Глава V. Третейское разбирательство 3 страница

Во-вторых, третейское разбирательство не может быть проведено в месте, лишающем стороны принять в нем участие (с этим сопряжена проблема последствий нарушения требований Закона о порядке установления места третейского разбирательства - см. п. 7 комментария к настоящей статье).

Месту третейского разбирательства придается и немаловажное процессуальное значение. Во-первых, именно местом третейского разбирательства, напомним, считается место принятия решения третейского суда (п. 4 ст. 32 Закона).

Во вторых, месту принятия решения третейского суда, в свою очередь, отводится основополагающая роль при оспаривании решения третейского суда (которое, правда, допускается лишь тогда, когда третейским соглашением решению третейского суда не придана окончательная сила - ст. 40 Закона) в аспекте определения территориальной подсудности. Дело в том, что заявление об отмене решения третейского суда подается в компетентный суд (арбитражный суд субъекта РФ или районный суд общей юрисдикции), на территории которого принято решение третейского суда (ч. 3 ст. 230 АПК РФ, ч. 2 ст. 418 ГПК РФ).

Напротив, место третейского разбирательства оказывается по общему правилу юридически безразличным при осуществлении производства о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решения третейского суда: соответствующее заявление (с которым вправе обратиться сторона третейского разбирательства, в пользу которой принято решение третейского суда) подается в компетентный суд уже по месту нахождения (жительства) должника либо, если место нахождения (жительства) неизвестно, по месту нахождения имущества должника - стороны третейского разбирательства (ч. 3 ст. 236 АПК РФ, ч. 2 ст. 423 ГПК РФ).

Разобранные правила о территориальной подсудности носят императивный характер и не могут быть изменены третейским соглашением. Показательно в этом смысле Определение Верховного Суда РФ от 5 июля 2005 г. по делу N 78-В05-24 <1>: "установив, что должником... является М., проживающий по адресу: <...>, Президиум правильно исходил из того, что с учетом правила подсудности, установленного ст. 423 ГПК РФ, заявление о выдаче исполнительного листа... должно было подаваться в Невский районный суд Санкт-Петербурга, а определение в третейском соглашении, заключенном между М. и Компанией... иного суда, нежели Невский районный суд Санкт-Петербурга, куда следует обращаться с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, является нарушением ст. 423 ГПК РФ и правил подсудности".

--------------------------------

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. N 7.

3. Законодательство закрепляет "двухступенчатую" схему порядка определения места третейского разбирательства, давая общее (базовое) и специальное (вспомогательное) нормирование на этот счет.

3.1. Общие правила дифференцируются в зависимости от вида третейского суда (суд для разрешения конкретного спора либо постоянно действующий суд). Применительно к третейскому суду ad hoc приоритетным способом установления места третейского разбирательства выступает соглашение сторон, которые вправе по собственному усмотрению договориться о месте третейского разбирательства. Какие бы то ни было ограничения для такого усмотрения отсутствуют; юридически не "скованы" стороны и мнением (пожеланием) третейских судей.

При определении места третейского разбирательства, осуществляемого на базе постоянно действующего третейского суда (как стабильно работающего "арбитражного центра"), в первоочередном порядке во внимание уже должны приниматься локальные предписания, содержащиеся в правилах постоянно действующего третейского суда (а не позиция сторон!).

Заметим, что обозначенные положения неантагонистичны, как может показаться при первом приближении (место третейского разбирательства определяется для суда ad hoc договором сторон, а для постоянно действующего суда - его правилами). Данный вывод связан с тем, что само по себе применение правил постоянно действующего третейского суда, задающих параметры определения места третейского разбирательства, есть в конечном счете результат договоренности сторон (ибо, во-первых, указанные правила квалифицируются в качестве неотъемлемой части третейского соглашения, и, во-вторых, стороны не лишены возможности согласовать применение других правил третейского разбирательства, - п. 3 ст. 7, п. 1 ст. 19 Закона).

