В международном коммерческом арбитраже

Асосков А.В., доктор юридических наук, доцент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, профессор кафедры международного частного права Российской школы частного права, арбитр МКАС при ТПП РФ.

1. Введение

На первый взгляд вопрос о допустимости разрешения корпоративных споров в международном коммерческом арбитраже не должен вызывать существенных сложностей. Действительно, в соответствии с п. 2 ст. 1 Закона РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" <1> в международный коммерческий арбитраж могут по соглашению сторон передаваться любые "споры из договорных и других гражданско-правовых отношений, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей". В соответствии с п. 4 ст. 1 Закона о МКА указание на невозможность рассмотрения определенных споров в международном коммерческом арбитраже должно быть прямо зафиксировано в федеральном законе.

--------------------------------

<1> Далее - Закон о МКА.

Отечественное право исходит из того, что корпоративные отношения являются разновидностью именно гражданско-правовых отношений <1>, причем отсутствует прямо выраженный законодательный запрет на рассмотрение каких-либо споров из корпоративных отношений в международном коммерческом арбитраже.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданское право: В 4 т. Общая часть" (том 1) (под ред. Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное).

<1> См., например: Гражданское право. Учебник: В 4 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2004. Т. I: Общая часть. С. 34, 134 - 135.

Тем не менее в последнее время в российской правоприменительной практике очень остро стоит проблема того, что государственные суды с использованием различной аргументации отказываются признавать компетенцию международного коммерческого арбитража по различным разновидностям корпоративных споров.

В 2011 г. под эгидой МКАС из представителей арбитражного сообщества и юристов ведущих российских юридических фирм была образована рабочая группа для изучения данной проблемы. Настоящая статья в значительной степени имеет в своей основе выводы, к которым пришла рабочая группа в ходе обсуждений.

2. Споры из договоров по поводу распоряжения

акциями и долями, а также из договоров

об осуществлении корпоративных прав

Практически во всех странах мира споры из договоров по поводу распоряжения акциями и долями, а также споры из соглашений участников компаний (так называемых акционерных соглашений) являются арбитрабельными. Исключения являются немногочисленными и, как правило, касаются стран СНГ <1>.

--------------------------------

<1> Например, на Украине споры из акционерных соглашений были признаны неарбитрабельными сначала в Рекомендациях Президиума Высшего хозяйственного суда Украины от 28 декабря 2007 г. N 04-5/14, а затем на законодательном уровне в результате принятия Закона от 5 марта 2009 г. N 1076-VI. Подробнее см.: Chernykh Y. Arbitrability of Corporate Disputes in Ukraine // Journal of International Arbitration. 2009. Vol. 26. Issue 5. P. 745 - 749.

Тем не менее в российских государственных судах широкое распространение имеет точка зрения о недопустимости рассмотрения в международном коммерческом арбитраже даже этой категории споров. Рассмотрим подробнее, какая аргументация при этом используется и насколько безупречной она является.

2.1. Часть 1 ст. 248 Арбитражного процессуального кодекса РФ <1> ("Исключительная компетенция арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц"). Пункт 4 ч. 1 ст. 248 АПК РФ указывает на то, что к исключительной компетенции российских государственных арбитражных судов относятся дела по спорам о признании недействительными записей в государственные реестры, произведенных компетентным органом Российской Федерации, ведущим такой реестр. В одном из ведущих комментариев к АПК РФ при этом делается вывод о том, что "в случае, если правоотношение связано с внесением записи в государственные реестры Российской Федерации, которые ведутся компетентными органами государственной власти, то все экономические споры, связанные с этим правоотношением, рассматриваются только в государственных судах Российской Федерации" <2>.

--------------------------------

<1> Далее - АПК РФ.

<2> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.А. Иванова. М., 2011. С. 933 (автор комментария к ст. 248 АПК РФ - Т.Н. Нешатаева).

Как известно, в настоящее время Федеральный закон от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" (с последующими изменениями и дополнениями) <1> предусматривает, что информация о переходе доли в уставном капитале ООО, а также о залоге доли подлежит отражению в Едином реестре юридических лиц. Соответственно, можно пытаться утверждать, что спор из договора об отчуждении или залоге доли в уставном капитале ООО в ряде случаев затрагивает действительность записи, произведенной в Едином реестре юридических лиц.

--------------------------------

<1> Далее - ФЗ об ООО.

После 2011 г. подобная аргументация более не может считаться убедительной. Статья 248 АПК РФ также включает указание на то, что к исключительной компетенции государственных арбитражных судов относятся споры, предметом которых являются недвижимое имущество или права на него. Долгое время в судебной практике преобладал подход, в соответствии с которым данная норма трактовалась как не допускающая рассмотрения указанной категории споров в третейских судах.

