Примирение. Ночь выдалась необычно темная, будто едва обновившейся луне не хватало сил

Ночь выдалась необычно темная, будто едва обновившейся луне не хватало сил, пролить призрачный свет на землю – ее остроконечный рожок безо всякой пользы висел в черном, поддернутом тучами небе.

Вильгельма не смущала темнота, он медленно брел в свои покои. Что-то беспокоило его этой ночью, что-то сидело внутри и дрожало в предчувствии непредвиденного и ужасного. Колдун, дав слугам указания на утро, возвращался к себе пешком в надежде справиться с собой и успокоиться – гравий садовых дорожек умиротворяющее шуршал под ногами, и мысли его сами по себе выстроились ровной нитью. В его душе в последнее время теснилось множество чувств, в которых он не мог разобраться сам, а спросить было не у кого. Все они, бередящие душу, были связаны только с одним человеком – Том занимал все мысли колдуна, отвлекая и не давая сосредоточиться, и Вильгельм теперь чувствовал себя спокойным и умиротворенным, лишь обнимая его.

Том отличался ото всех, кого он встречал: упрямый, непокорный и дерзкий, он притягивал и отталкивал, завораживал и раздражал, сбивал с толку и заставлял задуматься. Мальчишка не знал, что был единственным, кто прожил с колдуном больше двух недель. Обычно страсть Вильгельма утихала так же внезапно, как и вспыхивала, но в этот раз все было по-другому. Сделка, связавшая их, не приносила колдуну удовлетворения, он с удивлением осознал, что желает вовсе не физической близости, но это было единственное, что он мог открыто потребовать.

Юноша совершенно закрылся от него, и Вильгельм чувствовал себя ничтожным просителем, стучащимся в закрытую дверь и достойным лишь малой подачки. Он не собирался идти сегодня к Тому, но потом передумал, решив, что хотя бы поспит, обнимая его.

Колдун и не подозревал, что тот ослушался и покинул свои покои, пока не зашел в пустую и темную комнату. Гнев и раздражение тут же сменились беспокойством и ужасом, когда колдун, прислушавшись к себе, понял, где сейчас Том.

Он не стал тратить время на еще одну пешую прогулку, а сразу оказался посреди покоев своего гостя – как раз в тот момент, когда тот, выплеснув на лицо Тома воду, привел его в сознание. Вильгельму не потребовалось много времени, чтобы оценить обстановку: покрытое синяками и кровью, привязанное к кровати обнаженное тело его любовника говорило само за себя.

- Я, как всегда, пропускаю все интересное, – язвительно объявил колдун, обратив на себя внимание всех присутствующих. – Кажется, я позволил тебе взять одного из своих рабов для увеселения, но не разрешал бить его до полусмерти.

- Он проявил неуважение, отказавшись лечь со мной! – выпалил разгневанный принц. – Мало того, побои не заставили его умерить свой пыл, и он смеет дерзить и лягаться!

- Но здесь полным-полно желающих согреть твою постель, – пожал плечами колдун. – Неужели он стоит твоего внимания?

- Он должен научиться послушанию! – взревел принц.

Вильгельм взглянул на шумно переводящего дыхание юношу – из его носа текла кровь и, вильнув над верхней губой, присоединялась к той, что текла изо рта по подбородку и капала на грудь.

- Забота о воспитании моих рабов лежит на мне. И только я могу избирать для них наказания, – колдун отчеканил каждое слово. Вильгельм знал, что Ашур – важный союзник для их острова, но гнев, бушующий в нем, черной волной выплеснулся в потемневшие глаза и заставил гостя несколько охладить свой пыл.

- Я требую строгого наказания! – все же упрямо воскликнул он.

- Ты недостаточно избил его? – ноздри колдуна, изогнувшего бровь, раздувались от неспокойного, раздраженного дыхания.

Он подошел к Тому, и ремни, сдерживающие руки юноши, тут же с треском лопнули.

- Вставай, – скомандовал Вильгельм, но в ответ был награжден лишь мутным, полным ненависти взглядом.

