Риму и (g) официальное провозглашение папской непогрешимости на I Ватиканском соборе. Одностороннее акцентирование веры реформаторами было принципиальной недооценкой позиции, унаследованной Западом от греческой мысли и одобренной Евангелием и ап. Павлом. Церковь дает необходимое восполнение этой тенденции к односторонности. Она ссылается на примат логоса и позволяет ему выразиться в богословии XIXв. (вопросы апологетики, основы религии, христианства, Церкви) и в официальных постановлениях I Ватиканского собора, осуждающих модернизм. Церковь снова заявляет о своей приверженности синтезу (§6, 8).

4. Ведущим отрядом Церкви в Новое время был орден иезуитов. Иезуиты, с их почти безоговорочной установкой на реальное, по большому счету политическое, педагогическое воздействие, представляют собой самую впечатляющую иллюстрацию западного начала в христианстве. Игнатий Лойола происходил из Испании, страны раннего морализующего богословия, эта страна в течение долгих столетий не имела времени на постановку вопросов и длительные отвлеченные рассуждения; будучи расположена как часовой на границе между верой и неверием, она знала лишь один девиз: стой и сражайся!

Б. 1. Достижения в различных областях весьма различны. Вообще говоря, положительные ценности как таковые нигде не достигли монументальности, целостности, непосредственной прямоты раннего или средневекового христианства. Причины лежат на поверхности: вся работа начинается в типично переходное время, а затем разворачива ется как противостояние разъединенной, раздвоенной культуре под угрозой постоянных нападок; апологетические задачи постоянно уходят на второй план. Те, кто ведет эту работу,— дети той же культуры и, следовательно, на них тоже лежит отпечаток раздвоенности или, по меньшей мере, нецельности.— В самом деле, великие святые Нового времени не получили всеобщего признания человечества,— в отличие от Бернарда, Франциска, Фомы Аквинского (или даже такой личности, отнюдь не причисленной к лику святых, но отмеченной цельностью догматически-средневекового мировоззрения, как Данте), которые во многих отношениях считаются общим достоянием конфессий и не только конфессий. Современные святые не пользуются столь же универсальным признанием, что объясняется их причастно стью к послереформаторскому католицизму с его противостоянием конфессий. Но этого объяснения недостаточно. Важнее более глубокая причина: эти святые, с духовной точки зрения, не обладают такой же цельностью натуры, не так непосредственны, искренни и просты, как их средневековые предшественники. Если говорить, например, об Игнатии, то нельзя переоценить того, что он сделал для укрепления Церкви, для ее защиты, для расширения ее влияния, для внутреннего упрочения ее учения и дисциплины. Возможно, если судить по непосредственно ощутимому результату, с ним не сравнится ни один другой святой Нового времени. И все же чего-то такого, что не поддается точному определению, в нем было меньше, чем в его великих средневековых предшественниках.

2. Линия развития папства представляется весьма сложной. Но, несмотря на просто-таки невыносимое бремя, каким явился мирской дух Ренессанса, несмотря на все препоны государственной церковности, оно твердо ориентировалось на одну цель: собрать в одних руках всю церковную власть.

3. Для жизни орденов были характерны следующие особенности: (а) строгое соблюдение уставов и реформирование средневековых орденов (самое важное значение имела реформа ордена кармелитов и капуцинов, которую осуществила Тереза Авильская); (б) иезуиты: Игнатию удалось совершить великое деяние—сгла дить многочисленные тормозящие уставные требования средневековой жизни орденов и все-таки с небывалой прочностью сплотить свой орден; (в) более свободная форма новых конгрегаций (ср., например, ораторий св. Филиппа Нери, §93, II); эти конгрегации отвечали религиозным потребностям особого толка и брали на себя специфические задачи современной заботы о спасении душ и милосердия. В Новое время самые различные религиозные силы воистину героически стремятся служить делу Христову в самых удаленных местах, нести помощь душевно деформированным, подчас ущербным, даже радикально обезбоженным социальным и интеллектуальным слоям, которые более не поддаются влиянию традиционных средств или методов; (г) в целом старые ордена сильно уступают более поздним религиозным общинам; только в самое последнее время они тоже вновь оживают.

4. Благочестие Нового времени не просто сохраняет средневековые черты, оно характеризуется нововведениями двоякого рода:

а) В том, что касается догматов, Тридентский собор дает, во-первых, более емкое и, во-вторых, более четкое и фиксированное их обоснование: значительно расширяется сфера установленных Церковью норм в литургии, молитвенных формулах, молитвенной практике, праздниках (благодаря чему одновременно исчезает целый ряд злоупотреблений, например торговля индульгенциями).

