Глава 31. Существует много признаков того, что наши отношения налаживаются

Существует много признаков того, что наши отношения налаживаются. Много моментов, которые указывают на прогресс, к которому мы пришли. Я поняла, что не существует такого понятия как возвращение «к тому, что у нас было», но мы очень стараемся создать новый уровень счастья, который может быть даже лучше, чем прежний. Конечно, иногда моё сердце щемит от болезненных воспоминаний, но швы наложены, и рана почти зажила.

То, чего я всегда очень хочу – это секс. Я знаю, что в этом могу полностью доверять Эдварду, и понимаю, что пока он смотрит на меня, шевеля своими бровями и бросая какой-то глупый комментарий о том, что пора проверить оборудование, у нас всё хорошо. Нерешительность в его взгляде постепенно исчезла и теперь, наконец, рядом со мной тот же парень, в бар к которому я когда-то ходила.

Сглотнув, я слегка откидываюсь назад, не отводя глаз от Эдварда. Ему пришлось постараться, чтобы убедить меня оказаться сверху, но миссионерская поза просто невозможна с моим постоянно растущим животом.

– О, Боже, детка, да… как же хорошо, – стонет он. Я чувствую, что все мои слова застряли в горле, скованные эмоциями от удовольствия этого момента. Мои руки опускаются на его бёдра, используя их для опоры.

Скорость наших движений постепенно возрастает, и я чувствую, как в ожидании напрягается моё тело. Наслаждаясь этим чувством, я закрываю глаза. Эдвард приподнимается и убирает упавшую мне на глаза чёлку. Я улыбаюсь ему, а он выгибает бёдра, массируя во мне ту точку, которая каждый раз подводит меня к краю.

Я чувствую, как он двигается во мне, подходя к вершине своего блаженства, когда я сжимаюсь вокруг него. Удовольствие пронзает меня, и дыхание замирает. Эдвард, кончив, расслабляется подо мной, но я всё ещё напряжена и чувствую пульсацию в пояснице… и ниже.

Эдвард поднимает руки и, нежно погладив мой живот, тянется к моим грудям и сжимает их с чуть большей силой.

– Вот так, просто наслаждайся, – ободряет он меня. Я сглатываю и, снова закрыв глаза, жду, когда пульсация избавит меня от напряжённости, но этого не происходит. Я соскальзываю с Эдварда и сворачиваюсь в клубок. Боже, это схватки? Не удивительно, что женщины всегда кричат во время этих сцен.

Ну, в клубок свернуться у меня не получается. Те, кто называют это животиком, обладают огромным чувством юмора. Потому что это – не животик, а целая планета, формирующаяся впереди моего тела.

– Детка? Белла, что случилось? – спрашивает Эдвард и, прижавшись к моей спине, нежно массирует мою поясницу, зная, что я очень это люблю. Его прикосновение немного расслабляет меня и, выпрямившись, я поворачиваюсь к нему.

– Я не знаю, ведь прежде я никогда такое не испытывала, но думаю, возможно, это схватки. Или что-то похожее, потому что это кажется просто ужасным, – сбивчиво говорю я. У меня был составлен целый план на это событие. В нём я собиралась быть женщиной, которая улыбается сквозь боль. Эдвард никогда не должен был узнать, когда меня мучают схватки, а Финн собирался ждать возле родильного зала, потому что роды для меня – это свет и блаженство. Именно так всё должно быть по моему плану.

– Схватки? Белла? О, Боже. Позволь мне позвонить в больницу. Дерьмо. Бля. И виноват в этом только я, ведь так? Бля, я знал, что это дерьмо не безопасно. Держись, детка, я сейчас вызову врача, – лепечет Эдвард. Я могла бы рассмеяться на это, если бы не чувствовала себя так, словно мой живот набит камнями. Эдвард мечется по комнате, несколько раз спотыкаясь, пытаясь подготовить всё.

