Полдень 12 страница

И испытываешь сожаление, когда при изучении работ, посвященных теме взаимоотношений между церковью и государством, постоянно приходишь к выводу, что руководители государств очень, очень легко поступались подлинными интересами народа во имя разного рода идеологий и интересов той или иной клики. Только так становится понятным, почему Жанну д'Арк – Шоу даже гораздо более ярко изобразил ее, чем Шиллер, – ее влиятельные земляки-французы предали и как колдунью сожгли на костре.

И каково в таких случаях было правовое мышление судей, хорошо показано в работе Эрнста Гауга, посвященной «Песне о Германии». Согласно ей, немецкие суды дошли до того, что охарактеризовали «Песни о свободе» такого выдающегося немецкого поэта, как Гоффман фон Фаллерслебен^[1], как «антигосударственные», поскольку судьи за мелкими интересами правящей в их государстве династии не увидели великих интересов всего немецкого народа.

И, узнав об этом, ставишь Габсбургам в заслугу тот факт, что в эпоху, когда империя распалась на отдельные государства и династические интересы буквально раздирали ее на части, они не дали предать забвению германскую идею.

За ужином шеф рассказал о том, что прочел меморандум гауляйтера Фрауенфельда^[2], посвященный решению тирольской проблемы. Фрауенфельд предложил перевезти этих тирольцев в полном составе в Крым и поселить их там. Тем самым раз и навсегда будет положен конец давнему конфликту с Италией.

Он считает это предложение весьма полезным. Ибо нигде ни один народ не сумел так сохранить себя, как в Крыму. Татары и готы – вот живые тому свидетельства. Он полагает, что как климат Крыма, так и его природа очень хорошо подходят для тирольцев. Кроме того, Крым – по сравнению с той территорией, где ныне обитают южные тирольцы, – это страна с молочными реками и кисельными берегами.

А перевозка южных тирольцев в Крым не сопряжена с какими-либо чрезмерными техническими трудностями и не требует слишком сильной психологической нагрузки.

Им достаточно лишь спуститься вниз по такой немецкой реке, как Дунай, и вот они уже на месте.

После ужина рейхпрессешеф доктор Дитрих передал шефу сообщение, согласно которому общая тенденция изданной в Англии инструкции для прессы именно такая, какой ее вчера за обедом вкратце обрисовал шеф. Смысл ее в том, что потеря Индии действительно потрясет устои Британской империи, а уход из Египта создаст трудности не столько Англии, сколько германскому руководству. Ибо Англия может, взрывая дороги, разрушая порты и заминировав Суэцкий канал, почти полностью уничтожить всю систему коммуникаций Африканского корпуса вермахта и отрезать его тем самым от баз снабжения. И Германия окажется в ловушке.

Прочитав сообщение, шеф заметил: вряд ли можно было ожидать, что англичане так быстро откажутся от Египта. В остальном же эта ложь должна побудить нас – когда Черчилль будет мертв – позаботиться о том, чтобы такое его свойство, как хвастаться вопреки всему, не пережило его самого.

Речь, в сущности, идет о том, что уже пришла пора пустить в ход нашу пропаганду и раструбить на весь мир о том, что для Египта пробил час свободы^[3]. И если действовать умело, то и на другие покоренные Британской империей страны, и в частности на Ближний Восток, эта акция окажет совершенно исключительное воздействие.

Далее очень важно заставить египетского короля как можно быстрее избавиться от «покровительства» англичан и скрываться где-нибудь вплоть до того момента, когда мы вновь вернем ему престол и торжественно возведем на трон. И министерство иностранных дел обязано соответствующим образом намекнуть ему на это. Будем надеяться, что наши дипломаты окажутся умнее его.

03.07.1942, пятница, вечер

«Волчье логово»

Когда шеф пришел к ужину, то услышал, как флюгкапитан Баур и адмирал Кранке беседуют о том, что более рентабельно – воздушный или морской транспорт. Шеф заявил, что преимущество скорости за воздушным транспортом. Однако при нынешнем уровне развития авиационной промышленности в решающей степени повысить рентабельность, на его взгляд, можно только за счет использования реактивных двигателей.

