Прельщенный подвижник

В 70-х годах я служил в Сухумской кладбищен­ской церкви. Однажды поздно вечером я услышал лай овчарки, которую сторож приводил с собой и привязывал на ночь в церковном дворе, на­ходящемся в конце кладбища. За воротами меня звал какой-то человек. На мой вопрос, кто он и что ему нужно ночью, он ответил: «Разве ты не узна­ешь меня, я пустынник В., ведь мы виделись с то­бой». Я пригляделся; это действительно был он, одетый по обычаю пустынников в длинный плащ. Я сказал: «В темноте мне было трудно сразу узнать тебя, тем более мы встречались с тобой только не­сколько раз». Тот ответил: «А разве ты не мог уз­нать меня по голосу? Спроси кого хочешь в Суху­ми и не найдешь человека, который бы не слышал обо мне; даже монахи из лавры приезжают пови­даться со мной, только не могут меня найти, пото­му что дорога ко мне открывается не всем». В это время пришел сторож с ключами и открыл ворота. В. вошел во двор, как-то боязливо покосился на храм, который белым силуэтом вырисовывал­ся на темном фоне ночного неба и кладбища, по­груженного в сон, направился в мою келию и во­шел, даже не сказав привычной для монахов мо­литвы. Я спросил: «Ты пришел переночевать или какое-нибудь неотложное дело привело тебя ко мне?». Он ответил: «Я пришел рассказать тебе о схиигумене Серафиме и предупредить тебя об опасности, ведь Серафим обманул нас: он, оказы­вается, колдун, и не простой, а один из главных. Он наколдовал, чтобы закрыли Глинский монас­тырь, а теперь приехал сюда, чтобы разорить пус­тыню. Наши об этом не знают, только мне было открыто. Когда я говорю нашим братьям, то они не верят, настолько затмился их ум». Я спросил: «Кто же тебе открыл, что он колдун?». Он отве­тил: «Сам открыл. Приходит он ко мне ночью во сне точь-в-точь таким, как наяву, и смотрит на меня страшными глазами, а потом начинает сме­яться. Я говорю ему: "Зачем мучаешь меня?". А он молчит, только смотрит на меня глазами как у де­мона. После этого нападает на меня уныние, все валится из рук. Однажды я даже повеситься хо­тел, но не нашел веревки. Я знаю, что ты встреча­ешься с ним, не подозревая, что это оборотень. Беги от него, а то погибнешь. Он не успокоится, пока всех нас не выгонит из пустыни. Я все келий в пустыне обошел и разъяснял братии, чтобы не верили Серафиму и не ходили к нему, но они отвечали: тебя отчитывать надо. Что происходит, не понимаю: или они ослепли, или Серафим самих их научил колдовать. Мы с объездчиком раньше были друзьями, а в последний раз он приехал ко мне злой и кричит: "Я тебя в психушку сдам, а то что-нибудь натворишь",- а за что сдаст, за правду?». Кто был В.? Что стряслось с ним? Как демон мог овладеть пустынником? В юности В. связал­ся с ворами, попал в тюрьму. Несколько лет сидел в камере с самыми тяжелыми преступниками. Там его стали посещать видения, о которых он впоследствии только упоминал, но подробно не рассказывал никому. В. обратился к вере и стал подолгу молить­ся, он дал клятву: когда окончится срок заключе­ния, принять монашество,- и действительно ис­полнил свое слово. Кто его благословил идти в пустыню, неизвестно. Он построил себе келию в самом глухом месте и затворился там. Был он очень немногословен, с братией встречался ред­ко. Его уважали за подвижническую жизнь, но в то же время боялись, что может произойти срыв, так как он пришел в пустыню без подготовки пря­мо из мира, не имея духовного наставника; он хотя и говорил, что живет в послушании, но почти не выходил из пустыни, а когда бывал у братии, то не рассказывал им о своей духовной жизни и не спрашивал совета. Может быть, послушанием он называл веру в свои собственные мысли, которые он принимал как голос Божий,- не знаю. Лицо у него было исхудавшее, бледное и изможденное. Говорил он тихо, в споры не вступал, а когда при­ходил к братии, то недолго посидит у них в келий, отдохнет от пути или попросит, что ему нужно, и уходит прочь. А теперь я видел перед собой как бы другого человека.

Он торопливо продолжал: «Я пришел к Сера­фиму, чтобы объясниться с ним, но меня не пустили к нему. Я просил передать, чтобы он пере­стал мучить меня, но не получил никакого ответа. Опять просил и умолял. Мне сказали, что Серафим говорит: "Полезней ему уйти из пустыни и жить в каком-нибудь монастыре, а то может случиться плохое". Значит, он знает, что мне бу­дет плохо, так как сам наводит на меня колдов­ство. Я стал требовать строже - опять никакого результата. Может быть, ты напишешь архиерею, чтобы Серафим отстал от меня и не доводил до отчаяния?».

Разубеждать его было бесполезно. Я предло­жил ему трапезу. Он испытующе и тревожно посмотрел на меня, но затем согласился. Видно, он давно не ел. Затем я спросил его, как он молится, сколько кафизм и канонов вычитывает ежеднев­но. Он ответил: «Последний год, когда я только начинаю читать молитвенное правило, то слышу такое сладостное пение, что не могу продолжать молитву и слушаю его; я думаю, что это Ангелы поют». Я спросил: «О чем они поют?». Он отве­тил: «Я слов не разбираю, а музыка похожа на флейту со скрипкой, но это какой-то другой инст­румент». Я спросил: «А занимаешься ли ты Иису­совой молитвой?» Он ответил: «Занимаюсь, как пришел в пустыню. Вначале она шла туго, я уста­вал, а затем случилось чудо: я приобрел особый дар молитвы; теперь когда я молюсь в келий, то чувствую благоухание цветов и со словами Иису­совой молитвы на вдохе втягиваю в себя их аро­мат, а при выдохе выбрасываю из себя, как грязь, прежние свои мирские грехи, которых становит­ся все меньше и меньше. Я даже вижу их: как буд­то вылетают черные жуки». Выслушав его, я спро­сил: «А новых грехов у тебя нет?». Он промолчал, Я спросил вновь: «Ты читаешь "Добротолюбие"? Там отцы учат Иисусовой молитве по-другому». В. отвечал уклончиво: «Кому что открыто», затем Добавил: «Только не рассказывай никому про мою молитву, а то, если до него дойдет, он позавидует и своим колдовством отнимет ее у меня».

Ночевать в комнате В. отказался, а попросил, чтобы ему постелили в полупустом холодном сарае. Утром он сказал мне, что хочет поехать в Почаев и побеседовать с тамошними отцами. Не знаю, до­ехал ли он до Почаева или направился в какой-нибудь другой монастырь, но через несколько не­дель он уже вернулся в пустыню. Братия говорила, что он стал тише, уже не кричит, что Серафим кол­дун, но о духовной жизни с ними не советуется и так же надолго запирается в келий.

Что будет с В.? Неужели его многолетние пус­тыннические труды пропадут даром?

Мне вспоминаются слова преподобного Иоан­на Лествичника: «Блудников могут исцелить люди, тщеславных - Ангелы, а гордых - один Бог»*. В этом не только суровое предостережение - как приговор, но еще мерцающий луч надежды, пото­му что все возможно Богу.

Ты ecи Бог, творяй чудеса**.

* Преподобный Иоанн, игумен Синайской горы, Лествица. Степень 26. О рассуждении помыслов и страстей, и доб­родетелей. 180. С.500.

** Пс.76,15.

Дата добавления: 2015-08-13