Глава 19. Волнение, умиротворение, расслабленность

Волнение, умиротворение, расслабленность. Вот что я обычно чувствую, когда открываю свой ноутбук. Наблюдать, как открывается страница Facebook – раньше было главным моментом моего дня. Моментом, которого я ждала всегда с нетерпением. Теперь всё изменилось. Теперь у меня появилась жизнь вдали от этого пятнадцатидюймового экрана. Появились люди, которые заботятся обо мне, люди, которых я могу касаться, обнимать и даже целовать.

Я выгибаю шею и издаю шипящий звук, ощутив натянутость кожи. Сильной боли нет, но кожа под татуировкой стала более плотной и поворачивать голову немного неприятно. Я поднимаю волосы наверх – подальше от татуировки. Как бы там ни было, я наслаждаюсь этой небольшой болью. Она напоминает мне о татуировке и о глубоком смысле, который я в ней нахожу.

Подняв руку, я касаюсь шеи, зная, что если б Эдвард был сейчас здесь, он настоял бы на том, чтобы я нанесла немного больше крема и позаботилась о себе. И лишь подумав о нём, я чувствую, как уголки моих губ приподнимаются в улыбке.

Мысли о новых персонажах в моей жизни отвлекают от процесса, которого я ждала с ужасом. Мои глаза вновь возвращаются к экрану, и я стону, увидев количество сообщений присланных мне Элис – её тон сначала передаёт умеренное беспокойство, но с каждым новым сообщением оно нарастает, и, наконец, доходит до паники. Я читаю её последнее сообщение несколько раз.

Ты, должно быть, умерла или похищена какой-то великой знаменитостью.

Мне хочется закатить глаза. И хоть меня забавляет её беспокойство, я понимаю, что оно основано на времени и предыдущем опыте. Не проходило и дня, чтобы я не появлялась в сети. По крайней мере, раз в неделю я болтала с Элис. А прошёл уже почти месяц с тех пор, как я просто заходила на свою страничку. Да, реальная жизнь может по-настоящему отвлечь.

Мои пальцы слегка нажимают на клавиатуру – не достаточно сильно, чтобы вызвать какие-то действия. Я не могу игнорировать этих людей, в течение нескольких лет они вели меня по моей колее. Даже если я нашла жизнь за пределами своего компьютера, это не меняет тот путь, который привёл меня к этому моменту и люди, которые терпели меня всё это время, всё ещё остались.

Я должна ответить, должна успокоить Элис, ведь я ей очень многим обязана. И я хочу. Только потому, что к своей истории я добавляю новых людей, вовсе не значит, что другие должны быть удалены. А затем решение принимается за меня.

Элис Брэндон: Мне не кажется? Не может быть, что это на самом деле ты…

Я смеюсь и делаю глубокий вдох. Моли пальцы двигаются немного медленнее, чем я привыкла. Я была лишена практики, но более чем этому рада.

Изабелла Свон: Прости. Клянусь, я жива и здорова.

Поджав под себя ноги, я возвращаюсь к своей любимой позиции. Но на этот раз мои глаза то и дело останавливаются на часах. Я могу посвятить немного времени своему старому другу, но теперь есть люди, которые ждут меня.

Элис Брэндон: Может, ты обманываешь меня… Где ты была? Только не говори, что не могла оторваться от своего паразита.

Прочитав её слова, я сжимаю зубы. Раньше я не возражала, когда она делала в адрес Эдварда непристойные замечания, но теперь многое изменилось. В том числе и его роль в моей жизни.

Изабелла Свон: Всё не так, Эл. Он совсем не такой, каким я считала его раньше.

Это слабый аргумент Элис так просто не поверит моим словам, но мне нужно, чтобы она порадовалась за меня. Она единственный человек, которому я должна рассказать свою историю, и я хочу, чтобы она аплодировала мне, а не подвергала строгой критике.

Элис Брэндон: Значит он не барная крыса с тонной татуировок, который целует всех у кого есть губы и сиськи?