В ответ на замечание капитана Баура о том, что число пассажиров, которых можно перевезти на самолете, следует увеличить с 60 до 100, шеф заявил, что это можно сделать без всякого труда. Уже в ближайшие десятилетия появятся пассажирские самолеты, на борту которых можно установить даже ванну.

И все же, как заметил адмирал Кранке, даже при таком чрезвычайно мощном развитии авиации морской транспорт может не опасаться серьезной конкуренции с ее стороны. Ибо вряд ли будут сконструированы такие самолеты, которые смогут заменить корабли и на которых можно будет перевозить уголь, древесину и металл. А этого и не требуется, ответил капитан Баур. Ведь и после появления железных дорог на кораблях по-прежнему перевозится кирпич.

Шеф закончил этот спор, указав на то, что все нужно видеть в развитии. И если птица находится на более высокой стадии развития по сравнению с летающей рыбой, а та в свою очередь – по сравнению с обычной рыбой, то и корабль представляет собой самолет на его начальной стадии. Но будущее принадлежит самолетам.

04.07.1942, суббота

«Волчье логово»

Сегодня около 13 часов генерал Шмундт сделал нам сообщение об оперативной обстановке, из которого следовало, что, «если бы не непоколебимая решимость шефа и стойкость немецких солдат, фронт на Востоке удержать бы не удалось».

а) За преждевременный отход на зимние квартиры сместить с поста главнокомандующего группы армий «Север» генерал-фельдмаршала фон Лееба^[1];

б) За то, что предназначенные для взятия Москвы войска группы армий «Центр» оказались в совершенно изнуренном состоянии, сместить со своего поста генерал-полковника Гудериана^[2].

О мудрости японцев и их верности союзническому долгу^[3] говорит тот факт, что они сделали нам подарок и вступили в войну, когда русские уже в нескольких местах прорвали Южный фронт и нам вновь пришлось отдать Ростов. Японцы получили от нас заверение в том, что мы заключим мир только вместе с ними^[4]. Благодарность и уважение – вот какие чувства будет всегда испытывать наш народ к японцам и их императору. Ведь если бы не их вступление в войну зимой, не было бы и нашего крупномасштабного летнего наступления.

04.07.1942, суббота, полдень

За обедом присутствовал рейхсмаршал Герман Геринг. Спокойствие, которое всегда исходит от него, его тонкий юмор, его абсолютная уверенность в себе – помимо всего прочего он всегда владеет ситуацией за столом – производят самое благоприятное впечатление. Равно как и его честность и безоговорочная верность. Геббельс назвал его как-то «человеком с открытым и доверчивым сердцем ребенка».

Беседа со статс-секретарем Баке сперва касалась проблем организации снабжения, и в частности доставки африканского растительного масла, которое уже частично является нашей собственностью и хранится на складах в Марселе, а частично может быть выменяно нами на бензин, поскольку во французских колониях в Северной Африке его подчас используют в качестве горючего. Геринг рассказал, что он выменивал для Германии продовольствие во всем мире, действуя где легальными методами, а где через спекулянтов, и зачастую правая рука не должна была знать, что делает левая.

По поводу высказываний Геринга шеф заявил, что, к сожалению, его проблемы далеко не так легко разрешить. А начинается все с финансовых трудностей. Если бы не высокие доходы от издания «Майн кампф», которая уже вышла на японском языке и по тиражу является самой издаваемой в мире книгой после Библии, разве смог бы он учредить фонды помощи галереям, музеям, таким городам, как Линц, и т. д.? Даже на покрытие расходов по содержанию ставки – он пошел на этот шаг, дабы избежать объяснений с бюрократами из Имперской счетной палаты, – его личных средств не хватило. Его оклад рейхсканцлера – от государства он больше ничего не получает, – 36 000 рейхсмарок, не составит даже десятой доли необходимых средств. Пусть поймут его правильно: ему вовсе не жаль расходовать свои деньги на такие цели. Ибо все равно их с собой в могилу не возьмешь. Наследников у него нет, и, если несколько переиначить слова Старого Фрица, не для наслаждений пришел он в этот мир, но для того, чтобы его изменить.

