Дом для леприконов 1 страница

Все три камина в таверне «Свинячий Бивень» полыхали жаром, но окна никто не открывал. На улице было холодно так, что плевок застывал на лету. Морозные великаны разозлились не на шутку и уже вторую седмицу кололи своими ледяными стрелами территорию королевства, от Хортса до Шестилесья. Запахи кухни мешались с пивным духом обеденного зала. Затриндель никак не мог согреться. Его знобило. Он сидел в углу на своем любимом месте и пил кувшин за кувшином, стараясь не обращать внимания на плохое самочувствие. Разве можно думать о здоровье в День рождения? И хотя свой настоящий День рождения он уже не помнил, но праздновать это событие любил и праздновал при каждом удобном случае. Сегодняшний денек вполне подходил.
Вокруг менестреля собралась куча слушателей. Все ждали историю.
- Господа, - начал бард, - сегодня у меня День рождения, а в этот день я дарю всем подарок.
- Что-то не припомню, мастер, чтобы в прошлый Морозный сезон у вас был День рождения, - улыбнулся хозяин гостиницы.
- Я тоже не припомню, но… с возрастом, такое у людей бывает все чаще, – пошутил Затриндель.
- Да вы еще парень хоть куда! – вступилась молодая девушка, погладив старика по руке.
- Что есть, то есть! - расцвел сказочник и заулыбался.
- А какой подарок вы нам подарите? – поинтересовалась хитрая красотка.
Глядя в ее живые, большие глаза, Затриндель подумал о том, что совсем не жалеет об ушедшей молодости. Ему нравилось быть старым. В этом были свои плюсы.
- Сегодня я расскажу вам легенду, которую никто еще не слышал, которую никто не знает. По крайней мере, никто из людей. Никто не знает, а вы вот будете знать, это и будет моим подарком. Это легенда о происхождении одного племени полевых леприконов.
- А кто такие эти… абрикосы? – спросила маленькая девчушка жующая баранью колбаску.
- Не абрикосы, а леприконы. Сложно объяснить, кто они такие, - пожал плечами сказочник, доставая трубку и кисет с табаком.
- Я вот тоже ничего не знаю про леприконов, - поддержала девочку молодая крестьянка.
- В наше время, леприконы живут в больших городах и зовутся "лепреконами", произносится через "е"... Эти злые твари живут прямо в людских домах. Точнее, под домами, в погребах и ниже. Больше всего лепреконов живет в Граданадаре, в столичной канализации. Никто их не видит, так как они умеют прятаться. Злобные и мелкие, привыкшие жить бок обок с людским племенем. Но они не всегда были такими плохими... Когда-то давно леприконы жили в лесах и полях, откуда их выгнали эльфы. Тогда их произносили через "и", вот как я сейчас это делаю. Но это было очень давно. С тех пор лепреконы прижились у людей до такой степени, что сейчас и не помнят о своей прошлой жизни. Они переняли человеческие повадки, характер и все такое… стали крупнее, даже лепреконская внешность изменилась настолько, что это как будто и другие существа уже совсем. Злобные они стали. Там, в канализации, эти вредители теперь творят черную магию и досаждают людям. Думаю, что в скором времени они станут настоящей бедой. По крайней мере, в столице. Но раньше… раньше леприконы были милыми созданиями, со своими повадками, обычаями и культурой. И вот об этих-то леприконах через "и", я и хочу поведать вам одну историю...
- А что такое черная магия? – спросила девочка, испуганно бросив колбаску на тарелку.
- Это плохая магия. Оживление мертвецов в корыстных целях, насылание болезней, гримуары, фолианты, чернокнижники…, – Затриндель погрузился сам в себя, откуда его вытащил следующий вопрос:
- Но ведь черная магия запрещена?
- Если бы! Люди боятся колдунов и даже сжигают ведьм. Но, скажите, что можно сделать с черными эльфами или, скажем, с колдунами гоблинов? Не знаете? А демоны? А Серая Дичь? – набив трубку, бард раскурил ее от одной длиннющей спички и выдул красивое кольцо, проткнув его тонкой струйкой дыма.
В таверне повисла гнетущая тишина. Серой Дичью пугали маленьких детей. Это было место, откуда Зло приходило в Плоский Мир, и о котором говорить было не принято. О Дичи обычно не упоминали, ее боялись. Но сегодня Затриндель считал иначе, он подумал, что о Зле простые люди должны знать хоть что-нибудь – то, что знаешь, страшить меньше, чем то, о чем не знаешь ничего.
