Дьявол во фраке

От автора: Обещанная пятничная глава)) Кстати, я периодически грешу пафосными фразами и "любовно-романными" клише, за что покорно прошу меня простить =) Приятного прочтения, с нетерпением буду ждать вашего мнения по поводу новой главы. Софи

***

Ужин проходил в гробовом молчании. Гермиона вяло ковыряла вилкой в тарелке. Вид еды вызывал приступы тошноты. Люциус сохранял невозмутимость. Им двоим прекрасно удавалось не замечать друг друга. Отложив столовые приборы в сторону, Гермиона поднялась из-за стола. Уже в спину прозвучал его голос:
– Мы выезжаем завтра на рассвете. Будьте готовы.
Постояв ещё несколько мгновений на месте – вдруг он что-то добавит – девушка тихонько прикрыла за собой дверь и вышла во двор. Оставалось сделать ещё одну очень неприятную вещь, но, решившись, Гермиона не хотела отступать. Накормив Волка, она спустила его с цепи.
– Пойдём, милый, – его широкие, словно блюдца, лапы еле слышно шлёпали по вымощенной дорожке, уходящей вглубь сада.
Когда они дошли до границы поместья, с лесом их разделял высокий забор. Под ним Волк некогда выкопал себе лаз, повадившись охотиться на павлинов. Гермиона бы сама под ним не пролезла, и глупо это – сбежать она всё равно бы не смогла, не зная куда идти. Она понятия не имела, как отсюда добраться до Косой Аллеи и что делать дальше. Они с Люциусом пользовались порт-ключом, который хозяин дома держал при себе. Иных способов передвижения Гермиона не знала. Возможно, и завтра они переместятся в Годрикову Впадину через портал? Но почему, тогда, Малфой сказал “выезжаем”?
– Ох, Волк, как же я тебе завидую. Ты можешь освободиться, а я нет, – она присела рядом со зверем, обняв его за толстую шею. Пёс положил голову хозяйке на плечо и тоскливо заскулил. Это стало последней каплей, и у Гермионы из глаз полились слёзы.
– Мне будет очень тебя не хватать. Но я не могу видеть тебя на цепи, так ещё хуже. А теперь иди. Ну же, уходи, Волк!
Он стоял на месте, умными глазами глядя на Гермиону.
“Как же я тебя оставлю? Ты – моя семья!”
– Уходи, Волк. Прочь, убирайся! Ты мне больше не нужен, слышишь?
Он не шевелился, лишь моргнул жёлтыми глазами.
– Ты не понимаешь? – она нетерпеливо топнула ногой, а затем наклонилась, подбирая с земли камень, и замахнулась в верного друга. – Пошёл вон отсюда, животное! Не хочу тебя больше видеть.
Волк тихонько зарычал, но Гермиона не выпускала камень, угрожающе помахивая им в руке. Зверю ничего не оставалось, кроме как нырнуть под ограду. Как только он исчез, девушка выронила камень и принялась ожесточённо зарывать лаз руками, не сдерживая поток слёз, которые скатывались ей за шиворот. Наконец, засыпав дыру, она притоптала её ногами и направилась к дому. Где-то вдали раздался жалобный волчий вой. От боли внутри всё сжималось, хотелось завыть вместе с волком, но она лишь вскинула голову и бегом бросилась к дому.
Люциус уже ждал её на крыльце. При виде грязной, словно крот, девчонки, он лишь слегка выгнул бровь, но ничего не сказал. Она ненавидяще посмотрела на него, проходя мимо и оставляя за собой грязные следы. Вернулась – и хорошо. Он не собирался интересоваться, где она была и что делала. Пусть привыкает к новой жизни.

***
Для поездки Гермиона выбрала один единственный брючный костюм, с широкими прямыми штанами и строгим пиджаком. Ей почему-то захотелось одеть чёрную шляпу с широкими полями и накрасить губы в красный цвет. Невесело усмехнувшись собственному отражению, девушка стёрла помаду – это уже слишком. Но в целом образ соответствовал настроению – фактически, свадьба превратилась в похороны. Быстро позавтракав в одиночестве, она вышла в холл к Люциусу, стараясь, чтобы сквозь маску безразличия, которую она “одолжила” у жениха, не прорвалось ни единой эмоции.
– Вы готовы?
– Мой ответ что-то изменит?
– Нет. Забирайтесь в экипаж.
