Зомби - это просто зомби

«Зомби может оказаться вашим дядей!»

Под таким заголовком скрывают что угодно. В нашем случае, это чистая правда. Но, давайте по порядку. Вчера вечером, на улице Мечников, в самом центре славного города Лефтервиля, был зверски задушен известный целитель Мрико Лурия. Рядом с трупом обнаружена горстка пепла и множество трупных червяков. Эксперты единодушно заявляют, что убийство – дело рук, или чего там еще… зомби. Еще совсем недавно подобное заявление могло показаться «из ряда вон», но теперь простым зомби никого не удивишь. Сегодня такое происшествие, как это ни ужасно звучит, вполне можно назвать «стандартным преступлением». Зомби перестали быть диковинкой и являются существенной частью мира преступности.
Тем не менее, происшествие с Мрико Лурией, по некоторым сведениям, можно считать сенсацией и мы, наконец, решимся ответить на вопрос: «Откуда берутся зомби»! Тайна раскрыта! Свое экспертное мнение нашей газете предоставил профессор прикладной магии граданадарского университета естественных наук Рех Амбирбракис. Ниже приводится дословная беседа нашего корреспондента Кико Зачгарсии с уважаемым профессором, которая проходила прямо на месте преступления.

К: Скажите, профессор, что, по вашему мнению, послужило причиной смерти?
Р: Без сомнения, это работа зомби. Мало того, вот эта кучка пепла – это его остатки… или останки… как вам будет угодно.
К: Хотите сказать, что часть зомби осталась здесь? Как вы можете это объяснить?
Р: Хм… это не часть зомби, это и есть сам зомби. А объяснить это можно по-разному, в зависимости от того, что вы хотите услышать. Видите ли, есть много причин, по которым зомби ликвидируется на месте преступления (а это именно то, что произошло): воля хозяина или какое-то интенсивное переживание, от которого зомби перегорает, как лучина… возможно также магическое влияние или его отсутствие... Всплеск подавленной памяти или противоречивость в приказах... Это может быть даже месть родственников зомби, что тоже вполне возможно! В таких случаях зомби сгорает, сопротивляясь хозяину-кукловоду. Тогда вокруг остается множество червяков, как вот это мы и имеем удовольствие наблюдать на месте преступления… м-дя…
К: Уж не хотите ли вы сказать, что известный и уважаемый лекарь был хозяином этого чудовища?
Р: Я ничего не хочу сказать, я только констатирую факты – рядом с зомби много червяков, а червяки не дураки, они успевают спрыгнуть с тушки, когда зомби собирается сгореть. Зомби нагревается рядом с хозяином, так как у того есть защита. Защита огненная. Чем ближе зомби подходит к своему душегубу, тем сильнее хочет его убить. Но ему всегда мешает огонь. Обычно бывает так, что покрутится, покрутится зомби рядом и поймет, что не добраться ему до мучителя. А тот, в свою очередь, выдает ему новые жуткие приказы и отправляет еще куда-нибудь… побыстрее. Трудность, или скорее уж неприятность, состоит в том, что от нагрева червяки, которые всегда копошатся в зомби, горстями сыплются во все стороны. Хе…, хе…, хе…
К: Вы так говорите, как будто сами все это проделывали.
Р: А вот это, милочка, уже некрасиво… некрасиво. Вы что же, обвиняете меня в черной магии?
К: Простите, профессор.
Р: Я эксперт, занимаюсь зомби много циклов. Я этих червяков на хлеб намазывал… образно говоря!
К: Кххх… Кхх… (кашляет).
Р: Червяков тут полно. Видны следы частой уборки. Вот ведро стоит, но по углам червяки все равно валяются. Это точно не с одного зомби нападало. Хотя… есть и свои странности.
К: Че-то мне дышать трудно…
Р: Точно! Запашок тут затхлый. Хе-хе... Это говорит о том, что зомби здесь гости частые, что где-то рядом источник магии. Ха! Да вот же он! Видите вон ту сморщенную тряпку? Вот она, родимая и есть наш фетиш! С ее помощью колдун вызывал и контролировал этих несчастных.
К: Вы говорите о зомби?
Р: Нет, конечно… о лебедях… шучу… о зомби, естественно. Ха-ха!
К: Ну, вы отзываетесь о них с какой-то жалостью, может быть даже с… теплотой. Разве я не права?
Р: А как еще я должен отзываться о ни в чем не повинных людях?
К: Простите… вы сказали «о людях»?
Р: Да, гоблины вас забери - людях! Причем, вполне возможно, что о приличных, честных и добрых людях! Вы что не понимаете, что этот вот сгоревший зомби может оказаться вашим дядей?! Вы давно видели своего дядю?
К: Вчера утром…
Р: А сегодня он - вот этот зомби.
К: Не надо так шутить, мне что-то нехорошо…
Р: А ему уже хорошо, он уже просто горстка пепла, а не мучающийся постоянной жаждой кусок гниющей плоти в руках злодея.
К: Хм… спасибо за интервью. Я, пожалуй, пойду!
Р: Заходите еще, всегда рады!