- Если посмотреть на карту, Серую Дичь можно найти справа от Больших Гор. Черным пятном она расползается по Драконьему хребту, а иногда переваливает и на эту сторону, где ее останавливает Дикий Лес. О тех местах почти ничего не известно. Пустыня и горы. Рядом водятся тролли, гоблины и бог весть что. Бывает, что-то активизирует Дичь, и тогда оттуда приходят странные создания. Они заполоняют Дикий Лес, пожирая все на своем пути. Даже деревья. Затем Серая Дичь добирается до людей, поглощая край Вольных охотников почти целиком. И тогда все жители этого края удирают оттуда на кораблях. Дичь останавливает только вода. Серая Дичь не может пересечь Внутреннее Море, но может обогнуть его через Поле Битв. Именно там, на Поле Битв, это Зло встречается с королевским войском и происходит бой. Эти легендарные битвы живут потом в памяти поколений. Вы все знаете о них. С каждый таким нашествием уничтожить Зло становится все труднее. В последний раз Дичь остановил лишь один человек - великий волшебник Борн. С тех пор прошли сотни циклов, и о напасти забыли. Но подвиг волшебника остался в людской памяти. Королевство, а, может быть, и весь Плоский Мир был спасен.
- Но ведь в мире есть и добрые волшебники! – молодая девушка с надеждой посмотрела прямо в глаза старому менестрелю.
- К счастью, есть. Они охраняют мир и спокойствие. И почти всегда добрая магия побеждает зло… Почти всегда...
- Вы так говорите, как будто неплохо в этом разбираетесь, - прищурился маленький сморщенный человечек с бакенбардами.
- В чем?
- В черной магии, – злобно ухмыльнулся неприятный тип.
- По роду занятий мне приходится быть в курсе многих вещей, – пожал плечами Затриндель и выпустил еще одно кольцо дыма.
- Кто б сомневался, но только не я! – победоносно гаркнул маленький человек.
- Я вас знаю, - нахмурился бард, - вы из инквизиции. Вы убиваете ни в чем не повинных людей, подстрекаете крестьян, сжигаете несчастных девушек, вина которых лишь в том, что они слишком хороши для простой деревенской жизни!
- Достаточно! – заорал человечек. – Вы уже наговорили на смертную казнь!
- По какому закону, позвольте узнать? Король, слава богу, не одобряет всей этой церковной белиберды.
- Зато простые люди одобряют! – зарычал карлик и надулся как павлин. – Крестьяне, этот человек - злой колдун. Вы слушаете его сказки, и своими речами он обволакивает вас, как саваном, а потом ворует ваши души! Я вижууу… я вижу, как от него исходит Зло! Именем святой инквизиции я приказывают вам, схватите этого безумца! Во имя Бога и Королевства, мы должны очистить наш мир от скверны черной магии! На костер его, на костер!
Инквизитор разошелся не на шутку. Он кричал и махал руками, издавал страшные звуки и актерствовал по полной программе. Вполне возможно, что при других обстоятельствах крестьяне попались бы на эту удочку. Но никто из присутствующих в гостинице даже с места не двинулся. Все в таверне знали почтенного менестреля уже много циклов и уважали его за ту радость, которую он приносил им вместе с удивительными историями, рассказывая их у камина долгими зимними вечерами. И сейчас, несмотря на его рассказы о Серой Дичи, никто не думал о нем, как о черном колдуне. Затриндель был исключительно добрым и мирным стариком. А вот незнакомый карлик, одетый во все черное, доверия не внушал.
- В моей гостинице действует особый закон, - хмуро проговорил Буч, - никто не имеет права здесь командовать, кроме меня. Да, будь вы хоть самый черный и черных, но если платите золотом и никого не трогаете, то кушайте и пейте в свое удовольствие. А вот, если кто-то кричит, бузит, оскорбляет почтенных стариков и не платит за жратву - тому не поздоровится. Никто никого не может здесь арестовывать по закону… по закону меня самого!
- Я отменяю это право! – пафосно воскликнул карлик.
- На каком основании?
- Ибо так решила Единая Церковь.
- Каштанов конских я наклал на твою церковь! – заорал разъяренный такой наглостью Буч и схватился за топор.
- Что!? Оскорбление Церкви! – ты за это ответишь! Теперь я вижу… здесь приют чернокнижников! Ничего, мы выжжем это гнездо!