Гермиона вышла через парадный вход, у которого стояла шикарная лакированная карета чёрного цвета с фамильным гербом Малфоев на дверце. Но вовсе не кони были запряжены, а… конечно, это ведь пегасы! Прекрасные белокрылые создания, почти в два раза крупнее и изящнее обычной лошади. Старательно скрывая изумление, девушка поднялась по узеньким ступенькам. Внутри всё оказалось так же необычно для глаза. Места было больше, чем могло бы показаться с виду. Длинные удобные диванчики, обитые зелёным вельветом, множество подушек – всё предусмотрено для дальнего путешествия. Гермиона очень сомневалась, что экипажем пользовались часто, но, наверняка, для семейных передвижений он незаменим.
Люциус забрался следом за ней, заняв один из диванов. Гермиона села в противоположный угол – подальше от него.
– Держитесь крепко, когда будем взлетать.
Девушка взялась за ручку, почувствовав, как экипаж покатился вперёд, набирая скорость. У неё перехватило дыхание. Каждая минута теперь приближала неизбежное, и в своем отчаянии Гермиона была готова выпрыгнуть на ходу, лишь бы больше не терпеть общество почти ненавистного ей человека. Она так часто меня своё мнение о Люциусе Малфое, что уже не была уверена в своём умении судить здраво. Но девушка испытывала сильный страх перед неизвестными ей и будущим, и прошлым. Презрительное до зубного скрежета молчание пугало ещё сильнее. Предложение Панси теперь не казалось таким диким. Прошедшей ночью Гермиона почти не спала, раздумывая над словами подруги. Бежать? Почему бы и нет? Вот только, куда? Где можно скрыться от Малфоя, чтобы он никогда не нашёл её? Станет ли он мстить, если она бросит его у алтаря при всех, не посчитавшись ни с его гордостью, ни с честью? Едва ли этот человек способен простить подобное, если он не может забыть о менее значимых проступках. Перед глазами до сих пор стояло выражение его лица, когда он узнал о письме сыну. Гермиона тогда не на шутку испугалась за собственную жизнь.
Чтобы отвлечься, девушка выглянула в окно. Они уже поднялись высоко, пролетая над мягкими, словно пух, облаками. Деревушки и домики внизу выглядели игрушечными. Лес, не успев начаться, тут же заканчивался – за ним следовали такие же маленькие речушки, озера и холмы. Солнце практически слепило глаза, и Гермиона задвинула шторку обратно, вернувшись на место. Ей было любопытно, как долго продлится полёт, но заговаривать с женихом не хотелось, тем более, задавать вопросы. Лучше всего в такой ситуации чем-то себя занять, например, чтением, что она и сделала, положив толстую книгу на колени и погрузившись в интереснейший мир истории…
Путешествие заняло почти четырнадцать часов. Впервые за последние несколько месяцев у Люциуса выдался день, когда можно себе позволить ничего не делать и расслабиться. Он наслаждался спокойствием и тишиной, вытянув ноги и наблюдая за спящей невестой. Первую половину дня Гермиона читала, а затем, положив голову на подлокотник, уснула. Ему было очень интересно, что творится в её голове. Удалось ли Панси смягчить её гнев. Разумеется, она по-прежнему обижается на него за ту вспышку, вполне заслуженную, следует добавить. Стоит ли ждать завтра сюрпризов? Конечно, стоит, будь его воля, он бы на цепи потащил её в церковь, дабы убедиться, что всё пройдёт по плану. Там будут и Поттер, и Уизли, к которым девчонка сможет обратиться за помощью, и в этом случае Люциус не сумеет её остановить – ни заклинанием, ни словом, ни взглядом. Их будут рассматривать, словно под лупой, и гости не упустят ни одну деталь. Зато никто не станет обращать внимание на Поттера с Уизли, и следует позаботиться о том, чтобы эти двое не смогли вмешаться в ход церемонии. В который раз Люциус жалел, что, кроме Панси, ему не на кого положиться – слишком опасно. Не то, чтобы он доверял Паркинсон, но она хочет того же, что и он, и пока она зависит от Люциуса – будет выполнять его указания.
Наконец, экипаж начал потихоньку снижаться. Малфой взмахнул палочкой, чтобы Грейнджер проснулась и приняла вертикальное положение, иначе ей грозит оказаться на полу. Гермиона открыла глаза, несколько раз моргнула, повернула голову в его сторону и чуть заметно скривилась, словно надеялась не застать его на месте. К счастью, не понадобилось объяснять ей, что происходит – она сама догадалась, что путешествие подходит к концу, села, сунув ноги в туфельки, и выглянула в окно, наблюдая за посадкой.