На этом месте беседа прервалась, так как Кико не выдержала и сбежала. И мы ее за это не виним. Как она говорит, там было невыносимо. И дело даже не столько в отвратительной вони, сколько в самой атмосфере того места. Вот то, что она сказала позднее: «Было что-то такое… безысходное, что-то такое, от чего хотелось бежать без оглядки и навсегда забыть о том, что ты там был… прикасался к этому своим сознанием, своими мыслями…»
Тем не менее, дядя оказался жив, здоров, и наша стойкая Кико еще раз посетила Реха Амбирбракиса в университете, чтобы, наконец, выяснить все обстоятельства дела:

Р: Что вам еще от меня надо?! Я же уже все рассказал стражникам!
К: Простите профессор, если занимаю ваше время…
Р: Ну, что вы, с такой милой корреспондентшей приятно побеседовать… о зомби.
К: Хм. Скажите, пожалуйста, вы считаете Мрико Лурию виновным в нашествии зомби на наш город?
Р: Нашествии? А! Вы, газетчики, всегда все драматизируете. Нашествие – это, когда орды гоблинов спускаются с гор и жарят на вертелах людей и гномов! А это так… происшествие… не более того. Тем более, что оно уже закончилось. Зомби – это просто зомби и они больше не появятся.
К: Вы уверены?
Р: Более, чем да! С тех пор, как мы с вами, прелестная барышня, встретились в прошлый раз, многое прояснилось. По крайней мере, мне все понятно.
К: Расскажите.
Р: А вы пойдете со мной в одну милую таверну, где готовят фаршированного карпа?
К: Ради информации.
Р: Тогда там и поговорим…

***

Начиная историю, Затриндель улыбнулся загадочно и хитро, как умеют улыбаться только сказочники.
- Когда-то, на заре времен, первым существам все доставалось легко и без труда. Всего у них было в избытке: еда росла на деревьях, вино текло ручьями с гор, боги ходили по соседним тропам, не было в мире ни страдания, ни горя и все были счастливы, хотя не понимали этого. Жизнь была одним большим праздником, а праздники, как вы знаете, утомляют очень быстро.
- Я бы так не сказал! Не отказался бы попраздновать че-нибудь циклов этак с пятьсот! – хихикнул один из слушателей.
- Это только так кажется. Помните, как в Граданадаре седмицу праздновали Большой королевский турнир?
- То был знатный карнавал, - кивнул кто-то.
- Те, кто там был, может быть вспомнят, что на шестой, нет, уже даже на пятый день всем надоело развлекаться. За седмицу люди устали так, как если бы работали в поте лица! - продолжил сказочник.
- Точно!
- Было дело!
- Ха, ха!
Затриндель налил себе вина, закурил трубку и продолжил:
- Вот и первым существам надоела такая легкая жизнь, надоело быть счастливыми. Они загрустили и заплакали все сразу. Это было очень печальное зрелище. И небо тогда тоже заплакало. Пошел дождь. Солнце стало тухнуть, мир остановился, но всем было все равно. Только одна колдунья заявила, что знает, как решить проблему. Колдунья эта была древняя и злая. Она разделила мир надвое, воздвигнув Драконьи горы. Конечно в наше время никто не знает, что находится по ту сторону этих гор… но, важно не это – важно то, что злая колдунья разделила на две половины не только мир, но и всех существ. Получились две самостоятельные половинки – мужская и женская. Старая карга разбросала их в разные стороны, чтобы помешать сойтись, и поставила трех дочерей всячески мешать им встретиться. Вот тут то, грустить стало некогда. Скука пропала вместе с радостью, а тоска осталась.
С тех пор половинки ищут… Они бродят по свету и почти никогда не находят друг друга. Почти никогда. Постоянно занятые делами, несчастные половинки единого существа страдают от тоски и одиночества. Если гномы и гоблины не понимают, утраты своей половинки не чувствуют, то вот люди… людям не убежать от тоски. Кто-то ищет утешения в золоте, кто-то в работе. Но, многие и многие просто не могут жить без любви. А тот, кто переживает потерю особенно остро, тот становится менестрелем. И лишь великим бардам три сестры иногда позволяют узнать правду!