3.2. В случае когда место третейского разбирательства не может быть установлено по разобранным правилам, на "помощь" приходят специальные законоположения о том, что исследуемый вопрос рассматривается арбитрами - третейским судом для разрешения конкретного спора либо составом постоянно действующего третейского суда. Таким образом, субъектами, компетентными определить место третейского разбирательства, становятся судьи, непосредственно слушающие дело (а не, к примеру, председатель постоянно действующего третейского суда, не входящий в сформированный для разрешения спора состав третейского суда). Логичной формой фиксации выбранного арбитрами места третейского разбирательства является определение третейского суда (см. ст. 37 Закона).

Закон обязывает судей комплексно подходить к определению места третейского разбирательства - " с учетом всех обстоятельств дела, включая фактор удобства для сторон". В качестве таких обстоятельств правового и фактического плана могут выступить место нахождения основной части либо ключевых доказательств, место нахождения предмета спора, место жительства сторон (их представителей), свидетелей, переводчиков и т.д., техническое оснащение соответствующего помещения, наличие и стоимость необходимых вспомогательных услуг и пр.

Законодатель акцентирует внимание на факторе "удобства для сторон", в связи с чем в литературе представлено мнение о том, что данный фактор имеет "первостепенное значение" (иные факторы должны учитываться "во вторую очередь") <1>. Не оспаривая значимости критерия "удобства для сторон", думается, что формально-юридических оснований для подобного вывода Закон все же не дает (прямо называя фактор, Закон не выявляет его место в иерархии обстоятельств дела).

--------------------------------

<1> Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России. С. 440.

4. Обратим внимание на то, что комментируемый Закон дает несколько отличную и более развернутую регламентацию порядка определения места третейского разбирательства по сравнению с утратившим силу Временным положением о третейском суде для разрешения экономических споров. В частности, Временное положение:

не разграничивало порядок в зависимости от вида третейского суда, устанавливая общее правило о том, что "стороны могут по своему усмотрению договориться о месте разрешения спора";

прямо не фиксировало в системе обстоятельств дела, подлежащих учету при определении места третейским судом, фактор удобства для сторон.

Новеллы и уточнения, привнесенные с принятием Закона, о месте третейского разбирательства, безусловно, способствовали совершенствованию нормативной базы о деятельности третейских судов (что тем не менее не снимает с повестки дня вопроса дальнейшего ее развития, в частности по линии разрешения проблематики, поднятой в п. 1 комментария к настоящей статье).

Степень конкретизации места третейского разбирательства в правилах постоянно действующего третейского суда может быть различной: допустимым является указание как точного места, так и только порядка его определения. Совершенно очевидно, что место третейского разбирательства и место нахождения постоянно действующего третейского суда - нетождественные по смыслу понятия.

Поскольку Закон не предъявляет требований к территории, на которой должно осуществляться третейское разбирательство, данные места могут и не совпадать, что важно принимать в расчет при определении места подачи заявления об отмене решения третейского суда (о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда). В частности, если штаб-квартира третейского суда находится в г. Казани, но третейское разбирательство состоялось в г. Волгограде, с заявлением об оспаривании решения третейского суда следует обращаться в арбитражный суд Волгоградской области (либо соответствующий районный суд г. Волгограда) <1>.

--------------------------------

<1> В свете сказанного неприемлемым кажется утверждение о том, что "заявление об оспаривании и отмене акта третейского суда сторонам надлежит адресовать суду общей юрисдикции района, где зарегистрирован постоянно действующий третейский суд, независимо от места фактического рассмотрения конфликта" (Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. В.М. Жуйкова, М.К. Треушникова (автор комментария к статье - Е.В. Кудрявцева). М.: Городец, 2007 // СПС.

Автономное "звучание" имеет и понятие места нахождения организации (юридического лица), которой образован постоянно действующий третейский суд. Данное место также несводимо к месту третейского разбирательства, а равно к месту нахождения постоянно действующего третейского суда.

6. Итак, место третейского разбирательства "не привязано" к месту расположения постоянно действующего третейского суда, что отличает предписания Закона от норм, регулирующих разбирательство дел в государственных судах. Не влияет на выбор места третейского разбирательства и характер спора, тогда как для государственных судов действуют в числе прочего правила об исключительной подсудности <2>.

