Глава 20. Малфой ушел, и только тогда я позволил себе расслабиться

Малфой ушел, и только тогда я позволил себе расслабиться. С облегченным вздохом закрыл глаза и откинулся на спинку стула, чувствуя, как уходит недавнее напряжение.

Не то, чтобы я боялся этого разговора, но он дался мне непросто — несмотря на то, что недели было достаточно, чтобы все взвесить, проанализировать и решить, как для меня будет лучше. Именно так — как будет лучше, а не как я хочу.

Потому что, если идти на поводу у своих желаний, можно, со временем, очутиться в такой яме, откуда сразу и не выбраться.

А Драко Малфой для меня сейчас — именно такая яма.

Когда он пришел, мне сложно было сохранить лицо — хотя, получив записку, я готовился к встрече, не желая выглядеть при Драко уязвимым. Не хотелось показывать ему свою слабость и то, что я рад, в самом деле рад его видеть.

Черт, черт, черт.

Сложно было держаться, когда человек, при виде которого по коже ползли мурашки, сидел напротив и сверлил меня выжидающим взглядом. И когда сделал предложение, отказаться от которого едва хватило силы воли — отказаться, вопреки желанию поцеловать.

Но срываться было нельзя. Это не какой-нибудь случайный знакомый, а Драко Малфой, к которому я опасался поворачиваться спиной и меньше всего на свете хотел привязываться. А стоило согласиться возобновить наши встречи — и это обязательно бы произошло.

Ну а то, что хочется… не в первый раз мне приходится справляться со своими желаниями. Справлюсь и сейчас.

Я открыл глаза и посмотрел на листок бумаги, который до сих пор крутил в пальцах. Следовало разорвать его, смять, уничтожить, а не сидеть, бережно разглаживая каждую складочку, растирая следы от перегибов, скользя пальцами по строчкам, написанным стремительным почерком — словно это могло, хоть на крохотный шаг, приблизить меня к автору послания.

Откуда во мне столько сентиментальности? Столько глупых, сжигающих изнутри надежд?

Почему из всех людей, которые меня окружают, из всех достойных, честных, интересных личностей мне нужно было выбрать именно Драко Малфоя? Который, к слову говоря, даже на звание приятеля не тянет. Не враг, не друг, но и не посторонний. Хорек, стоящий особняком от всех остальных бывших недругов.

— Я не буду о тебе вспоминать, — строго сказал я записке, а затем быстро, пока не передумал, испепелил ее одним движением палочки. Горячие серые хлопья закружились в воздухе, словно осенние листья на ветру, и медленно опали на столешницу. Еще одно короткое заклинание — и от них не осталось даже следа. Жаль, что нельзя так же быстро уничтожить воспоминания, или даже не воспоминания — ощущения. Эмоции. Забывать я ничего не хочу.

Я призвал сигареты и закурил. Да уж. Никто не обещал, что будет легко.

* * *

Красивая полярная сова, спросонья до оцепенения напомнившая мне Хедвигу, прилетела перед рассветом и долго скреблась в окно, пока я пытался понять, что происходит и почему меня будит какой-то громкий, ужасно мерзкий звук.

Настырная птица, вместо благодарности попытавшаяся клюнуть меня в руку, стоило лишь открыть окно, принесла довольно объемный пакет из плотной шелковистой бумаги, подписанный моим именем. На сургучной печати, скреплявшей его, отчетливо виднелся оттиск печати Хогвартса, и это меня весьма озадачило.

Писем из Хогвартса не приходило с лета — да и то, последнее было скорее не письмом, а запиской, уведомлявшей, что мои документы отправлены в аврорат, согласно заявлению. А тут — большой конверт, с официальной печатью и вычурно надписанным адресом.

Я вскрыл его и достал оттуда целую стопку документов — еще один конверт, только поменьше, яркий буклет и карточку, на которой крупными витиеватыми буквами было написано “Приглашение”.

Приглашение? В Хогвартс?