Инквизитор сделал страшное лицо и засобирался на выход.
- Да ты сам колдун! – пробасил здоровенный крестьянин в изрядном подпитии.
- А ну, не трожь нашего сказочника! – присоединилась к нему молодая девушка.
- Щас я тебе башку топориком проломлю, нечем будет доносы выдумывать!
Толпа загудела и стала угрожающе наваливаться на карлика. Тот испугался, сжался еще больше и как-то сразу сдулся.
- А вот вывалять его в дегте с перьями, да поджарить пятки – сразу подобреет!
- Хватай его ребята! Ату!
Злой инквизитор дернулся и заметался. Ноги у него задрожали. Было видно, что к такому раскладу он не подготовился. Люди облепили коротышку со всех сторон, сорвали и истоптали цилиндр, порвали картуз. Бедняга в ужасе запищал, засипел и обессилено задергался в крепких крестьянских руках. Менестрель смотрел на происходящее и раздумывал: вмешаться или не вмешаться? Еще мгновение, и человечка уже ни что не спасет. Крестьяне в таких делах легки не подъем. Колдун ты, ведьма или просто сосед, но если обвинили в черной магии, то до костра недалеко. Виновата в этом была, конечно же, сама Святая Инквизиция, непомерно разгулявшаяся в последнее время в Срединных землях. Суровые монахи в черных балахонах и их агенты, на вроде этого бедного карлика, ходили по деревням, распространяя слухи, играя на суевериях, пугая уже и так запуганных донельзя крестьян. Они сеяли страх и ужас, отлично понимая, что, чем сильнее испугается простой люд, тем больше денег потечет в казну Единой Церкви.
Затриндель уважал религию, и даже как-то раз встречался с самим Бо…, но он не любил людей, которые делают на этом деньги. Немного подумав, бард решил не вмешиваться. В конце концов, он не был добрым, как не был и злым, он был просто очень старым. Коротышку связали и потащили на двор. За гостиницей, прямо на перекрестке, наложили бревен, накидали хвороста. К одному из бревен привязали инквизитора.
- Это вам даром не пройдет! – хрипло пищал карлик.
- Что, подмерз? Ничего, щас согреешься.
На морозе костер загорелся быстро и сильно. Инквизитор орал недолго. Он сгорел вместе с костями. К вечеру на этом месте осталось только горелое пятно и угли, а к утру все занесло прошедшим за ночь густым снегом. Никто не станет искать карлика, а если даже и станет, то не найдет. Таких костров в ту зиму горело не мало. Тут и там, по деревням, чернели ужасные пятна. Разница была лишь в том, что на этот раз инквизиция просчиталась….

За ночь снега навалило по пояс. Весь день люди разгребали дорожки и изрядно устали. Разгребать чистый снег приятно. В то время как взрослые создавали сугробы, дети в этих сугробах рыли норы, лепили снеговиков и катались на санках.
Сегодня в «Свинячьем бивне» было весело. Пиво и вино текли рекой. Играла музыка: на рассвете прибыл обоз с бродячими актерами. Затринделя собралась послушать вся деревня.
- Расскажите про леприконов. – потребовала молодая девушка.
- Я знаю о них, - вмешался один из актеров, - в городах это проблема номер один. Некоторые поговаривают о войне. Только…, как воевать с теми, кого не видно, но кто живет у вас под носом?
- Да не мешайте же! Пусть мастер рассказывает! А то вчера…
Все приумолкли. Никому не хотелось объяснять новоприбывшим то, что не нуждалось в объяснениях.
- Что ж, молчите и слушайте, - кивнул Затриндель, доставая кисет и трубку. – Все знают, что раньше леприконы жили в лесах…
- А кто такие эти «все»? Я не знаю, - гоготнул перебравший эля молодой парень. В деревне его считали хорошим работником, но вот беда: он сильно пил в последнее время.
- Ты бы бросил эль и перешел на вино, что ли, - посоветовала добрая молодая девушка. - Не обращайте внимания, почтенный мастер, пожалуйста, рассказывайте дальше. Ничего, что мы не знаем о леприконах, главное, что ваш рассказ будет интересным.
- Ну, спасибо на добром слове, - кивнул бард, подумав о том, что эти ребята ничего в своей жизни еще не видели. - В бескрайней пустой степи, под светом двух лун, на спине у Великой коровы жило племя бездомных леприконов.
- А почему двух лун, а не одной? – опять перебил сказочника выпивоха.
