Глава 27. Не обращая внимания на протесты, Мердок оставил Эда и Тима в тюремной камере и

Не обращая внимания на протесты, Мердок оставил Эда и Тима в тюремной камере и отправился с Оливией. Они спешно шли вдоль Уилтон Стрит к Ривер, и ее вуаль развивалась позади нее, как зловещий парус на пиратском корабле.

В лавке подержанной одежды Оливия взяла бразды правления на себя, чтобы превратить его в «роскошного джентльмена». Место расположения лавки отвечало ее названию. Лавка находилась в заброшенной конюшне в переулке на Сумач Стрит. Пустыри окружали ее со всех сторон, а дом, которому она принадлежала, был заколочен. Никаких признаков чьего-либо присутствия в конюшне не наблюдалось, и дверь была закрыта, но Оливия без колебаний последовала к ней. Она открыла дверь ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь, и они быстро шмыгнули в помещение. Там было темно, пахло навозом и старой одеждой. Только одна керосиновая лампа освещала помещение и в ее тусклом свете, Уильям смог рассмотреть старые брюки, рубашки, носки, которые были разложены на хрупких столах и развешаны на крюках на стенах. Вещей было так много, что он подумал, а не половина ли бедного населения города продала им свою одежду. Он надеялся, что никто не придет сюда, пока они будут здесь, иначе кто-то может подумать, что он зашел для того, чтобы позлорадствовать. В глубине на высоком табурете сидел человек, завернутый в платок. Он склонился над открытым очагом и почти не реагировал на их присутствие. Кроме них других покупателей в лавке не было. Мердок узнал хозяина. Он часто видел, как этот человек бродит по улицам со своей тележкой, звонит в колокольчик и кричит, что он скупает старые вещи, бутылки и другой хлам. Старьевщик был небольшого роста, худой, жилистый, возможно, более молодой, чем казался на первый взгляд, потому что носил длинные темные волосы и густую клокастую бороду.

- Добрый день, мистер Голд, - сказала Оливия, откинув с лица вуаль, осмотрелась вокруг и, как пловец, нырнула в хаос одежды, Мердок беспомощно толкался за ней.

Через несколько минут она вытащила пару изношенных вельветовых брюк.

- Должны подойти.

Голд сказал своим хриплым с акцентом голосом, что все вещи дезинфицированы.

- Беспокоиться нет необходимости, миссис.

Мердок с сомнением посмотрел на них.

- Они выглядят так, словно принадлежали погонщику.

Оливия фыркнула дружеским презрением.

- Вы никогда не жили на благотворительную помощь, не так ли? Берем то, что можем оплатить и подгоним по размеру, если брюки для вас слишком длинные, подогнете их, если – широкие, то затяните в поясе.

Она подвинула в сторону несколько брюк, освобождая место для тех вещей, которые она собралась купить. Затем Оливия перешла к стойке с жакетами и пиджаками. Быстро отсортировав их, она подняла коричнево-белый жакет, который, видимо, принадлежал игроку в летнем водевильном представлении. Пивные пятна можно было увидеть и с двух метров.

- Вот этот будет хорошо смотреться с коричневым.

Мердок хотел было возразить, но передумал, не для явки в суд же он одевается.

- Сколько? – спросила Оливия Голда.

- За брюки и жакет с вас один доллар.

- Один доллар! Не заставляйте меня смеяться! Я могла бы купить за эти деньги совершенно новые вещи.

- Посмотрите на ткань, миссис. Что с вами случилось? Это лучшее качество, его одевали только раз.

Возможно, хозяин имел в виду, что предыдущий владелец жакета, одев его однажды, никогда не снимал его, снова подумал Мердок.

- Он не стоит и тридцати центов, - сказала Оливия, отбросив жакет с отвращением.

Она присмотрелась к Мердоку.

- Давайте-ка посмотрим, может быть, вам и не потребуется жакет, а сойдет для дела и ваше старое пальто из тюленя. Оно достаточно потертое.

Мердок поморщился. Это пальто служило ему «верой и правдой» в течение долгого времени.

- Нам нужно заменить только шляпу, - добавила Оливия.

- У меня есть большой запас отличных шляп. Очень низкие цены, - вставил мистер Голд. – Я не смогу заработать ни жизни, продавая их по таким ценам, но для вас…

Он слез с табурета и протиснулся вокруг стола. Ему трудно было передвигаться в таком ограниченном пространстве. Он вытащил черную фетровую шляпу с одностороннем полем и сдул с нее пыль.

- Вот, миссис. Она сделана в Англии. Отличное качество.