Дыхание перехватывает в горле. И это всё, что я рассказывала ей о нём? Как я могла дать лишь такое скупое описание? Конечно, изначально я изобразила его плохим мальчиком, который настойчиво добивался меня. Я когда-нибудь упоминала его доброту, теплоту и заботу?

Изабелла Свон: Может, на первый взгляд, но он просто удивителен, Эл. Я имею в виду, он вынес на себе столько дерьма, и у него потрясающий маленький сын. Я не могу даже передать тебе, насколько он фантастичен.

Можно начать с этого. Это даст ей немного больше глубины, поможет лучше понять человека, который постепенно становится моим солнцем, вокруг которого я вращаюсь.

Элис Брэндон: У этого паразита есть ребёнок? Ты что издеваешься надо мной? Беги от него, Белла. Беги как можно быстрей.

В моей груди что-то сжимается, а сердце начинает отчаянно биться. Эти слова, даже напечатанные, а не сказанные вслух, отрывают небольшую часть от меня. Мне кажется, словно я предаю Эдварда или ещё хуже – Финна.

Изабелла Свон: Ты не знаешь, о чём говоришь. Финн – удивительный, Эл. Он очень умный и милый, а ему всего лишь три.

Как можно словами описать Финна? Ей нужно всего лишь однажды встретиться с ним. Он протянет ей свою липкую ручку и поведёт в свою крепость, сооружённую из одеяла. Вот тогда она всё поймёт.

Элис Брэндон: Не будь такой наивной, Белла. Парни с детьми – очень плохая идея. Они появляются в твоей жизни с безумными расходами и с багажом, который никто не сможет нести. Добавь к этому бар, татуировки и готовность целовать всех подряд… ничего хорошего, Белла.

Невозможно подобрать нужные слова. Я подвела двух самых важных людей в моей жизни, позволила кому-то думать ужасные вещи о тех, кто так важен для меня. Этим я доказала свою любовь?

Изабелла Свон: Иисусе, Эл. Он делает меня счастливым. Они оба делают. Не будь такой высокомерной и просто порадуйся за меня. Разве не ты сама велела мне действовать? Следовать за ним?

Я пытаюсь достучаться до неё, используя все возможные способы. Я могу это исправить. Я могу восстановить надежду на то, что эти две половинки моей жизни могут быть объединены. Я сжимаю кулачки и жду. Она долгое время не отвечает и, я надеюсь, что это значит, что она поняла меня.

Элис Брэндон: Я говорила тебе не отказывать себе и трахнуться с ним. Попытаться немного начать жить своей жизнью. Но не привязывать себя к тонущему кораблю.

Всё становится только хуже. Как вообще такое возможно? Мне нужно просто выйти из сети и попытаться избавиться от серого облака, нависшего над головой, до того как я отправлюсь на встречу. Но я не могу избавиться от необходимости заставить её понять.

Изабелла Свон: Он совсем не такой, каким ты его представляешь.

Я злюсь, потому что это всё, что я могу сказать в их защиту. И я, и сама Элис знаем, что если она что-то вбила себе в голову, то переубедить её невозможно. Но я решу это. Когда мне не нужно будет никуда спешить.

Элис Брэндон: Не приходи ко мне в слезах, когда я окажусь права.

Я закрываю ноутбук и, уткнувшись лбом в колени, запускаю пальцы в волосы, стараясь обо всём забыть. Сделав несколько глубоких вдохов, я чувствую в себе достаточно сил, чтобы встать. Я наклоняю голову и улыбаюсь небольшой боли.

Я надеваю джинсы и свитер, надеясь, что такая одежда подойдёт для прогулки в парк. Я давно забыла, что как предполагается, нужно туда надевать. И это грустно.

Когда я иду к бару, ветер развевает мои волосы. Во время нашего уик-энда всё изменилось, но теперь мы вернулись к реальной жизни. Я не видела Эдварда с тех пор, как он поцеловал меня на прощание на пороге моего дома и в моём животе что-то скручивается. Что из всего этого получится? И ещё Финн.