Том ничего не соображал, и только злость и гордость не давали ему потерять сознание, потому как боль во всем тебе была такой, что казалось, он не сможет даже пошевелиться, не то что подняться. Закусив губу, он сделал над собой невероятное усилие, пытаясь хотя бы сесть.

Неожиданно для себя он почувствовал, как рука колдуна, собрав заплетенные в косички волосы в кулак, сильно потянула его вверх, а затем стены комнаты стали размываться – это было последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание.

Том очнулся лишь в своей кровати, с наслаждением потянувшись следом за теплой влажной тряпицей, которой кто-то протирал ему лицо.

- Я же просил тебя не покидать свою комнату, – заворчал колдун, едва он открыл глаза.

- Чтобы твои гости приходили прямо сюда, не тратя время на мои поиски? – Том раздраженно отвернулся, с удивлением понимая, что у него, кажется, ничего не болит.

- Идиот! – не выдержал мужчина. – Никто не может войти в покои на воде, если я не позволю! Кто бы тебя здесь нашел? Сидел бы ты тихо – не попался на глаза Ашуру! А ты, как глупый цыпленок, делаешь все наоборот!

Том подскочил было, чтобы ответить, но осекся и так и замер с открытым ртом.

- Так ты не разрешал ему…

В голове юноши пронесся целый ворох воспоминай: ведь, и правда, никто, кроме них двоих, не мог свободно передвигаться по водным покоям колдуна, даже слуги всегда дожидались его приглашения, прежде чем войти.

- У них принято делиться с гостями всем, что имеешь. Но я не был готов делиться тобой, – Вильгельм покачал головой и скользнул большим пальцем правой руки по носу Тома, спускаясь ниже на разбитые губы, и юноше сразу стало легче дышать.

- Не надо, – зная, как тяжело колдуну дается лечение, Том отвернулся. – Это само заживет, – он взял руку Вильгельма и поцеловал в самый центр ладони, шепча. – Спасибо.

Их взгляды встретились, и впервые в них не было настороженности и недоверия, только глаза колдуна были темно-шоколадного цвета, как бывало всякий раз, когда тот смертельно уставал. Том легко коснулся его губ и обнял, укладывая головой себе на грудь.

- Спи, – прошептал юноша колдуну куда-то в волосы. – Ты очень устал…

И тот засыпал, улыбаясь, чувствуя, как любовник гладит его по спине теплой ладонью. Том устроился поудобнее – внутри стало легко, когда он ясно осознал, что не безразличен этому странному, непонятному и одинокому мужчине. Ведь будь иначе, он не стал бы искать непонятно куда девшегося раба, а потом спорить с собственным гостем, которому дал слово, и лечить заслуженно наказанного, тратя последние силы. Том улыбнулся – рука колдуна скользнула поперек его талии, притягивая ближе, и это было неожиданно приятно и сладко.

Утро для обоих выдалось ранним – они так крепко переплелись руками и ногами, что, отлежав бока, проснулись, когда солнце еще раздумывало, пришла ли пора подниматься над горизонтом.

Вильгельм поднял голову и зашипел: шея затекла, а голова ужасно болела – слишком много сил он вчера потратил на то, чтобы срастить Тому кожу на спине и залечить побои и ссадины.

- Доброе утро, – хрипло прошелестел тот все еще немного опухшими губами.

- Хочешь искупаться со мной? – погладив юношу по колючей щеке, предложил колдун, на что получил кивок и улыбку.

Вильгельм наклонился и легко коснулся разбитых губ своими. Том с рвением ответил на поцелуй и не заметил, как колдун перенес их – и чуть не захлебнулся, когда, более несдерживаемый объятиями, со всего размаха плюхнулся в ледяную воду.

