Глава 29. — О Мерлин, Поттер, твои друзья решили до смерти закормить тебя сладостями?

— О Мерлин, Поттер, твои друзья решили до смерти закормить тебя сладостями? — поинтересовался я, посмотрев на гору всевозможных пакетов и коробок, практически скрывших под собой всю тумбочку.

— Если вас берет зависть, мистер Краст, так завидуйте молча, — Поттер отложил в сторону книгу и ухмыльнулся. — Вы так великодушны, Октавий, что сами решили меня навестить. Я ждал тебя ночью.

— И в другом облике, надо думать, — хмыкнул я. — Вечером у меня важная встреча.

Он едва заметно помрачнел, но ничего не сказал.

— Не переживай, исключительно деловая.

— Я не переживаю. Честно говоря, — Поттер согнал с лица тень и вновь улыбнулся, — я вообще удивлен, что ты ко мне приходишь уже в третий раз. И зеркала… Мне начинает казаться, что ты за меня волнуешься.

— Где же я еще найду любовника, которому будет исключительно не выгодно раскрывать тайну о своих свиданиях со мной, — как можно небрежнее ответил я.

Выглядел Поттер уже куда лучше, чем позавчера, когда я навещал его в последний раз. Кожа была все еще бледной, с пятнами нездорового румянца, но, по крайней мере, как сообщил целитель, он уже мог вставать и даже ходить по палате.

Однако при свете дня болезненность бросалась в глаза, и ясно было, что отпустят Поттера из Мунго в лучшем случае к Рождеству. На протяжении коротких встреч и недолгих разговоров через зачарованные зеркала Поттер пытался держаться жизнерадостно, уверяя, что небольшой отдых ему пойдет только на пользу, но я уже видел, как тяготят его больничные стены и невозможность даже до уборной дойти без посторонней помощи. На моей памяти Поттер даже в больничном крыле больше пары дней не проводил и сейчас, должно быть, жутко изнывал от скуки, несмотря на сладости, книги и посещения друзей.

И именно поэтому, а не только из-за своих дел, я решил появиться в Мунго днем и даже обговорить свою задумку с лекарем, получив в итоге полное согласие. Конечно, пришлось идти в облике Краста, но не думаю, что это вызвало у кого-то удивление, со стороны это выглядело, как будто известный художник пришел выразить свое почтение национальному герою и поддержать его в трудный момент. Главное теперь при медиведьмах и лекарях вести себя так, будто с Поттером мы едва знакомы, и мой визит — просто дань вежливости.

Я опасался только того, что у Поттера будет множество посетителей — но, видимо, спустя почти неделю ажиотаж вокруг его ранения улегся и поклонники вернулись к своим делам. К тому же, насколько я помню, к Поттеру с самого начала почти никого не пускали, кроме самых близких друзей и важных шишек вроде Кингсли.

— Драко, — голос Поттера выдернул из размышлений. — Что это?

Он смотрел на объемную сумку у меня в руках. Я усмехнулся.

— Маленький подарок. Даже не надейся, там не конфеты. И называй меня Октавием или мистером Крастом.

— Параноик, — беззлобно буркнул Поттер. — Ты решил перетащить ко мне всю библиотеку мэнора? Кстати, твою книгу я прочитал.

— И как тебе? — я присел на стул рядом с кроватью и, не удержавшись, взъерошил Поттеру волосы. Он торопливо пожал мою руку и облизнул губы, но целоваться не полез, а когда я попробовал было наклониться к его лицу, отстранился, насколько смог.

— Занимательно. Нет, — твердо сказал он. — Это сейчас не ты.

— Поттер, ты же вроде не в Хаффлпаффе учился, — я покачал головой, вновь принимая сидячее положение, и неторопливо начал расстегивать сумку. — Откуда такое стремление к честности?

— Я всегда, когда это возможно, стараюсь быть честным.

— Ты в курсе, что твоя фраза прозвучала очень по-слизерински?

— Да неужели?

— О да. Обтекаемая формулировка, позволяющая подгонять свое поведение под любую ситуацию. После выписки, Поттер, — я смерил его суровым взглядом, — я потребую компенсации за моральный ущерб.

