Глава 29. Есть причина, по которой женщины при беременности всегда тускнеют в своих историях

Есть причина, по которой женщины при беременности всегда тускнеют в своих историях. Реальность того, что у тебя постоянно растёт живот, не проходящая тошнота и перепады настроения испортят сюжет, даже если выставить всё это в комедийном свете. И это только цветочки. Если добавить к этому импульсивный переезд через всю страну и попытку возродить разорванные отношения – получается не очень живописная картина.

Когда Эдвард появился у моей двери, все рациональные мысли покинули меня. Я лишь видела, что парень, которого я люблю, отец моего ребёнка – пытается. Он делал то, о чём я всё это время мечтала. С такой заботой и осторожностью относился ко мне, умолял, говорил, слушал. Слова, которые все эти недели я так хотела от него услышать, срывались с его губ, и я позволила своему сердцу оттаять. Я показала ему видео с малышом и позволила увезти с собой.

Какое-то недолгое время я была в эйфории, а потом всё прошло. Мой разум заработал с полной силой и на поверхность всплыли все сомнения и неуверенность, которые накопились во время недель, проведённых в одиночестве. И затем я как бы отключилась.

Я всё ещё была там. Всё ещё в его доме, с ним и с Финном, но чувствовала себя закрытой, отделившейся. Мне казалось, что я должна быть осторожной, опасаясь того, что он передумает. Что снова увидит что-то или прочитает и сорвётся на мне, поэтому, таким образом, я защищала себя и своего малыша.

Моим спасательным кругом стал Финн. Я не сдерживалась, когда это имело отношение к нему. Как кто-то настолько маленький мог занять такое огромное место в моём сердце, мне никогда не понять, но уверена, что это ни шло ни в какое сравнение с любовью, которую я уже чувствовала к своему малышу. Я погрузилась в Финна, спряталась за ним.

– Изибелла, мы должны закончить книгу и только потом смотреть фильм. Это правило, – серьёзно говорит мне Финн. Я улыбаюсь, с нежностью глядя на него. Я попыталась обмануть его и вместо того, чтобы почитать, посмотреть фильм, во время которого я бы смогла немного вздремнуть, но малыш оказался слишком умён.

Уверенный в том, что я не смогла оставаться без него, он сразу же принял моё возвращение и не требовал никаких ответов. Так что намного легче иметь дело с маленькой копией Эдварда, которой не нужно ничего кроме моего времени и внимания, а его у меня целая уйма, пока я не устроюсь на новую работу.

Мы поглощены чтением, когда домой возвращается Эдвард. Он неуверенно заходит в комнату. Я ничего не говорила ему о своих страхах, но, возможно, он сам это чувствует, потому что относиться ко мне, как к чему-то безумно хрупкому. Эдвард улыбается и, наклонившись, целует в лоб меня, а затем Финна. Это его жест добавляет мне чувства вины.

Мне нужно поговорить с ним, рассказать о своих страхах. Он заслуживает шанса успокоиться, но я просто слишком сильно нервничаю. Мне кажется, что мы ходим по краю, и я боюсь сорваться с обрыва.

– Чем вы занимаетесь? – спрашивает Эдвард, поглаживая мой затылок и шею. Я жду, когда ответит Финн, а он лишь сонно фыркает и ближе прижимается ко мне. Глядя на него, я усмехаюсь, после чего поднимаю глаза и встречаю взгляд Эдварда, видя в нём робкую надежду, которую хочу поддержать, которую должна лелеять.

– Мы читали Гарри Потерра. Видимо ты не так озвучивал героев и Финн хотел услышать все правильно, – тихо отвечаю я. Мой язык, выскользнув, увлажняет губы, и я хочу избавиться от ощущения неловкости, окутавшего нас. Эдвард приподнимает мои ноги и сев, устраивает их поверх своих.

– Ты всё испортила, читая ему Гарри Поттера по ролям. Каждый раз, когда я пытаюсь читать ему, он говорит: «Папа, Изибелла делает это намного лучше, чем ты. Старайся больше», – закатив глаза, говорит мне Эдвард. Смех, последовавший за этим, очень краток.

– Ты поела? – спрашивает он. Улыбка, которая освещает моё лицо, на этот раз естественная. Он по-прежнему так хорошо заботится обо мне.