--------------------------------

<2> В литературе оправданность такого положения дел небезосновательно ставится под сомнение. "Допустимость третейского соглашения в отношении требований, для которых установлена исключительная подсудность, - пишет Н.Г. Елисеев, - вступает в противоречие с логикой существующего законодательного регулирования"; "относительно одного и того же дела законодатель в одном случае применительно к деятельности государственных учреждений однозначно считает место его рассмотрения настолько важным, что оно по соглашению сторон не может быть изменено, а в другом, когда речь идет о третейском суде, предоставляет сторонам полную свободу выбора такого места" (Елисеев Н.Г. Подсудность дел, связанных с недвижимостью // Объекты гражданского оборота: Сб. статей / Отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2007 // СПС).

7. Не нашел явного законодательного отражения весьма принципиальный вопрос о последствиях несоблюдения правил об определении места третейского разбирательства. Подчеркнем, что речь идет о нарушениях, не связанных с неуведомлением стороны о месте судебного заседания, поскольку такое неинформирование прямо обозначено Законом (ст. ст. 42, 46) в качестве основания для отмены решения третейского суда и отказа в выдаче исполнительного листа.

Как следствие, в специальной литературе наблюдается "разброс" мнений по затронутой проблеме <1>. Во многом разногласия объясняются сложностью интерпретации нормы о возможности отмены компетентным судом решения третейского суда (отказа в выдаче исполнительного листа) при представлении доказательств того, что "третейское разбирательство не соответствовало положениям... ст. 19 Закона" (ст. ст. 42, 46 Закона); ст. же 19 Закона в том числе предусматривает осуществление третейского разбирательства в соответствии с правилами постоянно действующего третейского суда (либо с правилами, согласованными сторонами, - для суда ad hoc). Более того, в кодификационных актах процессуального законодательства приведенное основание стилистически модифицировано и сформулировано как "несоответствие процедуры третейского разбирательства третейскому соглашению сторон или федеральному закону" (п. 4 ч. 2 ст. 233 и п. 4 ч. 2 ст. 239 АПК РФ, п. 4 ч. 2 ст. 421 и п. 4 ч. 1 ст. 426 ГПК РФ). Изложенное с учетом бесспорности рассмотрения места третейского разбирательства как процедурного компонента дает повод для трактовки, при которой нарушение правил определения места арбитража может привести к негативным последствиям.

--------------------------------

<1> Одни специалисты заявляют о том, что "нарушение требований закона, правил постоянного действующего третейского суда или соглашения сторон о месте третейского разбирательства может служить основанием для отмены решения третейского суда" либо "повлечь за собой отказ в выдаче исполнительного листа" (см.: Зайцев А.И., Филимонова М.В. Комментарий к Федеральному закону от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (постатейный) (автор комментария к статье - М.В. Филимонова) // СПС). Другие авторы с этим не соглашаются: так, О.Ю. Скворцову видится неверным "суждение, согласно которому в том случае, если нарушены правила о месте третейского разбирательства, то, как и любые иные нарушения процедурной нормы, это является основанием для отмены решения в случае его оспаривания или отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения", ибо "ни Федеральный закон "О третейских судах в Российской Федерации", ни процессуальное законодательство не содержат таких оснований для отмены решения третейского суда или для отказа в выдаче исполнительного листа на его принудительное исполнение" (Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России... С. 441 - 442).

Думается, однако, что не всякое нарушение процедуры, в том числе о месте третейского разбирательства, может быть оценено как основание для отмены решения третейского суда (отказа в выдаче исполнительного листа). Такой диверсифицированный подход вытекает из смысла действующего законодательства, ограничивающего контрольные полномочия юрисдикционных органов за третейскими судами; нацеливает на это и практика Президиума ВАС РФ. Уместно привести следующий казус. Третейский суд, имевший штаб-квартиру в г. Армавире, рассмотрел несколько дел в г. Москве. Несмотря на последнее обстоятельство, в решениях третейского суда местом разрешения спора был назван г. Армавир. Президиум ВАС РФ, на базе сопоставления норм Закона и АПК РФ указавший, что "арбитражный суд вправе отказать в выдаче исполнительного листа на основании несоответствия процедуры третейского разбирательства федеральному закону лишь в случае нарушения требований статей 8, 10, 11 и 19 Закона о третейских судах", пришел к обоснованному выводу о том, что "несоответствие решения третейского суда положениям статьи 20 Закона о третейских судах о месте третейского разбирательства в качестве основания для отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда... не предусмотрено" <1>. Сказанное вместе с тем априори не исключает правомерности оспаривания решения третейского суда по мотиву противоречия места третейского разбирательства как процедурной составляющей третейского разбирательства положениям ст. 19 Закона, например, при разрешении спора в месте, определенном третейским судом ad hoc вопреки правилам, согласованным сторонами.