Я заинтересованно вчитался в надпись на обороте, и у меня от удивления глаза сами полезли на лоб. Это, в самом деле, оказалось приглашение. Именное. Зовущее на открытие Турнира Трех Волшебников. Если бы не подпись Макгонагалл и не недавние сплетни от Августы Лонгботтом, я бы решил, что это шутка. Какой, к боггарту, Турнир, если замок едва восстановили, до дна опустошив счет школы в Гринготтсе? Но, видимо, спонсоры за этим событием, и впрямь, стояли значительные — само приглашение выглядело на редкость помпезно. В меньшем конверте обнаружились билеты на Хогвартс-экспресс, по случаю торжества отправляющийся с платформы девять и три четверти в одиннадцать часов утра, в пятницу, тридцатого октября. Назад паровоз отъезжал в воскресенье, первого ноября, в двенадцать часов пополудни. Судя по информации в буклете, торжественное открытие самого Турнира намечается на вечер и ночь с пятницы на субботу, а следующим вечером, в Хэллоуин, после оглашения имен чемпионов, празднества продолжатся балом-маскарадом в честь кануна Дня всех святых.

Ничего себе размах. Турнир, печально запомнившийся мне на четвертом курсе, судя по всему, и в подметки не годился тому, который планировался сейчас. Впрочем, как уверял все тот же буклет, он проводится в честь окончательной победы над Волдемортом, так что помпезность вполне оправдана.

Я повертел в пальцах приглашение, еще раз проглядел буклет и вздохнул. Рона с Гермионой, скорее всего, тоже позвали — на правах героев прошедшей войны.

С одной стороны, предложение заманчивое — после всех последних событий мне бы совсем не помешало развеяться. Если на работе и при друзьях я еще старался держаться, выглядеть веселым и беззаботным, чтобы не нервировать близких людей, то, приходя домой, все больше и больше погружался в апатию, снова чувствуя, что жизнь идет мимо. Короткие отношения с Малфоем, закончившиеся так резко и неожиданно, совершенно выбили меня из колеи, вновь относя на обочину жизни. По-хорошему, мне сейчас бы следовало найти себе кого-нибудь — просто чтобы перестать дергаться, просматривая почту или заслышав шум в камине, но, в отличие от Драко, я даже не представлял, где можно познакомиться с парнями, предпочитающими секс со своим полом. Да что там, я и определить-то чисто внешне, не спрашивая, их не могу — не говоря уж о том, чтобы начать заигрывать, а каких-то особенных мест, где можно было бы встретить пару, я не знал. Не у друзей же спрашивать… представляю себе лицо Гермионы, рискни я задать ей подобный вопрос.

С другой же стороны, в том состоянии опустошенности, из-за которого вновь пришлось пить зелье Сна без сновидений, мне вообще не хотелось выползать на люди. Поехать на Турнир — значит, снова оказаться в центре событий, улыбаться, когда на душе скребут кошки, постоянно следить за своим лицом, чтобы не допустить новых сплетен. Конечно же, у меня опять станут выспрашивать о личной жизни, некоторые поклонницы из числа старшекурсниц Хогвартса начнут требовать автографы, а если отказаться их раздавать, обид не оберешься.

Никогда бы не подумал, что быть героем сложнее, чем изгоем, но прошедшее лето избавило меня от этих иллюзий. Впрочем, может быть, Турнир окажется все-таки более значимым событием, чем сплетни об уже приевшемся мальчике-который-выжил. Тем более, если за организацией празднеств и состязаний действительно стоит Малфой, эта новость заполонит передовицы всех газет.

Малфой… я сжал кулак при мысли о том, что Драко тоже вполне может очутиться в Хогвартсе. Смогу ли я, если он там окажется, сдержаться, сохранить лицо и выглядеть беззаботным и счастливым?

Я выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы, прекрасно понимая, что выбора все равно нет. Если я откажусь — на меня насядут и Рон с Гермионой, и Макгонагалл, и все близкие друзья и знакомые. Да и пресса, конечно же, не останется в стороне. Не объяснять же мне, в самом деле, всем, в чем дело?