- Так вы встретили свою половинку? – прошептала маленькая девочка, глядя большими глазами на Затринделя.
- Нет, если не считать тебя, моя красавица, - пошутил менестрель. – Но, я знавал одного парня, который встретил.
- Расскажите!
- Это очень печальная история, но за кусочек курицы и кувшинчик эля…
- Держите вашу курицу, мистер! – сказал трактирщик, хлопнув на стол блюдо с рябчиком. – Я бы и сам не отказался послушать эту историю. Сдается мне, я знаю, о ком пойдет речь. Речь пойдет о зомби?
- Да, только у него было другое имя.
- Я читал в газете об этом. Но, там было много неясностей. Помню только, что речь шла о большой любви и большой трагедии, - вздохнул трактирщик.
- Я расскажу вам о том, как простой менестрель полюбил дочь Хравста Торбьерна Кислого - короля гномов Белых гор, - начал свое повествование сказочник.

Их звали Арти и Лина. Арт Лепесток был менестрелем. И, знаете… не из плохих. Намного лучше меня умел песни складывать. Арти был стихоплетом и красавчиком. Он с детства бродил по королевству, но нигде не приживался. Я встречал его то тут, то там… время от времени. И всегда у парня было лишь одно в голове – женщины. Женщины его любили как никого другого, и он отвечал им взаимностью, но никогда не влюблялся, лишь пользовался. Я помню, как однажды сказал ему, что где-то есть женщина, которая ждет именно его - веселого менестреля с котомкой за спиной. Тогда он мне не поверил, рассмеялся в лицо! Скитаясь по дорогам Срединных герцогств, ночуя на сеновалах и в тавернах, Арти Лепесток твердо верил лишь в одну простую истину: женщин, ждущих своего веселого менестреля – огромное количество. Он всегда говорил, что если копнуть поглубже, то в душе любой девушки: принцессы или простолюдинки, толстушки или худышки, красавицы или уродки живет тоска по своему стихоплету. И, чтобы получить заветный ключик от сердечной дверцы, нужно просто сказать, что это именно она – его любимая и единственная, которую он искал всю жизнь. Несколько слов, душевный разговор, танец или ночь под луной… любая женщина сдавала позиции. Иногда девушки благодарили за одну ночь, за иллюзию, мечту. Иногда они злились и, в таком случае, бывало, что бедный менестрель нарывался на тумаки и побои разозленных родственников, мужей или женихов. Арт всегда был честен и никогда не грустил. Каждой девушке он слагал стих. За это они готовы были простить ему все. Где бы он ни побывал, после себя поэт оставлял лишь стихи и разбитые сердца.
Жилось ему весело и привольно - еда была, песни пелись. Большой талант, молодость и красота, в сочетании с достаточной осторожностью и, наверное, в какой-то степени… с благоразумностью, приводили Лепестка попеременно, то на пиры и приемы важнейших вельмож королевства, то в спальни прекрасных дам. А частенько, и туда и сюда – почти одновременно.
Вот так, однажды, на приеме в честь княгини Гульчи в охотничьем домике короля, возле Лесного герцогства, Арти и встретил Лину. И я знаю точно, что Лепесток полюбил Лину сразу, с первого взгляда. Он просто открыл в себе любовь – как будто давно это знал. Он сам мне рассказал об этом. Он полюбил ее мгновенно, полюбил больше, чем жизнь… чем себя, больше, чем вообще что-либо на этой плоской земле. А, Лина полюбила Арта…

