В. Джемс. Несомненно, свобода в меру своей многоаспектности прекрасна сама по себе

Несомненно, свобода в меру своей многоаспектности прекрасна сама по себе. Поэтому акцентировать внимание только на свободном выборе — значит «приглушить» зов свободы, ее ход, а затем сделать ее неспособной к самому выбору из-за недостаточной силы порыва, содействовать «той культуре воздержания или беспринципности, которая стала духовной болезнью современного мышления»⁵⁸. Направлять внимание только на дости­жение независимости значит оставить индивида с его метаниями, непри­каянностью и замкнутостью. Движение свободы ослабляет активность

человека, делает его более доступным и открытым, что ведет к согласию, объединению людей, их востребованности. «Свободный человек тот, к кому взывает мир и кто отвечает на этот зов; это — ответственный человек»⁰⁹. Такое понимание свободы по-иному ориентирует личность на выбор смысло-жизненного бытия. Если свобода — ценность, то относительно ее пере­осмысливается само содержание блага. В данном случае следует исходить из того, что свобода дает возможность сравнить, что в действительности является более важным для человека. Ведь свобода — это не просто некое обладание чем-то, что-то «наличное», предметно существующее. В этом смысле она как деньги — они есть, существуют, функционируют, но сказать, чем они в действительности являются, довольно проблематично. Если взять природу денег, считает Ю. Осипов, то в самом деле: «Что есть деньги и от­куда они? В чем суть денег — как феномена социохозяйственной жизни?... Почему же эта вещь именно вот такая — с богатым внутренним содер­жанием и не менее богатой внешней деятельностью?»⁶⁰. Деньги имеют разный смысл, который не всегда можно выделить и тем более — объяс­нить. Как и свободу в ее различных ипостасях.

Свобода — это самоутверждение личности; ею живут, а не любуются. Таковы же и деньги: ими пользуются, а не созерцают. В объективном мире существуют только данные вещи и завершенные состояния, поэтому в нем не находится места для свободы, что заставляет искать ее в отрицании: отсутствие причины, недостаточность детерминации⁶¹. Утверждать, что сво­боды как таковой нет и не было, такой же абсурд, как и вера в осущест­вление абсолютной свободы. То же самое можно сказать о существующих мнениях о деньгах, когда или отрицается какая-либо их значимость, или, наоборот, утверждается их вселенское значение и абсолютная ценность.

Взаимосвязь свободы и ответственности означает признание необходи­мости, что обусловливает деятельность в социально определенных пара­метрах. Ведь обречение себя на безграничную, следовательно, абсурдную свободу не оставляет ничего иного, как, подобно императору Калигуле, вы­нудить вместе с собой и других на «свободное» существование, которое он вел. Но свобода также — это не оковы, личность «не присуждена навеки быть свободной: свобода предложена ей как дар. Ее можно принимать или отвергать, свободный человек волен обещать и волен предать (Г. Мар­сель)»⁶². Но такая свобода не приемлема в мире, построенном на принципах рационализма, утвердившего закономерности объективно-прагматичес­кого бытия. Это хорошо видно на примере денег, которые информируют, требуют, определяют; трата денег — это раздумье, расчет, арифметика⁶³. Взаимодействие свобод (чувство моей свободы с чувством свободы «другого») невозможно в том мире, где свобода одного может соединиться со свободой другого не иначе, как порабощая ее или подчиняясь ей (Ж.-П. Сартр). Внутренне укорененная в необходимость, такая свобода несет в себе ту же необходимость. Деньги и есть необходимостью свободы предпринимательства в логике хозяйствования.

Деньги в экзистенциальных смыслах свободы

Человек, пребывающий в сфере хозяйственной деятельности, решая проблемы приобретения собственности, богатства, денег, власти и пр., крайне нуждается в свободе. Но оказывается, что соприкасаясь с чело­веком, она его не освобождает, а самое большее — «вырывает» из состояния «спячки», вовлекает в свой круговорот, постоянный и неодолимый. Человек все свободное время находится в этом круговороте, и свобода ста­новится опять некоей целью, и па ее достижение задействуются все воз­можные и невозможные средства, среди которых деньги занимают «почет­ное», то есть одно из главных мест. «"Хитрая", — говорит Ю. Осипов, — здесь получается вещь: деньги порождаются экономикой, а экономику рождают деньги... Нет денег, нет экономики, нет хозяйства, нет занятости, нет жизни. Разве не приходится слышать, что нет производства, потому что нет денег (у хозяина, у фирмы, у государства)?... И это, конечно, не случайно, ибо деньги в экономике действительно в начале экономики — и не только поэтому деньги из экономики, но и экономика из денег, а соответственно "вся жизнь"»⁶⁴. Однако «круговорот необходимости» не оставляет места для свободы, поскольку в этом «круговороте» человек отчуждает от себя свою «родовую сущность» (Л. Фейербах), и чем больше он стремится к жизненному успеху, тем больше достигает этого отчуждения. Деньги не освобождают от него, а «втягивают» во все новые и новые витки, повороты, зигзаги хозяйст­венного бытия. Именно оно становится «первичным», а свобода отступает на второй план. Отсюда и появляется предубеждение, что чем больше денег, тем больше свободы. На самом деле участие в различных сферах хозяйства, занятие чуждыми видами деятельности нивелируют человека, «делают» его таким «как все», то есть обыкновенным, (законопослушным, средним). Но обыкновенным в плане общего стремления к обладанию богатством.