– Нет, но мне нужно сдать анализ крови, так что я не должна есть, – отвечаю я. Говоря это, я мельком смотрю на Финна. Мы ещё не сообщили ему новость. Планировалось, что после сегодняшнего дня, после того как мы с Эдвардом сходим к врачу, расскажем всё Финну.

Это было одно из самых лёгких решений, которые мы приняли. Я хочу, чтобы Финн узнал и уверена, что от счастья он будет на седьмом небе, но для начала нужно было сделать кое-что ещё. Как, например, поговорить с Саванной. Она была удивительной, поддержала нас и сразу же нашла для меня лучшего врача, которого знала. Она также согласилась с тем, что лучше не спешить говорить об этом Финну. Я хочу думать, мы ждём не потому, что всё это дело обречено на провал, но оптимизм не является сейчас моим лучшим другом.

Эдвард обхватывает мою ступню и нежно массирует – тихий стон срывается с моих губ. Как же я хочу, чтобы так было всё время.

– Но если ты голодна, тебе нужно поесть. Не думаю, что это полезно для тебя и малыша, – говорит он. Я нежно улыбаюсь ему. Эдвард по-прежнему на первый план ставит меня и это немного облегчает боль в моём сердце.

– Я в порядке. После того как мы закончим, ты сможешь отвести меня в МакДональдс, – улыбаюсь я ему. Он улыбается в ответ и мне становится немного легче. И на долю секунды мной овладевает уверенность, что мы справимся с этим. И что вот такие моменты, как лоскутки нашей семейной жизни, заполнят мою историю.

хХх

Все врачебные кабинеты выглядят одинаково. Те же мягкие цвета, те же потрёпанные журналы и тот же запах. Можно с лёгкостью представить, что это кабинет за тысячу миль отсюда, где я сидела с огромным парнем, который пытался решить детскую головоломку.

Эдвард взволнованно ёрзает, сидя рядом со мной, его рука несколько раз тянется к моей и отступает. Неопределённость разрывает меня на части, поэтому я хватаю его руку и переплетаю наши пальцы, чувствуя себя в таких встречах с врачом настоящим профессионалом. Если три подобных посещения могут внушить это чувство.

Моя голова забита разнообразными мыслями. Мне хотелось бы прочесть старые главы истории Эдварда. Чтобы узнать, что он чувствовал, когда ожидал на свет появление Финна. И пожимал ли вот так руку Саванне, сидя в зале ожидания.

– Я узнал о Финне только после того, как он родился, – неожиданно говорит Эдвард. Я смотрю на него так, словно он какой-то телепат.

– Правда? Мне казалось, что вы с Саванной были в очень хороших отношениях, – спрашиваю я. Это те истории, которые я хочу знать, должна знать, потому что благодаря им я чувствую себя более привязанной к нему, более уверенной.

– Мы расстались и вроде на какое-то время потеряли связь, – смущаясь, отвечает он. – А затем она позвонила и сказала, что просто не могла не рассказать мне о нём.

Мой рот в шоке открывается. Всё в Финне и Эдварде просто кричит об их связи, о том, что они предназначены принадлежать друг другу. Мой большой палец рисует узоры на его руке.

– Я бы никогда не подумала. Вы оба настолько естественны, словно он должен был быть твоим, – тихо говорю я, впечатлённая такими простыми отношениями Эдварда и Саванны. Звук моего имени отвлекает от мыслей, и я встаю. Эдвард отпускает мою руку и, сделав шаг к двери, я поворачиваюсь и смотрю на него. Я вижу, как дёргается его кадык, когда он сглатывает.

– Хочешь, чтобы я пошёл с тобой? – спрашивает он. И в моём животе что-то переворачивается. Несмотря на все свои страхи, на ту неуверенность, которая пронизывает меня, я всегда хотела, чтобы он стал частью этого – нашего ребёнка, моего малыша. Я слегка улыбаюсь и протягиваю ему руку. Он сразу же принимает ее, и его ответная улыбка согревает моё сердце.

Пока меня взвешивают, Эдвард стоит в стороне и нервно переступает с ноги на ногу. Медсестра пытается завязать с ним какой-то разговор, но он лишь тревожно улыбается ей. Нас провожают в другой кабинет, и Эдвард поворачивается спиной, пока я переодеваюсь в бумажное платье.