У нее была веселая улыбка. Похоже, что именно улыбка делала ее такой привлекательной и загадочной, особенной, неповторимой. Лина не любила свое тело, оно казалось ей слишком гномьим. Упругие бедра, сильный торс, широкие плечи. Нет, определенно она не красавица. Ну, возможно, лицо… Но, даже на лице, в глазах, плясали огоньки пламени гномьих мастерских.
И что же она нашла в этом Арти? Лепесток был простым парнем. Ничего в нем не было ни от гнома, ни от эльфа – выпивоха, красавчик, баламут. Несерьезный и похотливый, как бог. А чего такого он нашел в ней? Ведь влюбился, похоже, по уши. И она тоже влюбилась. Полюбила безрассудно и навсегда. Поругалась с отцом. Ушла от гномов. Отец бы, наверное, понял – ведь когда-то давно он сам втрескался в ее мать, в человеческую женщину. Но двор остался без наследницы, без хранительницы, а это любого разозлит. Когда-нибудь… да, возможно, что когда-нибудь они вернуться к гномам, но не сейчас. Да и как прикажете простому человеку жить в гномьих норах? Он же туда не поместится – нужна специальная магия. А если даже и поместится? Что ему там делать? Его не примут ни в один из кругов! И он будет обречен жить на поверхности, в позоре, рядом с главным входом в гномьи норы, без возможности проникнуть в них.
Сейчас Лину устраивало все: любовь и нежность, скромная жизнь, маленький домик в Лефтервиле. Деньги? Уж кто-кто, а гномья принцесса, пускай даже с изрядной толикой человечьей крови, нигде и никогда не будет думать о деньгах. Ведь самая захудалая гномья нора отделана такими самоцветами, каких нет и при дворе короля. Ну, а скоро случится самое важное событие – у них будет ребенок. И она счастлива. Счастлива как никогда. Но Лепестку плохо, болеет бедняга. Надо бы к доктору…

Началось все с простуды. Вот уж третью неделю Арти Лепесток болел чем-то непонятным. Лихорадило, накатывала слабость, бессонница. Все время было холодно, ноги не слушались, мучила усталость и невозможность глубоко вздохнуть. Силы потихоньку таяли. Создавалось впечатление, что он не молодой человек, а глубокий старик. Самый лучший лекарь в городе – Мрико Лурия – только разводил руками и выписывал порошки, которые облегчения не приносили. Арти лежал на кровати и смотрел на Лину.

- Скажи… как ты меня любишь? – спросила Лина, меняя влажную повязку.
- Это похоже на… есть такое… это не любовь… это спокойное и ровное чувство обожания. Оно с тобой, вообще-то, и не связанно.
- Как так?
- Ну, когда тебя нет рядом, скажем, когда я тебя еще не знал, или если бы ты относилась ко мне без интереса, тогда мое обожание было бы похоже на жужжание шмеля или жука.
- А, если бы я тебя знала, и ты был бы мне интересен?
- Тогда это похоже на журчание ручья, на первый снег или на…
- Ну, а если я скажу, что ты мне дороже жизни, что я люблю тебя кончиками пальцев ног?
- Тогда это будет, как морская волна, накрывающая с головой. Тогда я – кувшин, бочонок, а любовь – вливающийся туда эль, заполняющий, пенящийся через край. Но, осторожней с этим, я ведь могу лопнуть от переизбытка. Не выдержу, и-и-и… хлоп!
- А ты вытащи пробку, любимый.
- Отлично, я буду бочонком, в который вливается и выливается…
- Будь здоровым, этого достаточно.

В конце концов, Арти стало лучше. Он поднялся с постели, сочинил пару песен и спел их на Празднике желтых листьев. Ему заплатили золотом. Золото пошло на покупку кроватки и пеленок.
Лепесток смотрел на Лину, и у него было больше вопросов, чем ответов: «Почему она? Почему я?» - Он задавал себе вопросы снова и снова: «Как получилось, что баламут и пройдоха, бродяга и бабник, каких еще не видел свет… как так получилось, что он сидит в своем собственном доме, рядом с женой, ест праздничный ужин, а скоро… скоро у них будет ребенок?!» И вот тут Арт заметил у себя первый седой волос.
«Так это просто старость! - обрадовался менестрель. – Я постарел, набрался мудрости, осел на одном месте. Меня не тянет, как раньше, бродить из города в город, я хочу постоянства. А еще я люблю Лину». Он сидел, жевал индейку и убеждал себя в том, что все хорошо, но что-то было не так. На следующий день, Лепесток нашел у себя уже несколько седых волос, потом больше… еще большее. Через три седмицы, Арти поседел совсем. И снова стало плохо, как будто он просто выбился из сил. Однажды, посмотрев на себя в зеркало, Арт Лепесток понял, что стареет неестественно быстро. Стареет не из цикла в цикл, а из седмицы в седмицу. И, похоже, что на то, на что у других уходят многие циклы, на это у него остались лишь считанные дни…