Я не хочу ничего от него скрывать. Даже небольшая ложь разбивает моё сердце. Но у него есть мать. Я не знаю, какова будет моя роль, и как он будет себя чувствовать.

Неоновая вывеска на улице всё ещё выключена, поэтому я подхожу и нажимаю на звонок. Джинсы сковывают мои движения, но это небольшая жертва во имя моих друзей. Я пришла раньше, чем должна, но до заката нужно успеть кое-что сделать. Замок открывается, и дверной проём полностью занимает Эммет.

– Ну, я так и знал, что это маленькая тень Эда. Как дела, красотка Белла? – ухмыляется Эммет. Он наклоняется вперёд, что могло бы показаться двусмысленным, если бы я не знала, что позади него находится Эдвард.

– Я в порядке, Эммет. Я могу пройти? – спрашиваю я. После разговора с Элис я всё ещё раздражена и мне нужно, чтобы два человека за его спиной немного поддержали меня. Он отстраняется и, в преувеличенном жесте взмахнув рукой, приглашает войти. Я делаю глубокий вдох и ступаю внутрь.

Эдвард вместе с Финном сидит на полу и позволяет своему сыну рисовать маркером на своих руках. Смывающиеся чернила смешиваются с более постоянными рисунками. Его глаза сразу же поднимаются к моим, и улыбка, которая появляется на его лице, наполняет меня ощущением правильности всего происходящего.

– Тащи сюда свою задницу и поцелуй меня, – командует он. Его слова отвлекают Финна от его художеств, и малыш смотрит на меня. Его глаза расширяются, и он выпускает из рук свой маркер.

– Изибелла! Я знал, что ты придёшь. Папа сказал, что я счастливчик, потому что маленький и могу поиграть с тобой, а не с людьми, которые хотят пить, – восклицает он и бежит ко мне. Его руки обхватывают мою ногу, и я беру его на руки, посадив себе на бедро.

– Нам повезло. С измученными жаждой людьми играть не интересно. Я надеюсь, что твой папа разрешит нам пойти в парк, – говорю я ему, и на последних словах мой взгляд останавливается на Эдварде. Он встаёт и подходит к нам. Когда он оказывается рядом, Финн протягивает к отцу руки, и я охотно передаю его.

– Папа, можно нам с Изибеллой пойти в парк? Пожалуйста? Я буду держать её за руку и никуда не убегу, – умоляюще говорит он. Эдвард смеётся и, наклонившись с сыном на руках, прижимается к моим губам. Поцелуй быстрый и сладкий. Как только мы отстраняемся, я сразу же смотрю на Финна, желая увидеть его реакцию.

– Папа! Прекрати это, – ругает его Финн. У меня перехватывает дыхание. Может, он не хочет, чтобы я именно так была связана с его отцом. Моё сердце бешено бьётся в груди, когда я думаю, что этот крошечный человечек может стать преградой между нами. Эдвард снова быстро целует меня, и Финн преувеличено громко вздыхает.

– Прекратить что, Гек? – спрашивает Эдвард. Финн выпячивает нижнюю губу, и Эдвард копирует его действия.

– Не целуй Изибеллу. Мы идём в парк, и она здесь, чтобы поиграть со мной. Ты поиграешь с ней потом, – отчитывает его Финн. Я тихо хихикаю. По крайней мере, он не совсем против. Когда-нибудь нам придётся объяснить разницу между нашей дружбой.

– Хочешь сказать, что я не могу целовать Беллу? Да, Гек? – притворный гнев искажает лицо Эдварда. – Думаешь, что ты можешь говорить мне, что делать? А, большой парень?

Он начинает щекотать Финна. Малыш визжит и извивается в его руках.

– Пока я поиграю с Беллой, а вы, ребята, оставьте нас. Гек, пойди проверь, не выпил ли Уолт всю свою воду, – опустив Финна на пол, говорит Эдвард. Малыш несётся через комнату, и Эдвард бросает на Эммета многозначительный взгляд. Эммет театрально стонет.

