Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Иррациональный ответ И. Канту

Читайте также:
  1. HT1). (З).В трубе длиной L, открытой с одного конца возбуждаются стоячие волны, соответствующие 2ой гармонике. Места, в которых кинетическая энергия
  2. I. Замените инфинитив глаголом в соответствующем времени и лице
  3. I. Замените инфинитив глаголом в соответствующем времени и лице (Sustituyase el
  4. I. Не соответствующее норме конструирование формообразующей основы
  5. II. Укажите какие из данных утверждений соответствуют содержанию текста.
  6. II. Укажите какие из данных утверждений соответствуют содержанию текста.
  7. II. Укажите какие из данных утверждений соответствуют содержанию текста.

Наконец, вопрос о сущности и ограниченности рациональной философии поставил младший современник Г. Гегеля, малоизвестный при жизни не­мец­кий философ А. Шопенгауэр. В 1818 г. он напечатал книгу «Мир как воля и представление», не вызвавшую первоначально интереса у философов. Новое часто является малоинтересным современникам, а затем становится ис­точ­ни­ком могучего мыслительного потока. Ницше, философия жизни, эк­зис­тен­циа­лизм, в чем-то В. Соловьев — от него. Можно считать его наследником философствования не только Платона и И. Канта, о чем он сам неоднократно пишет, но мыслителей-мистиков Д. Бруно, Т. Кампанеллы (их он цитирует постоянно), как и немецких философов того же направления, к которым, правда, он относится снисходительно.

От них он унаследовал презрение к схоластической понятности, до­ступ­ности каждому и бесплодности рационализма для понимания сути мировых проблем, а также веру в возможность истинного мудреца понять суть бытия и влиять на него. Его кумиром с детства стал бывавший у них в доме И. Гете. Постепенно он пришел к мысли о необходимости оплодотворения ев­ро­пей­ской философии учением буддистов. А. Шопенгауэр показал, что ра­цио­наль­ная философия упрощает ситуацию, когда устами Р. Декарта декларирует, что сущность человека в его мышлении. Человек живет как нечто целостное, а, значит, познает мир не разум, а человек как физическое существо, наделенное разумом. (Шопенгауэр склонялся к атеизму).

Рационализм возможен лишь для описания абстрактного мыслящего ра­зу­ма. Человек же обладает более сложной структурой, выходящей за пределы возможности рационального ее описания. Считая И. Канта величайшим фи­ло­со­фом современности, доказавшим ограниченность рационалистической фи­ло­со­фии, считая его, наравне с Платоном, творцом, понимающим фи­ло­соф­ствование как постижение сути мира, Шопенгауэр видит основную ошиб­ку Канта в принятии им без критики принципа всей рационалистической фи­ло­софии: «тождественности метафизики и познания a priori» [10, с. 725], в следствии чего непостижимая рационально суть мира и человека им за­яв­ля­ется как вообще недоступная разуму «вещь-в-себе». То, что И. Кант называет этим термином, есть мировая воля, проявляющаяся как воля к жизни всех предметов действительности, в том числе и разумного человека. Это тоже критика системы И. Канта, осмысливание сути того, что он обозначил, сим­во­ли­зировал как «вещь-в-себе».

Мир — не самопознание разума, как утверждает «ничтожный» мыслитель Гегель, а самораскрытие воли, что есть процесс интуитивный, ир­ра­цио­наль­ный. Аналогично самопознание человека есть отношение его к себе как ин­ди­ви­дуального носителя и выразителя воли, наделенной разумом. Его свобода, а следовательно и ее понимание есть процесс мистический. А потому в анализе любого познавательного процесса следует учитывать факт участия в нем живого физически определенного, волеизъявляющего человека. По аналогии с идеей Р. Декарта о мыслящем человеке можно, характеризуя А. Шопенгауэра, сформулировать его формулу человека: волеизъявляю, значит — существую! Классическая рациональность здесь непригодна для понимания сути дела. Любопытно, что почти через сто лет при описании нового физического зна­ния его создатели А. Эйнштейн и Н. Бор тоже говорили о необходимости вво­дить в знание о предмете факт физического (экспериментального) взаи­мо­действия с ним познающего ученого, а значит, учитывать его про­стран­ст­венно-временное (А. Эйнштейн) и энергетическое (Н. Бор) наличие.