Он вынырнул, отплевываясь и ругаясь. Не обращая внимания ни на что вокруг, он ринулся к хохочущему колдуну, но тот нырнул и тут же исчез из поля зрения. Отчаявшись его найти в водных глубинах, все еще скованных темнотой, юноша вынырнул на поверхность и оглянулся, пораженный открывшейся ему картиной: он плавал в небольшом природном бассейне, видимо, вымытом водой, с грохочущим шуршанием спускавшейся с высокой, темной горы, верхушка которой уже начинала сиять под молодыми лучами едва проснувшегося солнца. Поток, стремительно падающий вниз, встречал на своем пути множество преград и, разбиваясь о них, казался белым, как молоко коровы. Внизу же он успокаивался, становился кристально чистым и обволакивал Тома шелковыми, чуть голубоватыми волнами.

Юноша уже давно не купался в таком освежающем и бодрящем источнике. Он окунулся с головой и повис на поверхности, позволяя воде качать его, когда заметил большую тень на дне: огромная рыба неслась к поверхности из самой глубины, и вскоре Том разглядел, что Вильгельм держится за ее наспинный плавник. Колдун всплыл рядом с юношей, громко отфыркиваясь и любовно поглаживая гигантскую рыбину, щурящуюся от удовольствия.

- Это Ками, – представил ее Вильгельм. – Мы частенько купаемся вместе. Он живет здесь – ему нравится шум падающей воды.

Юноша с опаской посмотрел на Ками и поспешил выбраться из воды, на что колдун лишь рассмеялся и последовал за ним. Он провел рукой над травой, и она тут же стряхнула с себя утреннюю росу, превращаясь в мягкий, зеленый ковер, на который оба и уселись.

Колдун, подняв голову, издал долгий высокий звук, и тут же деревья вокруг будто ожили: ветви зашевелились, листва зашелестела – это обезьяны спешили принести Вильгельму фрукты и, остановившись возле него, немного застенчиво протягивали плоды, склоняя головы и терпеливо ожидая, когда он их возьмет.

Колдун передавал фрукты Тому, и вскоре те обезьяны, что были поменьше, стали приносить еду и ему. Юноша с удовольствием ел спелые манго, пачкаясь их соком, и бананы, тут же смывая липкий нектар прохладной водой. Он впервые внимательно рассмотрел своего любовника: тот уже не казался юноше слишком худым, но бледность его кожи все еще была несколько болезненной. Мужчина поднял голову к вершине горы сказал:

- Я прихожу сюда всякий раз, когда мои силы на исходе. Вода дарит мне новые, – колдун откинулся назад, опираясь на руки.

- Что это? – спросил Том, увидев, что его левый бок испещрен письменами.

- Печать, – просто ответил мужчина. – Она не дает демонам вырваться на свободу.

Том протянул руку и провел пальцами по странным знакам, а затем поднял голову и еще раз внимательно взглянул на колдуна. Он показался ему совсем молодым, почти мальчишкой, сейчас его глаза сделались похожими на медовый янтарь, через который шаловливыми бликами сияло солнце и затмевало все вокруг: позолоченные восходом остроконечные листья буйно разросшихся деревьев, серебристые переливы гордо возносящихся к небу скал и даже шумное падение искрящейся воды.

Оба склонились друг к другу, целуясь мягко, невесомо касаясь руками и оглаживая. Вильгельм чуть отстранился, как будто прося разрешения, и Том медленно откинулся на спину, увлекая его за собой. Они словно пробовали друг друга на вкус, жадно скользя губами, вылизывая, засасывая кожу, прикусывая, чувствуя, как жар этих ласк постепенно охватывает обоих и толкает все дальше по дороге страсти.

Оба вернулись с гор обновленными, абсолютно счастливыми, Том перевернул свою комнату вверх дном, обустраивая все так, как ему нравится, а Вильгельм отправился получать первый в своей жизни нагоняй от отца. Разговор вышел во всех отношениях неприятный, ибо тот не привык критиковать действия своего младшего сына, да и спорить с ним было опасно. Вильгельм, все же отстояв свое право самостоятельно наказывать принадлежащих ему рабов, удалился, оставив родителя переживать, что семена свободомыслия и самодурства уже успели взойти и в душе его прежде такого разумного и практичного сына.