— Акцио, сигареты, — мрачно произнес я, подавив желание сымитировать какую-нибудь неопасную, но жутко заразную болезнь. Лучше уж Турнир, чем малолетние экзальтированные девицы, таскающие в Мунго посылки для героя.

* * *

— Как будто ничего и не изменилось, а? — Рон плюхнулся на мягкое сидение и вытянул длинные ноги. — Снова едем в Хогвартс, как будто в старые добрые времена.

— Только мантий и учебников не хватает, — улыбнулась Гермиона, пребывающая в удивительно благодушном настроении, несмотря даже на то, что ее склочная начальница отказалась дать ей выходной на целый день и потребовала поработать хотя бы до десяти утра.

Я посмотрел в окно. Поезд набирал ход, мимо проносились дома и парки, и сердце на мгновение кольнуло, когда я вспомнил, как ехал в Хогвартс первый раз в жизни — в одиннадцать лет, смущенный, растерянный, совсем не знающий, чего ожидать. Тогда я даже представить себе не мог, что стану известным героем. Я был просто Гарри, выдернутым из обыденного, довольно-таки серого мира в яркую сказку, обещавшую незабываемые приключения. К сожалению, в реальности все оказалось даже слишком… незабываемо. Но я все равно не жалел, что в дождливую ночь восемь с лишним лет назад Хагрид появился на пороге того маленького домика с покосившимися стенами, где я встретил свой одиннадцатый день рождения.

Конечно, вполне можно было отправиться сегодня в Хогвартс не на поезде, а через каминную сеть или с помощью аппарации, но мы, не сговариваясь, решили поехать именно так, как ездили в школу каждый год вплоть до седьмого курса. По крайней мере, для меня в этом было что-то ностальгическое, напоминающее о самых лучших днях пока что еще совсем короткой жизни — несмотря на все трудности и потери, на борьбу, на кошмары, оставшиеся после того, как все закончилось, Хогвартс стал для меня местом, где я впервые испытал настоящее счастье и встретил самых дорогих людей.

Странно, правда, было ехать в школу налегке, с одной только полупустой сумкой, без совы, учебников, формы. Да и ехать не для учебы, а в качестве гостей. От ожидания скорого возвращения в Хогвартс было и светло, и немного грустно. Раньше я каждый год стремился в школу, как путник, после долгого путешествия отправляющийся домой. Сейчас же мой дом был на площади Гриммо, а жизнь сосредоточилась в Лондоне и Министерстве Магии.

Поля и леса, проплывающие мимо окон, были непривычно-желтыми — конец октября. Первый раз я ехал в Хогвартс-экспрессе так поздно.

— Интересно, что придумают с испытаниями в этом году, — хмыкнул я. — У тебя отец ничего не говорил, Рон?

— Нет, — он надулся, как сыч. — Но он явно что-то знает, в конце концов, они сотрудничают с департаментом магических игр и спорта, а без их согласия такие мероприятия не проводятся. Сказал, что эта информация не подлежит разглашению, будто мне не доверяет!

— Рон, — мягко укорила его Гермиона. — Ты прекрасно знаешь, что твой отец просто придерживается правил. Так, вообще-то, принято.

— Интересно, где бы мы были сейчас, если бы никогда не нарушали школьных правил, — пробурчал Рон, впрочем, беззлобно. Конечно, он прекрасно понимал, что ни Артур, ни кто-либо еще из работников министерства были не вправе разглашать подобную информацию — никто бы не дал гарантии, что, в таком случае, она не просочится в прессу раньше времени. В конце концов, испытания должны быть сюрпризом не только для зрителей, но и для чемпионов.

Кингсли, явно что-то знавший, тоже словно в рот воды набрал и не собирался делать исключение ни для кого. Я бы не удивился, если б узнал, что все посвященные в тайну испытаний дали Непреложный Обет или еще какие-нибудь клятвы.