--------------------------------

<1> Постановления Президиума ВАС РФ от 29 ноября 2005 г. N 8657/05 // Вестник ВАС РФ. 2006. N 5; от 29 ноября 2005 г. N 8660/05 // Вестник ВАС РФ. 2006. N 6.

Кроме того, следует иметь в виду, что третейское решение может быть отменено (в выдаче исполнительного листа может быть отказано), если "проигравшая" сторона представит доказательства невозможности представления третейскому суду своих объяснений и по причинам, не связанным с неизвещением о месте и времени заседания третейского суда. Так, выбор местом третейского разбирательства чрезмерно удаленного или труднодоступного места, обусловивший непредставление объяснений стороной, при определенных обстоятельствах (позднее извещение о дате рассмотрения дела и пр.) способен привести к отмене решения третейского суда (отказу в выдаче исполнительного листа).

Статья 21. Язык (языки) третейского разбирательства

Комментарий к статье 21

1. Объективность и эффективность разрешения дела третейским судом сопряжены в том числе с таким процедурным моментом, как язык третейского разбирательства. "Законный" языковой режим осуществления третейского разбирательства - его ведение на русском языке. Однако данный режим является диспозитивным, при этом важно учитывать, что:

1) выбор иного языка (языков) относится к компетенции сторон третейского разбирательства (субъектный аспект);

2) законодатель не вводит ограничений на такой выбор (предметный аспект), вследствие чего не исключается договоренность сторон:

об использовании любого иного языка - языка народов России или иностранного <1>;

--------------------------------

<1> Хотя это "может вызвать определенные затруднения в применении", поскольку "язык, который выбран сторонами для третейского разбирательства, может быть для третейского суда практически непереводимым либо осуществить перевод с такого языка может быть может быть довольно затруднительно" (Зайцев А.И., Филимонова М.В. Комментарий к Федеральному закону от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (постатейный) (автор комментария к статье - М.В. Филимонова) // СПС).

об использовании как одного, так и нескольких языков. В последнем случае возникает вопрос о характере применения разных языков - кумулятивном или альтернативном; в целом правильной видится на этот счет позиция, в соответствии с которой "договоренность сторон о том, что несколько языков будут являться языками третейского разбирательства, должна трактоваться в том смысле, что каждый составленный на одном из языков третейского разбирательства документ может быть представлен без перевода" <1>. Вместе с тем данный тезис нуждается в уточнении: стороны, думается, могут прийти и к иному соглашению, когда материалы должны представляться на всех языках третейского разбирательства.

--------------------------------

<1> Арбитражный процесс: Учеб. для студентов юрид. вузов и фак. 2-е изд., перераб. и доп., стер. / Отв. ред. В.В. Ярков (автор главы - Е.А. Виноградова). М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 710.

Рассмотренные правила о языке третейского разбирательства применяются и при определении языка, на котором составляется решение третейского суда.

2. Закон не предусматривает правил относительно времени заключения соглашения сторон о языке третейского разбирательства, а равно о недопустимости изменения выбранного языка. Поэтому упомянутое соглашение может быть:

а) достигнуто как до начала, так и в процессе рассмотрения дела третейским судом. Применительно к последнему случаю исходя из изученных предписаний п. 1 ст. 21 Закона до достижения договоренности сторон третейское разбирательство должно вестись на русском языке;

б) в любое время пересмотрено сторонами.

3. Вариативность языкового режима - характерная особенность третейского разбирательства. В государственных же судах судопроизводство и делопроизводство ведутся на русском языке, что проистекает из его статуса как государственного языка Российской Федерации на всей ее территории (ст. 68 Конституции РФ), и (или) на государственном языке республики в составе России, на территории которой находится соответствующий суд (ч. 1 ст. 3 Федерального закона от 1 июня 2005 г. N 53-ФЗ "О государственном языке Российской Федерации" <1>, п. п. 1, 2 ст. 18 Закона РФ от 25 октября 1991 г. N 1807-1 "О языках народов Российской Федерации" <2>, ч. 1 ст. 9 ГПК РФ, ч. 1 ст. 12 АПК РФ); данные правила императивны и не могут быть изменены соглашением участников процесса.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2005. N 23. Ст. 2199.

