Рождественские похитители кошек

Кошки с чудовищными ранами бродили, пошатываясь. Все они ужасно страдали. Я прошел довольно жесткую школу жизни, но, должен сказать, это зрелище не для слабонервных... Будь моя воля, я бы все там разнес.

Бывший член парламента Джон Бромли после визита в Лондонскую лабораторию

Канун Рождества принято проводить, празднуя появление Иисуса на свет; по крайней мере, такова подоплека веселья. Вне зависимости от истинных причин и убеждений, большинство из нас видят в этой традиции возможность приятно провести время с семьями, проветриться и подарить окружающим больше уважения и любви, чем предусматривает норма общественной морали, а также набить брюхо частями тел мертвых животных.

Мне всегда было слегка некомфортно от религиозных учений, когда я был юн, а, повзрослев, я стал в этом отношении глубочайшим циником. Как может идея о всевидящем, вселюбящем боге уживаться с концепцией умасливания его посредством масштабной резни, которую мы чиним пушистым и перистым детям небожителя? Любое время года скверно для того, чтобы отбирать жизнь, кроме дней, когда отмечаешь рождение сына Создателя; тогда мы готовы миллионами убивать братьев наших меньших. Мы жестоки или просто запутались? Ответ не столь важен, важно лишь, можем ли мы измениться.

Чем эта пора хороша с чисто тактической точки зрения для ФОЖ, так это тем, что угнетатели животных слишком заняты получением наслаждения от своей версии мира, покоя и добросердечия, чтобы ожидать нападения активистов.

Официально в Соединенном Королевстве несколько сотен кошек ежегодно подвергаются самым омерзительным экспериментам, какие только можно себе представить, но лишь нескольких удалось спасти из лабораторий или центров разведения.

Ранние обсуждения идеи пробраться в ключевые места содержания кошек были не слишком продуктивны. Все ограничивалось массой разговоров о том, сколько охранников на вахте, о том, как плохо сидеть в тюрьме, и о том, что "туда ни за что не попасть". Эти двое уже побывали в этом месте много лет назад. С тех пор один из них обзавелся женой, двумя детьми и суперпаранойей относительно возможного возобновления общения с полицией. Другой разглагольствовал о том, как он "годами ничего не такого не делал". Причиной послужил его последний арест. Ничего серьезного, но это стоило ему работы, стрессов и потери взаимопонимания с близкими. Пока он сидел на скамейке запасных, не желая рисковать, будучи выпущенным под залог, он все больше погружался в работу, и его постоянно повышали.

Когда процесс завершился и его признали невиновным в воровстве дюжины кур из клеток на ферме с батарейной системой, он уже слишком отдалился от движения, чтобы запросто в него вернуться. Он ощущал свою вину, но не мог ничего поделать. Ему очень повезло и он не хотел упускать шанс. Активисты, которые пришли к нему, не сказали ничего конкретного, но он осознавал, что они настроены серьезно, задают вопросы не просто так и сделают задуманное несмотря ни на что. Поэтому он сказал им: "На случай, если вам удастся туда проникнуть и вынести некоторых кошек, имейте в виду, что они могут быть в очень плохом состоянии: некоторые из них провели там много лет".

Явившиеся к ветерану активисты уже все для себя поняли; чем чаще им говорили, что это невозможно, тем больше они укреплялись в своей решимости. В Оскфордшире было два известных центра разведения кошек, и работа по их параллельному изучению началась в одну и ту же ночь. Активисты разбились на две команды, которым предстояло выяснить: а) меры безопасности; б) количество кошек; в) все остальное.

В архивах было все два газетных материала по теме. В них содержались примерные координаты расположения и прочие обрывочные сведения, включая мотивационный фактор -- пара десятков примеров того, что делают с кошками во имя науки в Оксфорде и других местах. К примеру, в лаборатории SmithKline Beecham в Эссексе100 кошек использовались в эксперименте по изучению эффекта, оказываемого одним лекарством. Им ввели наркоз, подключили к аппарату искусственного дыхания и вставили трубки в кровеносные сосуды. В их черепах проделали дырки и вживили в мозги электроды. Правильность расположения определялась по движению челюстей и конвульсиям при проведения заряда тока непосредственно в мозг. Затем вводился препарат, и вивисекторы измеряли изменения в кровяном давлении и кровообращении.