Оказывается, в тех книгах, которые он читает, есть списки. Списки того, что мы должны сделать до того, как родится ребёнок, а также список вещей, которые необходимо взять с собой в больницу. Списков множество и все из них Эдвард принимает всерьёз. Тщательно их проверяет.

– Просто найди мне какую-нибудь одежду и отвези в больницу, – говорю я и сажусь. Мои слова заставляют его замереть.

– Какую одежду ты хочешь? Хочешь мою толстовку? Боже, Белла, я не знаю, что делать, – заикается он. Потянувшись к нему, я прижимаюсь лбом к его лбу, а затем слегка касаюсь его губ. А я думала, что он будет спокойным в этой ситуации. Когда я представляла эту часть истории в своей голове, то Эдвард был сдержанным и собранным, в то время как я слегка паниковала.

– Твоя толстовка и какие-нибудь леггинсы прекрасно подойдут. И не забудь одеться сам, если не хочешь поехать в больницу в чём мать родила, – пытаюсь засмеяться я. Глубокие вдохи и выдохи помогают, делая боль более терпимой. Эдвард улыбается мне, и я чувствую себя ещё лучше.

– А ты не думаешь, что если я поеду в таком виде, то медсёстры уделят нам всё своё внимание? – спрашивает он, изображая некую греческую статую. Хихиканье заставляет мой живот сжаться. Я вздрагиваю.

– Возможно, но, скорее всего, тебя отправят в психушку. А ты мне сейчас жизненно необходим, – отвечаю я. Подняв руки, я позволяю ему надеть на меня его толстовку. Вместо того чтобы покупать одежду для беременных, я просто использовала его гардероб. Может он и против, но никогда не жалуется, даже когда я испачкала его любимую рубашку арахисовым маслом и Нутеллой. Хоть немного и скрежетал зубами.

Надев на меня толстовку, он помогает мне влезть в леггинсы, после чего убирает волосы с моего плеча, и целует в лоб и щёку. Я закрываю глаза и вздыхаю.

– Прости, – выдыхает он. Я качаю головой.

– Никаких извинений. Если бы ты мог вытолкнуть ребёнка своей… штуковиной, то ты бы это сделал. Или я заставила бы тебя быть осторожней. Так что никаких извинений, – настаиваю я. Он натянуто улыбается, и я стараюсь приободрить его.

– Белла, – смеётся он и качает головой. – Моя штуковина помогла нам сделать этого ребёнка. Думаю, мы можем называть его своим именем.

Грызя ноготь, я вслед за Эдвардом бреду к машине, радуясь тому, что Финн с Саванной дома. Даже если малыш требовал того, что хочет быть с нами, когда родится ребёнок. Он думает, что по случаю рождения его братика сразу же состоится первое празднество. А придумывая имя, он разрывается между Гарри Поттером, Финесом и Фербом.

– И как бы ты хотел его называть? Твой пенис? Член? Любовный жезл? Или болт? – Я перечисляю все названия, которые приходят в голову. Думаю, могла бы вспомнить и больше. Некоторые девушки подходят к этому довольно творчески.

Усмехнувшись, Эдвард помогает мне сесть в машину, после чего закрепляет на мне ремень безопасности. Убедившись, что я в порядке, он обегает машину и садится в кресло водителя.

– Во-первых, говоря «любовный жезл» ты смахиваешь на Остина Пауэрса, – заводя машину, говорит он. – Мне больше нравится член. Очень нравится. Но уверен, если я снова попытаюсь заняться с тобой сексом, наша девочка просто выскочит. Прямо посреди процесса.

Я не могу сдержать смех, который вырывается из меня. Мысленный образ ребёнка, выкатившегося прямо посреди секса, похож на ужасную сцену из фильма ужасов или на вид какого-то экстремального порно.

– Можешь себе такое представить? – Эдвард вздрагивает. – Она, вероятно, стала бы порнозвездой. Её первым впечатлением от мира стал бы вид моей интимной части.

