Л.Б.: Это ученые, которые работали совсем давно. И тем не менее, даже переводов их трудов еще мало, они не полны.

Л.Г.: Да, я слышал недавно, что вот только сейчас переводится классическая работа Макса Вебера «Хозяйство и общество». До сих пор не переведена «Философия денег» Георга Зиммеля. То есть до сих пор не появились самые базовые работы. Я уже не говорю, что не изданы работы 30-40-50-ых годов, которые составили основное концептуальное «тело» социологии.

Л.Б.: А чего прежде всего не хватает? Какие самые основополагающие работы, без которых студенты не могут обойтись?

Л.Г.: Стоит только начать, и можно перечислять без конца. Не переведены даже классические работы по измерению этнических стереотипов и социальных дистанций, работы того же Э. Богардуса, а это 20-30-ые годы. Не переведено настолько много, или точнее, переведено настолько мало, что перечислить даже самое важное и нужное просто невозможно.

Л.Б.: Вы, я имею в виду коллектив старого ВЦИОМа и «Левада-Центра», уже 20 лет систематически проводите опросы, пытаетесь заниматься теоретической работой. Что самое главное вам удалось сделать за это время?

Л.Г.: Прежде всего, я опять-таки отметил бы описательную часть нашей работы. Нам удалось описать целые сферы массового сознания: отношение к политическим институтам, отношение к власти, проблемы национальной идентичности, потребительское поведение, установки в сфере работы, религиозности. А самое главное, то, что задал Ю.А.Левада, – это начало исследования «советского человека». Все названные выше темы входят в это исследование. Плюс удалось разработать методику и технологию массовых регулярных опросов. Ценность этих наших исследований с каждым годом становится все больше и больше, потому что удается прослеживать долговременные тренды.

Л.Б.: Да, собраны уже длинные ряды, видна длительная динамика.

Л.Г.: 20-летние ряды уже позволяют прослеживать поколенческие сдвиги: произошедшие изменения или неизменения. Главный вывод: человек гораздо более устойчив, консервативен и инерционен, чем это казалось в начале перестройки. Этот человек иерархичен в своем понимании реальности и партикуляристичен, а значит – он вне морали, вне права, вне современных систем обмена и коммуникации. Старые системы и институты разлагаются, но разложение идет с разной скоростью в разных сегментах социальной системы. Наиболее консервативны институты власти, институты образования, а то, что не несет символических нагрузок, не связано с национальной идентичностью, то меняется довольно быстро: технологии, коммуникации, экономические отношения, массовая культура. Вторжение в деморализованное общество такого огромного массива ценностных образцов и значений массовой культуры, соприкосновение с массовой культурой тоталитарного массовизированного человека – это очень нетривиальный феномен, рождающий множество проблем и интересных вещей.

Л.Б.: Меня давно поражает, насколько мало социология этим занимается. Казалось бы, это ведущие, важнейшие вещи, которые оказывают огромное влияние на наше общество, а серьезных исследований практически нет.

Л.Г.: К сожалению, нашим социологам это не интересно, по крайней мере, еще не интересно, а на Западе этим уже не занимаются. На Западе социология уже завершает свое существование, «закрывается».

Дата добавления: 2015-10-13