В Национальном институте медицинских исследований в Лондоне Фельдберг и Шервуд кололи в мозги кошек различные химикаты. Вот одно сообщение о реакции на вещество: "Кошка производит характерный крик высокой тональности или рыгает, либо и то, и другое". После введения другого вещества они написали: "Серьезная двигательная недостаточность".

Укол в мозг большой дозы тубокурарина заставил кошку прыгнуть "со стола на пол, а потом прямо в клетку, мяукая все громче и громче, двигаясь рывками. Кошка упала с изогнутой шеей и ногами и в течение нескольких минут быстро дергалась, напоминая своим состоянием эпилептические припадки. Периодически кошка вскакивала, пробегала несколько метров на высокой скорости и снова падала в конвульсиях. Через десять минут кошка начала непроизвольно испражняться и пускать пену изо рта". Животное умерло через 35 минут после инъекции в мозг. "Журнал физиологии" опубликовал этот "научный" отчет для будущих поколений...

Уединенная ферма по разведению кошек в Уитни в 20 километрах к западу от Оксфорда, принадлежавшая некому Брауну, обладала высоким потенциалом для рейда, но владелец и его семья жили прямо там. Более того, они держали полупансион и размещали гостей в одном из домов на территории. У них было до черта кошек -- куда больше, чем в филиале оксфордской лаборатории в Ньюнем-Кортни в 8 километрах от Оксфорда. Обе фермы уже успели пережить по рейду. На первую напали в начале 1980-х. Тогда хозяин забаррикадировал 11 активистов на участке с помощью трактора и сдал полиции. Вторая ферма испытала на себе стихию Центральной лиги освобождения животных, когда стальные двери распахнулись от сильного удара. Спасение 12 кошек было торопливым, потому что заорала система сигнализации. По логике вещей, меры безопасности в подобном университетском учреждении должны были быть усиленными, но первый осмотр не произвел подобного впечатления. Территорию никто не патрулировал; не наблюдалось ни высокой ограды, ни прожекторов, ни, судя по всему, охраны объектов по периметру.

Отчасти полагаясь на малую известность, отчасти из-за того, что в прошлый раз, когда пришли активисты, сирены загремели достаточно громко, ферме удавалось избегать пристального внимания ФОЖ. Взглянув на нее со стороны, не зная, что происходит за закрытыми дверями, едва ли можно было предположить, что внутри этого сенного амбара, стоящего рядом с проселочной дорогой, творится нечто ужасное. По другую сторону дороги шел ряд домов. От пола до крыши амбара тянулся блок из шлакобетона, прерываемый гнездами вытяжных вентиляторов -- единственных отверстий, дававших визуальный доступ к происходящему внутри. С одной стороны здания располагались массивные стальные двери. Пожарный выход от отсутствовал. Подобные места освобождаются от обязательства предусмотреть возможность эвакуации при пожаре, наложенного на все остальные постройки. Здесь заботятся не о жизни людей, а о защите секретов.

Арочная крыша была сделана из того же рифленого асбеста, что и остальная часть здания. Этот факт стал ключевым моментом при разработке плана. Так уж вышло, что крыши уверенно доказывали свою все возрастающую важность в разработке стратегий рейдов. Двери и окна, как правило, стоят на сигнализации в большинстве зданий, тогда как крыши -- редко. Альтернативой для прорыва на случай, если крыша тоже стояла на сигнализации, было подстеречь менеджера, когда он придет утром к кошкам и не отпускать его, пока животные не окажутся в безопасности. Это бы решило проблему проникновения и сигнализации, но в случае отказа менеджера сотрудничать по-хорошему означало бы не просто спасение кошек, а уже похищение и грабеж, а такие вещи не слишком хорошо сказываются на репутации движения.

Лестницы, приставленные к вытяжным вентиляторам, позволили увидеть внутри нескольких кошек, бегающих свободно, а не сидящих в клетках, но обзор был ограничен. Пахло из здания тоже кошками, но оставалось непонятным, сколько же их там было. Обследование крыши доказало ее незащищенность, достаточную для того, чтобы отвинтить крепежные болты и снять одну из кровельных панелей. Крыша была потрепанной, старой и поросшей мхом. При этом она имела такую форму, что вскарабкаться на нее было невозможно. Оставалось только прислонить две лестницы, чтобы пара активистов аккуратно поднялась и открутила кровельную панель. Зияющая дыра выявила, что чердачное покрытие было сделано из гипсового картона, не представлявшего собой помеху для людей, замысливших взлом. Самое главное, что крыша не стояла на сигнализации.