- Потому, что в те давние времена, мистер почемучка, на небе летало две луны, а не одна. Но это другая история, – терпеливо объяснил сказочник. - Этому племени пришлось уйти из своего леса, где они не могли больше жить в соседстве с эльфами. Маленькие и растерянные, леприконы несколько поколений не знали слова «дом». Они забыли о том, кто такие, откуда и куда идут. Огромная, мясистая корова служила для племени надежной защитой и опорой много лет. Сильное и терпеливое животное тащило на своих плечах леприконов, заменив собою лес, став для них настоящим домом. И вся жизнь зависела от нее. Как леприконы попали на спину коровы? Я, не знаю. Знаю только, что она шла по огромному бескрайнему полю и жевала траву, двигаясь вперед по мере объедания того места, где паслась, как делают это быки и антилопы на Вересковых Пустошах. Корова жевала довольно быстро, и складывалось впечатление, что она знает, куда идет. Леприконы привыкли жить на широкой, заросшей шерстью коровьей спине. Если кто-то сваливался со спины, то погибал, разбившись насмерть. Если же какой-то хитрец умудрялся аккуратно слезть вниз, то никогда не возвращался назад, то ли не успевая догнать корову, то ли не желая этого. Никто из мудрейших леприконов не мог предположить достоверно, что стало с теми, кто ушел. Иногда самых злостных преступников или инакомыслящих казнили, сбрасывая с Коровы вниз на землю.
Корова была всем. Дождь и росу, маленькие человечки собирали в специальные сосуды, и этой воды хватало почти на всех. На Великой корове в изобилии скапливалась пыль и грязь, в которой прорастали семена диких трав, обеспечивая деревню зеленью, перегноем и строительным материалом для удобных гнезд. Корова была так велика, что земля, застрявшая в ее шерсти, подогретая телесным теплом, давала обильные урожаи по несколько раз за цикл до самых холодов. Маленькие человечки приспособились возделывать грядки, на которых выращивали овощи, зерна и пекли хлеб. В шерсти коровы водились паразиты - очень вкусные, если их правильно приготовить. Но настоящая еда была прямо под ногами – мясо самой коровы. Леприконы отрезали мясо понемногу. Великая Корова почти не чувствовала боли, а если даже и чувствовала, то терпела – ведь это было самое терпеливое животное на свете. Мясо со временем отрастало заново, а то, что не отрастало, залечивали специально обученные целители.
И все бы хорошо, но однажды корова стала уставать. Лето выдалось жарким, трава высохла и пожелтела. Жрецы леприконов требовали слишком много мяса для жертв. Они срезали куски коровьей плоти и сжигали их на ритуальных кострах. Жажда и голод схватили леприконов мертвой хваткой. А глупые жрецы, молившиеся Корове, терзали и мучили ее снова и снова, для того, чтобы вызвать дождь. Дождя не было…

Гнум сегодня был сам не свой. Мало того, что встал не с той ноги, так еще предстояло отчитаться перед Председателем. Старшие жрецы, конечно, не думают о таких мелочах, как отчет перед главой племени, предоставляя это делать Гнуму, но Гнум тоже устал. Возможно, он устал не так сильно, как Мать корова, но изрядно. День обещал быть гнусным, а вечер хорошим. Вечером его ждала Налли и колбаса! Стоило Груму подумать о ней и о колбасе, как все налаживалось и настроение поднималось. Вот и сейчас мысли о вечернем обжорстве подбросили леприкона в воздух и заставили двигаться.
Дел было невпроворот. Для начала Гнум решил посетить Председателя. Обогнув гнезда из сообщества Птиц, он, раздвигая шерсть палкой-махалкой, отправился по Хребту и вышел на Главную Проплешину в районе Холки. Путь был непростым и занял уйму времени. Пока Гнум продирался сквозь шерсть, он успел наловить полный садок мохнатых гусениц – будет, чем задобрить Председателя. Председатель жил здесь, в центре деревни. Его гнездо приветливо торчало из кустистого рыжего пучка коровьей гривы. В центре деревни тропы аккуратно выстрижены, ходить по ним одно сплошное удовольствие, не то, что на окраинах, в сообществе Левых, там, где жил Гнум.
Подойдя к гнезду, Гнум заорал во весь голос:
- Эй, там, наверху!!!