Как только мы остаёмся одни, Эдвард прижимает меня к своей груди, а его губы обрушиваются на мои в менее дружественном и более настойчивом поцелуе. Ни секунды не колеблясь, я открываю для него рот и запускаю пальцы в его волосы. Его язык сплетается с моим, а руки ползут вверх по моей шее. Я вздрагиваю, когда его пальцы касаются воспалённой кожи. Он прерывает поцелуй.

– Всё ещё болит? Дай мне посмотреть, – требует Эдвард. Он медленно разворачивает меня и когда осматривает мою татуировку, я чувствую на шее его тёплое дыхание. Его пальцы осторожно обводят изящный рисунок, и по моей спине проходит волна дрожи.

– Это не больно, но кожа немного стянута. Это нормально, ведь так? – спрашиваю я. Всё это для меня очень ново.

– Абсолютно нормально. И выглядит чертовски сексуально, – шепчет он мне в ухо, губами задевая мочку. Он медленно поворачивает меня к себе и вновь прижимается к моим губам. На этот раз целуя более медленно. Когда он отстраняется, мои губы всё ещё тянутся к нему.

– Я рад, что ты здесь, – улыбается он. Я улыбаюсь в ответ и провожу руками по его плечам и вниз по груди. Я сплетаю его пальцы со своими и, потянувшись вперёд, слегка прикусываю его нижнюю губу.

– Я знаю, что всё только начинается, и я, как предполагается, должна вести себя более сдержанно и не казаться такой заинтересованной, чтобы ты мог догадаться сам, но я ужасно притворяюсь, поэтому просто скажу, что чувствую. Когда я не здесь, я очень сильно по тебе скучаю, – выбалтываю я. Не хочу придерживаться правил. Всё кажется таким правильным, чтобы переживать о нормах поведения.

– Ты могла бы остаться здесь насовсем. Ты могла бы даже бросить свою работу и стать моей маленькой рабой любви, – усмехается он. Я закатываю глаза, но если честно, всё это кажется слишком заманчивым. И это пугает меня. У меня должно быть больше самосохранения.

– Думаю, в таком случае ты бы устал от меня. Кроме того, мне кажется, что это ты должен быть моим рабом. В этом больше смысла, – говорю я, после чего сильно краснею. Он садится на табурет и, поставив меня между своих ног, притягивает к себе.

– Как? – интересуется он. Вот почему мне не нужно пытаться быть скромной. Он никогда так просто не оставит подобную тему, а мысли, которые проносятся в моей голове, не всегда должны срываться с моих губ.

– Ну, мне кажется, это было бы… веселее? – шепчу я, глядя на что угодно, но только не на него. Я могу сослаться на папку с «вкусняшками», но тогда превращусь в лужу на полу. Его руки скользят вниз по моей спине и останавливаются в задних карманах моих джинсов.

– Мы могли бы попробовать и то, и другое. Уверен, во всём есть свои преимущества, – соглашается он. Сцены, которые я видела на своём пятнадцатидюймовом экране, вдруг вспыхивают в моём разуме, но ведущую роль там играет Эдвард. Всё моё тело вспыхивает от жара.

– Изибелла, Уолт тоже хочет пойти в парк. Можно? – врывается Финн. Не знаю, радоваться ли мне этому или огорчаться. Я медленно отстраняюсь от Эдварда и опускаюсь на корточки перед Финном.

– Думаю, что сегодня мне нужны для тебя обе руки. Возможно, он пойдёт с нами в следующий раз? – говорю я. Меня немного беспокоит эта прогулка, слишком много доверия оказывает мне Эдвард, и я должна оправдать его. Финн серьёзно кивает. Громкий свист заставляет меня вздрогнуть и приземлиться на задницу. По крайней мере, я была недалеко от пола.

– Какая у тебя прикольная татуировка, Тень, – комментирует Эммет. Повернувшись, я вижу, что прислонившись к барной стойке, он стоит рядом с Эдвардом. Подняв руку, я касаюсь кожи на шее.