— Мне это уже нравится, — в тон ответил Поттер, улыбаясь настолько многообещающе, что впору было уточнять, а не инкуб ли в него вселился вместе с проклятием. Удивительно, как насыщенная личная жизнь может изменить человека всего за пару месяцев. — Что это за таз?

— Когда я слышу эти вопросы, то сразу же вспоминаю, за что не люблю магглорожденных. Это, Поттер, переносной думосбор. Уникальная, между прочим, вещь.

— Прости, — он рассмеялся. — Зачем ты его сюда притащил?

— Я решил, что, раз уж тебе не удалось поприсутствовать на Турнире, ты можешь захотеть посмотреть первое испытание. Даже несмотря на то, что о распределении очков тебе парочка Уизелов, надо думать, уже все рассказала.

— Не называй их так! — зеленые глаза, как всегда, когда я пренебрежительно говорил об Уизли, яростно сверкнули.

Я хотел по привычке возразить, сказать что-нибудь едкое, но перед глазами вспыхнула, пронеслась целая вереница воспоминаний: новая ниша в семейном склепе, зачарованная фамильная книга, вымаранные и забытые фамилии, молчаливый библиотечный призрак — и все-таки сдержался.

Взял Поттера за руку примирительным жестом.

— Извини. Я никогда не полюблю эту семейку, но… Поттер, помолчи, дай договорить!.. Я не стану больше унижать их из-за чистоты крови и общения с магглами.

— Драко, — он посмотрел на меня с беспокойством и сжал пальцы. — Мы ведь так и не поговорили толком. Из-за чего ты так резко поменял свое мнение?

— Не думай, что я стал любить магглорожденных, Поттер, я до сих пор их не переношу. Они вульгарны, они плюют на всю нашу историю и порядки, но… — я потер переносицу, собираясь с мыслями. — Да не смотри на меня так! Все это сложно объяснить. Я не могу пока, я не… давай все-таки я покажу тебе Турнир?

Я сделал вид, что всецело увлечен подготовкой — установил на кровати думосбор так, чтобы Поттеру удобно было над ним наклониться, присел поближе, достал из кармана пузырек с плотно притертой пробкой. Поттер смотрел на меня в упор, и взгляд его был настолько пристальным и пронзительным, будто он пытался сквозь плоть и кости разглядеть мою душу.

— Не смотри так. Не нужно меня жалеть!

— Я тебя не жалею, — Поттер снова погладил меня по руке. — Я пытаюсь понять, что с тобой происходит.

Я промолчал, сделав вид, что занят откупориванием флакона с воспоминаниями. Вытащив, наконец, пробку, вылил в чашу серебристо-серое содержимое, клубящееся полупрозрачным паром.

— Давай, у нас времени в обрез — я договорился с твоим целителем, чтобы в палату никого не пускали и дали спокойно посмотреть запись Турнира, но график твоего лечения ради этого менять, конечно, никто не станет.

— Ты…

— У нас мало времени. Ты хочешь посмотреть, или я зря сюда все это тащил?

Он вздохнул, понимая, что сейчас я разговаривать ни о чем не хочу, переплел наши пальцы и кивнул.

* * *

Ветер трепал яркие полотнища: четырехцветный хогвартский флаг, знамена Шармбатона и Дурмстранга и флаг Турнира — алый фон, три вытканные серебром руки, взмывающие вверх, и звездная россыпь.

На улице было слякотно и противно, вместо снега летела мелкая морось, оседающая на одежде и волосах, но трибуны, возведенные вокруг Большого Озера, были полны народу. Судьи с каменными лицами восседали на высоком помосте, чемпионы выстроились на берегу — подтянутые, собранные, в удобной теплой одежде. Шарль, Мартин и Джиневра. Лицо бывшей поттеровской подружки на фоне огненных волос казалось совсем бледным, и, если бы я не знал эту дикую кошку лично, решил бы, что она боится.

— А здесь ты стал собой, — раздался довольный голос.

Я обернулся. Странно было видеть Поттера в больничной пижаме среди толпы людей, кутающихся в теплые мантии, но мы были в воспоминании, и ему не было ни холодно, ни неуютно.