Ни малейшего шевеления. Маленький леприкон уже привык к подобной реакции своих соплеменников. Пока не позовешь полным именем со всеми регалиями, не откликнется даже последний из водоносов. Он не понимал этого. Налли звала его просто Гнум, почему остальные не могут так же? «Какие же мы все до омерзения помпезные!» - подумал леприкон и заорал:
- О, Великий Председатель Тех, Кто Идет В Большой Лес, спустись или выгляни!
Из гнезда тут же высунулась заплывшая жиром морда Председателя. Хитрые маленькие глазки озабоченно уставились на леприкона. Очевидно, что глава деревни уже давно его ждал и нервничал.
- Принес? – без предисловий спросил Председатель.
- Э-э-э, я вот тут садок гусениц для вас собрал, - попытался отвертеться Гнум.
Но даже гусеницы сегодня не помогли. Лицо в гнезде исчезло, что-то там заворочалось, зашуршало и, в следующий момент, наружу выползло колыхающееся и трясущееся брюхо на коротких ножках-отростках с приделанными чуть выше такими же короткими и толстыми ручками. Последней показалась голова с нахмуренными кустистыми бровками и тремя подбородками. Кряхтя и охая, все это хозяйство кое-как сползло вниз и проковыляло к Гнуму.
- Ты меня гусеницами с темы не собьешь! - пробулькал Председатель, забирая садок и пряча его куда-то в заросли под гнездом. – Принес Весть?
- Нет, не принес, - спокойно ответил маленький леприкон.
- Когда же пойдет дождь!? Ах, ты…
- Если вы будете злиться, то надо делать это не на меня! – возмутился Гнум. – Я всего лишь второй помощник третьего левого дождевика, я ничего не решаю! Я вам гусениц наловил!
Ошарашенный таким отпором, глава деревни поубавил пыл и пошел на мировую:
- Ну, ладно, за гусениц спасибо. Ты, Гнум, парень неплохой. Бросай религию, все равно от нее, как видишь, проку никакого, иди ко мне в колхоз, будешь колбасу каждый день лопать. Воды дадим, гнездо в центре. Что скажешь?
«Идея хорошая», - подумал леприкон, - «но соглашаться нельзя. Станешь обязанным, и тебе это припомнят рано или поздно. И придется расплачиваться. Нет уж, пусть лучше все остается как есть».
- Я подумаю, - уклончиво заявил Гнум, развернулся и пошел обратно в Хвост.
- Когда ты принесешь мне Весть!? – бешено заорал Председатель ему вслед.
- Когда скажут, – отрезал Гнум, даже не остановившись. Он еще долго слышал ругательства и злобный хрип у себя за спиной, но ему было все равно.
В конце концов, все пошло наперекосяк, это было ясно каждому в деревне. Великая Корова болела, дождя не было, и жрецы ничего не могли с этим поделать. «Что, если Корова умрет?» - сама собой прошелестела крамольная мысль в голове у Гнума. «Кыш, кыш!» - заорал на нее леприкон. Это была ересь. И то, что ересь прокралась в голову жреца, пускай и самого мелкого, второстепенного, но все-таки жреца, говорило о многом. Те, кто рассуждал о Корове вслух, могли поплатиться за это всем. Небольшой донос - и ты в тюремных гнездах. В лучшем случае, отправят работать за глоток воды на мушиные проплешины, в худшем… в худшем случае, побьют. Гнум вспомнил, как жрецы обошлись с Медососом. Медосос сошел с ума. Он бегал по деревне и кричал о том, что, страшно подумать, что Великая корова скоро умрет! Как будто ее бессмертие не является истиной. Слава Корове! Медосос был еретиком, самым злобным и отпетым возмутителем спокойствия. Его сбросили вниз.
Такое страшное наказание применялось в самых крайних случаях. За всю жизнь Гнум помнил таких случаев всего три. Недавно отправили крикуна Медососа. Еще был Мгнор, он убил и съел свою подружку Фаню. А когда-то очень давно, когда Гнум был маленьким, он запомнил, как выгнали волшебника Гнаха. Гнах никого не боялся и всегда говорил то, что думал. А думал он такое! Волшебник был силой. Долгое время ему ничего не могли сделать. Народ волновался. Прошлый Председатель ругался так, что вывихнул челюсть. Жрецы терпели. Они терпели до тех пор, пока Гнах не заболел. Постепенно леприкон стал каким-то грустным, он все грустнел и грустнел, пока однажды не замолчал. Волшебник сидел в своем гнезде и плел циновку из тонких подшерстных волосков. Гнум заходил к нему иногда, приносил гусениц. Волшебник с благодарностью принимал гусениц и гладил малыша по голове. Однажды Гнах посадил мальчика на колено и сказал:
- У тебя будет много проблем потому, что ты не такой как все.