- Я старею…
- Все стареют, дорогой.
- Но, не все так быстро, как я. Я не боюсь умереть от старости, если стареть с нормальной скоростью.
- Но, ты всего лишь стал немного старше.
- За седмицу. А, что будет дальше? Еще через седмицу я стану уже пожилым, потом состарюсь. Я не увижу, как это происходит с тобой!
- Прости меня, Марко.
- За что?
- За то, что я не рассказала тебе этого раньше… понимаешь, любимый, я ведь не совсем человек, я гномья принцесса, во мне много от гномов, и я старею медленно. Ты бы все равно никогда не увидел меня старой. И некрасивой. Я хотела тебе рассказать, но… все никак не получалось!
- Теперь кажется, что это уже не важно.
- Не говори так! Это важно… для меня. Я люблю тебя!
- И я люблю тебя, ты же знаешь.
- А еще, у меня с возрастом вырастет борода. У гномьих женщин это происходит через триста циклов, значит у меня через сто пятьдесят где-то.
- Но, я этой красоты уже не увижу. Видишь, мы все еще можем шутить.
- Я спасу тебя. Достану золота, и завтра же пойду к лекарю.
- Золото не поможет, я чувствую. Это богини судьбы играют с нами в злые игры. Они не хотят, не терпят такой любви…

Прошло время желтых листьев и стало холодно. В этот раз Морозные великаны намели кучи снега. Она обошла всех докторов в городе, вызывала магов. Никто не помог. Лепестку становилось только хуже. Он постарел и сморщился, как сушеный фрукт. Кожа одрябла и ссохлась, выпадали волосы и зубы. Превратившись в старика, бард еле ходил и все время мерз. И вот однажды, в солнечный, морозный день, менестрель, который еще совсем недавно танцевал на балах у герцогов и баронов, просто не смог подняться с постели…

- Вот и все… Странно, когда стареешь так быстро, понимаешь, насколько ценна жизнь, каждое ее мгновение, каждый возраст. И еще понимаешь, что все это тебе не дано ощутить. И самое страшное то, что я никогда не увижу своего ребенка.
- Не говори так! Ты поправишься.
- Нет, мне осталось мало... Каково это?
- Что?
- Смотреть и видеть, как другой человек старится и умирает на твоих глазах? Наверное, это жутко.
- Нет, любимый, когда я выходила за тебя, я знала, что мне предстоит именно такая судьба. Ведь ты же понимаешь, что я наполовину гном. Только… я не думала, что это произойдет так скоро.
- Не плачь. Я не хочу видеть твои слезы в свой последний день. В конце концов, я счастлив. В своей жизни простой менестрель нашел то, что не удается почти никому – свою настоящую любовь. И пускай я заплатил за счастье такую великую цену, но оно того стоило!

- Арти умер тихо. Просто заснул, - вздохнул Затриндель.
- Это несправедливо! – возмутилась молодая девушка.
- Жизнь вообще не бывает справедливой. Вот она есть… а вот ее уже нет, - пожал плечами сказочник.
- Но, скажите, мастер, что ж произошло потом? Вы ведь не раскрыли нам самую интересную часть истории! – возмутился трактирщик. – Он ведь стал зомби, да?

Затриндель тяжело вздохнул, поворочался с места на место, и, уставившись взглядом куда-то сквозь оконное стекло, продолжил:

- Да, у этой истории есть продолжение. Арт Лепесток был вырыт из могилы злым колдуном и превращен бездушную куклу послушную чужой воле. Он был вынужден выполнять все приказы Мрико Лурии: грабил людей на улицах, вламывался к почтенным гражданам Лефтервиля и забирал у них золото, убивал… Он не помнил своей прошлой жизни, забыл собственное имя. В голове у зомби нет воспоминаний, нет мыслей – только смутные грезы… звуки... И вот, однажды, Лурия отправил свою куклу в ее собственный дом.
Зомби, по определению, это просто зомби, не способный к чувствам, не осознающий свою жизнь. Такой вот кусок тлеющего мяса, передвигающийся механически, вселяющий ужас во всех, кто его видит. Не чувствуя ни сострадания, ни боли, эта кукла тем не менее, способна на элементарные действия – она способна убивать и приносить драгоценности…