Этот подход был прямо признан недопустимым в п. 4 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 26 мая 2011 г. N 10-П: "Названная норма (ч. 1 ст. 248 АПК РФ. - А.А.) направлена на разграничение компетенции государственных судов различных стран по рассмотрению трансграничных споров. Ее толкование как устанавливающей исключительную подсудность споров относительно недвижимого имущества арбитражным судам, т.е. исключающей возможность передачи этих споров на рассмотрение третейских судов, не основано на понимании института исключительной подсудности как закрепляющего неизменяемые правила о компетенции внутри системы государственных судов для целей исключения пророгационных соглашений, но не препятствующего сторонам использовать альтернативные юрисдикционные формы при соблюдении общих правил, установленных для них законом".

Очевидно, что правовая позиция Конституционного Суда РФ в равной степени относится и к другим положениям ст. 248 АПК РФ.

2.2. Часть 4.1 ст. 38 АПК РФ ("Исключительная подсудность"). Данная норма АПК РФ предусматривает, что исковое заявление по спору, указанному в ст. 225.1 АПК РФ, подается в арбитражный суд по месту нахождения юридического лица. В ст. 225.1 АПК РФ дано очень широкое понятие корпоративного спора, которое включает в себя в том числе "споры, связанные с принадлежностью акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паев членов кооперативов, установлением их обременений и реализацией вытекающих из них прав", т.е. практически все категории споров из договоров об отчуждении и залоге акций или долей, а также договоров об осуществлении корпоративных прав (акционерных соглашений).

Статья 38 АПК РФ также включает ч. 1, в соответствии с которой иски о правах на недвижимое имущество предъявляются в государственный арбитражный суд по месту нахождения этого имущества. В российской судебной практике ранее эту норму зачастую предлагалось квалифицировать как правило, делающее недопустимым рассмотрение соответствующей категории споров в третейских судах. Важно отметить, что подобный подход высказывался и судьями Высшего Арбитражного Суда РФ. Например, в Определении ВАС РФ от 1 февраля 2010 г. N ВАС-544/10 сделан вывод о том, что "ч. 1 ст. 38 АПК РФ также устанавливает правила исключительной подсудности и предусматривает правила как внутренней территориальной, так и международной исключительной подсудности государственным арбитражным судам РФ споров о недвижимости" <1>.

--------------------------------

<1> См. также аналогичную правовую позицию в следующих судебных актах: Определение ВАС РФ от 20 мая 2010 г. N ВАС-3977/10, Постановление ФАС Центрального округа от 19 ноября 2010 г. по делу N А68-13959/09, Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 31 марта 2010 г. по делу N А32-52089/2009.

Представляется, что подобная аргументация основана на неверном понимании места ст. 38 АПК РФ в системе правил арбитражного процессуального законодательства. Вопросы международной подсудности решаются в АПК РФ в гл. 32 ("Компетенция арбитражных судов в Российской Федерации по рассмотрению дел с участием иностранных лиц"), и Конституционный Суд РФ уже четко выразил свою правовую позицию о том, что эти правила не могут влиять на арбитрабельность споров. Что касается ст. 38 АПК РФ, то она регулирует только вопросы внутренней подсудности, т.е. распределяет споры по подсудности внутри системы российских государственных арбитражных судов. Иными словами, условием для применения данной нормы является то, что спор в принципе должен рассматриваться системой российских государственных арбитражных судов, а не третейскими судами или иностранными государственными судами.

Правильное понимание места ст. 38 АПК РФ в системе правового регулирования уже демонстрируется в некоторых судебных актах. Так, в рамках рассмотрения дела N А56-16057/2008 был заявлен иск об изменении условия договора транспортной экспедиции, содержащего арбитражную оговорку о рассмотрении споров в МКАС. Истец ссылался на то, что арбитражная оговорка является неисполнимой как противоречащая норме ч. 3 ст. 38 АПК РФ <1>. Суд первой инстанции иск удовлетворил, однако это решение было отменено судом кассационной инстанции. Позиция суда кассационной инстанции была поддержана в Определении ВАС РФ от 1 апреля 2009 г. N ВАС-3040/09: "Отменяя решение суда первой инстанции, суд кассационной инстанции исходил из того, что оно было принято с нарушением норм процессуального права. Суд исходил из того, что правила общей территориальной подсудности, альтернативной, договорной и исключительной подсудности сформулированы в ст. ст. 35 - 38 АПК РФ. Следовательно, вопрос о том, какой именно арбитражный суд должен рассматривать спор, вытекающий из спорного договора, подлежал разрешению только в случае рассмотрения спора арбитражным судом. Однако основной вопрос, подлежащий разрешению в рамках настоящего дела, состоит в установлении компетенции арбитражных судов по оценке действительности арбитражной оговорки".