— Гарри! — услышал я голос Дина Томаса, появившегося в дверях нашего купе. — Эй, ребята, тут Гарри, и Рон, и Гермиона! Айда сюда!

Через несколько минут в купе было уже не протолкнуться от гомонящей толпы бывших однокурсников — кажется, устроители Турнира не мелочились, отправляя приглашения. Воцарилась неразбериха, все обнимались, толкались, переговаривались, стараясь перекричать друг друга.

— Полегче, ты наступил мне на ногу!

— Гарри! Вот так встреча! Как там твоя красотка поживает?

— Какая красотка? Гарри, ты что, девчонку себе подцепил?

— Эй, осторожнее, ты сел на мою юбку!

— Фу, что это за гадость?

— Это не гадость, это тарантул. Правда, прелесть? Смотри, Парвати, что у меня…

— А-а-а-а!

— Не ори, пожалуйста!

Кто-то достал бутылку медовухи, предложив отметить встречу, кто-то поделился сладостями, у Рона оказались с собой карты, и я не заметил, как пролетела дорога. Ностальгия и грусть развеялись и превратились в пыль под натиском радостных эмоций от встречи со старыми знакомыми, и до самого Хогсмида мы весело болтали, играли в карты, гадали, спорили, делились последними новостями и смеялись. Атмосфера в нашем купе царила, как в первые послевоенные дни, когда эйфория от победы заглушала все остальные чувства — мы были молоды, мы были живы, и мы отправлялись на грандиозное событие года, которое на этот раз, вот уж точно, не могло быть испорчено Волдемортом.

Когти, сжимавшие сердце, разжались, и я смог вдохнуть полной грудью. Смеясь над шутками, отвешивая Рону щелбаны, дурачась, как и полагается нормальному восемнадцатилетнему парню, едва окончившему школу, я перестал думать и о Драко Малфое, и обо всех проблемах, связанных с ним. Впереди были праздничный ужин, вечеринка, беспечный уик-энд, и я твердо решил, что никакие воспоминания о Драко не смогут мне его испортить. Что я буду улыбаться, и улыбаться искренне. Хватит с меня волнений и кошмаров по ночам, я, в конце концов, достоин спокойных и радостных выходных без лишних забот.

Светлое чувство, всю дорогу разраставшееся в груди подобно теплому золотистому шару, не покинуло меня и когда мы высыпали на мокрую после дождя платформу в Хогсмиде, и, толкаясь и переговариваясь, погрузились в запряженные фестралами дилижансы — они были больше карет, на которых нас обычно доставляли в Хогвартс во времена учебы, и на порядок удобнее. А когда дилижансы въехали за окованные ворота, а под колесами захрустел гравий, сердце подпрыгнуло и понеслось вскачь. Я прильнул к окну, жадно рассматривая территорию школы, с восторгом узнавая знакомые очертания и дивясь тому, сколько же сегодня сюда прибыло народу.

Перед главным входом яблоку было негде упасть от дилижансов и карет, а в прохладном воздухе плыл гул голосов.

— Где они собираются размещать всю эту толпу? — округлила глаза Гермиона, стоило ей только вылезти наружу и осмотреться.

— В Хогсмиде сегодня будут забиты все гостиницы, — откликнулся Рон. — Отец же говорил за завтраком.

— Я сегодня с вами не завтракала, — возмущенно отозвалась подруга. — Если ты не помнишь, Рональд Уизли, эта старая карга вызвала меня на работу в пять утра!

— Ладно вам спорить, — благодушно пробормотал я, с наслаждением разминая все тело, затекшее от долгой дороги. Замок возвышался над нами, словно огромный спящий дракон. Выступая из сумерек, несмотря на ранний — всего пять часов пополудни — час, опустившихся на землю, Хогвартс выглядел, как всегда монументально. Его полностью отстроили, и казалось, будто здесь не было никакой битвы.

С озера, раскинувшегося под утесом, веяло влажным ветром, от которого меня тут же пробрал легкий озноб, и я поежился, плотнее запахиваясь в дорожную мантию.

