Обучение у дяди Ефрема ремеслу.

Теперь хочу рассказать, как я стал настоящим огородником. Произошло это самым необычным и неожиданным образом. Во всей деревне, из всех 60 дворов, только в одном сажали огород, настоящий крестьянский огород. В нём было всё, что полагалось выращивать в настоящем огороде: морковь, петрушка, укроп, огурцы, красная столовая свёкла, помидоры, капуста, лук и проч. Такой огород был только у нашей соседки, бабы Маши. Во всей остальной деревне нельзя было найти ни морковки, ни луковицы, вся приусадебная земля полностью засаживалась картошкой. Такой был обычай или привычка, понять трудно. А у бабы Маши была комолая коза, чрезвычайно задиристая и бодучая. В стадо она почему-то не ходила, видимо, ко всем своим наклонностям, она была ещё и блудлива. И по этой причине она целый день шаталась по лугу, пролегавшему между домами и лощиной, к середине лета полностью зарастающей огромными лопухами, полынью, татарником и прочим бурьяном. Коза была настолько зловредная, что никого не могла пропустить, чтобы, не встав на задние ноги и опустив голову с намерением кого-нибудь боднуть. Основными объектами её атак были ребята, выходившие из школы после занятий. Я не мог равнодушно смотреть на подобное козлиное хулиганство. Вооружившись хорошей хворостиной, я отважно выходил на поединок с этим безрогим чудищем. И начиналось что-то вроде козлиной корриды, только вместо красной тряпки была длинная хворостина. Вокруг собирались школьники и с большим интересом следили за ходом сражения. Я не старался бить козу, а только махал хворостиной у неё перед мордой, и тем самым всё больше распалял её. Сражение заканчивалось, как правило, в ничью по причине усталости обоих участников. Эти выступления происходили почти каждый день, пока нас не «застукала» за этим занятием хозяйка козы, баба Маша. Не смотря на то, что у меня с этой семьёй были самые добрые отношения, баба Маша разразилась такой тирадой, что, стоявшие в качестве зрителей школьники, разлетелись, как вспугнутые воробьи. А я остался один на один с разъярённой хозяйкой злосчастной козы. Баба Маша, пока шла от дома до театра «военных действий», израсходовала весь свой запас негодования, и, подойдя ко мне, начала взывать к моей совести:

- Славка! Окаянный! И тебе не стыдно это, над козой-то изголяться! Чем она тебе непутёвому помешала? Постыдился бы, мать-то вот узнает, каково ей будет. Она такая у тебя хорошая женщина, а ты варвар, в кого уродился?

- Баба Маш, я ведь её не бью, а просто отгоняю от маленьких ребят, которые их школы идут!

- А то я не видела, шельмец, как ты её, милую, два раза прутом стебанул!?

- Так ведь это для острастки, чтобы она на мальцов не кидалась!

- Ладно, будя брехать–то! Ты вроде парень с понятием, Лучше бы делом каким полезным занялся. Вон, в нашем-то проулке, между моей, да вашей-то избой, сколь земли-то в пустее лежит. Вон, видишь, куча-то хламу вперемешку с навозом, сколь годов его туда из хлева-то кидали. Там можно больше двух соток земли хорошей расчистить да огород посадить.

- А я не знаю как, да и семян где взять?

- Я тебя научу всему, да и семян на развод дам, ты только возьмись за дело, да и козу-то оставь, Христа ради в покое. А я её заразу на кол привяжу, что бы к ребятам не вязалась. Тележку вон у нас возьмешь, мусор-то вывезти надо. Там ведь его не меряно, сколь лет-то бросали. Чего там только нет. Когда мусор весь выберешь, навоз весь ровно по участку разбросай и всё перекопай, там если грабли воткнуть, через неделю зацветут! Вот, какая землица там, я бы и сама занялась бы этим, да сил уже нет, со своим бы огородом справиться. Вот так-то, голубчик, займись-ка делом, а козу оставь в покое.

- Ладно, баба Маш, я попробую.

- Ну вот и хорошо, ступай за мной, возьми тележку-то.

Было начало мая и время вроде бы было, мне казалось, что работы этой на 2-3 дня, но как горько я ошибался! Два дня я только разбирал мусор и дёргал бурьян, а потом всё это вывозил за конный двор, а это не меньше километра в один конец. Дня два я потратил на разбрасывание, перепревшего за многие годы, навоза и перекапывание расчищенного участка.