Шеф рассказал затем о том, как он плавал по морю, о морских болезнях и тому подобных вещах. А кроме того, о крайне неудачном плавании на лодке по Дунаю близ Линца и закончил рассказ словами: «Кой черт понес его на эту галеру!» В юности он был очень тощим и поэтому оказался никудышным пловцом. И если этого не требовали обстоятельства, всегда предпочитал воздержаться от катания на лодках.

Он также не ездит верхом, хотя Гофман с удовольствием снял бы его верхом на коне. Впрочем, эксперимент такого рода привел бы к значительному падению его популярности. Ибо народ привык к тому, что он ездит в автомобиле, стерпел бы, если бы он забрался в броневик, но если он сядет на лошадь – нет, это исключено!

Он вообще не любитель красоваться. Очень легко предстать в смешном виде, тому пример многие парады. С лошадьми вечно что-то случается. Однажды лошадь понесла, и у литаврщика – он сидел верхом на ней и в надежде на благополучный исход судорожно сжимал ее ногами – штаны порвались сверху донизу. Пошел бы он со своими литаврами пешком, этого не случилось бы. Тамбурмажор лейбштандарта СС, который то и дело подбрасывал свою тамбурмажорскую палочку в воздух, в какой-то момент не успел ее поймать, она упала и покатилась по земле прямо под ноги публике и т. д.

Рейхсмаршал упомянул о том, какие великолепные мундиры были когда-то на участниках парадов, которые принимал кайзер, к примеру на кирасирах, уланах и т. д.

Когда затем по прочтении телеграммы разговор зашел об американских порядках, шеф заявил, что политика США основана на подкупе. Какое-то время они упорно отказывались покупать у Бразилии каучук и тем самым убедительным образом доказали ей свое значение как оптового покупателя каучука. Когда же эта мера возымела свое действие, они выразили готовность в обмен на политические уступки купить у Бразилии весь урожай каучука.

Рейхсмаршал подтвердил это; тот факт, что США своей широкомасштабной политикой подкупа смогли добиться таких успехов, объясняется расовой неполноценностью этих – что характерно, отличающихся враждебным отношением к немцам – южноамериканских государств^[5].

Эта неполноценность проявляется также и в направленных против проживающих там немцев акциях, которые своей жестокостью свидетельствуют со всей очевидностью о том, что породить их могло обусловленное низменным инстинктом стремление «врезать как следует» высшему существу. Собственно, нам надо будет когда-нибудь высадить там десант и показать этим «засранцам» наш кулак.

«Бога ради, только никаких десантов!» – воскликнул шеф. Ведь он так радуется по поводу «десантирования домой» каждого немецкого солдата.

04.07.1942, суббота, вечер

«Волчье логово»

За ужином шеф заметил, что не устает поражаться тому, насколько прогрессивными в своих взглядах были такие люди, как Ульрих фон Гуттен и Гец фон Берлихинген.

Можно только пожалеть, что в своей борьбе они не опирались на позитивное, цельное мировоззрение, которое могло бы вызвать в них необходимый подъем духа и придать им силы. За свой истинно германский образ мыслей они заслужили, чтобы память о них в немецком народе не угасла. Он поэтому распорядился, чтобы в дальнейшем в их честь были названы линкоры или какие-либо еще военные корабли больших размеров.

Предложение назвать в его честь боевой корабль он отверг, поскольку если с этим кораблем что-нибудь случится, то суеверные люда воспримут это как знак, предвещающий плохой конец всей его деятельность. Только представьте себе, что названный его именем корабль на полгода или на более долгий срок будет поставлен в док на ремонт. Какое, к примеру, произвело неблагоприятное воздействие на Советы сообщение о разрушении севастопольского форта «Сталин».