Всё это заставляет меня рассмеяться ещё сильнее. Похоже на то, словно Эдвард прочитал мои мысли. Но благодаря этому я снова убеждаюсь, что он – именно тот, кого я хочу. Только он будет присутствовать на всех самых важных страницах моей истории.

– Не думаю, что это возможно. Ребёнок просто не может появиться посреди сексуального акта, – всё ещё хихикая, заверяю его я. Но даже при том, что я на 97,3% уверена, что никогда не слышала о подобном, всё равно это кажется чем-то вероятным.

К тому времени как мой смех утихает и мы проехали полпути к больнице, боль полностью исчезает. При всей спешке и подвергшись панике, я совсем забыла о ложных схватках. Хоть и читала эту главу по меньшей мере раза три. Ложные схватки могут быть вызваны чем угодно – едой, энергичными движениями. А то, чем мы занимались, без сомнения было энергичным.

Я говорю об этом Эдварду, но он убеждает меня в том, что доктору показаться всё же нужно. Он всё равно везёт меня в больницу, но для того, чтобы медсестра сказала нам то, до чего я додумалась в машине.

Когда Эдвард привозит нас домой, солнце достигает своей максимальной точки над горизонтом. Я вжимаюсь в кресло, чувствуя себя ужасно из-за того, что украла у него сон. Он помогает мне выйти из автомобиля, с такой же заботой, как и усадил туда несколько часов назад и почти относит меня в постель. Я обвиваюсь вокруг него, мои глаза отяжелены сном.

– Прости. Я действительно решила, что пришло время рожать, и даже не подумала о том, что мы ели мексиканскую кухню на ужин и что наш секс мог вызвать ложные схватки, – шепчу я, чувствуя, как на мои глаза наворачиваются слёзы, и даже не пытаясь их сдержать. Плач теперь словно дыхание и кажется вполне естественным.

– Не извиняйся, – тихо говорит он и целует меня в нос, после чего прижимается к моим губам. – Это из-за моей... штуковины, это она причинила тебе боль. Так что это ты меня прости.

Уткнувшись ему в грудь, я качаю головой.

– Твоя штуковина не причинила мне боль. Наоборот, мне было очень, очень приятно, просто, похоже, наслаждения оказалось слишком много. Не вини себя. Давай обвиним лучше буррито и забудем обо всём. Договорились? – предлагаю я. Эдвард смеётся и крепче обнимает меня. Я прижимаюсь к нему, его тепло и знакомый запах уже заманивают меня в сон.

– Хорошо. Но ты не запудришь мне мозги. Пока она не родится, мы больше не будем заниматься сексом, – настаивает он. Я усмехаюсь и вздыхаю. Ну, это лишь ещё одна причина надеяться на то, что наш ребёнок вскоре появится на свет.

хХх

– Одна девочка в группе говолит, что мой ребёнок на рисунке похож на лягушку. Это не так, правда, Изибелла? – голос Финна выводит меня из небольшого оцепенения. Я улыбаюсь ему и жестом приглашаю подойти ближе.

Мел в его руке падает на пол, и он бросается ко мне. Я смотрю на сегодняшний шедевр, после чего, как могу, притягиваю малыша к себе. Мы решили одну стену в детской оформить как классную доску. Отчасти потому, что я не хотела, чтобы все четыре стены были жёлтыми, но главная причина в том, что я хотела позволить Финну помочь нам.

Таким образом, каждый день мы проводим здесь по нескольку часов. Я сижу на двухместном кресле-качалке, а Финн стоит возле стены, где постоянно совершенствует свой рисунок, приготовленный для ребёнка. Мне кажется, что в итоге должен получиться Гарри Поттер, сидящий на метле, но рисунок постоянно обновляется. Сегодня Финн работает над ошибками.