Через крошечные дырочки в чердаке можно было видеть на удивление обширную площадь под ногами. Все внизу кишело кошками. В клетках сидели только малыши с мамами, а остальные ходили свободно -- видимо, чтобы рожать побольше котят для опытов. Возможно, часть из них были уготованы известному местному маньяку Колину Блейкмору, любителю зашивать кошкам глаза.

Следующие две недели активисты провели, дорабатывая план, собирая котоноски и встречаясь с друзьями, которым могли доверять. Их избранники -- восемь человек -- обыкновенно не противились социальной традиции и проводили Рождество, путешествуя по пабам, куря траву, чревоугодничая и таращась в телевизор. А потом отправлялись на охоту в День подарков. В этом году и активисты, и их друзья рисковали провести Рождество за решеткой за проникновение в секретную кошачью лабораторию Оксфордского университета, известную очень-очень узкому кругу лиц, внутри которой бывало еще меньшее число людей. Это было захватывающее начинание в репертуаре зоозащитников. Мало кто мечтает отметить Рождество в подобном месте.

Активистам удалось договориться с ветеринаром. Он был очень респектабельным человеком, но, в отличие от многих людей его профессии (в Великобритании, стране "любителей животных", проще найти добровольца для совершения рейда ФОЖ, чем ветеринара, которому можно довериться), готов был рисковать свободой и карьерой, удалив татуировки с ушей украденных животных, при необходимости вылечив их от любых болезней и ранений. Он не жаждал финансового вознаграждения -- он выглядел счастливым от осознания того, что может помочь животным.

Лестницы спрятали в прилегающем лесу, но вскоре они опять понадобились. Часы показывали 21.05, шло 24 декабря, и вот уже второй раз за две недели панель была снята с крыши и брошена на землю. Все взялись за дело и в течение нескольких минут в чердачном полу с помощью аккумуляторной двери и ножовки в чердачном проделали внушительную дыру. Внутри было темно, но все различили 15 пар кошачьих глаз, горящих, как звезды на небе. Всем веселого Рождества! Ловить молодых было несложно, а вот кошки постарше и опытнее предпочитали не доверять людям, даже одетым в вязаные маски, и уж подавно тому, кто вырядился Санта-Клаусом. Они держали наготове импровизированные арканы на случай, если кто-то вздумает карабкаться по проволочным перегородкам. Это было неприятно, но некоторых иначе было не достать -- они впивались когтями в проволоку и брызгали слюной от злости. Оказавшись в котоноске, животное затихало и молча совершало путешествие на чердак, а оттуда -- на свободу через дыру в перекрытьях. Активисты сделали открытие: направляющая веревка, соединяющая оба конца чердака, очень помогает.

Им удалось вызволить нескольких кошек, когда последовал сигнал замереть: дозорный услышал, что из дома через дорогу кто-то вышел, но не видел, удалился ли человек. Активистка пересекла улицу, чтобы приглядеться поближе. Улицу озарили огни фар. К месту приближалась машина. Девушке пришлось присесть и не двигаться. Водитель притормозил у домов, вышел из машины и встал -- так близко к спрятавшейся активистке, что даже в кромешной темноте она могла видеть логотип на его кожаных туфлях, -- и прикурил сигарету. Между тем, остальная часть команды тревожно ожидала.

Ни о чем не подозревающий человек докурил сигарету, спокойно сел в машину, въехал в гараж, запер его и ушел в дом. После 15-минутного ожидания активисты получили сообщение о том, что все чисто и можно продолжать: кошек продолжили передавать по конвейеру из здания на крышу через чердак, вниз по лестнице и в фургон, припаркованный в поле. Через четыре часа котенок из последней комнаты запаниковал при передаче из рук в руки и ухитрился вырваться из котоноски на чердаке. Он исчез в темноте как раз тогда, когда у последнего фонарика начала садиться батарея, а нервы активистов уже сдавали.

-- Ты уверен, что один сбежал?

-- Конечно, уверен. Я чуть шею не свернул, пытаясь его поймать!

-- Просто спросил.

Это определенно было не то, чего всем хотелось в 2 часа в Рождественскую ночь. Тем более, когда работа была почти сделана. Первая поисковая операция не принесла плодов, но в ходе второй они услышали жалобный крик испуганного котенка в темноте. Через десять секунд после того, как он попал под луч фонаря, пища под столом, его положили обратно в котоноску и унесли. Он стал пассажиром номер 64 и его прощание с лабораторией означало конец операции и возможность увезти отсюда фургон с ценным грузом. Аккуратная езда и удача позволили уже через час высадить усатых пассажиров в безопасном жилище за пределами Оксфорда.