--------------------------------

<1> Часть 3 ст. 38 АПК РФ предусматривает, что "иск к перевозчику, вытекающий из договора перевозки грузов, пассажиров и их багажа, в том числе в случае, если перевозчик является одним из ответчиков, предъявляется в арбитражный суд по месту нахождения перевозчика".

2.3. Пункт 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ ("Специальная подведомственность дел арбитражным судам"). Данная норма говорит о том, что корпоративные споры, указанные в ст. 225.1 АПК РФ, относятся к специальной подведомственности государственных арбитражных судов.

На сегодняшний день именно эта норма АПК РФ наиболее активно используется российскими государственными судами для обоснования неарбитрабельности широкой группы корпоративных споров. Наиболее четко соответствующие аргументы изложены в Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 10 октября 2011 г. по делу N А40-35844/11-69-311, которым было оставлено в силе Определение Арбитражного суда г. Москвы об отмене решения МКАС от 31 марта 2011 г. по делу N 244/2009: "Судебная коллегия суда кассационной инстанции пришла к выводу, что указание в федеральном законе, каковым в данном случае рассматривается Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, о специальной подведомственности корпоративных споров не только свидетельствует о разграничении компетенции судов общей юрисдикции и арбитражных судов, но также означает, что указанные споры не могут быть переданы на разрешение третейских судов в силу характера и специфики правоотношений, порождающих такие споры, что следует из системного толкования норм статей 4, 33 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации".

Важно отметить, что в данном деле истцом было заявлено требование об уплате предусмотренной договором купли-продажи акций покупной цены за проданные акции (а ответчиком был заявлен встречный иск о возврате части уплаченной авансом покупной цены). Тем не менее Федеральный арбитражный суд Московского округа посчитал, что спор о взыскании покупной цены за акции невозможно отделить от вопроса о переходе прав на акции, т.е. от вопроса о принадлежности спорных акций.

Определением от 30 января 2012 г. N ВАС-15384/11 коллегия судей ВАС РФ отказалась передавать описанное дело для пересмотра в порядке надзора в Президиум ВАС РФ, согласившись с выводами судов нижестоящих инстанций. Коллегия судей ВАС РФ особо подчеркнула, что судами первой и кассационной инстанций был сделан правильный вывод относительно того, что МКАС "недостаточно полно исследовал природу сделки, явившейся основанием для предъявления иска, что привело к неверному выводу относительно компетенции арбитража". Это означает, что судьи ВАС РФ согласились с утверждением Федерального арбитражного суда Московского округа о том, что "неправомерно говорить об отделимости частноправового арбитрабельного спора об оплате стоимости акций от публично-правовых неарбитрабельных споров о переходе права собственности на акции... о корпоративном управлении".

Необходимо отметить, что подобное антиарбитражное толкование ст. 33 АПК РФ (в прежней редакции, применявшейся до включения в АПК РФ в 2009 г. специальной главы о разрешении корпоративных споров) встречалось в судебной практике и раньше (см., например, Постановление ФАС Московского округа от 11 октября 2006 г. N КГ-А40/8672-06) <1>.

--------------------------------

<1> "Определением Арбитражного суда г. Москвы от 17.07.2006 в удовлетворении заявления (о выдаче исполнительного листа. - А.А.) отказано по тем мотивам, что рассмотренный спор является спором между участниками общества с ограниченной ответственностью, данный спор относится к специальной подведомственности арбитражных судов, поэтому спор не может быть предметом третейского разбирательства, что является основанием для отказа в выдаче исполнительного листа. Отказывая в удовлетворении заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, арбитражный суд обоснованно сослался на ст. 33 АПК РФ, в соответствии с которой споры между участниками хозяйственных товариществ и обществ, вытекающие из деятельности хозяйственных товариществ и обществ, подведомственны арбитражным судам".

В связи с описанным выше делом было также вынесено Определение Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. N 1804-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Н.В. Максимова на нарушение его конституционных прав пунктом 2 части 1 статьи 33 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации". Конституционный Суд РФ отметил, что из Конституции РФ "не вытекает возможность выбора заинтересованным лицом по своему усмотрению конкретных форм и способов реализации такого права, которые с соблюдением требований Конституции РФ устанавливаются федеральными законами". Норму п. 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ во взаимосвязи со ст. 225.1 АПК РФ Конституционный Суд РФ квалифицировал как подобную норму федерального закона, которая конкретизирует порядок судебной защиты нарушенных или оспариваемых прав по корпоративным спорам и не нарушает конституционные права заявителя. При этом Конституционный Суд РФ даже не упомянул принятое всего шестью месяцами ранее Постановление Конституционного Суда РФ от 26 мая 2011 г. N 10-П, в котором был сделан вывод о том, что п. 1 ст. 11 ГК РФ, п. 2 ст. 1 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" и нормы законодательства о недвижимом имуществе "в их конституционно-правовом смысле в системе действующего правового регулирования не содержат неопределенности в вопросе о возможности передачи на рассмотрение третейскими судами споров, возникающих из гражданских правоотношений... поскольку право участников спора на свободное распоряжение принадлежащими им гражданскими правами вытекает из ст. ст. 34 (часть 1) и 45 (часть 2) Конституции РФ..." <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 7 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 26 мая 2011 г. N 10-П.