Еще более любопытно, что в это же время российский мудрец, богослов, ученый эстетик о. Павел Флоренский считал дожившую до него классическую науку рациональной уздой, тюремной решеткой, набрасываемой на по­зна­вае­мый предмет. В физике А. Эйнштейна он видел прорыв в новую науку. Тра­ди­цион­ное для классической науки и рационализма разделение дейст­ви­тель­ного мира на мыслящий, активный субъект и предмет познания — объект, когда только и возможно однозначное, определенное рациональное знание о нем, как и однозначные последствия действий с ним, непригодно, по Шо­пен­гауэру, для метафизического понимания мира и человека. Субъект и объект роднит мировая воля, та сущность, которая и познает, и познаваема, и дейст­вует, и страдает от действия, и творит, и умирает, которую нельзя описать рационально, но можно фиксировать факт ее существования, сим­во­ли­зи­ро­вать о ней.

Убедившись, что установленные рациональной наукой законы бытия не­при­год­ны для понимания сущности самого бытия, ибо они приводят к про­тиворечивым выводам относительно него. И. Кант сделал, по Шопенгауэру, решающий шаг вперед, «изобразив неоспоримое нравственное значение че­ловеческих поступков как нечто совершенно отличное от законов явления, по ним необъяснимое и стоящее в непосредственной близости к «вещи-в-себе» [10, с. 716].

Человеческая личность в этой конструкции есть частичная воля, на­де­лен­ная разумом и конкурирующая с другой такой же частичностью. В этой связи перед мудрецом встает потребность объяснения соотношения мировой и отдельной воли существующего предмета, особенно, обладающего разумом человека. Платон и Кант относили суть мира за его пределы, и считали, что лишь философ (Платон), или ученый, обладающий способностью к син­те­ти­чес­ким суждениям a priori (Кант), могут истинно судить об этом мире.

Для А. Шопенгауэра не существует иного мира, кроме наблюдаемого. Ми­ровая воля существует как реальность в «волях» существующих предметов. Но это — воля к жизни. А потому неизбежна конкуренция «воль», их борьба за существование. Именно в этой борьбе формируется то, что мы называем личностью. «Каждый ютится в своем сознании, как в своей шкуре, и живет непосредственно только в нем; поэтому извне ему не очень поможешь» [10, с. 893]. Не следует ожидать помощи и от Бога. Человек — хозяин своей судь­бы, единственная причина становления личностью, а «счастье личное земное в личности заключено», — цитирует он Гете. Личность одинока, но «в свете нет иного выбора между одиночеством и пошлостью» [10, с. 911].

А потому можно личности лишь давать рассудочные рекомендации от­но­си­тельно ее действий в человеческом мире. Предлагается занятие искусством для погружения самой личности в мир прекрасного, что к тому же не про­тиворечит реально другой такой же воле и ее деятельности. Воля к жизни постоянно возбуждает у нас неосуществимые желания, из участников жизни мы становимся мучениками. Лишь эстетическое созерцание становится тем оазисом, где мы освобождаемся хотя бы на время от ярма неосуществимых желаний и страстей и интуитивно прозреваем сущность вещей. Это и есть мистическое, надлогическое, сверхразумное видение гения, сообщаемое обы­ва­те­лям в форме художественной концепции мира.

Эстетическая интуиция есть высшая форма философствования. «Фи­ло­со­фия — это художественное произведение из понятий» [10, с. 16]. Здесь не­сомненно влияние на философа эстетики и метафизики Гете, романтиков, его современников Тика и Новалиса, идей Шеллинга об «интеллектуальной ин­туи­ции» как способности гения постигать в художественном созерцании сущ­ность явлений. В искусстве Шопенгауэр видел процесс объ­ек­ти­ви­зации ге­ни­ем мировой воли, говорил о последовательных ступенях такой объ­ек­ти­ви­зации, соответствующих реальному переходу от неживой природы к живой и от нее к разумному существованию, — архитектуре и скульптуре, живописи, поэзии, драме и трагедии, раскрывающих истинный смысл человеческого бытия.