Мама с Нюрой, глядя на моё непонятное усердие, переговаривались между собой:

- Слышь, Надь, чой-то со Славкой-то, никак сажать чего-то хочет? А участок-то, хороший получается, боле сотки, поди, мешка четыре картошки по-перву взять можно?

- Славик, ты чего там сажать-то надумал, картошку что ли?

Меня от этих разговоров зло разобрало. Встал, весь мокрый от пота, утёр физиономию рукавом рубахи, повернулся к любительницам картошки и объявил, как приговор:

- Мне эту землю баба Маша отдала и будет здесь не картошка, а настоящий огород, как у бабы Маши. Вам бы дать волю, вы бы всю деревню картошкой засадили!

- Ладно, ты не ерепенься, огород это тоже хорошо. А чего посадишь-то?

- Чего бабка Маша даст того и насажаю, она обещалась показать.

- И огурцы будут?

- Будут, я видел, как их дед у нас в Москве на крыше выращивал!

- Ну, если и огурцы будут, тогда Бог в помощь!

- Так, то на крыше, для баловства, а огород это дело серьёзное.

- А вы-то, откуда знаете, во всей деревне ни одного огорода, у вас даже борща настоящего не из чего сварить, лопаете одну картошку во всех видах!

На этом митинг закончился, а я пошёл к бабе Маше, спрашивать, что и как. Я тогда не подозревал, что эта огородная наука, впоследствии станет моим третьим, после рыбалки и грибалки, увлечением. На фото: Примерное устройство тележки.

Баба Маша сказала, что участок надо сначала огородить изгородью, а потом разбить гряды, а уж поле всего этого сажать и сеять. Для изгороди требовались колья и жерди. И то и другое росло в берёзовой роще, в молодняке, за конским двором. Беру тележку Бабки Маши и направляюсь в берёзовую рощу. Тележки такие, через много много лет, я видел в нашей Средней Азии и на Востоке, в кино. Представляет она из себя следующее. Два металлических спицевых колеса диаметром около метра, чуть меньше моего роста. На ось этих колёс через треугольные опоры крепится металлическая рама с деревянной платформой, вдоль платформы идут оглобли, длиною до полутора метров, заканчивающиеся перекладиной. Так вот, в Средней Азии и на Востоке в эти оглобли запрягали ослика, и он тащил этот средневековый транспорт с поклажей, а иногда и с хозяином вместе, куда следует. А у нас на Руси, вместо ослика поставили человека, в данном случае меня, а чтобы было куда упираться, приделали перекладину. Вот на таком транспорте я и курсировал туда и обратно, по три километра два раза в день, за стройматериалом в берёзовую рощу и обратно домой. К концу второго дня этой добровольной каторги у меня в голове начали появляться нехорошие мысли. Во мне боролись две мои врождённые ипостаси. Во–первых, врождённая неистребимая лень, все мои близкие постоянно говорили мне, что моя лень родилась раньше меня. Но эта лень была избирательна. Разве мог бы ленивый человек целыми днями всю зиму лазить по горам по пояс в снегу, чтобы потом за три минуты съехать вниз и всё начинать сначала? Да, мне лень было умываться, чистить зубы, вовремя просушить свою, хоть отжимай, одежду, сходить в магазин за хлебом, это в мирное время, сходить за водой на ручей, подмести полы в избе и т. д. Но я мог целыми днями пропадать на реке, или бродить по лесу, часами заниматься лошадьми, я мог целыми днями ходить с собакой по полям и, разрывая мышиные норы, уничтожать этих вредителей урожая. Когда мне было 12 лет от роду, я не понимал этого. Но потом стало совершенно очевидным, что мне были лень, а вернее, я просто не хотел выполнять работу, которая меня не увлекала. С возрастом я понял, что есть работа, которую необходимо делать, даже если это не нравится. И, во-вторых, другая особенность моего характера, моя настойчивость, или, как сейчас говорят, упёртость, в достижении поставленной цели. И поэтому победило второе качество, тем более, я публично заявил, что посажу здесь огород. И я уже заранее знал, что он будет лучшим в деревне. В качестве иллюстрации моего транспортного средства, я взял египтянина, перевозящего груз точно на такой же тележке. Теперь нужно напрячь фантазию, снять с тележки тюки, вместо них положить берёзовые жерди и колья, ослика выпрячь и вместо него впрячь меня, а колёса у тележки увеличить в два раза. Если Вам это удалось сделать, то Вы получили полное представление о моём транспортном средстве и моей роли при нём. Я, естественно, не помню, сколько ездок мне пришлось сделать, чтобы огородить весь периметр будущего огорода. А весь периметр составлял более 40 метров. В лес я ездил, видимо не менее 3-х дней. Вся деревня с насмешливым любопытством следила за этим процессом и ждала, когда мне это всё надоест, и я прошу эту затею. Мне тогда не было ещё знакомо теперешнее крылатое выражение, «Не дождётесь!», но что-то подобное в моей голове возникало. Когда изгородь была готова, бабка Маша показала мне, как разбить гряды по отношению к солнцу и в зависимости, какие культуры на них будут расти. Наконец всё было огорожено, посажено и полито, оставалось только ждать.