– Да, я сделала её на съезде боди-арта, – отвечаю я. Брови Эммета поднимаются, и с хитрым выражением на лице, он смотрит на Эдварда.

– И как там съезд? – спрашивает он. Эммет не отводит взгляда от Эдварда и, воспользовавшись моментом, я встаю и обращаюсь к Финну.

– Иди, надень кроссовки и свою курточку, хорошо? – шепчу я Финну, не желая пропустить ответ Эдварда. Финн с энтузиазмом кивает и снова исчезает.

– То же самое обычное дерьмо. Карен просила передать тебе, чтобы ты перестал быть такой киской только потому, что тебя прищемило её пирсингом. Это может произойти с каждым, Эмми, – смеётся он. Я хочу смеяться вместе с ними, но его ответ немного жалит. Он не хотел, чтобы Эммет узнал? Это не может быть хуже того, что мне наговорила Элис.

– Я готов, Изибелла! – я никогда не была настолько рада тому, что трёхлетний малыш тянет меня к двери. Хоть этого и не происходило прежде. Направляясь к выходу, я стараюсь не смотреть на Эдварда.

– До свидания, папочка, люблю тебя сильно-сильно, – кричит Финн. Эдвард автоматически вторит ему. Впервые я слышу от него слова о любви, и это дёргает внутри меня какие-то невидимые ниточки. Дверь почти захлопнулась, когда он кричит нам вслед.

– Эй! – я замираю, хоть Финн и пытается тащить меня вперёд. Повернувшись лицом к Эдварду, я бросаю на него беспечный взгляд. – Не слишком там веселитесь без меня!

Дверь закрывается, прежде чем его слова могут отозваться эхом. Я осторожна на каждом шагу, старательно ограждаю малыша от столкновений с другими людьми. Он без устали болтает о маленькой девочке, которая живёт по соседству с его мамой. Видимо она не знает, кто такой Гарри Поттер и думает, что от собак неприятно пахнет. Кажется, он не очень ей впечатлён, но она, возможно, немного в него влюблена.

Мы входим в парк, и напряжение немного отступает. Упасть на траву не так плохо, как на бетон или асфальт. Вокруг нас другие дети и собаки, и я чувствую, как от Финна волнами исходит нетерпение.

– Качели, Изибелла! Можешь раскачать меня высоко-высоко? – спрашивает он. Его рука выскальзывает из моей и в груди что-то сжимается. Ускорив шаги, я поднимаю его, прежде чем он успел убежать слишком далеко. Протестуя, он извивается в моих руках.

– Я большой мальчик, Изибелла. Пусти меня, – требует Финн. Я делаю несколько глубоких вдохов, и опускаю его, но держу его руку в своей. Присев на корточки, я смотрю ему в глаза.

– Финн, ты должен держать меня за руку. Помнишь, что ты обещал своему папе? – спрашиваю я. Его глаза расширяются и блестят от слёз. Я притягиваю его к своей груди, проклиная свою неопытность с детьми.

– Простиии, Изибелла, – скулит он. Я качаю головой и осторожно тяну его в сторону качелей. Он молчит всю дорогу и, посадив его на качели, я начинаю потихоньку раскачивать. Вскоре он начинает хихикать, а я раскачивать всё выше. Слава Богу, дети очень быстро забывают о плохом.

– Выше! Выше! – умоляет Финн, но последнее, что мне нужно, чтобы он упал, и я привела его домой всего в синяках. Я хватаюсь за цепи и замедляю движение качелей. Финн вопросительно смотрит на меня.

– Зачем ты меня остановила? Ты больше не хочешь меня качать? – спрашивает он. Я улыбаюсь и, сняв его с качелей, сажусь на них сама и устраиваю его у себя на коленях. Как давно я не была в парке, а тем более не каталась на качелях, но раскачиваться получается вполне естественно.

Мы поднимаемся всё выше, и Финн громко смеётся. Цепи загибаются и поддёргиваются, когда мы раскачиваемся очень высоко. Ветер развевает мягкие волосы Финна, и они щекочут мне нос. Пытаясь замедлиться, я ногой останавливаю движение качелей.