***

Р: Попробуйте эти ракушки, они вкусные.
К: Мне, пожалуйста, кофе со сливками.
Р: Мрико Лурия был черным. Причем, очень черным. Во всех смыслах.
К: Но, как такое возможно, он же лечил людей?
Р: Он их лечил, а потом убивал. Хуже! Он делал из них зомби. А для этого, пакостник использовал один из самых страшных методов зомбирования. Я выяснил все. Там, на месте преступления, достаточно доказательств и улик. Колдун никак не ожидал такого вот конца. Хе-хе… а эта рыба не дурна! Вы действительно ничего не будете? Ну, тогда я съем все сам.
К: Скажите, как он это делал?
Р: Да все просто – он же лекарь! Лечил, скажем, от запора… пардон, а давал лекарство еще и другого рода. Оно заставляло людей ускоренно стареть. Ничего не подозревающий человек обращался по поводу этого старения к тому же доктору – запор то он вылечил! И получал еще несколько доз «лекарства». Лурия предупреждал, что болезнь неизлечима, но он может замедлить ее течение. Деньги брал небольшие, и все верили, что он честный доктор. Почему, спрашивается, если кто-то денег берет мало или очень много, то его обязательно посчитают честным малым?
К: Не знаю. Доверяешь такому больше, что ли…
Р: Вот и они доверяли! А через месяц – в ящик. Схоронят такого «как бы мертвого», а Мрико тут же на кладбище - шасть, выкопает трупик и домой тащит. А там уже все по схеме…
К: Но, зачем ему это было нужно?
Р: По разным причинам. Зачем люди вообще с черной магией связываются? Славы хотят, денег… и баб, извините, по тавернам водить… с продолжением.
К: С вашими манерами, так вы точно не черный маг!
Р: Хо-хо!!! Я ученый, причем старый. Уж простите, развлекаюсь, как могу… в моем возрасте…
К: Ну, что вы, вы очень милый.
Р: Спасибо. Хотите еще кофе?
К: Не откажусь.
Р: Конфету?
К: И конфету.
Р: В конце концов, Мрико Лурия попортил нервы нашему городу. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы не эта «трагическая» случайность.
К: Считаете, что визит зомби к хозяину был случайностью?
Р: Не сам визит, а его последствия. Лурия задушен своим творением, вряд ли он это спланировал.
К: Ну, и…
Р: Он любил золото. В доме нашли потайную комнату, где сундуки ломились от монет и украшений. Похоже, что он вел свои дела уже давно, может быть переезжал из города в город, чтобы не светиться. Грабил, конечно же, только богатых. Думаю, что на самом деле, его звали не Мрико Лурия.
К: А как же тогда?
Р: Его звали Рамхрфхрр Черный – скупой маг из Мортины!
К: Ох…
Р: Вы скажете, что Черный это легенда, что он, если и не выдумка, то персонаж очень далеких эпох, но я вам в ответ скажу, что неспроста Мрико высасывал из людей молодость… неспроста.
К: Но, почему все таки Рамхрфхрр?
Р: Да потому, что я нашел у него в квартире фолиант. Не буду открывать вам его название, так как даже название «дурно пахнет», но скажу, что эта штука в определенных кругах известна, как творение Рамхрфхрра Черного. На отвороте обложки была такая надпись: «Этот экземпляр является подлинником, с которого сделано восемь копий. Копии спрятаны в надежных местах. Эту книгу я посвящаю самому себе, как и этот автограф! Рамхрфхрр Черный».
К: Вы не боитесь рассказывать о таком сокровище журналистке?
Р: Нет, не боюсь.
К: А я боюсь…
Р: Не бойтесь, я ее уничтожил. Сжег. Автограф только оставил на память.
К: Вы наивный – ни один черный маг в это не поверит. Вас найдут, будут пытать и замучают до смерти. А теперь и меня тоже, заодно с вами!
Р: Не волнуйтесь, дорогуша, съешьте лучше десерт. Смотрите, как красиво груши контрастируют с белизной взбитых сливок и краснотой спелой черешни!
К: Я чего-то аппетит потеряла, знаете ли.
Р: Милочка, я не такой дурак, каким выгляжу. Я сохранил пепел. Любой чернокнижник за мгновение сможет определить, ауру магии и автора.
К: А сможет сильный маг воссоздать фолиант из пепла?
Р: А вы умнее, чем я думал. Извините, я, кажется, действительно не умею общаться с женщинами.
К: Все вы умеете, хитрец! Рассказывайте уж давайте!
Р: Это возможно. Но, я разделил пепел. Часть отправил в королевскую казну, а часть к магам ветров в Мерг. Тот, кто захочет восстановить эту мерзкую книженцию должен обладать знаниями и силой, при которых ему эта книга уже не нужна будет. Таким образом, дав вам интервью, я себя и обезопасил. Ну, а вам бояться нет смысла. Будете десерт?
К: Буду. Так, что же, по-вашему, там произошло? Что сгубило Рамхрфхрра Черного?
Р: Хм… его убила Любовь…