«Как все» — это потеря личностного начала, являющегося утвержде­нием свободы. Только свобода личности творит вокруг себя то пространство, в котором может происходить как новое рождение личности, так и открытие ею своих возможностей. Однако личность — это такой уровень ответствен­ности за себя и за «другого», которого в большинстве своем люди отказы­ваются достигать. Понятна необходимость ответственности за свое конкретное дело, за свою цель и свои желания, и потому лучше, спокойнее находиться в сфере свободы как необходимости, чем в свободе как творчестве. Последнее предполагает перманентный процесс изменения, причем в разных направ­лениях, так что свобода здесь нужна в личностном измерении. Позиция «быть как все» не требует личностного начала, исключает свободу, которую в данном случае заменяют деньги.

Однако свобода действительно является «животворным» источником бытия, и подлинно человеческое деяние преобразовывается от своего

стабильного, «закостенелого» состояния под воздействием идеала свободы как условия конструктивной деятельности. Одновременно свобода чело­века — это свобода конкретной, данной личности, уже сформированной и ориентированной на мир ценностей. Что означает строгую обусловлен­ность и ограниченность свободы конкретными обстоятельствами. Быть сво­бодным — это означает исходить из этих обстоятельств и опираться на них, то есть учитывать ту эмпирическую данность, в которой находится человек.

Осознание данной необходимости не означает окончательного прими­рения с ней. Свобода, как и жизнь в целом, развивается, лишь преодолевая препятствия, осуществляя выбор своего «Я». Благодаря ему свобода не «излу­чается» спонтанно, а имеет свое назначение и призвание, поскольку является свободой конкретной и самоценной личности⁶⁵. Как и деньги, обусловлива­ющие развитие экономики, поскольку являются ее порождением и смыслом.

Сущность свободы раскрывается также через диалектику внутреннего и внешнего. Применительно к философии денег как хозяйственной дея­тельности взаимосвязь внутренней и внешней свободы реализуется следу­ющим образом: внешняя свобода связана с миром в целом, она предпола­гает целесообразные действия, соответствующие требованиям природной, культурной, общественной необходимости. Внутренняя свобода предполагает деятельность человека по преобразованию самого себя, открытия в себе новых способностей, что позволяет разнообразить способы и методы усовер­шенствования хозяйственной деятельности, реализации целей жизни. Человек внутренне свободен всегда, когда хочет. Но внутренняя свобода сама по себе не позволяет решить хозяйственные и практические проблемы без взаимодействия с внешней. Их взаимоопределение и дополнение друг друга является рождением сознания свободы, определяющим смысл твор­чества и деятельности. Вся иррационально ориентированная философия подчеркивает важность внутреннего и предостерегает о бедах, ожидающих «объективированную личность», для которой ценности и блага внешнего мира в конечном счете являются основными.

Однако личность в первую очередь — это внутренний мир, требующий реализации вовне. Все, что мы наблюдаем как свободную деятельность, есть «выражение, развертывания себя» (Э. Мунье). Субъекту надо помнить, что «он обретает себя и свою силу лишь в отношениях с внешним миром: ради укрепления внутреннего мира надо уметь выходить за его пределы»⁸⁶. Чем больше осуществляется этот выход, тем больше возможностей по реа­лизации себя в свободе как способе достижения своих целей. Наша деятельность как «отклик» на воздействие внешнего мира — это не только условие хозяйства и производства, а ядро сил, порывающих «с эгоцент­ризмом и благодаря этому становящихся факторами культуры и духов­ности»⁶⁷. Они более значительные, чем все наши возможности, богатство, деньги, собственность, имущество, должности.

Рациональное понимание свободы как осознанной необходимости предполагает ее многомерность в зависимости от тех сфер, где она может

быть не только реализована, но где есть свои ограничения. Это свобода совести, социальная свобода, моральная, политическая и пр. Деньги функ­ционируют вначале в экономическом пространстве, поэтому вполне закономерно, что экономическая свобода — это действие в соответствии с правилами рынка. Современная неоклассическая экономическая теория предполагает подчинение поведения субъекта принципу максимилизации прибыли при сокращении издержек. Эта чисто количественная деятель­ность ограничивает понимание свободы, если мы касаемся вопроса функционирования денег в смысложизненных формах бытия, то есть в ду­ховно-аксиологических измерениях. Решение проблемы в этом случае следует искать на пути определения свободы, ориентированной на такие ценности, как добро, истина, красота, смысл, счастье. Данное понимание свободы защищает от нигилизма, прагматизма, примитивизма, упрощенного отно­шения к хозяйству в целом, ведь его смысл определяется именно этими ценностями. Ориентация на истину, добро, красоту и другие экзистенциалы бытия не обедняет содержание и не ограничивает свободу, а, напротив, придает ей гуманистическую направленность. В реализации цели по дости­жению денежного благополучия данный факт всегда имеет очень важное значение, поскольку позволяет «смягчить» те объективные воздействия, которые детерминировали сугубо прагматическое отношение не только к деньгам как к цели, но и ко всей хозяйственной деятельности. Жизнь, благодаря этим ценностям, рано или поздно начинающим проступать сквозь экономические детерминанты, получает другие измерения, показывающие как многомерность бытия, так и многомерность самой свободы. Данное обстоятельство создает возможности выхода за пределы одномерного пони­мания не только свободы, но и денег, являющихся товаром, но товаром особого рода — всеобщим эквивалентом (Ю. Осипов). Деньги в этом плане, как и «дух свободы», означают бесконечное число способов их опредмечи­вания противоречий в существовании многомерного бытия.

Дата добавления: 2015-08-21