Праздник Желтой луны

У самого краешка гор,
У берега синих озер,
На грани меж светом и тьмой
Брел тролль незаметной тропой.
Один… только птицы и хруст
Крошащихся древних руин,
И солнца морщинистый ус,
И ночь… бесконечно один…
Один, как любой другой тролль,
Лишь звезды-жуки и простор,
И сладкая хрупкая боль,
И магии хриплый вихор.
И к милой эльфийке любовь
Бескровных и каменных вен.
И теплая, ржавая кровь,
И сумрак, и пепел, и плен.
И груда остывших камней –
Никчемная, жалкая твердь!
Последняя мысль лишь о ней –
Прекрасной и вечной, как смерть.

Затриндель бросил лютню на лавку, достал трубку, мешочек с табаком, неторопливо набил трубку и закурил. Все притихли. Песня барда околдовала, унесла в иной мир, в другие времена. Сказочник пел редко, и всегда за этим следовала особенно душещипательная история. Выпустив круглое кольцо дыма и проткнув его тонкой струйкой, менестрель начал…

Тролль сидел на большом валуне у Источника Времени, на границе между тенью от дикой яблони и светом полуденного солнца. Он смотрел на белесые кучи костей, весело торчащие тут и там. Медленно, ленивыми троллими мыслями каменный верзила вспоминал леприкона, который когда-то давно притопал к Источнику, чтобы изменить прошлое. Кажется, вот эта кучка осталась от него… Поплатился за наглость. Как и многие другие. Иногда возле Источника отдыхали волшебники. Они пили эту воду без последствий. Интересно, почему? Потому, что они какие-то особенные? Когда из Источника черпали простые смертные, они платили за свою дерзость жизнью. Кто-то умирал прямо здесь, кто-то умирал в дороге, а кого-то, кто посильнее, убивали обстоятельства - измененные обстоятельства жизни.
Об Источнике Времени почти никто не знал. А те, кто знал, часто пытались добраться сюда и находили смерть. Слишком сильная магия царила в этом месте, сильная невыносимо. Загадываешь желание, делаешь глоток у ручья - и… время оборачивается вспять. Может быть, у тебя будет шанс…маленький шанс. Надежда на который сводит с ума. На деле все иначе. Мир не стоит на месте, и Время – это не капля янтаря. Ты отпиваешь глоток, а Мир, со всеми его судьбами и существами, активно сопротивляется, не дает себя изменить. Всё мироздание противостоит тебе в этот миг. И, в конце концов, побеждает. Кто ты такой, чтобы перевесить судьбы всех остальных живущих существ? Даже если большинство из них хотят измениться, кто ты такой, чтобы решать, в какой момент это сделать? Вот так и погибают отчаянные смельчаки, дорвавшиеся до Источника Времени по собственной глупости. Маги другие. Магам не надо ничего менять, они текут вместе со временем, а если сопротивляются, то становятся черными…но всё же остаются магами.
Тролль любил сидеть в тени у Источника Времени. Здесь было прохладно и сумрачно – то, что нужно любому троллю. Он никогда не пил из него. Зачем? Просто сидел там и наблюдал, как пузырится ткань времени на поверхности ручья, как прохладные синие капли с тихим бульканьем шлепаются в воду, рождая радужные веселые пузыри. Сидел и наблюдал, как блики солнца, сверкая в каждой капле, уносят частички праздника жизни, вихрятся меж гладких цветастых камней. Это было так хорошо, что тролль забывал обо всем. И тогда в груди переставало ныть. Боль проходила на время, но всегда возвращалась вновь.
Люди эту боль называют странным словом… «любовь». «Неприятно. Хочется взять и выставить палец под палящий солнечный луч! Ну и что, что он тут же окаменеет? Станет легче. На какое-то время боль пройдет». Тролль воспринимал любовь как болезнь. Его чувство и было похоже на болезнь. Поначалу он думал, что его сглазили горные ведьмы – мерзкие создания, полулюди-полудемоны, крылатые и клыкастые. Он хотел выздороветь, хотел избавиться от щемящего чувства, но не мог. Так и слонялся дни и ночи напролет по склонам Драконьих гор. Он уже давно не спал, не ел, и это плохо сказывалось на здоровье. Тролль худел, но ему было все равно. Перед глазами то и дело маячила тень эльфийки. Удивительной, прекрасной, как цветок на закате поздней осенью.
Прошлым летом он спас ее от разъяренных пчел. Закрыл собой, спрятал в складках каменной шкуры. Она вся была в диком меду – сладкая и ароматная, словно душа Леса. Вот тут-то тролль и заболел. Кольнуло что-то там, где он ее прижимал – в груди. Что-то дернулось внутри, дернулось и оборвалось навсегда, что-то засверлило и больше не отпускало.
Пчелы потыкались в каменную шкуру и убрались восвояси, а он донес свою эльфийку до ближайшего ручья, где та долго плескалась, беззаботно хихикая. На прощание она поцеловала его в щеку, воткнув иглу в самое сердце. Он ломанулся в лес. Бежал, пока не выпрыгнул на залитую солнцем горную степь. Он мог сгореть или окаменеть, но не сгорел – успел отпрыгнуть в древесную тень.
Так и повелось с тех пор: днем тролль бродил по предгорьям, а когда наступала ночь, приходил на поляну, стоял за стволами могучих дубов и смотрел на свою любимую. Ему было плохо и хорошо одновременно, он мучился и потел мелким песком.
Сейчас он сидел в тени у ручья Времени, вспоминая весь этот сумасшедший цикл. Он думал о том, что усох, наверное, вполовину от того, каким был раньше, что над ним давно смеются все окрестные тролли, что эльфийке тролль никак не пара, что в ее глазах он жалкий урод. Но ему было все равно. Грации в троллях маловато, зато силы много. «Мы быстры и выносливы», - сказал сам себе тролль и улыбнулся во весь свой огромный рот. Если б можно было избавиться от свербения в груди, тролль был бы рад. Он хотел только этого. Тролли не любят ничьей компании. Даже других троллей. Они рождаются от союза камня и дерева, в корнях перекореженных горных сосен. У них нет ни отца, ни матери, они одиноки навсегда. «Что за глупость, - думал тролль. - Как будто надо мной кто-то злобно издевается! Зачем эльфийка троллю? Что с ней делать? У них же все разное, разные интересы, разные повадки… все!»