– Конечно же, твой малыш не похож на лягушку. Он похож на тебя и на твоего папу, и может быть, немного на меня, – заверяю я его. Когда я говорю, глаза Финна всматриваются в мои, словно в поисках подтверждения. Он кивает и, положив обе свои руки на мой живот, слегка его толкает.

– Он уже готов появиться? Он уже там слишком долго. Я должен показать игрушки, которые мы ему купили и я хочу, чтобы он появился до нового фильма о Гарри, – сообщает мне Финн. Я улыбаюсь и помогаю ему более нежно прикасаться ко мне. Мысль о ребёнке также странна для него, как и для меня. Я уверена, он думает, что ребёнок появится и сразу станет его товарищем по играм. Я могу только надеяться, что он не слишком разочаруется.

– Ну, прошлой ночью он сказал мне, что тоже очень хочет увидеть тебя. Но, думаю, должно пройти какое-то время, прежде чем он сможет смотреть фильмы таких взрослых парней как ты. Помнишь? Дети поначалу очень маленькие, – напоминаю я ему. Он серьёзно кивает и смотрит на живот. Малыш в утробе пинает ладошку Финна своей ножкой, и лицо мальчугана расплывается в улыбке.

– Он будет сильно меня любить, правда, Изибелла? Только не говори папе, потому что он думает, что Гарри – девочка, и если он узнает, что это не так, ему будет больно, – говорит он мне. Я торжественно киваю ему в ответ. На самом деле я не должна поощрять этот спор между моими мальчиками, но как я могу не встать на сторону Финна?

– Старший брат – очень особенный. Ребёнок будет очень любить тебя, – соглашаюсь я. Финн тянется вверх, чтобы поцеловать меня в щёку и мои глаза наполняются слезами. Мой малыш будет иметь лучшего старшего брата во всём мире. Финн убегает обратно к стене и начинает рисовать то, что с моего кресла выглядит как огромная капля.

Наслаждаясь моментом, я медленно раскачиваюсь взад и вперёд. Я готова к появлению ребёнка. Может быть, я нервничаю, иногда доходя до паники, но я готова. Я хочу представить его или её удивительным людям, которые уже любят этого малыша. Я хочу показать всем продукт нашей с Эдвардом любви.

Я избавилась от страхов, что своей неопытностью смогу навредить ему. И я знаю, что Эдвард будет удивительным. Он жаждет этого ребёнка, наполняясь любовью, которую готов выплеснуть на него. И одной только этой причины достаточно, чтобы с нетерпением ждать главного момента.

Хлопает дверь внизу и Финн снова роняет мел.

– Папа дома! – объявляет он и пулей выбегает из комнаты. Я хихикаю и остаюсь на своём месте. Вскоре они оба вернутся ко мне. Им необходимо побыть наедине. Я намного больше, чем Эдвард провожу время с малышом, и я знаю, что он скучает по Финну.

Кресло бесшумно покачивается, а я обвожу взглядом комнату, представляя ребенка в кроватке или на пеленальном столике. Мысленно я пытаюсь одеть его в голубой или розовый, но нужный цвет всё ещё не чувствую. И всё же ожидание кажется трепетным.

Оба моих мальчика на 100% уверены в своих догадках, но кто-то из них окажется не прав. Я лишь надеюсь, что ребёнок в любом случае одержит вверх. Впрочем, я не сомневаюсь, ведь это – ребёнок Эдварда и брат или сестра Финна. Кто сможет устоять?

Пол тихонько скрипит и на моём лице появляется улыбка. Они постоянно пытаются подкрасться ко мне, но Эдвард делает это так, чтобы я услышала их приближение.

– Чёртова Тень. Ты действительно позволила захомутать себя.

Я резко оборачиваюсь на знакомый, но неожиданный голос. Эммет стоит, прислонившись к дверному косяку, и осматривает комнату точно так, как делала это я несколько минут назад. Мне интересно, может ли он видеть голубой или розовый. Я встаю так быстро как могу, но прежде чем у меня это получается, Эммет подскакивает и помогает.