На второй же день случилось событие, которое не предусмотрел никто, даже многоопытная бабка Маша! Изгородь предполагала защиту огорода от крупного и мелкого рогатого и безрогого скота. Но куры! Эти исчадия ада, с утра успели перекопать половину огорода! Я когда всё это увидел у меня от гнева по-моему в глазах потемнело. Я схватил какую-то хворостину запрыгнул во внутрь изгороди и устроил курам буквально «Хиросиму». От моих чрезвычайно энергичных действий, куры буквально ошалели и полвина их поднялась на крыло и взлетела на избы, нашу и бабки Маши. Петух орал так, как-будто его ощипывают живьём. На весь этот гвалт выскочила бабка Маша:

- Славка! Ты чо это тут учудил, пошто курей-то разогнал? Они ведь, родимые, тепереча, почитай, неделю нестись не будут!

- А мне наплевать на них, ты посмотри, что они натворили в огороде!

- Батюшки светы! А ведь это я дура старая виновата, забыла тебе сказать-то, эта загородка-то только от скотины спасает, а от курей тын заплетать надо.

- Какой ещё тын?

- Ты милок успокойся, меня старую послушай. Когда жерди-то с кольями из берёзового молодняка заготавливал, сколь сучьев-то там осталось?

- Да не меньше двух возов, а то, и больше.

- Бери опять тележку и вези все эти сучья сюды.

- Это чего ж, опять дня три лошадью работать?

- Ничего, милый, ты парень ловкий, быстро всё спроворишь, зато уж через тын-то курям не пролезть, ни-ни.

Я уже научился оценивать объём работы и время необходимое для её выполнения. Я угадал, ровно через 3 дня, по подсказке бабки Машы, я заплёл тыном всю изгородь. Пришлось сделать калитку, через тын не перепрыгнуть. Устроенный огород пересмотрела вся деревня. Мама очень гордилась мной. Даже старшие ребята, и особенно девчонки, зауважали меня. Как бы теперь сказали, рейтинг мой сильно поднялся. Больше всех довольна была Нюра, ведь она знала, что это всё останется, со временем её семье. А это при умелом и старательном подходе, хорошее подспорье в хозяйстве.

Предсказание бабы Маши исполнилось. В огороде, действительно было полное изобилие, свою роль сыграла земля. С начала июля мы уже регулярно ели огурцы, в начале августа начали зреть помидоры, а уж про остальное и говорить нечего, всего было «навалом». Ближайшие соседи нет-нет, да и придут, то за огурчиком, то за свеколкой и морковкой, никому никогда отказа не было. Так началось моё первое лето в Баряшеве. Кстати сказать, чтобы не забыть, берёзовые колья изгороди к средине лета, открыли стволовые почки и проросли, к осени образовались небольшие веточки. А на будущее лето, все новые веточки пошли в рост и к осени стали уже полуметровыми прутьями. Случай феноменальный для берёзы. Почти по предсказанию бабы Маши о цветущих граблях.

Картошка всем так надоела, что мы, деревенские ребята, пошли на очень рискованный шаг. На полях уже почти созрела пшеница и мы ходили на самые отдалённые поля, чтобы нашелушить несколько пригоршней молодой пшеницы, за которую могли запросто угодить в тюрьму. Но мы были осторожны, как дикие звери, и уходили из полей почти ползком до оврага, а по нему, задами, расходились по избам. Домашние нас отругали и запретили этим заниматься впредь. Но зато каши на молоке, приготовленной в русской печи, все наелись с удовольствием и до сыта. Но в то время, эта каша могла нам очень дорого обойтись. Мы слышали, что даже за один колосок, люди получали большие сроки.