В государстве, где все подчинено идеологии, нужно быть очень осторожным, давая боевым кораблям названия, связанные с основными эпизодами борьбы за утверждение этой идеологии, или называя их в честь активных ее участников. Советские корабли «Октябрьская революция», «Марат» и «Парижская коммуна» являются наиболее убедительным подтверждением этому. Он поэтому приказал переименовать линкор «Германия»^[1], ибо гибель военного корабля под названием «Германия» произведет сильнейшее впечатление на весь народ. По этой же причине он запретил носителям национал-социалистского мировоззрения давать свое согласие на то, что какие-либо военные корабли были названы в их честь.

Напротив, в честь такого человека, как Гец фон Берлихинген, можно назвать любой боевой корабль. Ибо Гец фон Берлихинген пользуется такой репутацией в народе, что названный его именем боевой корабль может сколько угодно раз пойти ко дну; сообщение о том, что в его честь назвали другой корабль, все равно будет встречено с одобрением.

За ужином шеф по прочтении телеграммы упомянул о том, что правительство протектора провело по всей Богемии и Моравии множество митингов и призвало чехов тесно сотрудничать с Великогерманским рейхом и каждого, кто попробует уклониться от этого, заклеймить как предателя чешского народа.

Волна митингов – это результат переговоров, которые он провел в рейхсканцелярий с прибывшим для участия в официальной церемонии по поводу похорон обергруппенфюрера Гейдриха президентом Гахой^[2]. Он заявил Гахе и сопровождавшим его министрам чешского правительства, что мы в дальнейшем не потерпим каких-либо нарушений интересов рейха в протекторате и твердо решили, если таковое произойдет, произвести выселение чехов, которое для нас, осуществивших уже переселение миллионов немцев, вообще не составит труда. От этих слов у Гахи, равно как и у людей из его окружения, буквально ноги подкосились.

После паузы они спросили, могут ли они – хотя бы в какой-то мере и в достаточной степени осторожных выражениях – известить об этом чешский народ. Поскольку он считает чехов прилежными и квалифицированными работниками и весьма заинтересован в том, чтобы утихомирить их народ и стабилизировать политическую ситуацию в протекторате, где находятся два особенно нужных нам мощных военных завода^[3], то он дал согласие на проведение соответствующей разъяснительной кампании.

И если в этой организованной правительством протектората кампании четко прослеживалась прогерманская тенденция, то это не в последнюю очередь заслуга государственного министра Мейснера. После того как он принял их, Мейснер еще немного погулял в саду с чешскими министрами и в ответ на с опаской заданные вопросы заверил их, что, насколько он знает шефа, его слова о возможном выселении чехов ставят точку во всей этой истории.

Это чешские министры настолько хорошо поняли, что решили в своей будущей политике исходить из необходимости положить конец всем просоветским интригам в поддержку Бенеша, истребить всех его сторонников и руководствоваться тем принципом, что в борьбе за выживание чешского народа никто не имеет права оставаться в стороне и поэтому безжалостно должен быть отвергнут тот, кто ни рыба ни мясо.

Очевидно, министры правительства протектората рады тому, что смогут привести теперь веские доводы, чтобы убедить свой народ в необходимости начать борьбу со сторонниками Бенеша. Вряд ли когда-нибудь у них была такая идеальная возможность проведать свою деятельность под лозунгом «Кто не с нами, тот против нас» и тем самым избавиться от своих противников. Во всяком случае, когда он уже прощался с Гахой и теми, кто его сопровождал, у него создалось впечатление, что уезжали они с чувством облегчения, ибо он разрешил им разъяснить своему народу, к каким последствиям могут привести действия, наносящие ущерб рейху.

За ужином шеф обсуждал проблему дипломатических отношений между Германским рейхом и Ватиканом.

