Как содержательная основа романа, по Гегелю

Не следует трактовать это понятие в обычном житейском смысле – как серости, обыденности жизни. У Гегеля оно имеет социально-историческое и эстетическое содержание. «Прозаически упорядоченная действительность» – это такой строй общественной жизни, который отличается от «героической» эпохи появлением так называемого "гражданского общества", государственного права, всесторонним разделением труда и наличием сложных, многократно опосредованных отношений между человеком и обществом. То, что называют «правовым государством», тоже можно отнести сюда. В таком мире поведение отдельных граждан регулируется извне, в соответствии с законом. Нормы поведения соблюдаются, но не в силу уважения к власти, ее авторитету, а в силу подчинения власти.

Для существования «века героев» необходимо, чтобы члены общества добровольно выполняли принятые в нем обычаи и нормы. Регуляторами, как уже говорилось, здесь являются мораль и обычай. Для существования «гражданского общества» все это не обязательно, хотя и желательно. Для государства уже не имеет значения, согласен индивид с тем, что ему предписывается, или же нет, – опираясь на закон, оно подчиняет волю индивида. То есть власть поддерживается извне и опирается на закон. Неважно, деспотическая, абсолютистская это власть или демократическая.

В этих условиях в обществе неизбежно возникают более или менее серьезные внутренние противоречия. Возможны периоды, положения, ситуации, когда интересы отдельных индивидов и целых групп не совпадают с тем, что санкционировано законом и властью.

И вот поэтому самый общий признак такого рода исторической ситуации Гегель определяет – несколько поэтически и метафорически – как «разлад между поэзией сердца и противостоящей прозой отношений» [1, 157]. Что это такое? Если перевести на более привычный для нас язык – это ситуация несовпадения, противоречия интересов личности и общества. Ситуация отсутствия единства личного и общего.

Роман как жанр и является эстетическим эквивалентом этой ситуации. В воспроизведении такой ситуации и заключается его жанровое содержание.

Приведу обширную, но очень точную характеристику основных признаков «романного» мира, которая дана Гегелем в его «Эстетике»: «В прозаически упорядоченной действительности целое представляется человеку лишь массой подробностей, занятия и деятельности разделены на бесконечное множество частей, так что на долю индивидов может выпасть лишь ничтожная частица целого. Это относится в первую очередь к подчиненным сословиям, начисто лишенным какой-либо самостоятельности, но не только к ним. Равным образом это относится к генералу и полководцу нашего времени. С одной стороны, цели даны ему заранее и не исходят от его индивидуальности, а от отношений и обстоятельств, находящихся вне круга его власти. С другой стороны, и средства для осуществления этих целей он не создает собственными силами, а они даются ему извне, т. к. они не подчинены его личности и стоят вне сферы влияния его военных талантов... Человек … является объектом, а не субъектом исторического процесса. Он всецело зависит от внешних воздействий, законов, государственных учреждений, гражданских отношений – и независимо от того, находит ли он в них свой собственный внутренний закон или нечто навязанное ему извне – он все равно вынужден склониться перед ними... Вступая в зачарованный мир, многие пытаются пробить брешь в этом порядке вещей, изменить, улучшить мир. Но эта борьба знаменует в современном мире лишь годы ученичества, воспитания индивида, соприкасающегося с существующей действительностью. Только в этом ее истинный смысл. Ибо учение это кончается тем, что субъект обламывает себе рога, вплетается со своими желаниями и мнениями в существующие отношения и приобретает в этом мире соответствующее местечко. Сколько бы тот или иной человек ни ссорился с миром, сколько бы его ни бросало из стороны в сторону, он в конце концов все же получает свою девушку и какую-нибудь службу, женится и делается таким же филистером, как и все другие» [1, 157, 203] (не правда ли, здесь дана очень точная характеристика содержания будущего романа Х1Х века, например, представленного такими классическими образцами с классическими же названиями, как «Обыкновенная история» И.Гончарова или «Утраченные иллюзии» Бальзака?).

«Не приводит к цели и другой вариант: заведомый отказ от борьбы, уход индивида в последнюю твердыню, в формальную самостоятельность субъективной свободы» [1, 203] (то есть жизнь в любом «шалаше» и с любой «милой», любая «игра в бисер» в любой «Касталии», в любой «башне из слоновой кости», на любой «волшебной горе» – лишь иллюзия самостоятельности и независимости субъекта от «противостоящей прозы отношений»).

А насчет иллюзий о возможности абсолютной свободы в любом – хоть в тоталитарном, хоть в самом раздемократическом государстве – читайте в художественной литературе – у Достоевского ("Записки из подполья» и «Легенду о великом инквизиторе»), а в области философии, социальной психологии и социологии – у Эриха Фромма («Бегство от свободы»).

Итак, «прозаически упорядоченная действительность» – это мир, в котором действуют отчужденные от воли личности силы, законы и процессы. Личность включена в систему и властно подчинена воле отчужденных от нее обстоятельств, что бы ей ни представлялось в ее сознании.

Так вот: противоречие между личностью и обществом – самая глубокая содержательная основа романной структуры. Оно может развиваться в двух направлениях: ослабевать или усиливаться, углубляться или смягчаться, но снимается только тогда, когда изменяется «состояние мира» и на смену прозаически упорядоченной действительности» приходит «век героев».

Как видим, содержательная основа романа и эпопеи – по Гегелю – противоположны, резко различны, хотя оба жанра представляют собой «большую форму эпоса».

Только в этом смысле они похожи и «замещают» друг друга, но в полном смысле слова «заместить» друг друга они не могут, ибо на самом деле это формы разного времени и разного содержания.

Но вернемся к понятию «героического состояния мира» и к определению других существенных черт жанра эпопеи.

Героическое состояние мира – это только почва, которая дает материал для возникновения, возрождения и создания эпопеи. Это лишь объективная возможность ее создания. Но – по Гегелю – обязательная. Нет в мире этого состояния – нет, не будет и эпопеи. И бессмысленны все попытки возродить жанр на ином жизненном материале.

Судьба многочисленных попыток такого рода – всевозможных «Энеид», «Генриад», «Мессиад», «Россияд», «Петриад», «Александриад» и прочих «ад» и «яд» – свидетельствует об этом отчетливо и неопровержимо: такие попытки неизменно заканчиваются неудачей, конструированием мертворожденных созданий, эпигонских формальных конструкций, лишенных дыхания жизни и искусства.

Но вот оживают в самой исторической действительности самые существенные черты «героического состояния мира», является художник, способный понять, осмыслить и в живых пластических образах воссоздать это состояние (то есть происходит счастливое совпадение субъективного и объективного факторов) – и возрождаются в «Войне и мире» черты древнего эпоса, хотя писатель вовсе не ориентировался на древний образец. А потом сам увидел и признал: «это как «Илиада».

Каковы же другие – наиболее существенные – содержательные и формальные черты жанра эпопеи?

Дата добавления: 2015-08-18