Несмотря на то, что картошки на личных участках собирали много, случалось, что её не хватало до нового урожая. Нужно было кормить семью, скотина тоже нуждалась в подкормке и разнарядка на сдачу сушёной картошки для фронта и не маленькая. Поэтому летние месяцы были самыми голодными, для этого времени старались оставить немного зерна, если его выдавали на трудодни. Летом спасали только Бурёнка да куры. По этой причине деревенские ребята ходили в дальний лес, Большой Колок. Это был действительно девственный лиственный лес с включением сосны и ели. Там попадались большие поляны с богатым разнотравьем. На этих-то полянах, местные ребята научили меня отыскивать съедобные растения и клубни. Там много росло диких лилий, саранок по местному, вот их-то луковицы мы выкапывали и ели. Росло ещё какое-то растение, метра полтора ростом, с толстым мягким многогранным стеблем. Если этот стебель очистить, то внутри он был очень сочный и вкусный, и напоминал редиску. В этом лесу обнаружилась весьма странная традиция местных жителей. Это выяснилось, когда пошли грибы: белые, подосиновики, подберёзовики, лисички, маслята и прочие, знакомые инее с раннего детства. При очередном посещении этого леса, я начал собирать эти грибы, в специально взятое с собой ведро. Ребята тут же подняли меня на смех и заявили, что я сошёл с ума и собираю поганки. Наблюдая за ними я видел, как они эти грибы сшибали ногами. Я спросил, почему они хорошие грибы сшибают ногами. Они опять со смехом ответили мне, что это поганки и это всем известно. Тогда я попросил их грибы эти не сбивать, а класть мне в ведро. А так, как, нас там было человек десять, то ведро моментально стало полным. Когда мы вернулись в деревню, я принёс грибы домой и показал маме, она очень обрадовалась, увидев знакомые грибы и тут же принялась за их приготовление. Пока шло приготовление грибов домой пришла Нюра, а за нею полдеревни. Все пришли смотреть, как ненормальные москвичи будут есть поганки. Когда грибы били поджарены, как положено, с лучком и картошечкой и были поставлены на стол, Нюра не выдержала и спросила:

- Надь, вы чо, всамделе будете есть поганки?

- Нюра, это не поганки, это самые лучшие грибы, их ест вся Россия! Их у нас, правда, не солят, как у вас грузди, а только жарят, или маринуют. Ты попробуй, тебя потом от сковороды не оттащить!

- Не, вы уж сначала сами, а мы посмотрим.

В это время в избе было полно деревенских всех возрастов, на лицах было выражение крайнего изумления и любопытства, помрут, или нет! Когда мы с мамой начали с аппетитом есть грибы, в избе воцарилась мёртвая тишина. Мама во время еды не переставала выражать своё удовольствие по поводу давно забытого кушанья. Наша трапеза продолжалась уже минут двадцать. В конце концов, Нюра не выдержала, подошла к столу, взяла ложку, поддела из сковороды жаркого и с опаской отправила в рот. Глядя на неё, я прыснул со смеху, выражение лица у неё было мученическое. Медленно разжевав грибы, заулыбалась:

- Бабы, грибы-то и впрямь славные, пробуйте, чай, не помрём!

Несколько молодых баб кинулись в чулан, похватали ложки и начали пробовать грибы. Сковорода вмиг опустела, послышались одобрительные возгласы. Наша вменяемость и приготовленные грибы были реабилитированы. Так, мы научили всю деревню распознавать, готовить и есть, совершенно новые для них, дары природы.

Через много лет, служа в армии, и следуя в составе воинского эшелона, на Дальний Восток, я ни на одной станции, проезжая через всю Сибирь, ни разу не встретил у станционных торговок грибов, кроме солёных груздей.

Настало время уборки урожая. Председатель колхоза собрал ребят, от 12 и старше и заявил:

- Вы хорошо потрудились весной, а теперь нужно всё это сохранить.

Вот что, ребятки, лето подходит к концу, урожай удался у нас неплохой, а рабочих рук не хватает, сами знаете, мужиков-то, почитай, совсем нет. А бабы наши и так измордовались, дальше не куда, так, что, помочь надо колхозу, я вам и трудодни записывать буду. Как вы на это смотрите?

