О методологии изучения проблемы литературных взаимосвязей

При изучении проблемы литературных традиций и взаимосвязей используются самые разные способы и приемы. Среди них есть менее и более эффективные. Есть и просто неверные, во всяком случае, очень мало что объясняющие. В литературе о Шолохове такие подходы имели место раньше, часто используются и сейчас, особенно сторонниками версии о плагиате[243].

Один из таких наименее плодотворных способов решения проблемы И.И.Ермаков назвал методом буквализма. Это попытки обнаружить связь, зависимость или даже подражание путем прямого сравнения отдельных выражений из «Тихого Дона» со сходной фразеологией у других художников. В качестве примера И.И.Ермаков привел работу Л.Левина[244], который в свое время утверждал прямую зависимость Шолохова от Есенина. Делалось это следующим образом. Сравнивались, например, строки Есенина: "Изба-старуха челюстью порога / Жует пахучий мякиш тишины" ,– с фразой Шолохова: «Ставни дома наглухо стиснули свои голубые челюсти». Поскольку тут и там описывается дом, тут и там присутствует сравнение с «челюстями» (правда, в одном случае с порогом дома, а в другом со ставнями на окнах), то делается вывод: Шолохов находится под сильным влиянием Есенина. "Неважно, что у Есенина челюсти "жуют", а у Шолохова они "стиснули", важно – по мнению Левина – то, что Шолохов утащил свои челюсти у Есенина" [Ермак., 5]. Так же доказывал влияние Л.Толстого на Шолохова П.Сиркес[245].

Подобный «метод буквализма» особенно популярен сейчас у "антишолоховедов". Примеров такого рода, как у Л.Левина, немало найдется в работах И.Н.Медведевой-Томашевской, А.Солженицына, Зеева Бар-Селлы, А.Г.Макарова, С.Э. Макаровой и др.[246] Вот только один – из статьи ярого ненавистника Шолохова – ростовского литературоведа М.Мезенцева. Сравниваются фрагменты текстов Шолохова и Федора Крюкова.

ШОЛОХОВ («Тихий Дон»). Степан Астахов истязает Аксинью за ее связь с Григорием. Аксинья приходит к Григорию со своей обидой. Далее цитата из "Тихого Дона": «Аксинья злобно рванула ворот кофты. На вывалившихся розоватых, девически крепких грудях вишнево-синие частые подтеки…– Бьет каждый день».

А вот Ф.КРЮКОВ (цитата из повести «Зыбь»): «Бьет, туды его милость! – Ульяна быстрым движением расстегнула и спустила рубаху с левого плеча. Голое молодое тело, свежее и крепкое, молочно-белое при лунном свете, небольшие, упругие груди с темными сосками…».

М.Мезенцев считает, что описания таких интимных сцен настолько индивидуальны, что «не оставляет сомнения – автор оперировал только своим жизненным опытом» [выделено мною – С.С.]. Мало того, он еще и убежден, что описываются одни и те же "груди", одного и того же женского прототипа. А поэтому для него несомненно, что Шолохов списал эту сцену у Крюкова, иначе трудно объяснить сходство описаний. Он уверен в этом настолько, что без всякого юмора, совершенно серьезно пишет: «Случайность совпадения может найти логическое объяснение только в том случае, если Крюков и Шолохов имели дело с одной женщиной, но разница в возрасте (35 лет) исключает такое предположение» [выделено мною – С.С.][247]. А раз Шолохов и Крюков из-за столь большой разницы в возрасте не могли «иметь дело с одной женщиной», то остается, по заключению аналитика, исключительно вариант плагиата: Шолохов списал сцену у Крюкова.

Такого рода сопоставлений вырванных из контекста фраз в статье М.Мезенцева немало. И этим доказывается вывод автора, который он считает «однозначным»: «Шолохов имел рукопись романа «Тихий Дон», написанного Ф.Крюковым»[248].