С нашей точки зрения, приведенная аргументация, которая, по всей видимости, имеет широкое распространение в системе российских государственных судов, основана на неправильном понимании места ст. 33 АПК РФ в системе арбитражного процессуального законодательства. Нормы о специальной подведомственности разграничивают компетенцию различных видов российских государственных судов (судов общей юрисдикции и государственных арбитражных судов). Специальный (исключительный) характер подведомственности означает, что определенная категория споров (в данном случае - корпоративные споры в значении ст. 225.1 АПК РФ) всегда подведомственна государственным арбитражным судам (а не судам общей юрисдикции) вне зависимости от субъектного состава участников спора, т.е. вне зависимости от того, является ли стороной спора обычное физическое лицо, не имеющее статуса индивидуального предпринимателя. При этом данное правило не должно толковаться как исключающее арбитрабельность корпоративных споров.

Весьма странным также выглядит утверждение российских государственных судов о квалификации отношений по передаче прав на акции или доли в уставном капитале в качестве публично-правовых. К сожалению, до настоящего времени в российской судебной практике доминируют представления о корпоративных отношениях уровня середины 80-х годов XX в., когда отечественные "корпорации" исчерпывались государственными социалистическими предприятиями, встроенными в административно-командную систему управления. Только на этой основе возможно объяснить тот путь логических рассуждений, следуя по которому отношения по отчуждению акций одним участником гражданского оборота другому будут квалифицированы в качестве имеющих публично-правовую природу.

2.4. Пункт 11 и пункт 12 ст. 21 ФЗ об ООО. В данных нормах говорится о том, что при уклонении стороны, отчуждающей долю, от передачи доли приобретатель "вправе потребовать в судебном порядке передачи ему доли или части доли в уставном капитале общества. В этом случае решение арбитражного суда о передаче доли или части доли в уставном капитале общества является основанием для государственной регистрации вносимых в Единый государственный реестр юридических лиц соответствующих изменений". Кроме того, говорится о том, что с момента внесения изменений в единый государственный реестр юридических лиц "переход доли или части доли может быть оспорен только в судебном порядке путем предъявления иска в арбитражный суд ". При этом нельзя не отметить, что далее по тексту ФЗ об ООО использует общий термин "суд".

Сторонники антиарбитражной позиции при анализе процитированных норм, охватывающих наиболее важные виды требований, которые могут возникнуть из договора об отчуждении доли в уставном капитале ООО, акцентируют использованную законодателем терминологию ("решение арбитражного суда", "в судебном порядке путем предъявления иска в арбитражный суд"). По всей видимости, под "арбитражным судом" российский законодатель имел в виду систему российских государственных арбитражных судов. При буквальном толковании этих норм речь не может идти о том, что государственный арбитражный суд приводит в исполнение решение третейского суда путем выдачи исполнительного листа, поскольку говорится именно о предъявлении самого иска в "арбитражный суд" либо о "решении арбитражного суда" (а в рамках дела о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда государственные арбитражные суды выносят определения или постановления).

Однако необходимо помнить, что из нормы п. 4 ст. 1 Закона о МКА следует, что возможность передачи гражданско-правового спора в третейский суд является общим правилом, а запрет - исключением, которое, как всякое исключение, должно быть сформулировано ясно и недвусмысленно <1>. Очевидно, что описанные выше нормы ст. 21 ФЗ об ООО нельзя признать ясно и недвусмысленно выраженным законодательным запретом на передачу соответствующей категории споров на рассмотрение третейских судов.

--------------------------------

<1> См. данный вывод, в частности, в следующих работах: Комаров А.С. Основополагающие принципы третейского суда // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. N 4. С. 92; Маковский А.Л., Карабельников Б.Р. Арбитрабельность споров: российский подход // Международный коммерческий арбитраж. 2004. N 3. С. 18.