Высшей формой искусства является музыка — полное мистическое вы­ра­же­ние мировой воли. Эстетика Шопенгауэра оказала серьезное влияние на деятелей искусства его времени. Так, Вагнера считают выразителем его идей в музыке, хотя есть сведения, что до много он додумался еще до знакомства с произведениями философа. Всерьез интересовался его мыслями П. Чай­ков­ский, хотя и не разделял полностью его взглядов на суть искусства. От Шопенгауэра и Вагнера началось философское восхождение Ф. Ницше.

А другим занятием воли должно стать направление ее усилий на по­дав­ление своей же воли, впадение в нирвану. Человеческой деятельностью руководит злоба, эгоизм и сострадание, а не, скажем, со-любовь. Раз мир лежит во зле, то лишь состраданием мы облегчаем человеческую жизнь и входим в метафизическую ее сущность, прикасаемся к мировой воле, про­зре­ва­ем ее за призрачной множественностью эгоистических индивидуальных воль, снимаем эмпирические границы между своим и чужим я, осуществляем некоторое самоотречение. Этот процесс в Европе уже описан в христианском учении.

Шопенгауэр обращается к идее аскезы, ведущей аскета в святость. Речь здесь идет о традиционном христианстве, а не о реформаторстве — «религии любящих комфорт женатых и просвещенных лютеранских пасторов». Но ас­ке­за подготовляет нас к полному уходу из мира материального. Такой уход, даже самоубийство не есть еще отрицание воли к жизни. Часто оно бывает следствием именно неосуществленной этой воли. Потому речь должна идти о духовной аскезе, самоотречении воли к жизни, ее погружению в нирвану. Это — пребывание между бытием и небытием и наслаждение этим, волевое бессмертие, ощущение себя моментом мировой воли и ее как воплощение во мне. Употребив буддистский термин и даже говоря о необходимости оп­ло­до­творения европейской мысли учением о нирване, философ не отождествляет свой поход к мировой воле с восточной попыткой уйти от сложностей жизни в восточный покой по ту сторону всякого познания.

Самоосмысление воли к жизни ведет нас к тому, что «вместо вечного перехода от желания к страху и от радости к страданию, вместо никогда неудовлетворяемой и незамирающей надежды — в чем и происходит сон жиз­ни волящего человека — вместо всего этого нам предстанет тот мир, который выше всякого разума, та полная тишь духа, тот глубокий покой, несокрушимое упование и ясность...полное и надежное Евангелие. Осталось только по­зна­ние, воля исчезла» — этими словами Шопенгауэр фактически завершает свою книгу [10, с. 703]. Саму же философию он, следом за Пифагором, Платоном, мистиками, считает уделом «избранных самой природой, а не ми­нис­тер­ством». А потому она никогда не будет «доступна бессмысленной, не­по­сто­янной толпе. Безумны те философы, которые выносят истину на рынок. Им не дано постигнуть путь воли к самопознанию и самоотрицанию» [10, с. 1281—1282].

Завершая рассказ о Шопенгауэре, попытаемся сделать один вывод, ко­торый нам пригодится дальше. Несомненно, что на его философствование оказало влияние психические недуги его родственников со стороны отца, презрение и непонимание его теоретических терзаний матерью и сестрой, многолетнее непризнание достигнутых им результатов современниками при высокой его самооценке, т.е. следствием его душевного дискомфорта. То же самое можно сказать о психике, например, рассматриваемых далее С. Кьер­кегора, Ф. Ницше, развивающими, в отличие от гуманистов, достаточно пес­си­мис­тические мысли о месте индивида в мире, его земной свободе. Так может быть все это — следствие именно их психики. Есть даже учение Ломброзо о связи гениальности и психической ненормальности творца. Но ведь они бывают признаны обществом как гении, правда, не сразу и не все. Так может быть именно творчество воспаленного ума требуется обществу для самосознания, или — психика самого общества «воспалена», особенно в XX веке, когда эти философы стали всерьез востребованы.


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 68 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Кантианский переворот в философии | Критика как условие развития немецкой классической философии | Вершина иррационального нигилизма | Обращение к Р. Декарту и И. Канту | Экзистенциальный мир современного человека | Конец философии? Конец цивилизации? | Немецкая классическая философия | Докритический» период | Критический» период | Априоризм. Созерцание и рассудок |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Позитивное» отождествление метафизики и философии| Развитие философского богословия в Новое время

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.006 сек.)