<2> Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1991. N 50. Ст. 1740.

Регламенты многих постоянно действующих третейских судов включают однозначное указание на язык третейского разбирательства (как правило, русский язык), что не вполне коррелирует диспозитивным нормам анализируемого Закона. На основании п. 1 ст. 21, а также п. 1 ст. 19 Закона (закрепляющего право сторон договориться о применении правил, отличных от правил постоянно действующего третейского суда) стороны и при наличии подобных локальных положений имеют возможность избрать любой язык третейского разбирательства.

4. Итак, язык третейского разбирательства определяется по соглашению сторон (в приоритетном порядке) либо в силу закона (действует правило о русском языке); тем самым третейский суд юридически не может вмешаться в "языковой" вопрос. Иной подход демонстрирует Закон "О международном коммерческом арбитраже", предусматривающий активную роль третейского суда при решении данного вопроса: согласно п. 1 ст. 22 названного нормативного акта в отсутствие договоренности сторон третейский суд самостоятельно определяет язык или языки, которые должны использоваться при разбирательстве. Интересно отметить, что ранее действовавшее Временное положение о третейском суде для разрешения экономических споров также придерживалось этой линии, устанавливая, что при отсутствии иного соглашения сторон именно третейский суд должен был определять язык или языки, применяемые при разрешении спора (ст. 12) <1>.

--------------------------------

<1> В мировой практике третейского судопроизводства выработаны и иные "схемы" определения языка разбирательства. Так, Регламент Лондонского международного третейского суда закрепляет правило о том, что арбитражное разбирательство, если стороны не договорились об ином, ведется на языке (языках), на котором (которых) составлен(ы) документ(ы), содержащий(ие) арбитражное соглашение (п. 8.1 ст. 8). См.: http:// www.bestpravo.ru/ fed1991/ data03/ tex14283.htm (15 ноября 2010 г.).

5. В целях соблюдения требований о языке третейского разбирательства комментируемая статья:

1) возлагает на сторону, представляющую документы и иные материалы не на языке (языках) третейского разбирательства, обязанность по обеспечению их перевода, которая может быть исполнена посредством представления письменного перевода, либо участие переводчика в судебном заседании для дачи устного перевода (синхронного или последующего). Заметим, что никаких специальных требований к порядку заверения (удостоверения) письменного перевода Закон не определяет;

2) наделяет третейский суд правом потребовать от сторон перевода документов и иных материалов на язык (языки) третейского разбирательства (например, уже поданных не на языке третейского разбирательства искового заявления или отзыва на исковое заявление).

6. Если сторона не владеет языком третейского разбирательства, ей должна быть предоставлена фактическая возможность пользоваться в судебном заседании услугами переводчика (пусть и за счет данной стороны), что особенно актуально в ситуации рассмотрения дела на русском языке вследствие отсутствия соглашения сторон. Иное противоречит началу состязательности третейского разбирательства и нарушает право стороны на защиту, а потому способно привести к отмене решения третейского суда (отказу в выдаче исполнительного листа) по мотиву невозможности представления третейскому суду объяснений и нарушения решением основополагающих принципов российского права.

Статья 22. Конфиденциальность третейского разбирательства

Комментарий к статье 22

1. Конфиденциальность третейского разбирательства возведена в разряд одного из его важнейших принципов (ст. 18 Закона). В комментируемой статье сосредоточены основные составляющие данного начала, направленные на обеспечение режима закрытости информации, полученной в ходе третейского разбирательства (сохранение ее в тайне) <1>. Провозглашение принципа конфиденциальности продиктовано в первую очередь соображениями охраны интересов участников процесса, ибо "утечка" информации может негативно отразиться на их финансово-хозяйственных показателях (по причине разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну, и т.п.) или репутационном положении (известно, что даже сам факт наличия судебного спора способен нанести серьезный вред деловой репутации) <2>.