Годрикова Впадина не понравилась Гермионе. Не привлекли её ни низкие бело-черные, словно сказочные, домики с острыми крышами, ни великолепная мощёная площадь с обелиском, ни живописный сад за плетёной оградой. Запах цветущих вишен и яблонь теперь всегда будет напоминать ей брачное пленение, в которое она добровольно сдалась. Кроме того, было здесь ещё что-то неуловимо страшное и странное, словно в затянувшемся déjà vu Гермиона чувствовала, как её связывают с этим местом не слишком приятные воспоминания. Но спросить не у кого, и девушке ничего не оставалось делать, кроме как послушно следовать за Люциусом, который вёл её за собой к небольшому двухэтажному дому.
Снаружи дом выглядел так же, как и все остальные здания в этом старинном городке. Но внутри всё оказалось обставлено с шиком и роскошью, как и в мэноре. Возможно, это ещё один особняк Малфоев, но Гермиона снова воздержалась от вопросов. Здесь уже повсюду бегали эльфы, раскладывая вещи по местам. Девушка узнала среди них Оникса, который тут же поклонился хозяйке и проводил её в спальню.
– Сегодня рано утром доставили ваше свадебное платье, мисс.
– Я очень счастлива.
– Вы желаете чего-нибудь?
– Да, флакончик яда, – мрачно ответила Гермиона, сняв шляпу и небрежно бросив её в высокое кресло.
– Мисс…
– Я шучу, Оникс. Мне ничего не нужно, иди отдыхай.
Эльф с низким поклоном испарился. Гермиона осталась стоять посреди комнаты. У неё вдруг перехватило дыхание, и она поспешила открыть окно, впуская свежий воздух внутрь. Девушка часто и судорожно дышала, едва справляясь со слезами, которые уже жгли глаза, грозя прорваться наружу. Гермиона крепко обняла себя за плечи, прислоняясь лбом к стеклу. Последняя ночь! Она и так зависит от Люциуса – от его настроения, глупой приверженности традициям, принципов и от его милости. Но уже завтра зависимость превратится в принадлежность. А у неё даже нет сил постоять за себя! Она такая слабая рядом с ним, но внутри ещё оставался несгибаемый стержень гордости и силы воли. Что бы ни случилось, Гермиона будет бороться. У неё оставалась надежда, что когда-нибудь всё изменится к лучшему – возможно, она сумеет вернуться на работу или найти новую. Появятся дети, и жизнь перестанет быть такой пустой и одинокой. Но пока будущее не казалось столь радостным, и приятное в предстоящей церемонии упорно не находилось.

***
Это была последняя ночь и для Люциуса. У него ещё оставался шанс одуматься. Мужчина, лёжа в кровати, размышлял: действительно ли свадьба с Грейнджер – единственный способ избежать разорения? Возможно, он выбрал самый простой путь? Или, быть может, его бы в Министерстве никто не тронул, ведь даже Поттер вступился за Малфоев. Но что будет через десять лет? И что, если влияния грязнокровки в обществе не хватит, чтобы защитить их?
“В таком случае, я смогу сделать то, о чём мечтаю почти целый месяц”, – злорадно подумал Люциус, представляя, как сворачивает ей шею.
Хорошая грязнокровка – мёртвая грязнокровка.
Люциус уснул только на рассвете, убаюканный скрипом кровати из соседней комнаты. Бессонница мучила не его одного.
А вот утро пролетело так, словно его и не было. Всё вокруг завертелось с такой скоростью, что Гермиона едва успела опомниться, как оказалась в большом старинном соборе с высокими шпилевыми башенками. Единственная церковь, принадлежащая волшебникам. Чаще всего молодые пары приглашали священников в место проведения свадьбы, но бывали и исключения.
Девушка, которая смотрела на Гермиону из зеркального отражения, казалась незнакомкой. Яркие алые губы на фоне белой, словно снег, кожи больше всего притягивали взгляд, и никто даже не прочтёт отчаяние в больших тёмных глазах, никто не отзовётся на немой крик о помощи.
