Мама – не мама

В детстве я реально преклонялась перед моей матерью, хотя почти всегда она была далеко. Для меня эта дистанция между нами была оправдана: она работала. Она посылала мне открытки из любой части мира. Моя любовь к ней была настолько велика, что я не ждала многого взамен. В письмах, которые я ей посылала из Кобхэм Холла, я писала: «Дорогая мамочка, мне жаль, что твоя работа уносит тебя далеко…». Я создавала для нее сложные стихи с рисунками, которые выражали мое бесконечное восхищение. Для меня она была лучом света, идеалом. Я находила ее непохожей на других, элегантной, красивой. Я была уверена, что мне никогда даже близко не удастся стать столь же красивой и уверенной, как она. Я чувствовала себя маленькой, неуклюжей и незначительной по сравнению с ней.

Потом она стала не только матерью, но и товарищем, единомышленницей. Настоящей подругой.

В момент, когда мне больше не надо было возвращаться в колледж, мне казалось, что сбылась моя мечта и теперь я смогу проводить с ней очень много времени. Раньше этого не случалось никогда. Я упивалась ее присутствием, смотрела на нее, когда она накладывала макияж, готовясь к выходу. Ее аромат следовал за мной повсюду: «Джой» от Patou. Этот аромат был настолько ее, что я его не переносила, если чувствовала его на ком-нибудь еще. Она давала мне радость. А еще она была веселой и привлекательной, она могла говорить о тысяче разных вещей, причем на многих языках!

Она умела окружать себя красивыми вещами, и ее комната была оазисом совершенства. Сидя на ее кровати и вдыхая ее запах, я слушала, как она разговаривает по телефону с друзьями: она была предметом изучения и удивления.

В подростковом возрасте я впервые узнала свою мать. Мы вместе ходили за покупками, чтобы позировать на фото модных журналов; она научила меня читать по книге Чин, древних китайских духов, которые вызывались с помощью трех монет. Она объясняла мне всё об астрологии, водила меня на ужин со своими друзьями, а потом на танцы в элитные клубы: в «Club 84», в «Таверну Медведя» и во многие другие, модные в тот период в Риме и во всем мире. Для меня было в диковинку, что она позволяла мне не спать до самого рассвета. Мамы моих подруг были не такими. Моя была более оригинальная. Более открытая.

Я всегда была самой молодой из всех. Тогда 14-летние девушки не тусовались по ночам вместе со взрослыми. Часто меня спрашивали, сколько мне лет.

«Скажи, что тебе 69», - предложила моя мать.

Я ответила, как попугай, на тот вопрос, думая, что это вызовет смех окружающих. Но мои собеседники реагировали странно.

В тот период в обществе начинало что-то меняться. На праздниках уже не ограничивались только шампанским. Наш дом стали наводнять люди, которых я раньше никогда не видела и которые мне казались немного странными. Моя мать мне говорила:

«Не беспокойся, поверь мне, это друзья».

У меня те лица вызывали мало симпатии и доверия. Странные выражения лиц, которые я не могла понять. Кричащие одежды в обход всех законов моды. Поведение, ломающее любые общественные нормы; иногда они просто меня доставали.

В моем доме больше не было преобладающего аромата «Джой», был запах сладковатого дыма, который я научилась определять. В каждой комнате я видела зажженные ароматические палочки. Все постоянно смеялись, и громкость музыки была громче, чем прежде. Когда я входила в гостиную, меня окутывал дым - как большое облако, из которого протягивались руки, предлагавшие мне закурить. Я несколько раз отказывалась.

В то время марихуана в элитных кругах потреблялась в огромных количествах. Это был признак принадлежности к элите, шик. Сигареты «с начинкой» лежали в серебряных пепельницах, как будто это были крендельки или конфеты. «Странные» друзья моей матери и она сама обучали меня скручивать их. Таким образом, они вовлекали меня в их образ жизни, поручая мне по вечерам эту задачу.

Однажды вечером, когда я выполняла свой обычный ритуал, мне показалось, что наша квартира в римском квартале Париоли, как по странному волшебству, превратилась в лагерь апачей. В тот раз я решила попробовать то, от чего много раз отказывалась. Я нашла эксперимент приятным. Эффект был немедленным и гораздо более интересным, чем от пунша у плантаторов прошлым летом. Но прежде всего, я больше не чувствовала себя отвергнутой.

Тех друзей я больше не находила странными. Я начала просыпаться в полдень, в час, в два. Я жила теперь только ночью. Мало-помалу я оказывалась в другом измерении, почти не осознавая этого. Я чувствовала себя частью группы, почти в высшей элите. Все другие, кто не был в том окружении, казались мне простыми смертными. Из «сквайров»: квадратными, консервативными, «серийными».

Я начала обращать внимание на артистов и литераторов, которые представляли «наркотическую культуру» как что-то, расширяющее сознание, как свет, чтобы видеть больше и лучше. Я читала Олдоса Хаксли, Германа Гессе, Тимоти Лири, Джека Керуака. Я слушала песни в исполнении «Доорс», «Крем», «Роллинг Стоунс», «Битлз», Боба Дилана, Донован. Как пел Боб Дилан, «времена меняются»…

Также изменялись картины, которые я писала. Они стали приобретать запутанный сюрреалистический аспект,. Цвета стали более яростными: красный, черный, оранжевый – при том, что прежде преобладали пастельные тона. Я рисовала протянутые руки в поисках опоры, спирали, котов, которые виднелись за пламенем свечей. Черные руки, без тела, которые разбивали сердца непропорциональных форм, из которых появлялись фантастические пейзажи.

Тинейджер шестидесятых годов не мог оставаться бесчувственным к переменам - Вудсток, Энди Варнол, мюзикл «Волосы»... Началось распространение движения хиппи, которые призывали людей поверить в то, что можно что-нибудь изменить, и девиз «занимайся любовью, а не войной» победит. Революция пацифистов, которая захватила меня целиком.

Я купила гитару и нотный сборник песен Боба Дилана. Первой песней, которую я научилась играть сама, была «Blowin’ in the Wind»: всего лишь три аккорда, зато тексту я уделяла гораздо больше внимания, чем любому тексту школьной программы.

У нас был круг посвященных: Пол Гетти-младший, его жена Талита Пол, Тина Омон, Марио Скифано, Дадо Русполи, Кейт Ричардс, Анита Паллемберг и много других, менее известных людей, но не менее живописных. Мы встречались ночью на дискотеках типа Piper или Bagaglino и пели и танцевали с любым, кто там находился. Я и с Луиджи Тенко познакомилась. Как он мне признался, по его мнению, я совсем не та, кем пытаюсь казаться. Только намного позже я поняла, что означала эта фраза.

Дата добавления: 2015-08-18