--------------------------------

<1> Общепринятым стало выделение в литературе двух сторон (аспектов) принципа конфиденциальности: негласность (непубличность) самого разбирательства и сохранение в тайне информации, получаемой в ходе реализации третейской процедуры. По этому поводу, в частности, см.: Курочкин С.А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. М.: Волтерс Клувер, 2007 // СПС; Николюкин С.В. К вопросу о конфиденциальности арбитражного (третейского) судопроизводства // Современное право. 2008. N 5. С. 38 - 39.

<2> "С другой стороны, - уместно обращает внимание О.Ю. Скворцов, - конфиденциальность третейского разбирательства базируется на особом доверии к избранному сторонами третейскому суду" (Скворцов О.Ю. О конфиденциальности как принципе третейского судопроизводства // Безопасность бизнеса. 2005. N 1; СПС). Неудивительно, что конфиденциальность рассматривается как весомое преимущество третейского процесса, способствующее росту популярности и востребованности третейских судов (см., напр.: Гражданский процесс: Учебник / Под ред. А.Г. Коваленко, А.А. Мохова, П.М. Филиппова (автор главы - О.А. Коробов). М.: КОНТРАКТ; ИНФРА-М, 2008; СПС).

Стоит подчеркнуть, что положения о конфиденциальности являются новеллой отечественной нормативной базы, посвященной "внутреннему" арбитражу; предшественник Закона - Временное положение о третейском суде для разрешения экономических споров - не содержал такого рода правил. Более того, не "знает" их и ныне действующий Закон "О международном коммерческом арбитраже".

2. Конфиденциальность третейского разбирательства обеспечивается прежде всего через возложение на третейского судью обязанности пассивного типа - не разглашать сведения, ставшие ему известными в ходе третейского разбирательства, без согласия сторон или их правопреемников. Таким образом, вопрос о раскрытии указанной информации отдан на усмотрение сторон (их правопреемников), причем из Закона вытекает (и редакционно, и по смыслу) необходимость получения согласия обеих сторон.

Закон обходит молчанием аспект последствий неисполнения третейскими судьями обязанности по неразглашению информации. В литературе данная проблема является предметом дискуссии. По мнению некоторых ученых, нарушение положений о конфиденциальности не порождает юридических последствий <1>. Однако, принимая во внимание противоправный характер раскрытия третейскими судьями информации без согласия сторон (их правопреемников) и возможность наступления отрицательных имущественных и репутационных последствий судейского неправомерного поведения, убедительным видится взгляд, сообразно которому отсутствие санкций в исследуемом Законе не мешает сторонам прибегнуть к защите своих прав с использованием гражданско-правовых конструкций возмещения убытков и компенсации нематериального вреда <1>.

--------------------------------

<1> Так, М.В. Филимонова прямо указывает, что "нарушение третейским судьей принципа, выразившееся в разглашении конфиденциальной информации, никаких правовых последствий за собой не влечет и носит скорее морально-этический характер" (Зайцев А.И., Филимонова М.В. Комментарий к Федеральному закону от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (постатейный) (автор комментария к статье - М.В. Филимонова) // СПС). Сходной позиции придерживается О.Ю. Скворцов, по словам которого "ответственность третейских судей за нарушение принципа конфиденциальности по своему характеру будет являться позитивной ответственностью. Отсутствие санкций в данном случае компенсируется социальной оценкой деятельности третейского суда и конкретных третейских судей" (Скворцов О.Ю. О конфиденциальности как принципе третейского судопроизводства // Безопасность бизнеса. 2005. N 1.

<1> В частности, такое мнение обосновывает М.Е. Кашина, замечающая, что "если в результате разглашения третейским судьей конфиденциальных сведений какой-либо из сторон был причинен материальный ущерб, моральный вред или вред деловой репутации, ст. 12 ГК РФ предоставляет пострадавшей стороне право осуществить защиту своих прав любыми способами, предусмотренными действующим законодательством, в том числе путем предъявления иска о возмещении вреда в порядке гражданского судопроизводства" (Кашина М.Е. Конфиденциальность как принцип и специфическая черта третейского разбирательства // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. N 6. С. 38).

Дата добавления: 2015-08-18