Таким образом, следует сделать вывод о том, что в российском законодательстве отсутствуют законодательные положения, которые при их корректном толковании препятствовали бы рассмотрению в международном коммерческом арбитраже споров из договоров по поводу распоряжения акциями и долями российских компаний, а равно споров из договоров об осуществлении корпоративных прав (акционерных соглашений). Обратная точка зрения, которая, к сожалению, в настоящее время является преобладающей в российской судебной практике, основана на неточном толковании норм российского процессуального и корпоративного законодательства, не учитывающем роль соответствующих законодательных положений в российской правовой системе.

Нельзя не обратить внимание и на политико-правовой аспект данной проблемы. Объявление российской судебной практикой корпоративных споров неарбитрабельными не означает, что участники оборота откажутся от разрешения соответствующих категорий споров в международном коммерческом арбитраже. Они будут продолжать передавать эти споры на разрешение иностранных арбитражей с местом проведения арбитражного разбирательства за пределами России, имея в виду, что как иностранный состав арбитража, так и иностранные суды по месту проведения арбитражного разбирательства, а также по месту нахождения зарубежных активов ответчиков скорее всего не будут учитывать российские правила об арбитрабельности корпоративных споров <1>.

--------------------------------

<1> По вопросу об определении составами арбитража и государственными судами права, применимого к проблеме арбитрабельности спора, см. на русском языке: Карабельников Б.Р. Исполнение и оспаривание решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. 3-е изд. М., 2008. С. 120 - 129; Чупрунов И.С. Проблематика определения права, применимого к вопросам арбитрабельности // Вестник гражданского права. 2011. N 5. С. 92 - 127.

Кроме того, еще большие масштабы приобретет уход от российского корпоративного и процессуального права путем создания дополнительной офшорной "надстройки" с оформлением сделок по передаче акций и долей компании, а также заключения акционерных соглашений на уровне созданных офшорных компаний <1>. Таким образом, непосредственным эффектом антиарбитражного подхода российской судебной практики станут отказ участников гражданского оборота от использования российских арбитражных центров (в частности, МКАС) в пользу иностранных арбитражных институтов, а также дальнейшее "бегство" от российского корпоративного права, которое, очевидно, теперь распространится не только на крупный, но и на средний российский бизнес. Вряд ли это тот политико-правовой результат, к которому может стремиться разумный законодатель, не отягощенный неоправданной "фобией" в отношении института третейского разбирательства. Хочется надеяться на то, что данные аргументы будут услышаны и сложившаяся антиарбитражная судебная практика будет пересмотрена высшими судебными инстанциями или преодолена путем внесения изменений в действующее российское законодательство.

--------------------------------

<1> Очевидно, что проанализированные выше нормы российского законодательства, которые российская судебная практика расценивает в качестве препятствий для признания арбитрабельности корпоративных споров, не распространяются на юридические лица, учрежденные за рубежом.

3. Внутренние корпоративные споры

Если проблемы арбитрабельности рассмотренной выше группы корпоративных споров скорее свидетельствуют о переходном характере российской правовой системы, то в отношении другой категории так называемых внутренних корпоративных споров вопрос объективно является достаточно дискуссионным. Под внутренними корпоративными спорами мы понимаем такие корпоративные споры между участниками юридического лица и самим юридическим лицом, которые неизбежно затрагивают права и обязанности всех участников компании. К данной категории корпоративных споров следует отнести среди прочего требования об обжаловании решений общего собрания, совета директоров, правления общества, требования о понуждении к проведению внеочередного общего собрания, споры об исключении участника из ООО, споры, связанные с выходом участника из ООО, выкупом акций обществом по требованию акционера <1>.

--------------------------------

<1> В то же время к разряду внутренних корпоративных споров не следует относить споры из акционерных соглашений, поскольку данные соглашения по российскому праву порождают лишь обязательственные отношения и по общему правилу не затрагивают правовой статус самой компании (не могут являться основанием для оспаривания решений органов юридического лица и т.д.), а также не затрагивают права и обязанности других участников компании, которые не являются стороной соответствующего соглашения.

Необходимо отметить, что во многих развитых правопорядках (в том числе в Бельгии, Франции, Швейцарии, Австрии, Германии, Италии, Испании) внутренние корпоративные споры при соблюдении определенных условий также относятся к разряду арбитрабельных. По свидетельству одного из иностранных специалистов, например, в Италии около 70% обществ с ограниченной ответственностью имеют в своих учредительных документах арбитражную оговорку <1>.

--------------------------------

<1> Viscasillas M. Arbitrability of (Intra-) Corporate Disputes // Arbitrability: International & Comparative Perspectives / Ed. by L. Mistelis, St. Brekoulakis. Kluwer Law International, 2009. P. 283.

Рассмотрим основные проблемы, которые потенциально могут препятствовать признанию арбитрабельности внутренних корпоративных споров.