Я сажусь на стол, который трещит, нарушая тишину между нами. Эдвард вышагивает по небольшой комнатке.

– Если хочешь, можешь сесть. Никогда не знаешь, сколько времени это займёт, – предлагаю я, чувствую себя всё большим экспертом. Мои слова заставляют его остановиться и, подойдя ко мне, он протягивает руку и проводит ею по моему животу. Мой малыш трепещет под его рукой.

– Я охеренно нервничаю. Не могу дождаться, когда увижу её, – выдыхает он. Я усмехаюсь и кладу руку поверх его.

– Её? Думаешь, это девочка? Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, чувствуя, что на моём лице появляется легкомысленная улыбка. Несмотря на всё остальное, я так взволнована этим ребёнком и тем, что этот парень будет его отцом. Эдвард наклоняется и прижимается губами к моему животу.

– Это будет моя маленькая принцесса. Я это чувствую, – говорит он, и я глотаю слёзы. В этот момент открывается дверь, и в комнату заносят аппарат. Моё сердце пропускает несколько ударов, потому что это происходит на самом деле.

Выслушав несколько инструкций, я лежу на спине, мой живот в какой-то липкой слизи и мы с тревогой смотрим на экран. Я уже делала это однажды – лежала, уставившись на расплывчатое чёрно-белое изображение, в то время как доктор указывал мне на окружность головы и длину плода, но всё, что я смогла разглядеть, это деформированное пятно.

На этот раз всё иначе, технолог щёлкает выключателем и комнату наполняет быстрое стаккато сердцебиения. Эдвард напрягается. Я знаю, что он чувствует тот же трепет, который переполнял меня в тот первый раз. Даже сейчас, после того как я слышала его несколько раз, этот звук по-прежнему вызывает чувство удивления.

– Всё выглядит хорошо, всё как положено вашему сроку, – говорит врач-технолог. Я отворачиваюсь от Эдварда и вновь сосредотачиваюсь на экране. И понимаю, что не могу отвести взгляд от крошечного человечка – с руками, с пальцами на ногах и лицом. Датчик скользит по моему животу и малыш в моём животе трепещет.

– Вы хотите сегодня узнать пол? – спрашивает женщина. Я смотрю на Эдварда. Он облизывает губы и сжимает мою руку.

– Я думаю, пусть это останется сюрпризом. Что скажешь? – неуверенно спрашивает он меня. Я немного потрясена тем, что он не хочет подтвердить своё предчувствие, но согласно киваю. Мне нравится, что можно оставить это на конец и продлить ожидание.

– Если это нормально, то мы бы хотели подождать, – отвечаю я за двоих. Женщина кивает и начинает завершать процесс. И говорит, что DVD-диск с записью мы сможем взять в приёмном отделении на выходе.

Какое-то время мы сидим, оба ошеломлённые. Я протягиваю руку и чувствую, как меня заполняет облегчение, когда Эдвард несколько раз сжимает мою ладонь.

– О чём ты думаешь? – спрашиваю я, желая вовлечь его в диалог, чтобы облечь его мысли в слова. Благоговение – это очевидно, но я знаю, что он всегда думает о чём-то большем. Его рука тянется ко мне, прежде чем он успевает что-то сказать и нежно ложится на мой слегка увеличенный живот.

– Мы сделали это. Мы создали её, Белла, – заявляет он. Улыбка приподнимает уголки моего рта. Эдвард медленно наклоняется и неуверенно целует меня, его язык нежно изучает уже знакомую территорию. Каждый поцелуй все больше соединяет нас, постепенно возвращая к тому, что было. Я отстраняюсь и смотрю на дверь.

– Да. Хотя только что мы решили не узнавать пол. Ты видел что-то, чего не видела я? Или узнал о каком-то трюке из тех книг по воспитанию, которые прячешь под кроватью? – спрашиваю я. Он читает их поздно вечером, когда думает, что я сплю. Прочитывает от корки до корки каждую страницу, словно у него в этом нет абсолютно никакого опыта. Его нервозность заставляет меня улыбнуться, когда я понимаю, что не одинока в этом. Ещё одна часть становится на место.

