Да будет воля Божья

Зимой камин был всегда зажжен, и мы все спали в одной постели, чтобы согреться о тела родителей, и слушали их захватывающие истории.

В тех двух комнатах я всё еще слышу эхо слов, врезавшихся в память, как заповеди на скрижалях Моисея.

«Терпение, сын мой».

«Все поправимо кроме смерти».

«Наклонись, но не дай сломить себя».

«Да будет воля Бога».

За исключением школьных, в доме больше не было книг, но каждый член семьи был как говорящая книга. Моя бабушка при слабом свете лампочки рассказывала бесконечные и поучительные сказки. Сильные порывы северного ветра трамонтана создавали атмосферу страха и тайны, усиливая впечатление от рассказов. Тётя Мариетта, тяжело переводя дыхание, шила мне один костюм в год, который был на все времена года. Костюм для первого причастия, наоборот, был всегда одним и тем же. Его уже носили мои более старшие кузены, а после меня - более младшие.

Как-то в конце июня, на рассвете, мой дед на своей телеге повез меня в поле. Необходимо было собрать цветы, пока их не собрал кто-то другой. Он закурил свою неизменную тосканскую сигару, шепнул что-то на ухо своему мулу, который после этого перешел на рысь, и мы быстро выехали за пределы поселка. И вот горизонт начал озаряться лучами солнца: светящийся шар начал быстро подниматься из-под земли, с каждой секундой становясь все больше и ярче. Такое я видел впервые: я был настолько потрясен этой картиной, что меня охватила дрожь. Тогда дедушка укутал меня одеялом, думая, что мне стало холодно.

«Дедушка! А почему солнце такое большое, когда встает?» - спросил я у него.

Затяжка, приступ кашля и спрятанная в усы улыбка: «Даже самые большие вещи потом становятся меньше», - так образно он мне ответил, а солнце уже удалялось от горизонта.

Молчи!

«Тихо ты!»

Каждый взрослый в семье внушал это правило нам, мальчишкам. Только они имели право говорить, а нас это не касалось, и мы должны были слушать.

«Молчи, молчи!»

Учитель с высоты своей кафедры не хотел слышать никаких разговоров и никаких движений: если этому не подчинялись, в дело вступала проклятая линейка. Это был длинный, узкий кусок дерева, который использовался для наказания тех, кто вел себя неподобающим для ученика образом. Много раз мои руки горели, как горячие угли, и я пытался взглядом умолить учителя, чтобы он перестал меня бить этой линейкой. Сдержать слёзы было очень тяжело, но тот, кто плакал, становился сразу же «девчонкой», а ты не можешь рисковать добавить на рану от наказания соль в виде презрения товарищей по школе.

«Тише, дети, вы находитесь в доме Божьем».

Священник с большого алтаря и монашки, застывшие сбоку от нас, торжественно приглашали нас не издавать никаких звуков, кроме слов, которые абсолютно необходимы для участия в священной службе.

Только на улице или в поле была возможность выпустить пар и отпустить на волю нашу энергию. Мы были поколением, почти всегда вынужденным молчать, не хватало только девиза: «Молчи, враг слушает!».

Сейчас, когда я переслушиваю некоторые свои интервью, я чувствую, как мне тяжело говорить то, что мне не хочется. Я осознаю (и мне от этого очень тяжело), что почти никогда такие слова не соответствуют тому, что я действительно думаю и что есть на самом деле. Только на сцене, когда я выхожу петь, я в полной мере, без границ, могу выразить, что у меня на сердце и в душе.

Страх

Страх – это чувство, с которым на юге ты рождаешься и оно взращивается в тебе с самых первых шагов. Это как обязательная прививка, как отметка, оставляемая от укола против оспы. Боялись всего! Боялись Бога, святых, Сатаны, ночи, мертвых. Это была «общая болезнь», по крайней мере, пока мы были мальчишками.

Рассказывали, что при строительстве церкви Святых Козьмы и Дамиана в Ориа, в провинции Бриндизи, были похищены двое детей, а потом их там замуровали заживо в большой стене. Трагический случай, скорее всего, является просто плодом народной фантазии. Легенда говорила, по сути, что в течение многих лет никак не удавалось завершить строительство церкви, потому что стены, достроенные до определенной высоты, ночью опускались вниз, уходили в землю. Тогда святые целители Козьма и Дамиан будто бы явились во сне строителю этой церкви и попросили его принести в жертву двух невинных людей, чтобы стены церкви больше не рушились.

Однажды, когда мне было шесть лет, я оказался рядом с церквушкой святого Джованни. Было лето, людей на улице мало, и никого из друзей, чтобы поиграть. Вдруг я увидел незнакомца с большими черными усами, который, сидя на мотоцикле, подрулил ко мне.

«Не собираются ли здесь строить новую церковь?» - в ужасе спросил я себя.

Через мгновение я бежал от него, как газель, увидевшая льва. Всего двести метров меня отделяло от дома - расстояние маленькое, но бесконечное. Мужчина с усами и мотоцикл были уже совсем рядом, и я побежал по тротуару еще быстрее… еще несколько метров. Когда я закрыл за собой дверь, рёв мотоцикла стал удаляться, и я наконец почувствовал себя в безопасности.

Дата добавления: 2015-08-18