3.1. Права других участников юридического лица. Как мы уже отметили, отличительной особенностью внутреннего корпоративного спора является то, что решение по нему (например, признание недействительным решения общего собрания или совета директоров) неизбежно затрагивает права всех участников компании, а не только того участника, который обратился с соответствующим иском. По результатам рассмотрения большинства внутренних корпоративных споров компетентный форум должен вынести так называемое преобразовательное решение, которое (в отличие от решений о признании и решений о присуждении) не имеет строгих субъективных пределов действия <1>.

--------------------------------

<1> О проблеме правильного определения субъективных пределов действия третейских решений см.: Асосков А.В., Курзински-Сингер Е. Пределы действия судебных и третейских решений по кругу лиц // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2012. N 2.

Данная проблема решается во многих странах за счет формулирования дополнительных требований как к арбитражным соглашениям, так и к процедуре арбитражного разбирательства. Наиболее подробно эти требования описаны в известном решении Верховного суда Германии от 6 апреля 2009 г. <1> Верховный суд Германии сделал вывод о том, что спор о признании недействительным решения общего собрания участников ООО арбитрабелен, при условии, что:

--------------------------------

<1> II ZR 255/08.

- арбитражная оговорка помещена в устав с согласия всех участников ООО либо оно оформлено в виде отдельного соглашения всеми участниками ООО и самим юридическим лицом;

- все возражения по поводу того или иного решения органа юридического лица должны рассматриваться в одном третейском разбирательстве;

- все участники и само юридическое лицо извещены о начале третейского разбирательства и имеют возможность участвовать в нем на стороне истца или ответчика;

- все участники и само юридическое лицо могут участвовать в формировании состава арбитража <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее см.: Kraayvanger J., Hilgard M. Arbitrability of Shareholders' Disputes under German Law // International Litigation Quarterly. 2009. Vol. 26. N 1; Hilbig K. Schiedsvereinbarungen GmbH - // Zeitschrift Schiedsverfahren (Schieds VZ). 2009. Heft 5. S. 247 - 258.

В целях соблюдения указанных условий Немецкой институцией по арбитражу был принят Дополнительный регламент 2009 г. о корпоративных спорах (DIS-Supplementary Rules for Corporate Law Disputes) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Borris Chr. Die " Regeln gesellschaftsrechtliche Streitigkeiten" der DIS (DIS-ERGeS) // Zeitschrift Schiedsverfahren (SchiedsVZ). 2009. Heft 6. S. 299 - 311; Schwedt K. Die praktische Umsetzung der BGH-Urteile I und II // Zeitschrift Schiedsverfahren (SchiedsVZ). 2010. Heft 3. S. 166 - 168.

В значительной степени аналогичный подход используется в Швейцарии <1> и Австрии <2>.

--------------------------------

<1> См.: Honsell H., Vogt N., Schnyder A., Berti St. Internationales Privatrecht. 2. Aufl. Basel, 2007. S. 1550.

<2> См.: Weber St., Oberhammer E. The Arbitration Agreement and Arbitrability - the Arbitration of Corporate Disputes in Limited Liability Companies // Austrian Arbitration Yearbook. 2010. P. 25 - 41. Подробнее о подходах, используемых в различных странах мира, см. также: Комаров А.С. Некоторые замечания по поводу третейского разбирательства корпоративных споров // Основные проблемы частного права: Сборник статей к юбилею доктора юридических наук, профессора А.Л. Маковского / Отв. ред. В.В. Витрянский, Е.А. Суханов. М., 2010. С. 544 - 559.

3.2. Распространение арбитражной оговорки в уставе на новых участников хозяйственного общества. Интересно отметить, что в российской судебной практике уже возникал вопрос о том, может ли компетенция международного коммерческого арбитража быть основана на арбитражной оговорке, включенной в устав российского ООО. В Постановлении от 31 мая 2005 г. N 11717/02 Президиум ВАС РФ в принципе положительно ответил на этот вопрос. Однако в данном судебном акте в то же время был сделан вывод о том, что арбитражная оговорка в уставе не может распространяться на нового участника ООО без дополнительного специально выраженного согласия: "Кроме того, ОАО "РусПромАвто" не являлось участником ООО "ИВЕКО-УРАЛАЗ" и не подписывало учредительные документы этого общества. При таких обстоятельствах позицию судов о распространении на ОАО "РусПромАвто" третейского соглашения в связи с тем, что в период отчуждения доли ОАО "РусПромАвто" являлось участником ООО "ИВЕКО-УРАЛАЗ", следует признать необоснованной". Данный подход получил поддержку в российской литературе по международному коммерческому арбитражу <1>.