– Не напрягайся, девочка, иначе ребёнок появится раньше положенного, – смеётся он. Я улыбаюсь ему и обнимаю, насколько это возможно с пляжным мячом между нами. На глаза снова наворачиваются слёзы, и я вытираю их об рубашку Эммета.

– Этот ребёнок должен был появиться 4 дня назад. Так что всё, что может его заставить поторопиться, только приветствуется. На самом деле, давай сделаем это снова и снова и посмотрим, может у нас что-то получится, – говорю я, вновь начиная садиться в кресло-качалку. Эммет смеётся и притягивает меня к своей груди.

– Тень, ты выглядишь чертовски хорошо. Видимо я поступил правильно, что не избил Эда до полусмерти, когда увидел его возле твоих дверей, – говорит он. Я хихикаю, радуясь тому, что при упоминании того времени не почувствовала острую боль. Ещё один знак.

– Ты тащишься от беременных, Эммет? Я уверена, что это называется фетишем и, несмотря на то, что мы с тобой друзья, такая информация лишняя для меня, – игриво дразню его я. Смех Эммета заполняет комнату.

– Если ты не уберёшь руки от моей маленькой мамочки, я изобью тебя до полусмерти, – слышится голос Эдварда и, освободившись от Эммета, я вижу, что он стоит в дверях и держит на руках Финна.

– Да ладно, она твоя только потому, что я тебе позволил. Тебе повезло, что она любит твоё милое лицо. Впечатанный в мою стену – ты бы выглядел просто отлично, – фыркнув, отвечает Эммет. Финн извивается на руках своего отца, желая опуститься на пол.

– Гек, ты слышал, что сказал твой дядя? Иди, защити мою честь, – освободив Финна, говорит Эдвард. Финн бежит в мою сторону и отталкивает Эммета. Громила, пятясь, с усмешкой смотрит на него.

– Ты не можешь вот так давить на ребёнка, Эммет. Белла говорит, что Гарри появится тогда, когда придёт время, – ругает его Финн и заботливо обнимает меня. Эммет поднимает перед собой руки.

– И мой папа никогда не будет у тебя на стене. Он нужен нам, чтобы играть со мной и Гарри и для того, чтобы покупать Белле солёные огурцы, – добавляет Финн. Эдвард и Эммет трясутся от смеха, а я просто обнимаю Финна.

– Он прав, Эммет, – говорю я. Потому что не могу придумать то, что можно было бы к этому добавить. Финн улыбается мне.

– Ладно, малыш. Я понял. Ты – босс, – смеётся Эммет. Финн ухмыляется ему и в этот момент так похож на Эдварда, что я немного в шоке. Я увлечённо наблюдаю за ними и не замечаю, как ко мне подходит Эдвард и присаживается рядом на корточки. Он нежно проводит по моим волосам и целует в щёку. Я улыбаюсь ему.

– Моим девочкам что-нибудь нужно? – спрашивает он. Моя улыбка становится ещё шире. Я слышу, как Финн протестующе хнычет. Эдварду никогда не надоедает подшучивать по поводу пола ребёнка и Финн никогда не устаёт противиться ему.

– Нет, папа, ребенок – не девочка. Это – мальчик. Как я, ты, Эммет, Гарри, Уолт и Немо, – спорит он.

Словно поняв, что разговор зашёл о них, обе наши собаки забегают в комнату и устраиваются у изножья детской кроватки. Я с любовью улыбаюсь им. С тех как я вернулась, они были моей тенью. Словно знали, что мне необходимо видеть кого-то рядом, чтобы чувствовать себя чуть менее одинокой.

– Мой ребёнок не собирается быть похожим на Эммета, – спорит Эдвард, бросая на друга наигранный взгляд, полный отвращения. Эммет усмехается и садится рядом со мной.