– Отцовская интуиция, – улыбается он мне. Словно не давая мне усомниться в его словах, он вновь прижимается к моим губам. В моём животе урчит, поскольку он нежно поглаживает его и Эдвард тихо посмеивается. – Также она говорит мне, что ты и наш маленький птенчик-наггетс проголодались.

Я немного краснею и качаю головой. Только он мог назвать нашего ребёнка чем-то из меню фаст-фуда, и всё же это действительно подходит ему. Эдвард снова отворачивается, чтобы я могла переодеться, и я чувствую, что во мне что-то меняется. Я вижу финал нашей истории. Полный круг, который я так хочу преодолеть. Эти проблески дают мне надежду, но одной надежды мне мало. Мне нужно взять контроль над собственной историей.

хХх

Есть моменты, которые заставляют новую главу казаться нереальной, когда одна только окружающая обстановка кажется идиллической и сказочной. Я стою на пляже, пальцы ног едва касаются кромки воды – каждый наплыв волны лишь слегка покрывает мои ноги. Солёный ветер жалит кожу. Я обнимаю себя, невидящим взглядом уставившись в горизонт.

Я хочу, чтобы вся тяжесть и грусть были смыты волнами и унесены далеко-далеко. Но это не так просто. Приятные, нежные моменты не могут стереть грубые и резкие. Вода не может их смыть, но возможно, я могу их попросту отпустить.

Резкий порыв ветра обрушивается на меня и, пытаясь защититься от него, я обнимаю себя крепче. Я уже отпустила Элис. Возможно когда-нибудь раскаивающаяся, более мягкая её версия сможет повторно войти в мою жизнь, но если это и случится, то очень не скоро. И только в том случае, если она сможет принять людей, которые составляют огромную часть моей истории, и не важно, хорошо это или плохо.

Мои мысли переключаются на другое. Когда Эдвард появился у моей двери, я приняла решение пойти по этому пути. По пути, где нужно было собирать осколки и двигаться в направлении будущего, в котором когда-то я была так уверена. Так что теперь мне нужно идти ва-банк.

Он так сильно старается. Его усилия искренни, и они напоминают мне о том, почему я с такой лёгкостью отдала ему своё сердце. Он улыбается, даже когда напряжён, успокаивает и касается меня так часто, как я позволяю. И разрешает мне проводит время с Финном. Эдвард безупречен, во всяком случае, настолько, насколько может таким быть.

На мои плечи ложится одеяло, и я вздрагиваю. Слишком легко позабыть о мире вокруг. Знакомые татуированные руки ложатся на одеяло и обнимают меня.

– Ты замёрзнешь, – выдыхает он в моё ухо. Через всё моё тело проходит дрожь – эффект, который он оказывает на меня, никто не отменял.

– Просто пытаюсь очистить голову. Я скоро вернусь. Если тебе холодно, ты можешь идти, но я бы хотела, если ты хочешь, чтобы ты остался, – сбивчиво говорю я. Мой разум переполнен мыслями и слова остаются без фильтра. Вздох, который срывается с его губ, слегка развевает мои волосы.

– Конечно, я хочу, – говорит он, уткнувшись носом в мою шею. – О чём ты думаешь?

Я могла бы снова закрыться от него, но вода смыла любое желание оставаться неискренней. И, похоже, это один из тех моментов, где всё может измениться из-за нескольких слов.

– О том, как бы простить тебя, – заявляю я, сглатывая слегка горьковатый привкус этих слов. Эдвард вздыхает и опускает свои руки, и я сразу же чувствую нехватку его тепла.

– Хочешь присесть или пройтись? – спрашивает он. Я смотрю вниз на воду, всё ещё омывающую пальцы моих ног.

– Я могу и постоять, всё нормально. Я не пытаюсь всё усложнить, но, кажется, что это нужное место, нужный фон, – тихо отвечаю я. Мой большой палец поднимается ко рту. Эдвард смотрит на меня, затем опускает взгляд на мой живот.

– Я думаю, что нам всё же нужно сесть, – неуверенно предлагает он. – Я бы хотел видеть тебя, когда мы будем говорить об этом.

Мы одновременно садимся, и я изо всех сил стараюсь держать свои ноги на месте. Я не спускаю глаз с воды.