--------------------------------

<1> См.: Карабельников Б.Р. Исполнение и оспаривание решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. 3-е изд. М., 2008. С. 77 - 78.

С нашей точки зрения, при решении описанной проблемы следует исходить из того, что передача бездокументарных акций и долей в уставном капитале ООО является разновидностью сингулярного правопреемства, поэтому есть все основания применять по аналогии те подходы, которые сложились для договоров цессии. Как известно, в отношении договоров цессии практика подавляющего большинства стран мира исходит из того, что при уступке гражданско-правового требования из договора, содержащего арбитражную оговорку, цессионарий автоматически связан положениями этой арбитражной оговорки <1>.

--------------------------------

<1> В российской судебной практике данный подход нашел отражение в Постановлении Президиума ВАС РФ от 17 июня 1997 г. N 1533/97, а затем был зафиксирован в п. 15 Обзора судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц (утв. информационным письмом Президиума ВАС РФ от 16 февраля 1998 г. N 29).

Именно такой подход, основанный на признании автоматического распространения арбитражной оговорки устава на любого нового участника компании, является преобладающим в зарубежной литературе: "Распространение арбитражного соглашения на нового участника следует из того простого факта, что новый участник является правопреемником предшествующего участника. Такое правопреемство может быть основано на договоре между старым и новым участником, например, на покупке или дарении долей, либо на правопреемстве в силу закона, например, в отношении наследника конкурсного управляющего или ликвидатора. Таким образом, правовое основание, на котором основано приобретение статуса участника новым лицом, совершенно не имеет значения. Новый участник автоматически становится также стороной арбитражного соглашения" <1>.

--------------------------------

<1> Sandrock O. "Intra" and "Extra-Entity" Agreements to Arbitrate and their Extension to Non-Signatories under German Law // Journal of International Arbitration. 2002. Vol. 19. Issue 5. P. 434 - 435. См. также: Born G. International Commercial Arbitration. Vol. I. Kluwer Law International, 2009. P. 1224 - 1225: "Новые участники автоматически связаны арбитражной оговоркой, содержащейся в учредительных документах компании, просто за счет приобретения статуса участников без необходимости оформления отдельного соглашения".

3.3. Распространение арбитражной оговорки в уставе на само юридическое лицо. Практически всегда стороной внутреннего корпоративного спора является само юридическое лицо. Возникает вопрос о том, можно ли само юридическое лицо как самостоятельный субъект права считать связанным арбитражной оговоркой, согласованной учредителями юридического лица в момент создания компании. Ранее в отечественной арбитражной практике высказывались сомнения на этот счет, основанные на том, что в момент утверждения учредительных документов юридического лица как субъекта права еще не существовало, а потому оно якобы не могло дать согласия быть связанным условиями арбитражного соглашения. Данный подход нашел отражение в одном из постановлений МКАС: "Арбитражная оговорка, содержащаяся в учредительном договоре о создании совместного предприятия (СП) с участием иностранных инвестиций, является соглашением между учредителями СП. Поскольку СП является самостоятельным юридическим лицом, арбитражная оговорка не распространяется на споры с его участием, когда другая сторона спора - один из учредителей СП" <1>. Подобная аргументация иногда встречается в российской литературе и сегодня <2>.

--------------------------------

<1> Постановление МКАС от 12 февраля 1996 г. по делу N 168/1995. См.: Арбитражная практика МКАС за 1996 - 1997 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 1998. С. 33. При анализе данного дела важно обратить внимание на то, что на момент возникновения спорных отношений учредительный договор являлся одним из учредительных документов совместного предприятия.

<2> См.: Рожкова М.А., Елисеев Н.Г., Скворцов О.Ю. Договорное право: соглашения о подсудности, международной подсудности, примирительной процедуре, арбитражное (третейское) и мировое соглашения / Под общ. ред. М.А. Рожковой. М., 2008. С. 288 (автор гл. III "Третейское (арбитражное) соглашение" - О.Ю. Скворцов): "...когда третейская оговорка содержится в учредительных документах о создании юридического лица, вновь созданное юридическое лицо не связано этой оговоркой, даже если у него возникает спор с одним из учредителей. Это объясняется тем, что, будучи самостоятельным субъектом права, вновь созданное юридическое лицо не связано третейским соглашением, заключенным иными лицами".

С нашей точки зрения, необходимо исходить из того, что устав сегодня - это единственный учредительный документ хозяйственного общества, который закрепляет гражданско-правовой статус юридического лица и является обязательным для всех органов юридического лица. Устав регулирует корпоративные отношения, участниками которых являются не только учредители, но и само юридическое лицо. Поэтому отсутствуют основания полагать, что юридическое лицо в лице его органов не связано арбитражной оговоркой в уставе только потому, что оно не существовало на момент утверждения устава.