(Из рубрики “Страшные новости» газеты «Лефтервильский мост»).

Когда зомби получил новый приказ, что-то в его мелодии сломалось. Мелодия, некий звук – это все, что было у зомби, все, что составляло его индивидуальность. Изменение мелодии – изменение себя. Зомби почувствовал что-то другое. Обрывки мыслей, хаотичные всплески красок, предметов, запахов. Странные образы вспыли откуда-то из невозможных глубин, и перемешались, закружились нестройным водоворотом. Ему не хотелось делать то, что он должен был сделать, но само нежелание действий воспринималось как боль. Рамхрфхрр Черный не давал своим зомби никакого шанса. То, что становилось марионеткой, навсегда, без возможности вспомнить, забывало себя. И в мире куклы, в разрушенном мире несчастного существа бывшего когда-то человеком, оставались только приказы, подчинение и жуткий, всепоглощающий жар. Огонь терзал зомби изнутри. Постоянная боль открытого огня выжигала воспоминания и саму душу из куска беспомощной, обреченной на послушание плоти. Без надежды, без зацепки, без жалости…
Однако зомби, бывший когда-то Арти Лепестком, не хотел идти в этот дом. Не хотело само тело – жидкая, полуразвалившаяся плоть. Тлеющее мясо, загаженное трупными червями, предпочитало слезть с костей, отвергнув приказ злого колдуна, превращая мутную пелену сознания в сгусток мучительного одуряющего ужаса. Зомби стоял перед домом и кричал. Из его гниющей глотки вырывался душераздирающий вой. Приказ был четкий – убить хозяйку, забрать ключ.
Лепесток не знал, что у его жены есть ключ от сокровищницы гномов Белогорья. Арт видел у нее какой-то ключ, но не спрашивал - в личные дела супруги тактичный менестрель не вмешивался. Лина всегда носила его при себе. Она никогда не упоминала о сокровищах, но Рамхрфхрр Черный знал. Понять такое несложно – у каждого гнома есть свои запасы золота и драгоценных камней, а уж тем более, у гномьей принцессы. Создавая своего послушного солдата, колдун высосал его память и, увидев все своими глазами, догадался о ключе. Ключ от сокровищницы, конечно же, был непростым. Он одновременно и защищал своего владельца и притягивал богатство. Лина прихватила ключ с собой, когда бежала из родительского дома. Ключ принадлежал ей по праву рождения, ведь у гномов именно принцессы являются хранительницами сокровищ. По сути, Лина была ответственна за сохранность всех богатств Белых гор. И она пренебрегла своей обязанностью, ушла к людям. Поступок нехороший, но… простительный. Гномы Белогорья, как, в общем-то, и все другие гномы, существа незлобные, скорее даже добрые. Лина прекрасно знала, что может вернуться к отцу в любой момент, но она не хотела. Даже сейчас, после смерти возлюбленного, несмотря на то, что прошел уже почти цикл, что-то держало ее на прежнем месте. Может быть дом, в котором они провели столько счастливых деньков? Даже рождение дочери не изменило ничего. Лина продолжала жить, как жила, вспоминая своего менестреля. Ей почему-то казалось, что он еще жив…
В этот вечер она сидела в гостиной у окна и вязала свитер, одной ногой покачивая люльку. В камине приятно трещали дрова. За окном выла вьюга, и что-то выло вместе с ней. Вопль раздался рядом с домом, у самого крыльца. Лина глянула в окно, но на улице было уже темно. Что-то стояло у порога ее дома и завывало так, как не может выть ни одно живое существо. Ей стало страшно. Инстинктивно задернув занавеску, Лина схватила свою девочку и сжала ее в объятиях, закрывая собою от всех невзгод. Она подумала о том, что так и не позаботилась об охране. С тех пор, как принцесса осталась одна с маленьким ребенком, она должна была, обязана была подстраховаться от разбойников и грабителей, но, почему-то, не сделала этого. Все, что у нее было – это старый нож гномьей работы, лежащий на полке для вина. Иногда Лина сбивала им сургучовые пробки с бутылок.