Оливия взяла шляпу и придирчиво осмотрела ее. Отделка внутри тульи давно стерлась, и подкладка внутри была потемневшей от пользования. Мердок снял свою и примерил новую. Она была тесновата.

- То, что нужно, - сказала Оливия.

Мердок немного поправил шляпу. У него было неприятное, какое-то липкое чувство.

- Как насчет фланелевых рубашек? - спросила Оливия мистера Голда.

- Фланелевые рубашки? Кто продаст мне их? У меня есть хорошие льняные для джентльмена. Смотрите сюда.

Он ткнул в кучу одежды на соседнем столе. Оливия быстро произвела осмотр, но ничто ее не впечатлило. Затем она взяла в руки тяжелый шерстяной свитер, по виду, такие носят спортсмены на открытом воздухе. Мистер Голд, должно быть, говорил правду о дезинфекции вещей, но он потрудился почистить их. Этот свитер был затвердевшим от засохшей грязи, словно его предыдущий владелец продал его прямо на футбольном поле. Оливия просияла.

- Мы возьмем его.

Она добавила его к брюкам и продолжила свои поиски. Мердок стоял за ее спиной и выглядывал через ее плечо, словно ребенок. Мистер Голд перетасовывал вещи на столах, иногда тряся перед ней галстуком или парой кашемировых носок, все время споря друг с другом о цене или качестве. Но Оливия была совершенно равнодушна к стонам мистера Голда.

- Двадцать центов за пару изношенных комбинаций, как эти! Я не дам ни гроша, и это будет щедро.

Она взяла три пары носок и, на вопросительный взгляд Мердока, ответила:

- Одна пара для ваших ног, одна – для ваших рук, одна – для Эда. Вы не возражаете? Они стоят всего лишь два цента за пару.

Наконец осталось выбрать только ботинки. В задней части лавки стояли три полки, заполненные обувью, все из которых сохранили форму ног своих предыдущих владельцев, так что Мердок почувствовал, словно он смотрит на бестелесные останки разбитой армии. Голд взглянул на ботинки Мердока, потом выбрал пару потертых коричневых ботинок.

- Эти я купил только сегодня. Очень хорошие, смотрите кожаная подкладка будет держать тепло всю зиму. Только для вас сорок центов.

Оливия перевернула ботинки, которые имели согнутые мыски и изношенные каблуки.

- Пятнадцать центов и не больше.

- Вы разоряете меня. Двадцать или ничего.

- Договорились!

- Может быть мне стоит убедиться, что они подходят мне по размеру? – спросил Мердок.

Она покачала головой.

- Беднякам не приходится выбирать. Вам придется привыкнуть к ним.

Она вернулась к крюку, где обнаружила жакет.

- Если сбросишь с этого, я дам вам доллар и тридцать центов за все.

Голд нахмурился.

- Миссис, у меня есть жена и пять маленьких детей. Как я посмотрю им в голодные лица, если приду домой только с долларом и тридцатью центами? Когда они спросят: «Папа, сколько ты заработал сегодня с шести утра?» Как я им скажу, что только доллар и тридцать центов? А у моей жены зубная боль. Я должен отвести ее к дантисту, а на доллар и тридцать центов я не смогу это сделать.

- Я припоминаю, что в прошлый раз у вас было четверо детей, не так ли?

- Четыре, пять, какая разница? Они все хотят есть!

Оливия подняла руку.

- Один доллар и сорок один цент, ради ваших детей.

- Доллар и пятьдесят центов для зубов моей жены.

- Хорошо. Но это предел.

- Возможно, - подумал Мердок, - зубы были ее слабым местом.

Сделка состоялась, Голд сложил вещи, чтобы упаковать их. Мердок передал Оливии деньги, которые она в свою очередь вручила хозяину лавки. Мердок надеялся, что он возместит эти траты у инспектора, который очень не любил раскошеливаться. Голд вручил ему коричневый бумажный пакет.

- Удачи, мистер, все, что вы делаете, я надеюсь, законно.

Мердок последовал за Оливией из лавки в переулок, где воздух был свежим.

- Нам надо спешить, - сказала она, - если вы собираетесь попасть в ночлежку, то должны быть там не позднее пяти часов. Если там будет слишком много народа, то вы можете и не поспасть туда.

- Я переоденусь в участке, - сказал Мердок. – Вы и Эд пойдете вперед, чтобы никто не видел, что мы вместе. За Тимом присмотрят.

- Он может пойти со мной, я не сбегу.

- Оливия, я не буду искушать вас. Тим останется в камере.

- Мистер Мердок, когда вы умрете и вас вскроют, то найдут у вас вместо реального сердца из плоти и крови, что-то черное и сморщенное.

Дата добавления: 2015-08-18