— Так высоко, Изибелла! Я, как волшебник, я летал так высоко, как Гарри на своей метле, – выдыхает Финн. Я улыбаюсь и прижимаю губы к его волосам, чувствуя аромат солнца и травы. Он соскальзывает с моих коленей и подаёт мне руку. Улыбнувшись его жесту, я позволяю ему поднять меня на ноги.

Я отпускаю его руку и неохотно, ожидая, стою на посту у основания детской горки. Его тело летит ко мне, и я едва успеваю поймать его, не позволив удариться о землю. Финн тут же вырывается из моих рук и бежит обратно к ступенькам. Он повторяет свои действия до тех пор, пока я не устаю ловить его и просто смотрю.

Ему надоедает, и мы возвращаемся к качелям. Я снова сажу его к себе на колени, но на этот раз мы не раскачиваемся очень высоко. Его голова ложится на мою грудь.

– Изибелла, можно мы в следующий раз возьмём с собой Уолта? И может быть, папу? – спрашивает он. Я улыбаюсь его простой просьбе.

– Конечно. В следующий раз пойдём в парк все вместе, – обещаю я. Он согласно кивает. Затем начинает безостановочно болтать.

– Когда я вырасту, сделаю волшебную метлу, и мы с папой полетим в Хогвартс, – сообщает он мне. Думаю, он ещё не понимает разницу между вымышленным миром и реальностью. Ему всего лишь три.

– А меня возьмёте с собой? – спрашиваю я. Он кивает и, повернувшись, улыбается мне.

– Я думаю, что ты самый лучший друг папы, – заявляет он. С трудом сглотнув, я прижимаю его к груди. Солнце опускается за горизонт, и я понимаю, что нам пора возвращаться. Встав, я пытаюсь поставить Финна на ноги, но он выглядит немного вялым и начинает хныкать.

– Я устал, Изибелла. Возьми меня на ручки, – потянувшись ко мне, просит он. Я же понимаю, что не смогу нести его всю дорогу. Я приседаю и улыбаюсь ему.

– Может, я понесу тебя на спине? – предлагаю я. Он кивает и забирается мне на спину. Одной рукой я держу его за ноги, а другой помогаю обхватывать мои плечи. Когда я иду, волосы Финна щекочут мне шею, а тело слегка подпрыгивает в такт моим шагам.

Неожиданно одна его рука выскальзывает из моей и касается татуировки на шее. Я знаю, он не шокирован увиденным, ведь татуировки так вдохновляют его отца. Лёгкое, как пёрышко, прикосновение щекочет меня, и я противлюсь желанию снять Финна со своей спины.

– Э – элефант (п.п. – слон), – уверенно заявляет малыш. Я тихонько хихикаю. С чего он вдруг?

– Ты видишь слона, Финн? – спрашиваю я. Мои глаза пытаются найти рекламный плакат с рисунком животного. Его палец снова проводит по моей шее.

– Нет, «Э» на твоей шее, – отвечает он. Услышав его слова, я замираю. Маленькие дети склонны видеть то, чего не существует. Как фигуры в облаках или воображаемые друзья. Пытаясь успокоиться, я тешу себя этими мыслями. Он бы не посмел…

Вскоре вес Финна начинает давить мне на спину, а бар всё ещё очень далеко. Мне, очевидно, нужно практиковаться носить ребёнка, мои руки не способны удержать более чем пятифунтовый пакет муки.

Я вижу уже включённую неоновую вывеску, но знаю, что ещё очень рано. Открыв дверь бедром, я вижу Эдварда, который ходит по залу пустого бара, за исключением расположившихся там Эммета и Гарольда. Когда я встречаю взгляд Эдварда, мой разум начинает кипеть от возможности того, что моя татуировка несёт в себе нечто большее, чем я предполагала.

– Привет. – Улыбается он и, подойдя ко мне, снимает Финна с моей спины. Малыш тихо стонет и сразу утыкается Эдварду в шею.