Мы стояли чуть ниже судебной трибуны, с этого места было видно и всю семью Уизли, занявшую лучшие места, и родственников остальных чемпионов, и преподавателей. Я посмотрел со стороны на себя самого, с удовлетворением отметив, что неплохо и выглядел, и держался.

Поттер подошел ближе и собственническим жестом положил руку мне на плечо. Улыбнувшись, он коснулся сухими губами шеи, довольно целомудренно поцеловал меня в щеку, да так и застыл, наблюдая за началом испытания. Чуть поколебавшись, я поднял руку и обнял Поттера в ответ.

— Что им нужно сделать? Похоже на второе испытание с того турнира.

— Разве что озером, — усмехнулся я. — Нужно добраться вон до того острова, видишь? Его специально создали для Турнира. Профессор Спраут и несколько работников Лондонской магической оранжереи вырастили там лес — поющие цветы, дьявольские силки, шепчущие ивы. Кривский очень хотел выбить у русских разрешение на кота Баюна, но ему отказали — слишком капризное животное, хуже драконов, так что пришлось ограничиться каппами и пикси.

— Нужно просто добраться? — в голосе Поттера послышалось разочарование. Да уж, после предыдущего Турнира с драконами его было сложно чем-нибудь удивить.

— Неужели ты в газетах ничего не читал об испытании?

— Нет, я даже друзей просил не рассказывать — хотел потом раздобыть запись и самостоятельно посмотреть.

— У каждого из чемпионов карта, на которой отмечено место так называемого клада. Он, разумеется, сокрыт и защищен различными чарами. Задача чемпионов — как можно быстрее добраться до острова, сориентироваться по своей карте и взять свой клад. Ну, и не слишком сильно пострадать при этом, конечно. Не думай, что это очень просто, Поттер, — я ухмыльнулся. — На озеро наложены различные чары, мешающие как подплыть к острову, так и подлететь.

— А что из себя представляет клад? — разочарование ушло, сменившись азартом.

— Ключ от следующего испытания. Сам понимаешь, больше я тебе ничего рассказать не могу.

— Неплохо.

— Всего лишь неплохо? Конечно, это не драконы, но, по-моему, получилось тоже весьма впечатляюще, — я пожалел, что в воспоминании нельзя курить. Сейчас как нельзя кстати подошла бы сигарета.

Драко Малфой, сидящий на трибуне, как назло, вытащил портсигар и закурил. Я с досадой отвернулся и принялся наблюдать за тем, как арбитр дал свисток и испытание началось. Поттер, казалось, вообще позабыл и о моем присутствии, и обо всем на свете — стоял, по-прежнему вцепившись мне в плечо, и не сводил горящих глаз с озера.

Трибуны сходили с ума. Уизли то бледнели, то закрывали глаза, то ахали, глядя, как их дочь и сестра, вспомнив о кэльпи, лихо оседлала водяную лошадь, наложив на нее какое-то сложное заклятье подчинения. Француз оказался проворнее — пока Уизлетта возилась с водяными духами, он создал себе дорожку прямо на водной глади и побежал по ней, отбиваясь чарами и от птичьих атак с воздуха, и от рассерженных озерных жителей. Горак же, к моему удовлетворению, решил повторить подвиг Поттера с предыдущего турнира и призвал метлу, но ничего хорошего из этого не вышло: организаторы учли все возможные подступы к острову, и на дурмстранговца обрушились волшебные птицы и пикси. Он с трудом прорвался сквозь них, снизился и почти удачно долетел, но уже на подлете к острову пикси удалось сбросить Горака с метлы — к вящему восторгу водяных и русалок.

Происходящее на острове, конечно, с берега видно не было, но позаботились и об этом — на натянутых парусиновых полотнищах, подобно тем, которые использовались на квиддичных матчах, попеременно показывали действия всех трех чемпионов.

Я со злорадством снова понаблюдал за тем, как Горак, с трудом выбравшись из озера, промокший и исцарапанный, пытается восстановить размокшую в воде карту, как он чертыхается сквозь зубы и слишком поздно замечает каппу. Уизлетта и Шарль, оба, держались на высоте, однако француз все же оказался опытнее и удачливее — свой ключ он отыскал на две минуты раньше и заклинания снял элегантно и быстро. Но, надо было отдать Уизли должное — она свой ключ нашла почти сразу после Шарля и даже не попалась в ловушку шепчущих ив, способных своим шелестом свести с ума расслабившегося путника.