– Я приехала сюда с намерением простить, действовать так, словно ничего не произошло, но я просто не могу. Ночью, когда я ложусь спать, боюсь, что проснусь, а рядом ты – совсем другой, такой, каким ты был тогда. И это пугает меня. Я не хочу этого. Я хочу чувствовать себя так, как привыкла. Словно ты можешь озарить солнцем каждую страницу моей истории, – признаюсь я. Как же хорошо иметь возможность высказать всё то, о чём постоянно думаешь.

Эдвард садится позади меня и обнимает. Он даёт мне ту опору, которая мне сейчас так необходима.

– Я не думаю, что ты должна простить меня, – вздыхает он, крепче прижимая меня к себе. – Я хочу тебя так, как никогда никого и ничего не хотел. Но я был... я был... напуган. Я отреагировал. Я вёл себя как последний мудак.

Я никогда не слышала, чтобы его речь была сбивчивой, и это просто разрывает меня на части. Я хочу возразить, но он ещё не закончил.

– И сейчас... пойми, я не жду, что ты простишь меня. Я думаю, что, возможно, со временем, мы сможем это исправить, и теперь у нас есть наш наггетс. И Белла, я просто... я не знаю... я был не прав. Но я люблю тебя, – так же сбивчиво заканчивает он.

Я снова и снова обвожу пальцами цифры на его запястье. Это одно из того, что я хочу исправить. Я хочу видеть рядом с собой бесцеремонного, иногда грубоватого парня, который делал для меня мой собственный напиток. И я ненавижу, что приложила руку к тому, чтобы он стал таким неуверенным.

– Ты в основном уже прощён. Я собираюсь дать тебе немного веры. Не так много, как мне бы хотелось, но пока это всё, что я могу. Со временем я поверю в тебя больше. Если ты сможешь пообещать мне, что всегда подождёшь, прежде чем реагировать. Что остановишься на мгновение и позволишь мне ответить, рассказать свою историю, – отвечаю я. Это отправная точка, то, с чем мы можем работать. И я знаю, что у нас получится.

Я чувствую, как его рука убирает с затылка мои волосы, а затем губы прижимаются к моей шее.

– Мне жаль, что я тогда не выслушал тебя. Я должен был, ты заслужила это, и я обещаю, что с этой минуты будет именно так, – торжественно заявляет он. Я немного поворачиваюсь, ощущая себя достаточно сильной, чтобы оставить воду.

– И я могу несправедливо злиться или что-то от тебя скрывать. Но я сохраняю за собой право делать это, потому что могу обвинить во всём своё интересное положение, – предупреждаю я его. Он смеется, и этот звук кажется настолько знакомым и таким тёплым.

– Ты можешь оправдывать своим положением что угодно, – убеждает он меня. Я улыбаюсь и чувствую, что может быть, вода унесла мои страхи или, по крайней мере, я бросила их в океан, с радостью наблюдая, как они исчезают.

хХх

Я тереблю картонную коробку перед собой, не чувствуя желания её открыть.

– Изибелла, какая у тебя игрушка? Я получил зелёный грузовик, но на самом деле хотел синий, – взволнованно спрашивает Финн. Он держит упомянутый грузовик, с тревогой ожидая от меня, чтобы я с тем же энтузиазмом открыла коробку. С моих губ срывается смешок, а вместе с ним уходит и немного напряжённости. Клянусь, этот малыш обладает магической силой.

Я открываю коробку, чтобы показать желанный синий автомобиль и глаза Финна загораются. Он подпрыгивает, стоя рядом со мной, и наш кухонный стол качается.

– Ах, тебе так повезло, Изибелла. Эта машина лучшая. Я знаю. Синий – самый быстрый цвет, – заявляет он. Я бросаю взгляд на Эдварда, который запихивает в рот картофель-фри так, будто это его работа. Я знаю, что это – нервное, и рада тому, что я в этом не одинока.

– Да, она мне нравится. Но тебе лучше хранить её у себя. Мне бы не хотелось её потерять, – отвечаю я. Я передаю машинку Финну, и он вновь подпрыгивает.

– У меня есть специальная коробка для всех моих машин. Эту я буду беречь особенно, – обещает он. Я снова хихикаю и, наклонившись, целую его в макушку. Такие моменты вызывают у меня огромное волнение и радость.