Платье смотрелось изумительно. Сочетание кружева цвета слоновой кости и струящегося по фигуре шёлка выгодно подчёркивало все изгибы тела. Оно не было откровенным, наоборот, выдержано в лучших традициях подвенечного наряда. Самая пикантная деталь – открытая спина, поверх который лежал тонкий слой прозрачного кружевного узора. Шлейф, в меру длинный, чтобы легко с ним управиться без посторонней помощи, и тысячи маленьких сверкающих жемчужин, добавляющих платью изысканный объём. Корону уложенных мягкими прядями волос венчала старинная диадема, принадлежавшая ещё первой леди Малфой. С ней Гермионе досталось тяжелое бриллиантовое ожерелье, массивные серьги и поистине королевская мантия, которую женщины одевали лишь на церковную церемонию. С такой легко не убежишь – представив себе подобную картину, девушка невесело рассмеялась. Люциус поймает её ещё до того, как она успеет преодолеть первые два ряда.
Панси вошла в комнату невесты и заворожено замерла у двери. В это было трудно поверить, но Гермиона Грейнджер смотрелась даже лучше, чем Нарцисса Малфой в день своей свадьбы. Панси любила рассматривать снимки первой жены Люциуса, ещё в те времена, когда встречалась с Драко. Нарцисса была примером для подражания, всё в ней казалось идеальным, достойным восхищения. Но то, что сейчас увидела перед собой Панси, заставило её испугаться. Раньше она не считала Гермиону за соперницу, хотя и ревновала к ней своего любовника. Это даже смешно, Люциус ни за что не обратит внимание на грязнокровку, это не в его правилах. Но сегодня Гермиона Грейнджер была не просто наивной магглорождённой девчонкой – нет, Панси видела женщину, чья красота превосходила её собственную, чьё молчаливое достоинство могло затмить саму королеву Викторию. Будь она проклята, если Люциус не обратит на это внимание! Ни один мужчина от шести лет и старше сегодня не останется равнодушным. И, возможно, рано или поздно, у Люциуса отпадёт потребность в услугах Панси, и она лишится всего…
– Панси, слава Богу! – Гермиона заметила в зеркале подругу и кинулась к ней, с отчаянием глядя ей в лицо. – Я не могу это сделать, я просто не в силах!
– Ты представляешь, что будет, если ты откажешься? – мрачно спросила Панси.
– Представляю. Но я готова рискнуть. Ты обещала мне помочь… пожалуйста. Я не могу даже находиться с ним под одной крышей, а как подумаю о первой брачной ночи, то хочется выпить яда.
“Ты права, Грейнджер, лучше тебе не знать, какой он в постели. Иначе добровольно ты от него уже никогда не уйдёшь”.
– Хорошо, я помогу тебе. Слушай меня внимательно…
Панси оборвала разговор на полуслове, услышав за дверью тяжёлые шаги. Затем раздался стук, и в комнатку заглянул один из церковных служителей.
- Мисс Паркинсон, прошу прощения, мистер Малфой срочно требует, чтобы вы к нему явились.
Гермиона в ужасе наблюдала, как её последняя надежда скрывается за дверью. Может, Панси ещё вернётся? Она должна помочь, должна! О, господи, а если Люциус каким-то образом узнал, что они задумали? Возможно ли, что он слышал их разговор? Зачем ему понадобилась Панси за несколько минут до начала церемонии? Гермиона принялась расхаживать из угла в угол, тоскливо поглядывая на узкие витражные окна под потолком. Отсюда есть лишь один единственный выход – к алтарю.

***
– Люциус, ты меня звал? – у Панси от страха дрожали коленки. Её мысли не слишком отличались от тех, что пугали Гермиону. Люциус каким-то образом узнал, что она сговорилась с Грейнджер за его спиной.
– Где тебя носит? – раздражённо спросил он, поправляя и без того идеальный повязанный шейный платок.
– Там, где я и должна быть – у невесты.
– Забудь об этом теперь. О Грейнджер я позабочусь сам. Тебе придётся присматривать за Поттером и Уизли – чтобы они не наделали глупостей.
– И как я должна это сделать?
– Будешь сидеть за ними, и как только одному из них придёт в голову выкинуть номер – действуй по ситуации. Silencio, или оглуши, на худой конец.
– Поттера? – скептически спросила Панси, сомневаясь, что у неё хватит на это сил.
– Со спины справишься.
– Но…
– Ты меня поняла? – он подошёл ближе, взяв её лицо в руки, и заглянул в глаза. На мгновение Люциусу привиделся цвет крепкого виски, как у Грейнджер, но затем глаза Панси снова обрели свой болотно-зелёный оттенок.