Ребята, конечно, согласились все, в основном мальчишки, Дети есть дети, даже серьёзную работу могут превратить в забаву. В это время как раз на дальних полях у Большого Колока подымали пары. Вспахать-то вспахали, а вот бороновать было некому, работа не тяжёлая и серьёзную рабочую силу туда посылать, вроде бы и не к чему. Вот председатели у поручил эту работу ребятам. Бороны были туда отправлены заранее. Нам нужно было только взять на конном дворе лошадей, сбрую для упряжи в бороны и поесть, ехали практически на целый день. До полей было километра два с небольшим, старшим у нас был парень лет 16-ти, за бригадира. Только мы выезжали за околицу деревни, как наш бригадир пускал свою лошадь в галоп, а мы за ним. Начинались скачки, до самого места работы. К полю подлетали на взмыленных лошадях. После таких скачек им требовался отдых. Мы их пускали на траву отдохнуть, а сами разводили костёр, закладывали картошку, взятую с собой, и принимались рассказывать всякие истории. Меня постоянно просили рассказывать про Москву. Через полчаса вынужденного безделья, запрягали лошадок в бороны и проходили круга три, а в каждом кругу не менее 2-х километров. Делали перерыв на обед, к этому времени картошка была уже готова. После обеда проходили ещё круга три, и на этом шабашили. Лошадей распрягали, давали отдохнуть минут двадцать, садились верхом и лёгкой рысью отправлялись домой. Так, дня за три мы это поле заканчивали.

После боронования, председатель направлял нас на уборочные работы. Сначала мы возили с полей снопы в грабарках, это телеги такие, с высокими решётчатыми кузовами. Накладывали их бабы, полные, да ещё сверху почти столько же. Укладка велась не как попало, а в определённом порядке. До краёв кузова снопы укладывали вдоль телеги, а верхние ряды укладывали поперёк, колосом во внутрь, а комлями наружу. Верхняя укладка получалась по высоте равной высоте тележной укладке. Сверху, вдоль телеги укладывалась толстая жардь-гнёт, концам своими прикрепленная верёвками к тележной раме с обеих сторон. В таком виде воз готов был к отправке на ток. Бабы заставляли нас делать все аккуратно, а не кое как. Возить приходилось иногда за несколько километров, и не дай Бог, воз развалится по дороге. По ровной дороге можно было проехать и рысцой, а по ухабистой, только шагом, боялись растрясти воз. Снопы везли на колхозный ток, в районе конного двора. Там уже другая бригада ребят разгружала наши возы у молотилки.

Когда заканчивалась возка снопов, бригадир на току, выбрал из нас ребят повыше ростом, и направил работать на волокуши. Когда заработала молотилка, то из противоположного от приёмного барабана, конца вылетает обмолоченная солома со скоростью, задаваемых в приёмник снопов. При сноровистой подаче, солома прёт из молотилки почти сплошным потоком. Бабы на выходе, отгребают солому граблями, стоя по обе стороны соломенного потока, чтобы не забился выбрасывающий короб. В нескольких метрах от этого короба быстро вырастает копна соломы, которую надо немедленно убирать. Вот эти-то копны и убирают с помощью волокуш. На лошадь надевают хомут с двумя длинными верёвками, к концам которых крепится не толстое бревно, сантиметров 10-12, а от уздечки к волочильщику тянутся вожжи. Вот и вся конструкция. Вожжи должны быть обязательно метра на полтора длиннее волокуши. Волочильщик, например я, держа вожжи в руках и идя вслед за бревном волокуши, направляет лошадь прямо на центр копны соломы. Лошадь идёт прямо по этой копне, перешагивает её, и оказывается по другую сторону копны. В то время, когда бревно волокуши подходит вплотную к копне, волочильщик встаёт на него ногами, своим весом прижимая его к земле. Лошадь продолжая движение, увлекает за собой, при помощи, привязанного к веревкам бревна, всю копну вместе с волочильщиком. Копна соломы, при этом, уплотняясь, упирается в волочильщика и вся эта «конструкция» двигается по направлению к омёту, или, другими словами, стогу. Здесь надо вовремя и в нужном месте спрыгнуть с бревна и дать ему свободно перекатиться через привезённую солому. Рейс выполнен. Разворот и всё сначала.

Работали мы и на триерах и на веялках, машинах для отделения зерна от мякины. В отличие от молотилки, они приводились в действие вручную. Таким вот образом заканчивались мои летние «каникулы» А в сентябре мне надо уже в школу, в 4-й класс набралось человек 5-6. Вольница моя заканчивалась, к великому моему сожалению.

Моя школьная зима проходила как обычно, с той лишь разницей, что с утра мы вместе с Борькой шли в школу, в соседнюю избу. Горница избы представляла собой школу с четырьмя рядами парт, каждый ряд был классом с 1-го по 4-й. Не без труда удалось найти старую фотографию довоенного класса. Таков был примерно и интерьер нашей школы в Баряшеве. На фоне сельских ребят, я был, конечно, самым «продвинутым». И это было естественно, кругозор московского мальчика сильно отличался от кругозора сельских ребят. Но я не задавался и с охотой рассказывал о Москве по просьбе учительницы, Клавдии Михайловны.