Тролль сидел в тени и смотрел на воду, забыв о времени, но Время не забывало про тролля. Оно каждый день следило за своим посетителем и скучало, если тот не приходил. Тот, кто не знает Время, думает, что оно мудрое и все видит, но, на самом деле, Время – это просто ручей, текущий из ниоткуда в никуда, бесконечный родник, бьющий из земли в предгорьях Драконьих гор. Оно не знает будущего и не помнит прошлого. Потому, что будущего еще просто нет - не существует до тех пор, пока оно не свершится, а прошлого уже нет - оно уже произошло. Прошлое хранится в памяти у людей, маги записывают прошлое в свои толстые фолианты, норны плетут из прошлого коврики, а гномы прошлое запоминают. Но у Времени плохая память – оно помнит только то, что ему нравится. Время любит хорошие воспоминания, любит солнце и ветер, веселые брызги своего родника. И у этого родника, как у всех родников, ручьев, рек и озер, есть своя живая душа. Время – живое, оно умеет чувствовать, способно любить и ненавидеть. Время бесконечно могущественно. Это сила. Но у него нет ни воспоминаний, ни планов, ни ожиданий, ни забот. Ему ничего не нужно. Оно может сделать что-нибудь для кого-нибудь, но не видит причины в том, чтобы исполнять эту просьбу. Тот, кто смог бы подружиться с ним, обрел бы могущество всей вселенной, но для того, чтобы это сделать, надо говорить на его языке, на языке Времени. А это значит, что нужно забыть прошлое и не думать о будущем, забыть обо всем. Но если забыть обо всем, то перестанет и хотеться чего-то. Как тогда загадывать желание?
Время следило за троллем и недоумевало: «Почему он не пьет из Источника?». «Если ему ничего не нужно, то зачем он снова и снова приходит сюда?». «Кто он вообще такой?». Времени стало любопытно, затем интересно, потом – до необычайности занятно, и, в конце концов, это превратилось в навязчивую идею. Время было одержимо троллем. Оно ждало, оно с жадностью искало новой встречи, оно могло бы насильно привести его к себе, но это было бы уже нечестной игрой... А тролль приходил вновь и вновь. Он садился на камень, хмурил брови и думал о чем-то своем. И Время любовалось троллем. Ему было хорошо.
Но троллю не было хорошо. Внутреннее свербение превратилось в настоящую боль. С каждым днем боль становилась все сильней. Его неудержимо влекло в лес, на поляну. И каждую ночь он проводил там, за деревьями. Укрывшись листвой, тролль смотрел на эльфов, резвящихся возле ручья, текущего посреди просторной уютной поляны.
В лесную чащу мало кто наведывался. Лешие сюда не ходят, людей в этих краях не бывает, гномы леса не любят, а гоблинов местные жители не видели вообще никогда. Эльфам удобно и безопасно. Их никто не трогает, не пугает, они резвятся ночи напролет, танцуя под луной свои странные эльфийские танцы.
Сегодня был праздник. Праздник Желтой луны. Поляна просто кишела эльфами. Как обычно, в одном конце поляны расположился оркестр. Здесь были флейты всех мастей: длинные флейты из стеблей тростника, волынки, плоские свиристелки, сопелки, свистки, дудочки из древесной коры и какие-то округлые емкости-дуделки из лесных плодов. Были барабаны, сделанные из лесных тыковок, из рыбьих пузырей, из пустых древесных стволов. Кузнечиковыми трелями пищало несколько скрипок. Были и сами кузнечики - какой-то эльф с растрепанной седой шевелюрой выстроил их рядами и, увлеченно размахивая руками, задавал ритм. Кузнечики свистели стройно, похоже, им все это нравилось. Поляна была залита музыкой и лунным светом. Почти все эльфы танцевали. Несколько человечков деловито копошились возле огромного цветка в самом центре, лепестки которого были искусно свернуты во что-то наподобие кубышки. Эльфы варили эль. То и дело кто-нибудь из эльфов подлетал к цветку и требовал свою порцию напитка. Тролль подумал, что, скорее всего, слово эль появилось от слова эльфы… а, может быть, и наоборот. Когда один из элеваров хватал черпачок, он выдергивал из кубышки маленькую пробочку и наполнял черпачок искрящимся всеми цветами радуги душистым элем.
На самом краю поляны устроили соревнования «летунов». Нужно было взлететь как можно выше, не пользуясь крыльями. Для полёта участники соревнования срывыли большие листья лопуха или одуванчики. Эльф хватался за стебель и подпрыгивал высоко вверх, стараясь попасть в поток теплого воздуха, поднимающийся над специально разведенным костром. Лопухи летали плохо, но были понадежней. Одуванчики взлетали стремительно. Теплый ночной ветер уносил их ввысь за считанные мгновения. На одуванчиках решались полетать только самые отчаянные эльфы, ведь возле пламени белый пух мог вспыхнуть в одно мгновение, и смельчак мог запросто угодить в костёр. В основном соревновались на лопухах – пускай невысоко, зато безопасно. Несколько смельчаков пробовали взлететь на одуванчиках, но опалили себе крылья. Теперь им придется долгое время провести без полетов.