– Ты действительно сделаешь это? – шёпотом спросила она, крепко сжав его руки.
– Сделаю, – Люциус посмотрел куда-то вдаль поверх её головы, его взгляд затуманился, но оставался непроницаемым. Но вдруг он ухмыльнулся, и в глазах появился прежний циничный блеск. – Тебе не о чем беспокоиться, моя дорогая, я не оставлю тебя без средств к существованию.
Панси фыркнула, сделав попытку вырваться, но прежде, чем отпустить, Люциус запечатлел на её губах долгий чувственный поцелуй.

***
К тому моменту, когда подошло время иди к алтарю, Гермиона в кровь искусала себе губы. У неё сильно кружилась голова, ноги едва держали. Уж лучше бы эта мука поскорее кончилась!
“Господи, молю тебя, помоги”.
Девушка упала на колени перед образом Иисуса. Она никогда не верила в Бога. Но больше ей ничего не оставалось, кроме молитв. Возможно, если он существует, то может услышать её отчаянные воззвания.
“Господи, чем я заслужила подобную участь? Мне кажется, я всегда была порядочной девушкой. Какую ошибку я совершила в жизни, что ты так меня наказываешь?”
Она до боли в глазах смотрела на грустно склонённую голову сына Божьего, но его лицо оставалось безучастной маской, которую она уже видела сотни раз. Бог оставался так же глух и безжалостен, как и Люциус Малфой. С тем же успехом она могла бы умолять и его дать ей свободу.
“Но я никогда не просила об этом! Возможно, если бы я поделилась с Люциусом своими чувствами, возможно…”
– Мисс Грейнджер, пора.
– Я ещё не готова! Я… я должна поговорить со своим женихом до венчания!
– Прошу прощения, но это невозможно. Он уже ждёт вас у алтаря.
– Святой отец, прошу вас, – Гермиона схватила его за руку. – Умоляю, я не хочу туда идти! Я… я не по своей воле выхожу замуж, я не могу! Помогите мне, пожалуйста, помоги мне уйти!
– Прошу прощения, но это невозможно. Вас уже ждут.
– Вы не понимаете! – она говорила быстро, глотая буквы, надеясь, что этот незнакомый служитель церкви услышит её, поймёт. – Я не люблю Люциуса, и, что ещё хуже, он презирает меня. Неужели ваша церковь допустит этот союз?
– Прошу прощения, но вам пора идти, – он потянул её за руку, выводя за дверь.
Гермиона даже не стала сопротивляться. Ужасная догадка вдруг ввергла её в ступор – Люциус что-то сделал с этим человеком. Он ведёт себя неестественно, говорит одними и теми же фразами. Любой другой на его месте бы пожалел несчастливую невесту, но Гермиона встретилась с очередной маской вместо лица и камнем вместо сердца.
Разящий, словно гром, звук органа застал Гермиону так внезапно, что она присела, придавленная мощью музыки. Она звучала из ниоткуда и повсюду, вырывала сердце из груди, оставляя в душе щемящую пустоту. Массивная резная дверь, заострённая кверху, медленно раскрылась перед невестой, словно ворота в ад – следовало бежать без оглядки, но воля исчезла вместе с сердцем, растворилась в тяжёлом звуке труб. Сладкий запах лилий ударил в нос, от него почему-то пересохло во рту. Под неподъёмными веками стучала глухая боль, учащаясь с каждым ударом сердца. Но она шла вперёд – как-то двигалась, позволив счастливой каменной улыбке застыть на лице.
Шаг. Три удара сердца.
Неужели это происходит на самом деле? Неужели она выходит замуж?
Шаг. Ещё три удара.
Кто все эти люди? Зачем их собралось так много? Хоть бы они не смотрели. Хоть бы не споткнуться.
Шаг. Два удара.
Это театр абсурда. Никто здесь не верит в этот брак. Неужели все будут молча стоять и делать вид, что всё так и должно быть?
Шаг. Четыре удара.
Высокая тёмная фигура у алтаря. Только не смотри на него, не смотри, иначе…
Шаг. Снова три удара.
Ещё можно бежать. Ещё можно…
Шаг.
Они смотрят на меня. С надеждой, ободряюще. Они верят, что их жизнь наладится, что я сегодня положу конец войне.
Шаг. Сердце пропускает удар.