— Пойдемте в замок, — предложил я, на всякий случай достав карточку и сверившись с начертанным на ней текстом. — В моем приглашении написано про комнаты в школе, а не в Хогсмиде.

— Пойдемте, — зевнул Рон. — Надеюсь, ужин будет не слишком поздно, я чертовски проголодался.

— Да, я тоже, — к моему удивлению ответила Гермиона, всегда поддевавшая мужа на тему еды. На наши изумленные взгляды она хихикнула и добавила: — Я соскучилась по здешней стряпне.

— И по эльфам, — тут же, хохотнув, добавил Рон, заработав от Гермионы шутливый подзатыльник.

Весело переговариваясь, мы почти было подошли к широким каменным ступеням, ведущим в замок, когда Рон вдруг остановился и сощурился, вглядываясь в фигуры, застывшие перед главным входом.

— Ты выиграла, Герм, — вздохнул он. — За всем этим, и правда, стоит хорек.

Я дернулся, будто от удара. Отвел взгляд от любования замком и посмотрел вперед, прямо на людей, встречающих гостей. Профессора, вернее, директора Макгонагалл я едва узнал — настолько непривычно было видеть ее в темно-красной, почти бордовой мантии. Зато она меня заметила сразу и приветливо улыбнулась, явно довольная встречей. Человек же, стоящий рядом с директором, в черной мантии, отороченной серебром, поднял голову от бумаг, которые держал в руках, впился в меня взглядом, и я почувствовал, как улыбка примерзает к губам, а рука сама собой сжимается в кулак.

Он тут же отвернулся, не кивнув, не улыбнувшись — просто сделал вид, будто я пустое место, — и я перевел дух, надеясь, что никто не заметил, как я напрягся. Я почел за лучшее поступить точно так же, а вот директору, наоборот, послал самую радостную из всех улыбок. Мы пожали друг другу руки, и Макгонагалл, все же, не удержавшись, порывисто и коротко меня обняла, сказав, что очень рада нас видеть здесь в этот знаменательный для Хогвартса день.

Драко, замерший рядом так прямо, словно проглотил кол, не удостоил ни меня, ни Рона с Гермионой ни приветствием, ни рукопожатием, а потом и вовсе сделал вид, что заметил кого-то очень важного, и поспешил к очередному гостю.

Мы же отправились в вестибюль, где Гермиона поинтересовалась, словно бы между прочим:

— Гарри, что у тебя с Малфоем?

— Ты о чем? — стараясь выглядеть как можно более спокойным, уточнил я, чувствуя, как кровь бросилась в лицо.

— Вы так друг на друга посмотрели… он что, опять принялся за старое, да? Вы ведь встречались по поводу наследства… опять гадости говорит?

— Да так… — я пожал плечами. — Небольшие разногласия. Ничего серьезного, поверь.

— Если что-то серьезное, ты только скажи, — нахмурился Рон, но я лишь покачал головой, дав понять, что разговор закончен.

— Пойдемте, вон там, кажется, можно уточнить насчет комнат… не знаю, как вы, а я хочу после дороги принять душ, переодеться и немного отдохнуть перед торжеством, — сказал я, надеясь, что мой голос звучит достаточно бодро. Гермиона смерила меня подозрительным взглядом, но больше расспрашивать не стала.

И на том спасибо.

Для гостей в замке был выделен целый этаж, на который, судя по всему, наложили сложные чары, расширяющие пространство — во всяком случае, так заявила Гермиона, и у меня не возникло сомнений в ее словах, стоило только осмотреться.

Отыскав выделенную мне комнату, я торопливо распрощался с друзьями, соврав, что не выспался ночью и хочу немного поспать перед торжеством, и, оставшись в одиночестве, рухнул на кровать, нащупывая в кармане сигареты.

— Мерлин, помоги.

Кошки, казалось, было, притихшие, начали скрестись на душе с новой силой.

Чертов Турнир. Чертово приглашение. Чертов Малфой.

Глава опубликована: 03.01.2013

Дата добавления: 2015-09-06