Что-то глухо стукнулось во входную дверь. Еще… и еще. Дверь затрещала и рухнула. Лина истошно вскрикнула, перехватила спящую дочурку в левую руку, схватила с полки кинжал и, выставив его перед собой, испуганно уставилась на дверь. Кто-то тяжелый и неповоротливый медленно поднимался по лестнице. Вот он уже рядом с комнатой. И тут, из-за неплотной комнатной перегородки снова раздался тот самый леденящий душу вой. Лина задрожала. Дверь в комнату сорвало с петель, и зомби ступил внутрь.
Серая масса гниющей плоти распространяла вокруг себя дурнотный смрад. Червяки гроздьями валились на ковер. Зомби не был вооружен, ему это было не нужно – законы, по которым теперь жило его тело, наделяли чудовище необыкновенной силой, как бы компенсируя полное отсутствие человечности. Лина хотела закричать и не смогла. Ужас сковал ее мертвой хваткой, кинжал выпал из руки. Зомби приблизился. Лина придушенно пискнула и прикрыла, попыталась спрятать свою девочку. И тут, как-то непроизвольно, она заглянула ему в глаза… Оттуда, из глубины черных, провалившихся до скелета глаз, на нее смотрел Арт Лепесток.
- Арти?! – в ужасе прошептала Лина.
Зомби не нападал, он стоял, уставившись на маленькую девочку, свою дочь. Тело его дергалось в конвульсиях, как будто боролось само с собой, и потихоньку нагревалось. Вот одна рука двинулась вперед и Лина, наблюдая за собой со стороны, смотрела, как гнилые костлявые пальцы нащупывают ее горло. Рука зашипела, из дыр погребального савана повалил пар. Рука отдернулась, освободив девушку. Зомби заскрипел, застонал и снова завыл. Он стоял и выл, наполняя комнату нестерпимым смрадом тушеного гнилья. В некоторых места на теле загорелись огоньки пламени, начала тлеть кость. Зомби умолк и взглянул на Лину.
И тут закричала малютка. Она кричала обычно, по-детски, требовала грудь, не понимая опасности.
- Арти, любимый, кто это с тобой сделал?! – заплакала Лина.
Было видно, что зомби хочет что-то сказать, но его горло уже давно неприспособленно для человеческой речи. Похоже, что Арт Лепесток наконец-то вспомнил себя. Он хотел заплакать, но не смог, захотел сказать что-нибудь, но не смог. Арти взглянул на свои почерневшие руки, бросил взгляд в большое зеркало, стоящее рядом… и осознал жгучую, всепожирающую боль своей горелой души и плоти. Что он мог сделать? Ничего. Он не мог обнять жену, не мог прикоснуться к дочери. Он чувствовал только боль, и боль эта заглушала все остальные чувства. Арти еще раз взглянул на Лину и тряхнул рукой. С руки упало несколько жирных червяков. Арти понял, что уже давно мертв. Вздрогнув, Лепесток развернулся и побрел прочь. В его душе осталось только одно последнее желание, одна последняя мысль – убить мерзкую тварь…

- Разве вообще бывает такая любовь, мастер Затриндель? – удивилась молодая девушка.
- Ты считаешь, что я все наврал?
- Ну, вы немного приукрасили… насочиняли… Я считаю, что любовь не бывает взаимной! – всхлипнула девушка и отвернулась.
- Все просто - люди встречаются, нравятся друг другу. Он любит ее, а она его. Это происходит одновременно. В одновременности все дело. Их взаимное желание быть вместе и рождает любовь, - пожал плечами старик.
- Но он умер, а она осталась…
- В этом и состоит секрет трех дочерей колдуньи, трех богинь Судьбы, которые плетут покрывало наших судеб, - вздохнул менестрель.
- А мне вот непонятно, - сказал трактирщик Буч, немного подумав, – чево это она, то есть гномья принцесса, делала в людском королевстве? Чево ей не сиделось-то в Белых горах, а?
- Хм… поссорилась с папой, конечно же, - ответил сказочник.

Дата добавления: 2015-08-21