В эту зиму я освоил изготовление деревянных коньков, виденных мной ещё до войны в каких-то книжках со сказками Андерсена. И вот по этим воспоминаниям я решил сделать коньки. И сделал, точно такие, как они представлялись мне по рисункам из книг. Крепились они, естественно, к валенкам с помощью верёвок. Делал я их из дубовых поленьев, а дырки для крепления прожигал раскалённым гвоздём, так же как и на лыжах. На фото: Примерный класс моей сельской школы.

В начале января, а может быть, в конце декабря, к нам из Москвы, неожиданно, пожаловали гости. Приехала тётя Шура с моими двоюродными сестрой Владой и братом Игорем. Я уже в начале писал, что эту семью постигло большое несчастье, мужа тёти Шуры, дядю Альфреда в 1937 году арестовали и посадили в лагерь, где-то на Колыме. С тех пор они сильно бедствовали, несмотря на помощь мамы и деда. Семья было большая, шесть человек, из них пятеро детей. А тут ещё война. Я ещё вернусь к этому вопросу, а сейчас о ситуации в деревне. Теперь в избе нас стало восемь человек, из них пятеро детей. Теперь добавьте ко всему этому телёнка, ягнят и козлят! И всё это на 15-16 кв. метрах свободного места. Норма, прямо скажем, по современным нормативам, кладбищенская. 2 кв. метра на человека. Это не считая скотины. Я не представляю, может ли кто из современных людей представить всё это!

Приезд семейства Чанке был связан с чрезвычайными обстоятельствами в семье. Мне не хочется раскрывать эту причину, но один из членов семьи поставил всех остальных на грань вымирания от голода. Моей старшей двоюродной сестре, работавшей в то время в райкоме комсомола, каким-то образом удалось отправить тётю Шуру с маленькими детьми к нам в деревню. Была зима 1942-1943 года, один из самых тяжёлых периодов в судьбе страны. Обстановка на фронте и в Москве были тяжелейшие, как Томаре удалось отправить их в Бугульму, до сих пор представляется непостижимым. В деревне жизнь тоже была не сахар, но с голоду умереть было не возможно. Подкормившись в Баряшеве и оправившись от Московского кошмара, тётя Шура с ребятами, в конце весны, или начале лета 1943 года, отправились обратно в Москву. А поскольку в это время в Москву вообще не пускали без специальных пропусков, то им просто невероятно повезло. Их приютили в воинском эшелоне, следовавшем на Запад через Москву. Их посадили на платформу, загруженную автотранспортом, так они под машинами и доехали до окраин Москвы, где их и высадили. История полная трагизма и печали. Не приведи Господи, кому-нибудь и когда-нибудь испытать подобное!

Четвёртый класс я окончил с похвальной грамотой. В моей жизни появился новый человек. Ещё зимой к нам в деревню приехал из Белоруссии дядя Ефрем. Поселили его у наших соседей, у бабки Маши с дедом, поскольку они были одинокие и он, вроде бы как, подходил им по возрасту и для компании, как сказал председатель, когда привёл его к ним. Мужичок он был компанейский, доброжелательный к людям, весёлого нрава, а поэтому как-то быстро вписался в деревенский быт. На своей родине он, видимо, тоже жил в деревне и поэтому быстро освоился. Председатель его сразу назначил главным конюхом в колхозные конюшни. Мы с ним, как-то быстро подружились. Он проявил большой интерес к моему огороду, похвалил за пристрастие ко всякому рукоделию. Видя, что мы с ребятами шатаемся по деревне без особого дела и пользы, он, как-то, предложил научиться ещё одному полезному, с ёго точки зрения, ремеслу:

- Подходи завтра с утра к нашей избе, посмотришь, чем я заниматься буду. Учти, всякое ремесло всегда на пользу и себе и людям. С умением что-либо мастерить, никогда не останешься без куска хлеба.

Я сразу вспомнил своего деда:

- А мне мой дедушка тоже самое говорил, если, говорил, у тебя руки растут не из задницы, то на кусок хлеба всегда заработаешь.

Дядя Ефрем рассмеялся и говорит:

- Правильный дед у тебя, умные слова сказал тебе, и хорошо, что ты их помнишь! Так, приходи утром.

Дата добавления: 2015-08-18