Он вовсе не думает, что, когда наш нынешний представитель в Ватикане уйдет на пенсию, нам следует заняться подбором кандидатуры на этот дипломатический пост^[4]. Ибо отношения между Германией и Ватиканом зиждутся на конкордате^[5]. Конкордат же был подписан тогда лишь потому, что ранее все германские земли заключили конкордаты с Ватиканом, и с вхождением этих земель в Германский рейх он, собственно говоря, утратил свою силу. Тот факт, что конкордат основывается на конкордатах, заключенных германскими землями, вовсе не говорит о том, что он является их неотъемлемой частью, нет, они просто являются его составляющими. И на его взгляд, логическим правовым последствием ликвидации суверенных прав земель и соответственно делегирования их рейху будет вывод о том, что поддерживать так называемые внешние сношения с Ватиканом нам совершенно ни к чему.

Учитывая, что идет война, он пока еще не претворил в жизнь свои намерения. С другой стороны, стремление Ватикана распространить конкордат на новые имперские земли не встретило никакого понимания с его стороны. Саар, Судеты, Богемия и Моравия, имперский гау Данциг – Западная Пруссия, гау Варта, большая часть Силезии, а также Эльзас и Лотарингия не урегулировали свои отношения с римско-католической церковью путем заключения официальных соглашений. И здесь проблемы церкви решаются на чисто территориальном уровне.

И если всецело занятый своими хлопотами папский нунций^[6] сделает министерству иностранных дел представление, желая через свое непосредничество оказать какое-либо влияние на отношения с церковью на новых имперских землях, то его следует надлежащим образом поставить на место. Ему нужно растолковать, что ввиду отсутствия особого соглашения все, что связано с урегулированием проблем церкви, относится к компетенции местного представителя государственной власти, то есть имперского наместника, рейхсштатхальтера и главы соответствующей церковной общины. Разумеется, лучше всего было бы, если бы нунций выслушал этот ответ из уст министра Ламмерса. Но к сожалению, министерство иностранных дел в своем постоянном стремлении получать все новые и новые полномочия постоянно позволяет папскому легату одурачивать себя и использовать в своих целях. Что ж, посмотрим, как оно на этот раз выкрутится.

Для развития отношений между государством и церковью, с нашей точки зрения, весьма отрадно то, что почти на половине территории рейха их удалось урегулировать, не заключая конкордата и не связывая себя тем самым какими-либо обязательствами, через рейхсштатхальтеров – то есть на местном уровне. Ибо урегулирование во всеимперском масштабе могло бы только затруднить столь необходимое для нас улаживание отношений между государством и церковью, поскольку католическая церковь постоянно стремится нанести им удар по самому уязвимому месту, то есть сделать соглашение, в наибольшей степени учитывающее ее пожелания, общей нормой. Это означает, что при урегулировании отношений во всеимперском масштабе нам придется ориентироваться на самое слабое звено в цепи, то есть на земли, в идеологическом отношении наиболее отсталые. Регулирование же на уровне отдельных земель мы можем проводить без всякого ущерба для себя. В этом случае гауляйтеры могут в зависимости от того, насколько население из гау идеологически неустойчиво, планомерно воспитывать его в нашем духе.

И если он во всем остальном не особенно высокого мнения об американцах, в данном случае они достойны похвалы. Их государственные мужи действительно сумели сделать так, что церковь стала основывать свою деятельность на разумных началах, ибо ей предоставили заниматься лишь тем, чем она занималась по традиции, то есть ограничили ее возможности рамками общины. Поскольку они сверх того не давали церкви ни цента из государственных средств, то все духовенство ползало перед ними на коленях и пело им хвалебную песнь.

И неудивительно! Поскольку поп хочет жить, а добровольных пожертвований не хватает, он в той или иной степени зависит от государственных субсидий. Но если у него нет на них законных прав, то он должен их заслужить лояльным поведением по отношению к государству.

И если бы мы не выплачивали каждый год церкви миллиард, то наши папы очень скоро забыли бы о своей дерзости и, вместо того чтобы ругать нас и вести себя совершенно наглым образом, ели бы у нас из рук. Мы обошлись бы гораздо меньшей суммой и тем не менее смогли бы заставить духовенство делать то, что соответствует нашим пожеланиям. Нужно вообще выплачивать субсидии только некоторым попам. Если епископу и его клиру дать сразу миллион, он тут же истратит триста тысяч марок на свои личные нужды, иначе он не был бы настоящим попом. Распределение же остатка между остальным клиром его округа вызовет, к нашей великой радости, премиленькую свару между попами.