б) В частности, можно указать на определенную классификацию молитвенной практики по принципу уменьшения объектов поклонения (Христос, Страсти Христовы, пять ран Христовых, детство Иисуса; ср. также молитву св. Игнатия: Душа Христова, освяти меня, Тело... Кровь... Раны; особенно часто читались молебны Сердцу Иисусову и (в качестве нововведения) св. Иосифу.

Молитвы эпохи барокко отличались нередко излишним многословием, которое оказывало сильное воздействие в свою эпоху, однако в новейшее время часто воспринимается как нечто искусственное.

в) Жизнь орденов снова, как и в средние века, проникается благочестием. Это касается обеих сторон религиозной жизни, как созерцательной, так и деятельной. Оба течения пришли из Испании (одновременно развиваясь в Италии). Для деятельных орденов, прежде всего для ордена иезуитов, это очевидно. Орден иезуитов является самым большим учителем благочестия во всех странах Запада (и в миссиях). Наряду с Игнатием большую роль сыграла Тереза Авильская, ее мистицизм. Реформированный св. Терезой орден кармелитов в XVIIв. обосновался во Франции, и все столь различные в своей значительности течения благочестия классического столетия Франции черпали вдохновение и силы в мистическом духе. (Об Игнатии и мистике см. §88.)

5. Самое глубинное призвание Церкви— миссионерство — выражалось наряду с самореформированием в заморских миссиях. Там Церковь положила начало религиозному завоеванию и организации внеевропейского мира в новой и всеобъемлющей форме. Эта работа встретила упорное сопротивление; наиболее тяжелым ударом был запрет аккомодации (§91) и роспуск ордена иезуитов, а в новейшее время брутальная реакция коммунизма в Китае и Вьетнаме, которую— судя по теперешнему положению— можно уподобить почти полному уничтожению. (О миссионерской работе в самое последнее время см. §119.)

6. а) В основе борьбы против Церкви начиная с XIIIв. лежит идея автономно го государства (§65). Такое положение сохранялось в течение всего Нового времени. И это касалось не только протестантских, но и католических государств. Идея снова и снова навязываемой «современной» национальной церковности, т.е. стремление властей предержащих насколько возможно прибрать к рукам Церковь и церковные учреждения собственной страны, лежит в основании всего развития в Новое время. Хотя использование этой идеи и принесло Церкви в эпоху контрреформации заметные выгоды, однако она же привела ее к крупным потерям: государственная Церковь Испании, галликанская Франция, просвещенный абсолютизм XVIIIв. были такой утратой свободы внутреннего движения, что этот перегиб последовательно развился во враждебное отделение Церкви от государства.

б) Этому отделению предшествовало разрушение духовных государств. Исчезновение этих образований радикально изменило условия существования Церкви в Центральной Европе, когда у Церкви были отобраны экономические вспомогательные средства собственного культурного воздействия (здания церквей и монастырей; академии; право на воспитание духовенства; фонды поддержки исследований), а также средства внешнего принуждения. Церковь, однако же, нашла в себе достаточно сил, чтобы использовать внутренние моральные ресурсы (см. выше), к изумлению всего мира она даже снова расцвела. Благодаря этому, в свою очередь, церковно-историческое развитие в каком-то важном пункте привело к более глубокому пониманию идеи Церкви; ее «средневековость», т.е. ее политическая власть, в частности власть пап, была осознана как исторически обусловленный атрибут, т.е. свойство, которое не относится к сущности Церкви.

в) Эту линию развития завершает широкая и интенсивная деятельность Церкви по заключению конкордатов. В любом случае следует иметь в виду, что попытки Церкви двигаться в обратном направлении, т.е. в чисто духовную сферу, достаточно часто наталкивались на сопротивление. Собственно говоря, конец эпохи Константина наступил ко благу Церкви, хотя и против ее воли.

Однако следует добавить, что позже, в Новое и новейшее время, папство, наконец, тоже пришло к продуманной политике в отношении общества и государства и постаралось внушить свой взгляд верующим: политика «рессор» (ralliement), которую проводил папа Лев XIII в отношении Франции⁹ (Церковь заявляет о своей незаинтересованности в политической форме государств). Пий XI, заключивший в 1929г. Латеранские соглашения, отказался от установки на церковное государство в традиционном смысле, и этот шаг означал «победоносное поражение».

Дата добавления: 2015-09-06