Серые глаза встречаются с карими. Её внимание приковано к его глазам, она надеется, что что-то в них изменилось, пытается отыскать хотя бы частичку тепла. Однажды он уже обнимал её так, горячо, что не нужны были никакие в мире слова, ни пустые обещания – только его руки и губы. Где же сейчас этот человек? Хватит ли у неё сил, чтобы разбить ледяную стену отчуждения?
Шаг. Его рука вытянута вперёд, но этот жест не обещает ничего хорошего.
Она кончиками пальцев касается его ладони. Ещё есть шанс на другую жизнь. Стоит лишь только…
Гермиона подбирает юбки, выдёргивая руку и в панике оглядываясь через плечо, но его пальцы держат слишком крепко, он уже поймал её в ловушку – он слишком опытен, чтобы играть. Люциус идёт к своей цели, какой бы она ни была, а количество жертв его не волнует.
Она одними губами шепчет “пожалуйста”, но в его лице лишь гнев. Она пыталась убежать, бросить его у алтаря! Господи, помилуй…
– Я так и знал, Гарри! Мы должны что-то сделать! – Рон яростно стукнул кулаком по скамейке, и на звук обернулось несколько сидящих рядом волшебников и ведьм.
– Полностью с тобой согласен…
– Да вы с ума сошли! – Джинни дёрнула мужа за рукав. – Рон, Гарри, не смейте, слышите?
– Ты что, не видела ничего? Она не хочет замуж за этого ублюдочного старого козла!
– Рон, нет…
Джинни тихонько заскулила, наблюдая, как её брат поднимается с места и достаёт палочку. Ей захотелось закрыть глаза, но тут вдруг палочка взмыла в воздух и полетела назад. Рон удивлённо моргнул, оглядываясь за спину. Кто-то на него шикнул, сзади начали возмущаться, что он закрыл своей немаленькой фигурой весь вид.
– Какого… – начал он, но его рот лишь беззвучно открывался и закрывался. Гарри потянул друга за мантию вниз, яростно оглядываясь по сторонам.
У стены стояла Панси Паркинсон, нахально ухмыляясь во весь рот. Её палочка была направлена в голову Джинни, наглядно демонстрируя, что произойдёт с девушкой, если Гарри предпримет попытку помешать свадьбе. Ничего не оставалось делать, кроме как безропотно выслушать клятвы жениха и невесты…

***
По щеке скатилась слеза. Гермиона закрыла глаза, запрещая себе плакать. Никто не увидит её слабости, никто не должен знать, что она чувствует. Она заставила себя улыбаться – невесте положено плакать на свадьбе. От счастья.
Её руки дрожали, когда она одевала обручальное кольцо ему на палец. Его рука с длинными аристократическими пальцами, холодная и безжизненная, как и он сам. Гермиона снова осмелилась взглянуть в лицо Люциуса, чтобы убедиться, что не напрасно накручивает себя, что его презрение не просто привиделось ей. Он ответил ей задумчивым взглядом. Интересно, о чём он думает в этот момент? Наверное, ему тоже хотелось бы оказаться в другом месте, подальше от неё. И зря она считает, что всё могло быть иначе, если бы не то письмо. Люциус лишь хорошо притворялся, что испытывает к ней симпатию и уважение, и если бы не та вспышка, Гермиона бы узнала правду лишь чуть позже.
Она не услышала слов священника, но инстинктивно поняла, что всё кончилось. Все гости поднялись со своих мест, ожидая первый поцелуй молодожёнов. Люциус их не разочаровал - с хищной ухмылкой он притянул к себе жену и впился в её губы совершенно непристойным поцелуем, показывая тем самым всем и всякому, что теперь он её полноправный хозяин. Когда Люциус отпустил её, Гермиона по уши утопла в унижении. Она не смела взглянуть в глаза окружавшим её людям, которые стали свидетелями её позора. Маленькая мисс Грейнджер – невинная и немного наивная девочка – превратилась в миссис Малфой, чья жизнь, казалось, подошла к концу.
Они вышли на высокое крыльцо, и солнце в первый миг ослепило глаза. Гермионе показалось, что она видит лицо Господа – с хитрой улыбкой и добрыми глазами. Оно как будто говорило: “Всё будет хорошо, девочка. Я исполню все твои желания”. Но вряд ли Бог, каким бы он ни был, допустил бы, чтобы она вышла замуж за демона воплоти.

Дата добавления: 2015-09-03