Тролль смотрел на эти игры и ничего не понимал. Все казалось одновременно и глупым, и утонченным. Зачем нужно летать на лопухах, если у тебя есть крылья? У троллей крыльев не было, но они любили высоту и частенько взбирались на самые высокие верхушки гор просто для удовольствия. «Может быть, они тоже делают это просто для удовольствия?» - подумал тролль и заулыбался.
Он краем глаза следил за своей эльфийкой. Если сначала она танцевала и пила эль, то теперь ей тоже захотелось посоревноваться. Его любовь схватила здоровенный одуванчик. Отрубив стебель красивым маленьким кинжалом, она смело взлетела над костром. Ей повезло: опалив только краешек одного крыла, она взмыла ввысь. Одуванчик, подхваченный теплым воздухом, летел все выше и выше, а там его закружил ветер — и потянул еще дальше вверх. Музыка смолкла, и вся поляна замерла, восторженно наблюдая за полетом. «А сможет ли она спуститься вниз?» - забеспокоился тролль. Эльфийка взлетела уже так высоко, что ее запросто могло унести далеко от поляны в неизвестные дали. Если поначалу она просто не замечала высоты, то теперь, похоже, ей стало страшно. Отчаянная летунья попробовала взмахнуть крыльями, и это далось ей с большим трудом. Отпустив одуванчик, она парила в потоке ветра, стараясь спуститься вниз. Ветер сносил ее в сторону колючих сосновых веток. Бедная малютка совсем выбилась из сил и уже не надеялась на благополучный исход. Музыка на поляне стихла. Все следили за ее полетом, но никто не бросился ей на помощь. Эльфийка жалобно заплакала, и эти звуки наполнили поляну тоской. Троль почувствовал, что еще немного - и он сам полезет на сосну в надежде, что эльфийка пронесется над ним и он сможет ее схватить. Конечно, шансы были мизерны. Вдруг один эльф схватился за крупный одуванчик, ловко воспарил на нем вверх и... упал в костер. Вся поляна задохнулась в вопле ужаса. Маленькая эльфийка в вышине закричала, застонала, сложила крылья и камнем упала в огонь вслед за беднягой.
Время остановилось. Страшная трагедия потрясла всех. Тролль почувствовал себя так, как будто внутри раскрылась пропасть и он падает сам в себя… Время пошло дальше. И вдруг из языков пламени показались два обгорелых, но живых существа. Их крылья были опалены, лица черны от сажи, но они каким-то чудом выжили – может, их спасла волшебная эльфийская одежда, которая не горит, а, может, что-то ещё…. Счастливчиков подхватили на руки и с криками стали подбрасывать вверх. Вполне возможно, что им придется выпить много целебного эля, но все обошлось, все будет хорошо... В конце концов, пройдет пару седмиц - и они полетят в небо на новых крыльях.
Все кричали и хлопали в ладоши, гремела музыка. Красивый эльф держал возлюбленную тролля в своих объятиях, и та улыбалась ему в ответ. Какое-то время они нежно смотрели друг на друга, а потом поцеловались. И если до этого казалось, что веселее и громче праздника просто не может быть, то теперь началось что-то действительно
невообразимое...
Тролль смотрел, как его возлюбленная дарит поцелуй другому, тому, кто намного больше подходит ей, чем сам тролль. Тролль смотрел из-за кустов на эльфийку, а Время смотрело на тролля. Для Времени сегодняшний день был особенным. В этот день Время становилось бабочкой. Весь год, до праздника Желтой луны, Время было водой. Вода не осознавала почти ничего, кроме своих пузырей, и кружилась водоворотами, переливалась веселыми трелями. Но сегодня - на один день - Время становилось бабочкой. Когда луна взошла над лесом, Время вышло из воды, расправило крылья и рвануло в полет. Упоительный миг восторга, свободы и радости. Время описало дугу над скалой, пролетело над лесом, взвилось ввысь. Бабочке хотелось подлететь к луне как можно ближе, хотелось полюбоваться своими крыльями в ее лучах, но тут пришла мысль о тролле. «А может, он сейчас сидит возле родника?» - подумало оно и полетело обратно, вниз. Но тролля не было возле родника, тролль был в лесу и смотрел на эльфов из-за кустов. Время видело, как слезы крупными каменными шариками вываливаются из его глаз и падают в мох. Время не понимало, почему тролль плачет, но заплакало само. Одна из слезинок Времени упала на плачущего тролля. Он дернулся, вскочил и бросился в лез не разбирая дороги. А Бабочка Времени полетела за ним вслед…