Но он ошибался: Вильгельм по-прежнему оставался самим собой, просто у него появилось то, чем он дорожил больше собственного спокойствия – теперь у него был Том. И с ним в жизнь колдуна пришла не только жгучая страсть, но и доселе неведомая нежность, осветившая всю его душу. Еще никогда он так легко не управлялся со своими демонами, не чувствовал себя таким счастливым, спокойным и наполненным.

Не было ни одного человека, кто бы, встретив его сейчас, не понял, как сильно он изменился, не увидел бы, что он будто светится изнутри. Но Вильгельму не было дело до досужих размышлений – он выполнял свои обязанности и спешил к Тому. Когда же ему приходилось задерживаться на несколько дней у братьев, он скучал и, засыпая, желал лишь, чтобы ему приснился его юный любовник.

Если бы только мужчина знал, что в такие ночи тот не может заснуть из-за разъедающей его душу ревности, не дававшей ему покоя: ужасные мысли, что колдун променяет его на кого-то другого, кружились в его голове с пугающей частотой. И когда Том видел, что за столом кто-то из рабов необыкновенно весел и радостен, его сердце сжималось от мысли, не Вильгельм ли стал причиной такого приподнятого настроения.

Раньше Том никогда не задумывался, что с ним будет, если он надоест колдуну, да и теперь эти мысли не слишком заботили его – он мог думать только о том, что Вильгельма касаются чужие руки, гладят его необыкновенную бархатную кожу, и тот дарит свои ласки и поцелуи кому-то другому. Вот от этого становилось по-настоящему плохо. Они жили вместе уже много месяцев, и, если бы не эти постоянные отлучки колдуна, Том мог бы сказать, что они бесконечно счастливы.

Однако ничто не длится вечно, и в один из дней терпению юноши пришел конец. Он набросился на только что прибывшего Вильгельма, яростно требуя отчета о том, где тот был, а получив вполне вразумительные ответы, неожиданно сильно обнял колдуна, умоляя:

- Прошу тебя, пообещай мне, что у тебя не будет никого, кроме меня, пока мы делим постель. Я не переживу твоей измены, – Том почти задыхался, эта просьба далась ему с огромным трудом – он наплевал на свое самолюбие и с замиранием сердца ждал ответа.

Он был немного обескуражен, когда глаза Вильгельма приобрели серый оттенок, и он отстранился, выбираясь из его цепких объятий.

Его голос прозвучал совсем холодно:

- Ты знаешь, что я не могу дать тебе такого обещания, оно равносильно брачной клятве и навсегда привяжет меня к тебе.

Том лишь недоуменно хлопал ресницами, не понимая, почему глаза мужчины становятся все темнее и темнее, на что тот злится. Вильгельма же привела в бешенство мысль, что Том все это время нарочно усыплял его бдительность, использовал его чувства, чтобы получить нужное ему обещание.

- Ты захотел стать равным мне? – чуть повысил голос он, и Тома будто окатили грязной водой.

Он только что переступил через себя, признавшись, что нуждается в колдуне больше, чем в ком-либо, и получил полный презрения ответ.

- Да куда уж мне! – вмиг разозлился он. – Где мне сравниться с тобой?! – юноша вскочил на ноги, он совсем не ожидал, что колдун считает его человеком второго сорта, это было ударом для него. – На кой черт мне это равенство? – Том сорвался на крик. – Я лишь хочу знать, как долго ты еще будешь держать меня здесь, и когда же я, наконец, вернусь домой!

- Да отправляйся хоть сейчас! – прежде, чем успел подумать, выпалил Вильгельм и тут же осекся, с ужасом глядя на опешившего Тома.

Однако отступать было поздно, и они еще какое-то время молча смотрели друг на друга, будто надеясь, что кто-то заберет свои слова назад, но оба были слишком горды. Поэтому, пересилив себя, Том тихо произнес:

- Я хотел бы уехать завтра, – и, по этой же причине, в ответ получил утвердительный кивок.

Дата добавления: 2015-10-13