Э. Мунье

Данное несоответствие нормативности, возникающее в процессе эволю­ции культуры и форм социальной организации, составляющих целост­ность «жизненного мира», не является кардинальной формой отстранения денег от культуры, то есть утратой их смысла. Разрыв духовного и душевного, денежной и культурной интенций есть необходимостью социоэкономического прогресса и хозяйства в целом. Ибо «утрата смысла представляла собой в действительности отказ от смысла, отказ, наложенный на себя как следствие теоретического притязания»⁶³. В этом и состоит вечная дуальность жизне­утверждающей «космоцентрической и локально-эмпирической интенций»⁶⁴. Ведь та форма отношений, которая сложилась в данной нормативности культурного бытия, опосредовано распространяется и на отношение к день­гам, определяющих культуру социоэкономических отношений. Каждая историческая эпоха представляет множество красноречивых примеров такого рода детерминаций. Личность бессознательно и произвольно вос­создает в себе выработанные культурой той или иной эпохи идеи, традиции,

мировоззренческие ориентации, даже если не причастна к теоретическому изучению их сущности и содержательной значимости. Тем не менее они имеют высокий духовный статус, ведь продуцируются философией — квинт-эссенцией эпохи. На уровне коллективного сознания данная взаимо­связь не только не осмысливается, но и не просчитывается, остается помимо внимания. Ведь коллективным, обыденным сознанием обладает «человек массы», потерявший прежнюю и не замечающий новой культуры, требу­ющей постоянной рефлексии^6,1. Соответственно этому формируется способ обращения с деньгами, обусловленный спецификой культурной среды той или иной эпохи.

Необходимо учитывать, что «культурная среда», как и социальная организация, представляющие в своем единстве «жизненный мир», фор­мируются в процессе постоянного их созидания деятельностью индивидов. Но деятельность обязательно включает в себя элемент продуктивного, творческого преобразования действительности. Поэтому она не может быть сугубо нормативной, а предвидит и содержит в себе имплицитно взаимосвязь всех тех элементов социокультурного бытия, их динамику, с которыми соотносится. Развитие с необходимостью приводит к конкретно определен­ному порядку, подразумевающего оптимальность устанавливаемых отно­шений. Одновременно это означает тождественность некоторых тенденций, их ориентации, направлений, что указывает на взаимосвязь культуры и социальной организации, их развитие, осуществляемое в пределах определенных закономерностей.

Данная ситуация вызывает потребность в существовании унифициро­ванного, применимого ко всем элементам культуры и форм социальной организации образования, в котором человек мог ощутить себя относительно свободным. Таким образованием становятся деньги, поскольку они в своем функционировании, как свидетельствует непосредственная практика хозяйства, не несут в себе морально-политического, интеллектуального напряжения (как наука, дипломатия, управление и пр.). «Любопытно, — отмечает Ю. Осипов, — что никому из людей, даже малолеткам, не нужно никаких на этот счет объяснений — и так все ясно. Деньги, — ответят нам даже трехлетние, — это деньги... На которые можно все купить и с кото­рыми очень хорошо»⁶⁶. В своей непосредственной данности и простоте деньги как бы освобождают от ответственности и ненужных рассуждений. Следовательно, деньги «автоматически» предполагают человека не «духов­ного», а «простого» («я тебе, ты — мне» и т. д.). Поэтому, «человек куль­туры», знаний, размышлений является «проблемным» и, в итоге, не нужным для представителя бизнеса или непосредственного предпринимательства. Все более предпочтительным будет тот, кто, преуспевая в деятельности экономической, не успел «окультуриться»⁶⁷. Последнее стало опосредо­ванным основанием большей востребованности, именно такого человека — человека «дела».

Деньги в культурных взаимодействиях духовного и предметно-эмпирического

Творческии потенциал культуры измеряется многими показателями, поэтому она — не только система норм и ответственностей. Восприимчивость культуры к новому, «чужому» и «своему» наследию, понимание «открытости» и «замкнутости» человека в процессе познания и самосознания свиде­тельствует о наличии еще одной характерной черты культурного процесса — деятельности⁸⁸. Культура существует в деятельности, поскольку пребывает в состоянии постоянного самопреобразования. «Деятельность общества осу­ществляется в сверхорганической среде (культурные и социальные орга­низации), и эволюция этой среды составляет одну сторону исторического процесса. Вторую составляет деятельность личностей, которые влияют на эту эволюцию»⁶⁹. Отношение, в котором находятся одна к одной эти две стороны социального прогресса, прагматически-хозяйственная и куль­турная, и есть их деятельностью. Человек представляет прагматическую сторону этого взаимодействия, ибо его «бытие сводится к всеобщему; к жизнеспособности как производительной единицы, к тривиальности наслаждения»⁷⁰. Он и является фактором истории, а культурная среда пред­ставляет совокупность любой личностной деятельности. Прагматическое взаимодействие предполагает постоянное использование «инструментов», обеспечивающих успех деятельности, роль которых выполняют деньги. Выступая опосредствованным проявление культуры, они обеспечивают создание необходимых условий не только для своего функционирования, но и для дальнейшего развития деятельности.

Такое единство — культуры как условия бытия и денег, атрибута хозяйст­венной жизни в процессе деятельности обусловливает наличие деловитости, ведущей к единым проявлениям человеческого поведения во всем мире. Едиными становятся не только мода, но и правила общения, жесты, манеры, характер сообщения, производительность. Знаменателем этой деловитости, являющейся символом современной культуры, есть деньги, унифициру­ющие ее бытие. Правда, в условиях такой культуры жизнь человека «течет без воспоминаний и без предвидений..., исчезает любовь к вещам и людям..., остается только механизм, способный создать новое. Насильственно при­кованный к ближайшим целям, человек лишен пространства, необходи­мого для видения жизни в целом»⁷¹. Следовательно, гармония этого единства создает упрощенное понимание культуры, вполне заменяемой деньгами в силу их «универсально-отчужденной» (К. Маркс) сущности.

Проблема денег постоянно просматривается в контексте культурологии, ставящей задачу выявить их содержание. Но решение данной проблемы вызывает постоянные сомнения, упрощенные толкования. Для этого есть достаточные обоснования. В частности, когда философия культуры

доказала и поверила в то, что она выяснила соотношение духовного и прагматического в культуре, ей постоянно приходится разочаровываться. onr Оказалось, что сама проблема содержит в себе много того, что не поддается «содержательной расшифровке»⁷². Полифонизм духовных интенций культуры не позволяет согласиться с ее нормативной однозначностью. Ведь человек, являясь субъектом культуротворчества, «проникая» в много­плановость культуры, ее эвристические возможности, ожидает от нее все же чего-то возвышенного. Понятие «деньги» не ассоциируются в данной ситуации с понятием «культура», всегда взаимосвязанного с экзистенцией и смыслом. Поэтому утверждение о единстве «духовного» и «монетарного» не находит поддержки, звучит наивно и тривиально. Тем более, что по срав­нению с четкостью и логической определенностью духовного, деньги вызы­вают в сознании ряд «мозаично-пестрых» представлений: монеты, банк­ноты, кейсы, наполненные банковскими пачками, чеки, сейфы, золотые украшения и пр.

Деньги есть нечто чудодейственное. Какие удивительные преимущества предоставили и еще предоставят они нам, но вместе с тем какую невообразимую путаницу и темноту внесли они в наши представления вплоть до полного исчезновения нравственных чувств у больших масс людей.

Дата добавления: 2015-08-21