Всю ночь тролль бежал сквозь лес. Бежал без направления, без раздумий, ломая деревья на своем пути. Несколько раз каменный великан останавливался и прислушивался к себе. Боль не проходила, наоборот, она становилась все сильнее и гнала его все дальше. Ветви били тролля по каменной шкуре, стволы старых осин раскалывались об уродливый тяжелый череп. Тролль выл и стонал, на бегу руками обрывая непокорные ветви. Он не видел ничего, ничего не ощущал. В груди жгло огнем, но бег помогал забыться, перестать думать и переживать. Он бежал от своей боли, но не мог от нее убежать. Он бежал всю ночь и к рассвету оказался на другом конце леса, возле Драконьих скал. В этом месте лес заканчивался резко, и тролль, выпрыгнув на пустое пространство, даже не заметил этого. Не задумываясь, тролль понесся дальше по склону, закарабкался вверх... Драконьи скалы высоки, их склоны круты и обрывисты. Тролль ловко и быстро поднимался все выше и выше над лесом. И чем выше он взбирался, тем легче становилось у него на душе.
Рассвет был близок. Несмотря на опасность, тролль упорно поднимался вверх, решив во что бы то ни стало добраться до вершины раньше солнца. Он убедил себя в том, что если доберется туда первым, то излечится от проклятой болезни навсегда.Обогнав смертоносное солнце, он хотел вернуть самого себя к жизни. Становилось все светлее, но и тролль был уже рядом с вершиной. Еще немного - и он вскарабкается на самый верх.
Невыносимая тяжесть в груди прошла, уступив место азарту гонки. В несколько отчаянных прыжков тролль наконец-то достиг вершины. Становилось все светлее. Еще немного - и солнце вылетит на небо, зальет его своим жестоким, режущим светом – светом, приносящим всем каменным троллям верную смерть. Внутри было легко и пусто. И от того, что там больше не гнездилась боль, тролль ощутил блаженство. Он сидел и смотрел на мир с высоты. Смотрел, как над лесом, сквозь зеленую листву пробивается первый убийственный солнечный луч. И тролль захотел окаменеть. Окаменеть намного лучше, чем жить с этой невыносимой болезнью любви, навсегда поразившей его нутро.
Бабочка Времени наблюдала за троллем с высоты. Она парила над ним и видела, как тролль превратился в камень. Каменный тролль стал частью верхушки скалы и смотрелся здорово. «Наверное, люди потом окрестят ее Тролльей скалой, - подумало Время.- Ну уж нет! Надо вернуть все обратно»…

Укрывшись листвой, тролль смотрел на эльфов, резвящихся возле ручья, текущего посреди просторной, уютной поляны. «Похоже, что сегодня праздник. Праздник Желтой луны», - подумал тролль…

Дата добавления: 2015-08-21