Водитель и его пассажирка, просидевшая всю ночь в кустах, неся дозор, провели Рождество с котами. Это было завершающим штрихом операции. Они принялись играть в "Назови кошку". Так у спасенных животных появились имена Чиппи, Вирус, Лимон, Сластена, Пальма, Пискля, Фисташка, Пятница, Горох, Щербет, Змейка, Динамит, Ноябрь и многие другие. Это было просто веселым времяпрепровождением, потому что большинству этих кошек вскоре предстояло разъехаться по стране и получить новые имена в новых домах.

У некоторых животных были проблемы со здоровьем, требовавшие немедленного вмешательства ветеринара. Некоторые старые кошки были совсем слабыми. Изможденные онкологией после долгих лет насильственного разведения, они уже слишком обессилели, чтобы бороться. Их жизнь уже нельзя было ни продлить, ни сделать качественной, поэтому им позволили уйти под анестезией. Остальные 90 кошек вскоре обрели новые дома после того, как пообщались с ветеринаром. У них не ушло много времени на то, чтобы адаптироваться к новой жизни. Даже самые дикие научились доверять людям, и их уже нельзя было отличить от других кошек буквально в течение нескольких дней.

Оксфордский университет, как ему свойственно, продемонстрировал полное непонимание кошачьей физиологии и потребностей, заявив, что, несомненно, оказавшись за пределами "стерильной окружающей среды", кошки скоропостижно передохли. Представитель полиции поддакнул, добавив, что "у кошек нет иммунной системы, и на воле они умрут в ближайшее время". Нет тут-то было! Одно дело, когда такие заявления делает не слишком сведущая полиция, но как, интересно, можно верить ученым, когда они говорят, что результаты инвазивных опытов на больных кошках можно экстраполировать на здоровых людей, если они даже не знают основ физиологии животного? Если, конечно, они не врут -- вечный вопрос об этом мире жестокости и лукавства.

Амбар в Ньюнем-Кортни больше не использовался и пустует по сей день. Не осталось и следа об ужасах, которые переживали бесчисленные узники этого места. Как всегда, у нас нет данных о том, как повлиял этот или любой другой рейд на число животных, используемых в экспериментах. Действительно, сейчас количество таких пациентов снова растет, и виной тому неизбывная жестокая тупость. Чем больше расходы, тем сильнее шизофрения. В каком-то смысле я даже в шоке от богатства воображения этих людей по части изобретения новых идей для экспериментов. Почему-то именно кошки испытывают на себе плоды больной фантазии самых изощренных и темных умов на протяжении десятков лет и, несмотря на сложность и узкую устремленность этих "исследований", их результаты поведали нам крайне мало о кошке или человеке, если не считать явных признаков поврежденной психики у людей, которые причиняют все это зло. То, что некоторые люди считают кошек "дикими и опасными" -- это их личные проблемы, которые не оправдывают пытки животных и обязывают нас не давать таким людям расслабиться. Вот кое-какие факты, чтобы напомнить, почему.

Доктор Ричард Райдер, британский клинический психолог, проведший множество экспериментов, от которых впоследствии он отрекался, писал в своей книге "Жертвы науки" о том, что в университетах страны мозги кошек вынимали и изолировали, при этом поддерживая в животных жизнь. Мозги были все еще присоединены к их телам. Обезболивание кошкам при этом не делалось, и они явно оставались в сознании, как показывали последующие реакции на инъекции различных лекарств. Тот же доктор Райдер как-то рассказал аудитории на конференции в Торонто об эксперименте, в рамках которого "кошкам отрезали хвосты и ослепили, а потом поместили в центрифугу, чтобы посмотреть, как долго они смогут не спать, прежде чем умрут".

В 1949 году в Королевской военно-морской лаборатории в Альверстоке кошек заставляли дышать 100%-ным кислородом, пока они не умирали в конвульсиях. Счастливчики расставались с жизнью после трех дней эксперимента. Одна кошка продержалась 67 часов, 15 раз пережив конвульсии, и была убита. Еще одна скончалась через 52 дня после начала эксперимента -- ее подвергали воздействию периодически. В одном журнале описываются эксперименты на изуродованных беременных кошках и опыты на глазах кошек. Там же следует описание конструкции "окна" в теле кошки, куда можно поместить электрическую лампу, чтобы в ходе экспериментов все было лучше видно.