– Приятель, ты достаточно большой, чтобы идти самому, – говорит Эдвард своему сыну. Финн качает головой и пускается в длинные объяснения, которые включают в себя высоту качелей, словно полёт на метле, и скорость как у Супермена. Усмехнувшись, я смотрю на Эммета. Я отхожу от пары дорогих мне людей и иду к нему.

– Что ты хочешь, Тень? – шутит он. Сглотнув, я смотрю по сторонам, желая убедиться, что Эдвард не смотрит на меня. Он что-то тихо шепчет своему сыну.

– Эм, мне нужно, чтобы ты был честен со мной, – прошу я. В глазах Эммета появляется озорной огонёк и мне становится интересно, может ли он мыслить без сексуального подтекста.

– Испытай меня, красотка Белла, – говорит здоровяк. Я поворачиваюсь к нему спиной и поднимаю волосы, чтобы он смог рассмотреть мою татуировку.

– Скажи, нет ли чего-то странного в моей татуировке? – спрашиваю я. Он наклоняется достаточно близко, чтобы я могла почувствовать его дыхание. Но это не вызывает такой же реакции, как с Эдвардом. Осознав это, я улыбаюсь. Эммет смеётся.

– Чёрт. Он заклеймил тебя, – говорит Эммет. Я крепко сжимаю губы. Не могу в это поверить. Эммет обводит пальцем рисунок, чтобы я почувствовала всё сама. Значит, вот что он сделал. Вот почему был так доволен собой, когда вернул Роуз машинку для татуировки. Я поднимаю взгляд и смотрю на Эдварда, а он выглядит так, словно пойман с рукой, запущенной в банку с вареньем.

Скрестив на груди руки, я медленно иду по направлению к нему. В его глазах отражается испуг, и он крепче прижимает к себе Финна. Я вскидываю бровь и вздыхаю.

– Серьёзно? И как долго, ты думал, я буду находиться в неведении? Не могу поверить, что ты сделал нечто подобное без моего ведома! А что, если… ты не можешь быть уверен… – сбивчиво шиплю я, стараясь не разбудить Финна. Я не знаю, что мне с этим делать. Я разрываюсь между яростью, потому что он пометил меня, как собака писает на пожарный гидрант, и ликованьем, что он захотел поставить на мне такую постоянную отметку.

– Не могу быть уверен… – он замолкает и смотрит на Эммета и Гарольда. – Пойдём со мной наверх.

Я хочу сказать «нет», я хочу, как ребёнок, закатить истерику. Но когда он предлагает мне что-то и вот так смотрит на меня, я не могу ему отказать. Поэтому я киваю и вслед за ним поднимаюсь по лестнице. Он передаёт мне свои ключи, и я вожусь с замком, позволяя ему сосредоточиться на спящем мальчике у него на руках.

Я открываю дверь и включаю свет. Эдвард сразу же идёт в комнату Финна, и вместо того чтобы последовать за ним, я подхожу к дивану и забиваюсь в самый угол. Я не могу справиться со своими эмоциями – происходящее просто туманит мне голову. Эдвард выходит из комнаты Финна и, колеблясь, подходит ко мне.

– Я не собирался этого делать. Это было скорее машинально, – сбивчиво говорит он. Я никогда не слышала столько неуверенности в его голосе. Всё ещё хуже. Он вытатуировал на мне начальную букву своего имени машинально?

– Ты собираешься сказать мне, почему, чёрт возьми, ты подумал, что это нормально? Ты мог бы спросить меня или сказать, или… – я в отчаянии затихаю. Он запускает руки в свои волосы и садится на диван рядом со мной. Он не пытается коснуться меня, и я рада этому. Даже не знаю, как в этот момент отреагирую на его прикосновение.

– Чёрт. Я не знаю, как это объяснить. Я не сказал тебе, потому что думал, что ты ответишь мне «нет». Я сделал это потому… ну… в общем… потому что я, бля, уверен в некоторых вещах, – выдыхает он. Его слова не помогают. Они разрывают меня на части. Он смотрит на меня сквозь ресницы и глубоко вздыхает.