Но в одном мы обязаны быть непреклонны: любые петиции церкви, выражающие ее намерение вмешаться в мирские дела, должны быть безоговорочно отвергнуты государством, которое даже не должно их рассматривать. Обосновать это очень просто: только церкви, согласно ее же вероучению, присуща высшая духовная мощь, и у мирян никогда не получится навести порядок так, как это могло бы сделать духовенство. Как может бедное и несчастное существо, занимающее государственную должность, взяться за такое трудное дело, когда на него не снизошло просветление от всевышнего?

Назначение денежных субсидий попам, равно как и заключение любого соглашения такого рода, должно, разумеется, относиться исключительно к компетенции рейхсштатхальтера. И можно не опасаться того, что имперские наместники заключат с церковью соглашения, направленные против рейха или каким-либо образом наносящие ущерб его интересам. Во-первых, все гауляйтеры у него в руках. А во-вторых, большинство имперских наместников в таких вопросах еще более непреклонны, чем он^[7].

После окончания войны конкордат будет расторгнут. Ему лично доставит большое удовольствие перечислить церкви все те случаи, когда она сама нарушала его. Достаточно вспомнить о тесном сотрудничестве церкви с убийцами Гейдриха. Они не только предоставили убежище в одном из храмов в предместье Праги, но и дали им, а также пробравшемуся к ним священнику возможность хорошенько подготовиться в этом храме за алтарем к защите.

Развитие отношений между государством и церковью – весьма поучительный пример того, как последствия неосторожного поступка государственного деятеля могут сказаться и через века. Когда Карл Великий на рождество 800 года в соборе Святого Петра в Риме, совершая молитву, преклонил колени, папа, не дав ему времени подумать, к чему может привести этот символический акт, – хоп! – и возложил ему корону на голову. И, безропотно снеся все это, он тем самым поставил своих преемников в состояние подвластности силе, которая на протяжении многих столетий причиняла подлинные муки как государственному руководству Германии, так и всему германскому народу.

Поскольку во все времена – ив наши дни тоже – на высших постах имеются люди, которые настолько неосторожны, что позволяют посторонней руке возложить на себя золотую корону, нужно постоянно и с должной степенью настойчивости указывать на то, к каким чудовищным последствиям может привести этот жест, которому зачастую не придают никакого значения.

Это явление того же порядка; поэтому очень глупо со стороны министерства иностранных дел, когда оно считает своим долгом непременно давать ответ на каждую ноту Ватикана. Отвечать – это значит уже тем самым признавать право Ватикана вмешиваться во внутренние дела Германии – пусть даже только по вопросам, касающимся церкви, – и вступать с нами в официальные контакты.

А какие прожженные дипломаты высшие церковные иерархи и как с ними нужно быть осторожными – этому есть масса примеров не только из истории, но и из современной жизни. После того как он торжественно въехал в Вену, под его окнами вдруг послышались громкий свист и ликующие крики, и когда он узнал, что так приветствовали архиепископа Венского кардинала Иннитцера, который направлялся к нему, то ожидал увидеть попа, который будет стоять с подавленным видом, угнетенный чувством вины. А перед ним предстал человек, который держал себя очень уверенно и у которого, когда он обратился к нему, было такое сияющее от радости лицо, будто в Австрии за весь период Системы ни у одного национал-социалиста из-за него даже волос с головы не упал.

Он поэтому еще раз указывает на то, что стоит завязать разговор с этими субъектами, как сразу чувствуешь, с кем имеешь дело.