– Да конечно, чувак, она не будет похожей на меня. Но если она будет напоминать Тень, то тебе стоит бояться того момента, когда ей стукнет 16, – говорит он, шевеля бровями. Я чувствую, как Эдвард напрягается рядом со мной.

Эммет раскачивается в кресле и широко улыбается.

– Боже, да этот диванчик бесподобен! Я бы родил ребёнка только для того, чтобы иметь у себя такой! – объявляет он. Эдвард всё ещё рядом со мной.

– Что... чёрт, и что ты имел в виду? По поводу 16 лет? Что это значит? – кипит Эдвард. Эммет широко улыбается ему и откидывается на спинку кресла. Он выглядит настоящим гигантом.

– Ну, разве это не возраст, когда достигают совершеннолетия? Я думаю, что девочка будет красоткой, и с возрастом будет выглядеть всё лучше, – говорит Эммет. Я еле сдерживаю смех. Он точно знает, на какие кнопки Эдварда нужно нажать. Финн подходит к собакам и сев на пол, откидывается на них, как на подушки.

– Но тебе будет почти 50. Фу… ты издеваешься надо мной? – шипит Эдвард. Эммет просто усмехается в ответ.

– Я тоже с возрастом становлюсь только лучше. Как сыр и вино, мой друг, – отвечает Эммет. Эдвард чуть не бросается на него, но я держу его за руку. Я обхватываю его лицо и поворачиваю к себе, с каждым вдохом всё ещё борясь со смехом.

– Он просто шутит. Я никогда не позволила бы Эммету или какому-то другому взрослому мужику с умом четырёхлетнего приблизится к нашему ребёнку, – уверяю я его. Глаза Эдварда устремляются к Эммету, бросая на него убийственный взгляд.

– Ему будет 50, Белла. И он хочет... Я даже не знаю, что он хочет сделать с нашей шестнадцатилетней дочерью, когда ему будет 50, – спорит он. Эммет смеётся, и Эдвард снова смотрит на него.

– Позволь мне вмазать ему, – умоляет он. И его последние слова лишают меня сил сдерживаться. Смех ускользает от меня и срывается с губ. Смеясь и для поддержки опираясь на Эдварда, я чувствую, как на мои глаза наворачиваются слёзы. Как же хорошо вот так... беззаботно смеяться с людьми, которые во многих отношениях изменили ход моей истории.

Тяжело дыша и вытирая слёзы с глаз, я чувствую… это. Боль, охватывающая низ спины и живот. В нужном, правильном месте. Я хватаюсь за живот, и боль почти сразу исчезает. Сглотнув, я встаю, всё ещё держа руку на своём животе.

– Оставь этого извращенца в покое. К тому времени, как нашей дочке исполнится 16 лет, он уже ничего не сможет с ней сделать. А теперь давай, покормим этого ребёнка, пока он не выгрыз себе путь из меня, – говорю я, потянув Эдварда к двери. Мои движения кажутся медленными и неловкими, но Эдвард следует за мной. Как только мы подходим к двери, Эдвард поворачивается и бросает на Эммета резкий взгляд.

– Смотри у меня! – предупреждающе говорит он. Финн бежит, догоняя нас и повернувшись, смотрит на Эммета преувеличенно хмурым взглядом.

– Да, смотри у меня, – повторяет он. Я снова смеюсь, и боль возвращается. Прижав руку к животу, я чувствую, как поверх моей ладони ложится ладонь Эдварда. Я смотрю на него и жду, когда боль отступит. Наигранный гнев Эдварда сменяется беспокойством.

– Белла? – спрашивает он. Я киваю и подношу ко рту большой палец.

– Да, это похоже на главное событие. И мы сегодня даже не ели буррито, – выдыхаю я. И теперь чувствую, что начинается новая глава, где уже ничего не останется прежним.

Дата добавления: 2015-08-18