Различия внутри «буржуазной» религии

Если в отношении к религии обоих, как правило, наиболее привилегированных слоев общества, знати и бюрократии, при до­статочно сильных различиях все-таки проявляются родственные тенденции, то в собственно «бюргерских» слоях в этой сфере на­блюдаются сильнейшие контрасты, причем совершенно независи­мо от существующих внутри этих слоев весьма значительных про­тиворечий. Так, «купцы» могут входить в самый привилегирован­ный слой общества, подобно античному патрициату, но могут быть и париями, подобно бродячим торговцам; могут обладать приви­легиями, но не допускаться в общество знати и чиновничества, могут вообще не иметь привилегий или более того характеризо­ваться уничижительными признаками, но при этом обладать зна­чительной силой, как римские «всадники», греческие метеки, сре­дневековые торговцы, затем финансисты и крупные купцы в Ва­вилоне, торговцы в Китае и Индии, наконец, «буржуазия» начала нового времени.

Отношение торгового патрициата к религии независимо от разницы в положении во все времена полно своеобразных кон­трастов. Его энергичная посюсторонняя деятельность уже сама по себе не располагает к пророческой или этической религиозности. Крупные купцы античности и средневековья занимаются специ­фическим, непостоянным, «случайным промыслом», снабжают ка-

275питалом не имеющих средств дельцов, совершающих дальние тор­говые операции; в историческое время — это либо знатные земле­дельцы, живущие в городах и разбогатевшие благодаря такого рода операциям, либо, наоборот, торговцы, которые приобрели земель­ную собственность с намерением войти в среду аристократии. К ним следует также отнести представителей капиталистических кругов, ориентирующихся в своей деятельности на государствен­ные поставки и кредит государству, а также на финансирование колониальных предприятий, — явление, распространенное во все исторические эпохи. Все эти слои никогда не были носителями этической религии или религии спасения на стадии ее возникно­вения. Чем привилегированнее положение купечества, тем мень­ше склонность к потусторонней религии. Религия знатной плуто­кратии торговых городов Финикии носит чисто посюсторонний характер, и, насколько нам известно, совершенно лишена проро­ческих черт. Вместе с тем, однако, интенсивность религиозности и страх перед богами, которым приданы весьма мрачные черты, очень значительны. Древнегреческая военная знать, занимавшая­ся отчасти пиратством, отчасти торговлей, оставила нам в «Одис­сее» (где достаточно отчетливо проступает неуважение к богам) свидетельство своего отношения к религии. Даосский бог богатст­ва, который почитается в общем всеми китайскими купцами, ли­шен этических свойств и носит чисто магический характер. Культ эллинского бога Плутона, преимущественно бога земледельческо­го богатства, составлял часть элевсинских мистерий, которые не предъявляли этических требований, если не рассматривать в каче­стве таковых ритуальную чистоту и непричастность к пролитию крови. Август в характерной *для него политической манере пы­тался посредством учреждения статуса августалов использовать воль­ноотпущенников с их значительным капиталом как опору культа императора: какая-либо особая для этого слоя направленность ре­лигиозных интересов не прослеживается. В Индии та часть купе­чества, которая исповедовала индуистскую религию, в частности банкиры, вышедшие из древних кругов государственного капита­лизма — финансистов или крупного купечества, -— принадлежит в своем большинстве к секте последователей Валлабхи; в их эроти­чески окрашенный культ Кришны и Радхи входят трапезы во сла­ву спасителя, которые носят характер своего рода рафинирован­ных пиршеств. Крупные купцы в средневековых городах гвель­фов, например цех Калимала, оставались в своей политике добры­ми папистами, что не мешало им нарушать церковный запрет рос­товщичества средствами, подчас походившими на издевательство. Знатные представители крупного купечества протестантской Голландии были в качестве ремонстрантов реальными политиками в религиозной сфере и являлись главными противниками этическо­го ригоризма кальвинистов. Отношение крупных купцов и фи­нансистов к религии в значительной степени отличается и всег­да отличалось скепсисом и равнодушием.

Этим легко объяснимым явлениям противостоит, однако, то обстоятельство, что в прошлом образование капитала или, вернее, постоянное рациональное использование капитала для получения прибыли (причем использование его в промышленности, т.е. спе­цифически современным способом), безусловно, часто было свя­зано с рациональной общинной религиозностью этих слоев. Уже в торговой сфере Индии существует деление (географическое): с одной стороны, последователи ригористической (особенно в силу ее безусловного требования правды) религии Заратустры, которая остается этической даже при ее модернизации, когда требуемая ритуалом чистота интерпретируется как гигиенические предписа­ния (парсы), и которая, следуя своей хозяйственной морали, при­знавала вначале богоугодным занятием только земледелие и ре­шительно отвергала все виды городских промыслов; с другой — последователи джайнизма, наиболее аскетического религиозного направления Индии, и упомянутые уже последователи Валлабхи (их учение, несмотря на антирациональный характер культа, мож­но рассматривать как учение о спасении, конституированное в виде религии общины). Я не могу утверждать, что религия мусульман­ских купцов большей частью является религией дервишей, но это вполне вероятно. Что касается этической, рациональной религии иудейской общины, то она уже в древности была религией торгов­цев и финансистов. В меньшей, но довольно значительной степе­ни и средневековая религия христианских еретических и сектант­ских или близких к сектантству общин являлись если не религией торговцев, то безусловно религией городских слоев, и тем в боль­шей степени, чем сильнее был выражен этически рациональный характер.

Но теснее всего, правда различным образом, были связаны с экономическим, рациональным, а где это было возможно, с капи­талистическим развитием, все формы аскетического протестантизма и сектанства Западной и Восточной Европы: последователи Цвин-гли, кальвинисты, реформаты, меннониты, квакеры, пиетисты ре­форматорского и (в меньшей мере) лютеранского толка, методис­ты, а также сектанты схизматиков, еретиков и прежде всего раци­онально благочестивые секты в России, а среди них в первую оче­редь штундисты и скопцы. Причем склонность примкнуть к рели­гиозной общине этически религиозного характера проявляется

277обычно тем сильнее, чем большее расстояние отделяет нас от тех слоев, которые были носителями преимущественно политически обусловленного капитализма, существовавшего со времен Хамму-рапи повсюду, где практиковались откуп налогов, выгодные под­ряды на поставки государству, война, пиратство, ростовщичество и колонизация, — и чем ближе мы оказываемся к тем слоям, кото­рые являются носителями современного, рационального предпри­нимательского хозяйства, т.е. к слоям, чьей деятельности присущи черты буржуазной экономики (в том смысле, который мы пояс­ним позже).

Одного существования «капитализма» любого типа совершен­но недостаточно, чтобы создать единую этику, не говоря уже об этической религиозной общине. Сам по себе капитализм действу­ет неоднозначно. Пока мы оставляем в стороне характер каузаль­ной связи между рациональной религиозной этикой и особым ти­пом торгового рационализма там, где эта связь существует, и уста­навливаем только следующее: между экономическим рационализ­мом, с одной стороны, и известными типами этически ригористи­ческой религиозности, которую мы подробнее охарактеризуем в дальнейшем, -~ с другой, наблюдается избирательное сродство. Оно лишь изредка встречается вне сферы экономического рационализ­ма, следовательно, вне Запада. Внутри же этой сферы оно высту­пает со всей отчетливостью, и чем больше мы приближаемся к классическим носителям экономического рационализма, тем это становится очевиднее.

Дата добавления: 2015-08-05