Спустя полсотни лет эволюции человечества и медицинского прогресса вивисекторы, окопавшиеся в бункере Университета Ньюкасла, приобрели восемь кошек, чтобы изучить, как нервное сообщение кожи на их лапах влияет на контроль над мускулами ног. Кошкам сделали анестезию и вынули артерии из их шей. Им перекрыли большую часть нервов, идущих к их задним левым ногам под бедром, и присоединили по два провода к мускулам на ноге. Кошек поставили на беговые дорожки, их головы закрепили в специальных рамах, из бедер у них торчали булавки, на задних левых ногах стояли скобы. Затем им удалили часть мозга. Обезболивание перестало действовать. Им подкожно ввели местную анестезию рядом с булавками на бедре. Дорожка бежала, и кошки двигались, передавая реакцию на электронные импульсы, поступающие в нерв от ноги.

Недавно в Университете Бристоля десять кошек использовали в исследовании структуры части мозга. В их мозги вживили электроды, чтобы обозначить зоны, в которые вводились флюоресцирующие маркировочные элементы. Затем раны в черепах были закрыты и кошкам позволили оклематься от анестезии. Обезболивание предусматривалось только в первые 24 часа. Две недели спустя кошкам опять ввели анестезию и убили, вколов пропитывающий раствор в сердце. Затем части их мозгов удалили и тонко нарезали, чтобы можно было изучить помеченные маркерами зоны.

И каковы же выводы, основанные на десятилетиях исследовательских проектов? Ученое сообщество запуталось. Пройдите по ссылкам на сайты в приложении к этой книге для более полной осведомленности о научном сопротивлении опытам на животных. Даже если отвлечься от угнетения животных, существуют серьезные противоречия, которые не может игнорировать ни один человек, заботящийся о своем здоровье и здоровье близких.

Существует масса примеров, достойных изучения. Садисты в белых халатах и их пиар-службы не перестают твердить о том, что за их "научными процедурами" (актами живодерства) следят "этические комитеты" (вивисекторы), которые подчиняются "самым жестким законам в мире" (предложенным и принятым самой индустрией). И вот ведь что странно -- чудесных исцелений все равно нет! Опыты на животных нерелевантны понимаю человеческого здоровья. Более того, детали этих "процедур" никогда нигде не публикуются, потому что опыты слишком ужасны или бесполезны. Разве стал бы скрывать подробности своей деятельности тот, кто гордится бесценными, благородными начинаниями?

Всю мою школьную жизнь я рос среди детей, у которых были серьезные проблемы с кошками. Они стреляли в них из рогаток, ловили в капканы, пинали, кидали в них кирпичами, бросали их в реку или собакам на растерзание, выражая отталкивающую ненависть без намека на угрызения совести или малейшую заботу. Все, что я тогда мог сделать -- это наблюдать и притворяться, что мне все равно, в противном случае я рисковал лишиться друзей. Но я вырос и перестал бояться. Вообще, у меня появилось куда больше друзей с тех пор, как я высказываюсь против убийства невинных.

Некоторые из тех маленьких садистов-дебилов выросли, чтобы стать взрослыми садистами-дебилами. Много лет назад один из них настолько увлекся кровавыми видами спорта, что почуял угрозу от моей позиции по данному вопросу. Это побудило его оставить свежий отрезанный лисий хвост на пороге моего дома -- он так пошутил. Он всегда ненавидел крыс и страшно мучил их перед тем, как убить, совсем как вивисектор, хвастающийся своими большими количествами убитых животных и хирургическими трюками, которые позволяют их умерщвлять.

Другой мой бывший друг отсидел за изнасилование. Я бы никогда этого не узнал, если бы не встретил его в тюремном спортзале в Йорке, когда отбывал срок за свою освободительную деятельность. Он узнал меня. Он уже слышал мою историю и сказал, как он меня уважает за все, что я сделал, и сожалеет, что докатился до такого. Я испытывал некоторое самодовольство от того, в кого он превратился. Все произошло примерно так, как я предполагал. Из него получилась мразь, признал он, но теперь он -- веган! Он сказал, что пытается хоть как-то компенсировать то зло, что он причинил миру, начиная с тех, самых первых дней угнетения животных...

Дата добавления: 2015-09-03