– Я уверен в нас. Даже если ничего не получится, я уверен, что мы всегда будем в жизни друг друга, – говорит он, и его неуверенность возвращается. Отчасти, его слова – именно то, что мне хотелось бы услышать, но в то же время признание, что между нами может ничего не получиться, причиняет мне острую боль. В моём рту пересыхает, и я просто не знаю, как ответить. Всё началось со скрытой буквы в моей татуировке, а в итоге переросло в прекращение наших отношений. Я порывисто вздыхаю.

– Значит, ты оставил на моей шее свой инициал, потому что мы всегда будем друзьями? Это вроде как взрослая версия браслета дружбы? Именно это руководило тобой? Желание всю жизнь быть друзьями? – хриплю я. Гнев и смятение борются во мне, в то время как моя легкомысленная часть, просто сидит и наблюдает за происходящим.

– Нет, Иисусе, Белла, конечно же нет. Боже, разве ты не понимаешь? Неужели мне нужно детально объяснить, что я чувствую к тебе? Я хочу быть с тобой. С тобой. Не с кем-то ещё, и не только как твой друг. И я хочу, чтобы это продлилось в течение очень длительного грёбаного времени. Но на всякий случай, если ты решишь, что я начинаю тебя бесить или что не стоит привязываться к одинокому отцу, или что от меня очень часто несёт пивом, я пойму. Я не буду счастлив, но я пойму. Просто я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Либо так, либо так. Неважно, как. Ты понимаешь?

Его слова останавливают мой мир. Всё просто замирает, а то, что находится за пределами этой комнаты, перестаёт иметь значение. Мой ум даже не может полностью осознать то, что он мне сказал. Это именно те слова, которые мне бы хотелось выгравировать на своей коже, снова и снова записывать в своей истории, пока они не станут всем известны.

Я сажусь к нему на колени и прячу лицо в сгибе его шеи. Мои пальцы погружаются в его волосы, и я прижимаюсь к нему, давая понять, что чувствую то же самое. Я провожу носом по его шее. Гнев и смятение просто растворились.

– Прости, что я всегда сомневаюсь, и что тебе постоянно приходится успокаивать меня. И я знаю, что никогда не захочу бросить тебя, потому что мне очень нравится, как ты пахнешь. И мне очень нравится идея долгое время быть частью твоей жизни. Я хочу быть в ней и присутствовать во всех её важных моментах, – выдыхаю я в его шею. Это наименьшее, что я могу предложить ему в ответ, но я не смогла передать даже самой малости того, что чувствую к нему. Его рука тянется к моей шее и потирает там кожу – и вместо боли, я чувствую приятное тепло.

– Но больше никаких отметин без разрешения. – Глядя ему в глаза, я стараюсь говорить строго. Он борется с улыбкой и согласно кивает.

– Прости, что ты узнала об этом не от меня, – шепчет он в мои волосы. – Я не смог устоять. – Мне бы стоило продолжать спорить, чтобы заставить его почувствовать себя плохо, потому что, правда, делать подобное – не очень хорошо, но я поражена нахлынувшими на меня чувствами. Поэтому я просто вздыхаю и расслабляюсь в его объятиях.

– Мне это нравится. Похоже на то, что я всегда могу носить с собой часть тебя, – признаю я. Он улыбается и обнимает меня с большей силой.

– Мне это тоже нравится, – добавляет Эдвард. Он склоняется к моему рту, и я сразу приоткрываю его, стремясь ощутить его внутри себя. Я позволяю ему взять всё под свой контроль, желая вкусить его извинения, и упиваюсь этим. Он медленно и неохотно отстраняется.

– Мне нужно вернуться в бар. Ты останешься? – спрашивает он. Я киваю, умалчивая о том, что на этот раз принесла свою пижаму и зубную щётку. С каждым разом всё это больше напоминает основную сюжетную линию, а не просто сюжетный поворот. Но я уверена, что как бы там ни было, этот момент навсегда останется в моём сердце.

Дата добавления: 2015-08-18