Папский нунций, который, будучи дуайеном дипломатического корпуса, произносил на новогодних приемах в Берлине приветственную речь, все время пытался свести беседу к обсуждению положения католиков в Германии. Он сразу же уходил от разговора, с любезным видом и заинтересованным тоном задавая вопрос о самочувствии его преосвященства – он страдал печенью, – а когда эта тема была исчерпана, быстренько шел приветствовать других дипломатов. Во всех остальных случаях он также никогда принципиально не вступал в какие бы то ни было переговоры с папским нунцием и поручал Ламмерсу беседовать с ним, то есть тем самым, спроваживая его, сумел избежать личных контактов с Ватиканом.

Как-то в годы борьбы Розенберг принес ему передовицу, в которой отвечал на нападки католической церкви. Он запретил ему публиковать эту статью. Он всегда считал, что Розенберг вообще поступил совершенно неправильно, ввязавшись в полемику с церковью^[8]. Ибо все равно Розенберг не мог доказать в ней свою правоту, поскольку те католики, которые и без того уже разочаровались в церковном вероучении, в душе сами относятся к нему критически. У правоверных же католиков он со своими «еретическими» высказываниями не только не встретит понимания, но можно даже предположить, что церковь в своей контрпропаганде обвинит его в «неблагоговейном отношении к вопросам веры», то есть в страшном грехе, и скомпрометирует его.

И если он в своих публичных выступлениях никогда не затрагивает церковных проблем, то хитрые лисы из числа иерархов католической церкви наверняка правильно истолкуют его поведение. И ему представляется, что такой человек, как епископ фон Гален^[9], сознает, что после войны ему придется заплатить за все сполна. И если ему не удастся получить назначение в «Германскую коллегию» в Риме, то я заверяю его, что в час возмездия ему все припомню.

В остальном же поведение этого епископа фон Галена – лишний повод для того, чтобы сразу же после войны расторгнуть конкордат, заменить его урегулированием отношений на региональном уровне и немедленно перестать выплачивать церкви субсидии, полагающиеся ей согласно договору. Безусловно, его рейхсштатхальтерам доставит удовольствие сообщить епископу, который – с точки зрения государства – встал на скользкий путь, что имперский гау ввиду возникших в настоящий момент финансовых трудностей вынужден, к его глубокому сожалению, перестать выделять субсидии, которые ранее регулярно выплачивались. Но если церковь будет существовать только на пожертвования, она не наберет и 3 процентов от той суммы, которую ей выплачивало имперское правительство и любой епископ будет ползать перед своим имперским наместником на коленях, выпрашивая деньги, поскольку после расторжения конкордата уже не будет никаких правовых обоснований для выплаты субсидий.

В задачу имперского наместника входит: после войны ясно дать понять, что все переговоры с церковью отныне будут вестись точно так же, как с любым другим местным объединением или общиной, и вмешательство каких бы то ни было иностранных держав и политических сил недопустимо. Нунций может со спокойной душой вернуться в Рим, а мы сможем сэкономить на расходах по содержанию нашего представительства в Ватикане. И лишь министерство иностранных дел будет наверняка горевать по ликвидированному дипломатическому посту.

05.07.1942, воскресенье, полдень

«Волчье логово»

За обедом было высказано мнение о том, что явное усиление монархических тенденций в Испании, возможно, не в последнюю очередь объясняется намерением Франко после реставрации монархии самому усесться на трон.

Шеф самым решительным образом не согласился с этим мнением. При всем том он считает, что Франко в достаточной степени умен и сознает, что король и его окружение настолько скомпрометировали себя в годы гражданской войны, что их необходимо устранить от всех дел или даже физически уничтожить.

Едва ли есть на свете большие дураки, чем короли. В этом он убедился на собственном опыте. Один из тех, кто когда-то правил нами, принц Рупрехт Баварский^[1], через год после победы прислал к нему посредника, чтобы через него сообщить фюреру, что он, фюрер, несомненно, сознает необходимость реставрации монархии в Германии. Выполняя данное ему поручение, посредник также высказался в том духе, что при монархии шеф не сможет сохранить за собой пост канцлера, поскольку, дескать, его личность препятствует сплочению всего народа. Но его хорошо отблагодарят и в качестве компенсации присвоят титул герцога.

---

Дата добавления: 2015-08-21