- Я такой как все, - не по-детски серьезно ответил малыш.
- Ты научишься думать своей головой, - улыбнулся Гнах.
- Почему?
- Потому, что ты разговаривал с Гнахом, – захохотал волшебник. – Запомни, Гнум, одну вещь: внизу, под Коровой, другой мир, возможно, что там лучше, чем здесь… там земля....
А потом за волшебником пришли жрецы. Они окружили гнездо со всех сторон и закидали горящей смолой. Воняло паленой шерстью. Было гадко и страшно. Сильный ветер относил вонь в сторону, сбивал огонь. Маленький Гнум плакал. Ему было жалко волшебника. В тот год воды хватало, и пожар остановили. Когда пламя потухло, из дымящегося, обугленного гнезда вышел Гнах.
В руках он держал накидку, за спиной висел небольшой рюкзак. С грустной улыбкой леприкон развернул ткань. По углам ткани крепились длинные веревки. Гнах подбросил ткань, и ветер весело подхватил ее, рванул из рук. Над головой у волшебника раздулся купол.
- Помни, что я тебе сказал, Гнум! - крикнул Гнах, уносясь ввысь.
С тех пор его не видел никто. Говорили, что он улетел в небо. Но только малыш Гнум знал правду – Гнах улетел не вверх, а вниз. Он спустился с Коровы при помощи этой ткани.
В тот день испуганный малыш постарался выкинуть все из головы, и это ему почти удалось. Он упорно гнал мысли о Гнахе и о земле. Так что, когда Верховный Жрец вызвал его на допрос и спросил, о чем говорил Гнах, Гнум совершенно честно ответил, что не помнит… Его оставили в покое и даже взяли в жрецы.
Почему-то только сейчас, думая о Гнахе, леприкон все вспомнил. Все мысли, которые он упорно гнал от себя, разом навалились и вгрызлись в голову. Оказывается, где-то в глубине Гнум никогда не переставал думать о земле.
И тут снова началось это. Вот уже несколько циклов Великую Корову трясло. Поначалу лишь слегка, затем сильнее, а теперь качало уже весьма ощутимо. Это совсем не походило на то обычное покачивание, которое никто не замечал. Корова всегда двигалась и, естественно, она качалась при ходьбе. Мирное покачивание леприконы воспринимали, как само собой разумеющееся, и даже не осознавали. Теперь же творилось что-то неладное. Корова не просто качалась, она тряслась. Она тряслась все чаще и все дольше.
Гнум схватился за шерсть. Тряска была такая, что валило с ног. Было страшно. Мысли о Гнахе, засуха, больная Корова, все это перемешалось в его голове, как взбитая бражка, а тряска все не прекращалась. Толчки были неровными и какими-то нервными, как будто Великая Корова хотела стряхнуть что-то со спины. «Уж не меня ли она хочет стряхнуть?» - летая туда-сюда, думал леприкон. – «А не нас ли всех она хочет стряхнуть со своей спины? Ведь мы ее замучили!».
И тут Гнум понял, что волшебник был абсолютно прав, все встало на свои места. Корова умирала, а там внизу, под ногами, был другой мир. Закружилась голова. Гнум повалился прямо на мех, перед глазами стоял образ волшебника, улетающего ввысь. «Что будет, когда Она умрет?» - подумал леприкон, и на сей раз не стал прогонять эту мысль. «Но в этом случае мы никогда не дойдем до Леса!».
Вся жизнь леприконов строилась на мысли о том, что когда-нибудь они придут в Лес. Лес являлся конечной точкой, целью их путешествия. Это была еще и мечта, мечта о лучшей жизни. Владея мечтой, леприконы вновь и вновь, из поколения в поколение находили силы для того, чтобы терпеть свое теперешнее жалкое существование, считая его лишь временным неудобством.

- И это понятно не только леприконам, – мастер сказочник отхлебнул из кружки, обращаясь ко всем сразу. – Мы все готовы бесконечно долго терпеть любые мучения, трудности и удары судьбы, пока находим их лишь «временными неудобствами». Но попробуй только заяви, что жизнь НАВСЕГДА останется такой, как сейчас, и люди просто не смогут дальше жить!

Дата добавления: 2015-08-21