3.4. Соблюдение формы арбитражного соглашения при его фиксации в уставе российского хозяйственного общества. По сложившейся практике устав российского акционерного общества и общества с ограниченной ответственностью обычно не подписывается учредителями юридического лица. Соответственно, можно усомниться в соблюдении письменной формы арбитражного соглашения.

Кроме того, в российской доктрине достаточно широко распространено представление о том, что устав хозяйственного общества - это не форма фиксации гражданско-правовой сделки, а особый правовой феномен (например, разновидность локального правового акта) <1>. В этой связи возможен аргумент о том, что в отсутствие специальных законодательных предписаний <2> арбитражное соглашение может быть зафиксировано только в гражданско-правовой сделке, но не в иных юридических актах.

--------------------------------

<1> См., например: Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М., 2008. С. 136 - 139.

<2> В качестве примера наличия специальной законодательной нормы можно привести § 581(2) Гражданского процессуального кодекса Австрии (в редакции Закона об изменении арбитражного законодательства 2006 г.): "Положения настоящего раздела (разд. IV "Арбитражное разбирательство" - А.А.) по смыслу применяются и к арбитражным судам, которые предусмотрены в допустимой законом форме завещанием или иными сделками, которые не основываются на соглашении сторон, или уставами". Подробнее см.: Хегер С. Комментарий к новому австрийскому арбитражному законодательству. М., 2006. С. 10 - 12.

Мы полагаем, что подобные возражения также являются неубедительными. На сегодняшний день не менее распространенной в российской доктрине корпоративного права является точка зрения о том, что устав - это форма фиксации корпоративной сделки или корпоративного акта, чья правовая природа приближена к гражданско-правовой сделке <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 232 - 273; Степанов Д.И. Устав как форма сделки // Вестник гражданского права. 2009. N 1. С. 4 - 62.

Кроме того, требование о подписании арбитражного соглашения не должно толковаться излишне формалистично. Сторонами может быть подписан не сам документ (устав), включающий арбитражную оговорку, а иные письменные акты (например, договор о создании юридического лица или протокол собрания учредителей компании), содержащие ссылку на утверждение устава. Данный вывод прямо вытекает из п. 2 ст. 7 Закона о МКА, который допускает согласование арбитражного соглашения путем инкорпорации положений другого документа через ссылку на этот документ <1>.

--------------------------------

<1> Можно выделить еще ряд проблем, возникающих при фиксации арбитражной оговорки в уставе компании - например, вопрос о том, может ли арбитражная оговорка быть включена или исключена из устава большинством голосов участников, а не единогласно. Однако подобные проблемы носят более частный характер и сами по себе не могут выступать аргументами в споре о принципиальной допустимости рассмотрения внутренних корпоративных споров в международном коммерческом арбитраже. Поэтому подробная разработка данных вопросов должна стать предметом отдельного исследования.

Таким образом, следует сделать вывод о том, что отсутствуют непреодолимые препятствия, которые делали бы невозможным рассмотрение внутренних корпоративных споров в международном коммерческом арбитраже. При соблюдении описанных выше условий споры данной категории также допустимо рассматривать в третейских судах. Именно на этой основе развивается практика в большинстве развитых стран мира.

В этой связи необходимо всестороннее обсуждение целесообразности подобного способа разрешения внутренних корпоративных споров и особого правового режима, который при этом должен быть создан (в том числе вопроса о целесообразности принятия ведущими российскими арбитражными центрами специальных регламентов по образцу Регламента Немецкой институции по арбитражу 2009 г.). Представляется, что четкое понимание различий между двумя категориями корпоративных споров (внешними и внутренними) будет способствовать формированию правильных представлений о допустимых пределах арбитрабельности этой сложной категории споров.

Abstract

The article is devoted to the problem of capability of settlement of the corporate disputes by arbitration under Russian law or, in other words, Russian approach to the arbitrability of different types of corporate disputes. In the first part of the article the author analyses various arguments against the arbitrability of the external corporate disputes (i.e. disputes out of share purchase agreements and shareholders agreements), which were articulated in Russian legislation, court practice and doctrine. The author comes to the conclusion that the current Russian legislation does not include such provisions that could support the proposition of the non-arbitrability of external corporate disputes.

The second part of the article concerns the issues of arbitrability of the internal corporate disputes, i.e. disputes between shareholders and the company itself based on the arbitration clause included in the charter of a Russian company. After considering all pros and contras the author suggests that there exists no insuperable obstacles towards the recognition of the arbitrability of such type of corporate disputes. However the necessity of introducing special procedural rules for this type of disputes shall be a subject of further discussions.

Дата добавления: 2015-08-18