Л.Б.: В каком смысле «закрывается»?

Л.Г.: Социология возникла как дисциплина, изучающая переход общества от традиционного, иерархического, сословного к современному - рыночному, открытому, достижительскому и пр., то есть как наука, занимающаяся проблемами модернизации. И весь социологический аппарат, теория и методики разрабатывались для описания и осмысления именно этих проблем. В связи с этим разрабатывались и модели человека: человека нового типа, рационального, разрабатывались модели инструментального (целевого) действия, типы связей между техникой и культурой, экономикой и ценностями, нормами и проч. Формы современного общества сложились и закрепились, самое позднее, к середине прошлого века. Другими словами, там эту стадию развития современности уже прошли, а потому классическая социология там завершает свое развитие. Для нашего человека эти модели или вообще не работают или работают очень плохо, во всяком случае, заимствуемые формы носят поверхностный или демонстративный характер. Для нас гораздо важнее проблемы гетерогенности разных социальных и культурных пластов, сочетания или взаимодействия разноприродных, разновременных и смысловых структур, столкновений между ними и очень большой неопределенности результатов этих столкновений. Одни пласты гасят влияние современных институтов и каналов информации, другие их воспроизводят, но в неполном виде. Бедная, простая и консервативная периферия нейтрализует влияние более сложных и дифференцированных структур и институтов. Короче говоря, материал наших опросов давал для развития социологии массу импульсов, массу новых постановок вопросов. Но именно из-за эпигонского характера нашей социологии, оппортунизма казенных ученых эти вещи не понимаются, не осмысляются, их просто никто не видит. Для того чтобы это было интересно, нужно иметь другую человеческую, в том числе – моральную позицию. Желание видеть историческую перспективу трансформации общества: не транзита, не перехода советского общества к западной демократии, а устойчивую гетерогенность и симбиоз разных по природе институтов. Но откуда возьмется само желание понимать и учитывать наше прошлое, кому и зачем это нужно или «выгодно»: изучать наши типы регуляции, наши типы адаптации к советской системе, понимание особенностей характера того человека, который сформировался за прошедшие 70 лет? Такие вещи для российской социологии оказались неинтересными и непонятными. Для меня одна из самых интересных сейчас областей социологии - это проблема морали. Не в том смысле, что я занимаюсь содержанием или списком моральных предписаний. Напротив, меня интересует мораль как система внеситуативных ограничений для рационального действия.

Дата добавления: 2015-10-13