Другой метод анализа – сопоставление произведений, не соотносительных по жанру. В качестве примера такого метода И.И.Ермаков привел одну из работ В.Кирпотина[249], в которой «Тихий Дон» сравнивается с «Анной Карениной» Л.Толстого. Не с «Войной и миром», что было бы естественнее, а именно с «Анной Карениной». Выбор объектов для сопоставления предопределяет и вывод. А вывод суров: «Шолохов не усвоил толстовского принципа построения больших произведений». Не усвоил, бедняга, видите ли… Оказывается, дело в том, что в «Тихом Доне» только одна любовная пара: Григорий – Аксинья – получила достаточное сюжетное развитие. А другая пара: Кошевой – Дуняшка – не получила такого развития, поскольку история их взаимоотношений по сравнению с историей Григория и Аксиньи передана очень сжато, скупо, неразвернуто. А эталон, критерий берется у Толстого, где в «Анне Карениной» обе любовные пары: Анна – Вронский и Левин – Кити – имеют развернутые истории, на "сцеплении" которых во многом и строится толстовский роман. Но если сопоставлять "Тихий Дон" с "Анной Карениной", и не в чем-нибудь, а в самом принципе конструкции, "принимая роман Л.Толстого как художественный эталон, то легко можно выставить целую вереницу упреков в адрес Шолохова, у которого все будет "не так" [Ермак., 5].

Но ведь так можно сравнивать что угодно с чем угодно. И при чем тут Шолохов? Льюис Кэррол, автор «Алисы в стране чудес», который был не только писателем, но и талантливым математиком, создателем математической логики (и настоящая фамилия его была Ч.Л.Доджсон), спрашивал своих студентов на занятиях: «Что общего между птицей и горчицей?». Нужно было найти общий признак. Какой? «Они щиплются». Но это всего лишь упражнение для развития абстрактного мышления, а не способ анализа литературных произведений.

Метод "глобализма". Он очень распространен в литературоведении, в том числе в шолоховедении. Например, в книгах Якименко о Шолохове. Там непременно есть раздел о «традициях и новаторстве», который представляет собой обычно краткий очерк всей русской литературы от Пушкина до Горького и вывод такого рода: «Шолохов освоил и развил все лучшие традиции литературы ХIХ в. Великой традицией русской литературы, завещанной нам гением Пушкина и Лермонтова, Гоголя и Белинского, Чернышевского и Добролюбова, Некрасова и Толстого, развитой в новых исторических условиях М.Горьким, является жгучий, непрекращающийся интерес к думам, чаяниям, борьбе трудового народа»[250].

"Вот под эту громадную общую шапку подводится «Тихий Дон». Но ведь эту шапку можно сделать еще больше, прибавив к перечню русских писателей лучших художников зарубежной литературы, – иронически писал об этом "методе" И.И.Ермаков. – Трюизмы хороши тем, что они непогрешимы и бесспорны, но что может дать нам для понимания "Тихого Дона" утверждение, что на Шолохова влияет вся мировая литература?" [Ермак., 6].

И каков конкретный результат такого исследования? Тот же, что и без него.

Каждый крупный художник является звеном в цепи развития всей мировой культуры и в этом смысле наследует предшествующие ее достижения. Ну и что?

Шолохов, между прочим, сам говорил о себе в интервью с корреспондентом «Известий» И.Экслером: «Существуют такие писатели… это не в порядке самокритики, – на которых Пушкин и Толстой не влияют. Ей-богу, на меня влияют все хорошие писатели. Каждый по-своему хорош, вот, например, Чехов. Казалось бы, что общего между мной и Чеховым? Однако и Чехов влияет! И вся беда моя и многих других в том, что влияют на нас еще мало»[251]. Так что тезис о влиянии на Шолохова предшествующей культуры бесспорен. Но в силу своей глобальности такой тезис ничего конкретного в характере литературных связей не раскрывает.

Методологически наиболее продуктивный подход к решению этой проблемы, с точки зрения И.И.Ермакова, заключается в том, чтобы определить, какую особенную литературную традицию наследует и развивает Шолохов.

То есть нужно найти в литературе прошлого такие специфические явления, в которых (с поправкой на конкретный литературный и исторический материал) можно обнаружить: соотносительный идейный замысел и художественный пафос, соотносительность предмета изображения (характера изображаемых событий: эпох, исторического материала), общность жанровых форм, принципов создания характеров, построения художественных образов, близость стилевых особенностей.

Конечно, сопоставлять два литературные явления можно и в тех случаях, когда общность между ними обнаруживается хотя бы в одном или нескольких такого рода признаках, но если её удается обнаружить во всех указанных сферах, то вывод о существовании литературной взаимосвязи можно считать действительно бесспорным. И вот с этой точки зрения (т.е. с учетом всех или большинства из этих параметров) наиболее соотносительны с «Тихим Доном» два произведения русской классической литературы ХIХ века: «Война и мир» Л.Толстого и, как показал впервые И.И.Ермаков, «Тарас Бульба» Н.В.Гоголя.

Дата добавления: 2015-08-18