Горак финишировал последним — с небольшим разрывом, к моему величайшему сожалению. Я бы не расстроился, сожри его гигантский кальмар.

Объявление результатов Поттер слушать не стал — стоило только всем трем чемпионам вернуться назад на берег, он повернул ко мне улыбающееся, донельзя довольное лицо.

— Никогда бы не подумал, что скажу это тебе, Малфой… но… это было здорово. Спасибо.

— Надеюсь, мне удалось немного скрасить больничные будни начинающему борцу с преступностью, — я притянул его к себе так близко, что теперь мы стояли, соприкасаясь лбами.

— Как ты думаешь… заниматься сексом в воспоминании — это слишком извращенно? — спросил Поттер, кончиками пальцев скользя по моим рукам от запястий к локтям. — И чем это считать, иллюзией, или…

— Пожалуй, проверим в следующий раз. Этот отрывок закончится через пять минут.

— Очень жаль, — жарко выдохнул Поттер, бесцеремонно забираясь пальцами под мою мантию. — Меня еще так нескоро выпишут. Может, мы могли бы…

— Нет, — мягко сказал я. — Лекари не оценят. Поттер, гиппогриф тебя задери, будь хоть немного благоразумным… Хотя бы иногда.

— Не знаю, что ты делаешь со мной, Малфой, — несмотря на обманчиво спокойный тон, в голосе Поттера мне послышались какие-то грозовые, рычащие интонации. — Но рядом с тобой мне порой не хочется быть… благоразумным.

— Это у тебя по старой памяти, — я поцеловал его, сам отчаянно жалея, что нельзя сейчас сорвать эту идиотскую полосатую пижаму, повалить Поттера прямо на землю и заняться любовью прямо здесь, в воспоминании. И пускай это называется как угодно — иллюзией, играми воображения, магией, — все равно.

Слишком много времени прошло с тех пор, как я вот так, самозабвенно и жадно, целовал его в последний раз.

Но время, к сожалению, было неумолимо. Мы еще целовались, стискивая друг друга в объятиях, а окружающий мир, Хогвартс, озеро, полные трибуны уже плыли, смазывались, исчезали, неумолимо и твердо возвращая нас в реальность.

Вынырнув из думосбора, Поттер перевел дыхание и откинулся на подушки. Взгляд у него был шальной, а грудь быстро вздымалась и опадала, как после бега. Да и я, надо думать, выглядел не лучше.

Проклятье, сейчас я даже поцеловать его не могу по-настоящему, в этом мире. Даже если бы Поттер не возражал против облика Краста — мы в больнице, в палате, куда в любой момент может зайти кто угодно. Сейчас, правда, Поттер, на мой взгляд, мог сделать любое заявление, даже встать посреди больничного холла и сказать, что мы собираемся пожениться — я уже научился правильно понимать этот слегка сумасшедший, горящий взгляд, означавший, что Поттеру в голову опять пришло что-нибудь безумное.

— Гарри, — позвал я, сам удивляясь, что назвал его по имени. — Не совершай сейчас поступков, о которых потом пожалеешь.

К моему удивлению, он рассмеялся.

— Пока не собираюсь.

— Мне очень не нравится это твое “пока”, — несколькими движениями палочки я снова влил воспоминания в фиал и закупорил его, а думосбор убрал в сумку. Посмотрел на часы. — Мне пора идти.

— Ты еще придешь?

— Послезавтра, — я хотел в последний раз взять его за руку, но не успел — распахнулась дверь, на пороге появились лекарь и медиведьма.

— Мистер Краст, мистер Поттер, мне неловко прерывать вашу беседу, но…

— Я уже ухожу, — я поднялся со стула, взял сумку, пожал на прощание Поттеру руку — сухо и по-деловому, как и подобает двум едва знакомым людям, — и хотел уже повернуться и уйти, как Поттер вдруг чуть подался вперед.