Это мог быть любой вечер в нашем доме. Но сегодня особый случай – Финн ест на ужин любимый фаст-фуд, и мы расположились вокруг стола как семья, которой и являемся. Но в воздухе висит создаваемое ожиданием напряжение, ощущаемое только взрослыми.

Глаза Эдварда встречаются с моими, и я слегка улыбаюсь ему в ответ. Именно Эдвард хотел рассказать всё Финну, а я легкомысленно согласилась, но теперь вижу, что он сам не свой.

– Финн, успокойся, сядь и ешь ужин, – говорит Эдвард с улыбкой, улыбкой, предназначенной только Финну. Я люблю эту улыбку. Финн серьёзно кивает, но продолжает подпрыгивать.

– Папа, ты сказал им, что я хочу синюю или зелёную машину? – спрашивает он. Что-то в его заявлении заставляет понять, будто он думает, что в цвете содержится сверхсила. Эдвард смеётся.

– Я сказал им, что ты хочешь розовую, – отвечает он. Рот Финна в шоке широко открывается. Воспользовавшись моментом, Эдвард сажает сына на стул.

– Розовый для девочек, папа. А я не девочка, – утверждает Финн. Эдвард целует его в макушку и взъерошивает волосы.

– Я шучу, малыш. Я сказал им, что ты хочешь синюю и зелёную, – отвечает Эдвард. Финн кивает, довольный этим ответом. Он берёт с тарелки куриный наггетс и откусывает, а затем встречается с моим взглядом.

– Изибелла, сядь ко мне, – просит он, и нет никакого шанса, что я смогу сказать ему «нет». Я устраиваюсь на стуле рядом с ним и наблюдаю за тем, как он ест. Малыш в моём животе делает кувырок, и я чувствую, как расширяются мои глаза на это новое ощущение.

Я кладу руку на живот, желая почувствовать это снова. Тут же рука Эдварда ложится поверх моей. Я улыбаюсь ему.

– У тебя болит животик, Изибелла? Когда у меня болит, мама гладит мой животик, – говорит Финн. Он осторожно придвигается, с интересом глядя на наши сплетённые руки. Эдвард улыбается мне и снова молча просит разрешения, и я сжимаю его руку.

– Гек, у Беллы в животе маленький наггетс, – объясняет он. Финн отбрасывает свой кусочек курицы так, словно у него в руке огонь.

– Куриный наггетс сделал твоему животику больно? – спрашивает он меня. Я еле сдерживаю улыбку. Нормальное заблуждение для четырёхлетнего. Я хочу уточнить, но борюсь со смехом.

– Нет, этим летом у тебя появится сестричка, – объясняет Эдвард. Лицо Финна отражает полнейшее недоумение. Наверняка, в книгах Эдварда была глава о том, как рассказать о появлении брата или сестры...

– Сестричка? Откуда? Из куриного наггетса? – спрашивает Финн. Он скептически смотрит на свой ужин. Из меня вырывается смех. Возможно, это худшая попытка сообщить о такой новости. И теперь Эдварду придётся объяснять, откуда берутся дети. Глаза моих мальчиков смотрят на меня, а я вытираю слёзы.

– Гек, на самом деле это не наггетс и не курица. Это ребёнок, человек. У Беллы в животе твоя сестричка, – говорит Эдвард, и, подтверждая свои слова, гладит мой живот. Финн сосредоточено наблюдает за его действием.

– Изибелла, у тебя в животике ребёнок? – тихо спрашивает он. Я улыбаюсь и киваю.

– Да, у нас с твоим папой будет ребёнок, – отвечаю я и вижу, что его маленький ум пытается разобраться с деталями. Он медленно тянется к нашим связанным рукам. Я встречаю его на полпути и кладу его ладонь поверх наших.

– Это девочка? – интересуется он. Его крошечные пальцы слегка шевелятся. Я с улыбкой смотрю на наши руки.

– Ну, мы не знаем. Это будет сюрприз, – отвечаю я. Он кивает.

– Это девочка, – спорит Эдвард. Я шиплю на него.

– Папа, Изибелла лучше знает, ребёнок в её животике, – отчитывает Эдварда Финн. Я снова смеюсь. Затем Финн вновь поворачивается ко мне. – Я люблю сюрпризы, очень.

Я не могу с ним не согласиться. Мне также нравится этот момент, очень.

Дата добавления: 2015-08-18