— Ой, что это у вас в волосах запуталось?

— Где?

— Наклонитесь.

Стараясь выглядеть как можно более непринужденно, я наклонился, стиснув зубы и едва удерживаясь от язвительного замечания. Проворные пальцы Поттера быстро перебрали пряди волос, и, прежде чем вновь поднял голову, я услышал тихое-тихое, почти беззвучное:

— Я буду скучать, — и сразу же следом за этим, в полный голос: — Вот. Листок какой-то запутался. Спасибо за Турнир, Октавий.

— Рад был оказаться полезным, — я учтиво склонил голову, попрощался с лекарем и ушел. И только когда вышел на улицу и достал портсигар, позволил себе расслабиться и улыбнуться, чувствуя себя так, как будто только что выиграл миллион галлеонов.

* * *

— Вам чем-нибудь помочь, мистер Малфой? — услышал я звонкий переливчатый женский голос. Девушка, которой он принадлежал, было чрезвычайно миловидна и улыбчива — как все продавцы, интуитивно определяющие, намерен ли покупатель оставить в магазине кругленькую сумму, и уже чующие запах галлеонов и сиклей.

— Думаю, да. Мне нужен подарок для ребенка примерно восьми-девяти месяцев. Мальчика.

— Какой у него характер? Спокойный или активный? Уже ходит? Как относится к метлам? Некоторые родители запрещают, но многие покупают первую метлу уже в год, и… Мистер Малфой?

Я растерянно пожал плечами, едва ли не впервые в жизни чувствуя себя неловко. Характер, ходит… Все это были какие-то пустые, неизвестные мне слова. Вопросы, ответы на которые не помогало придумать даже хваленое слизеринское красноречие. Попытавшись вспомнить рассказы матери о том, какие я сам любил в далеком детстве игрушки, я растерялся еще больше — не вспоминалось решительно ничего, кроме цветного волшебного калейдоскопа. Правда, в восемь месяцев, наверное, для этого рановато…

— Я… — я взял себя в руки и твердо посмотрел на продавщицу, вновь напуская на себя высокомерный вид. — Давайте метлу. И что-нибудь нейтральное. Игрушки какие-нибудь, погремушки. И волшебный калейдоскоп. У вас ведь бывают волшебные калейдоскопы?

— У нас есть все, — обворожительно улыбнулась девушка. — Послать в ваше имение курьером?

— Упакуйте. Надеюсь, вам известны заклятия уменьшения веса?

— Да, но если это подарок, вы могли бы просто назвать адрес, и…

— Упакуйте, — не терпящим возражений тоном повторил я. Быстро, пока не поддался соблазну передумать и действительно отправить все покупки курьером.

Пакет получился небольшим и очень легким. Зажав его под мышкой, я вышел на улицу, глотнул холодного воздуха, собираясь с мыслями, и аппарировал прежде, чем в очередной раз струсил.

В окнах небольшого дома горел свет. Сквозь тонкие полупрозрачные занавеси было видно, как немолодая женщина, до дрожи похожая на покойную тетушку Беллатрикс, при помощи палочки расставляет книги в огромном шкафу. Меня, в темной мантии сливающегося с чернотой, окутавшей зимнюю улицу, она, конечно же, не видела, и на секунду снова промелькнула мысль — оставить пакет на пороге, аппарировать домой и прекратить заниматься всякими глупостями.

Да и потом, я же все равно не знаю, о чем с ней разговаривать и как себя вести. Мне будет неловко, ей тоже. Зачем я вообще все это затеял?

Поддался словам Поттера и собственным безрадостным размышлениям, минутной слабости, нахлынувшей, когда я сидел в пустом, ужасающе тихом мэноре и листал семейные альбомы с колдографиями.

“Ты просто опять струсил, Драко Малфой. В очередной раз. И что теперь, применишь свою лучшую, отточенную годами тактику — сбежишь, как всегда?”

— Нет, — сказал я вслух самому себе. — Больше убегать я не стану.

Вцепившись в пакет с покупками, как в спасательный круг, я решительно поднялся на крыльцо и взялся за дверной молоток.

Глава опубликована: 20.02.2013

Дата добавления: 2015-09-06