Централизованная власть — на дулах ружей

В государствах, располагающих огнестрельным оружием, царь опирается на довольно узкий династический круг родственников, не занимающих в обществе высокого положения, так как ему сподручнее иметь дело с рабами, чем с себе рав­ными, хотя при этом, естественно, возрастает опасность мятежей и восстаний, особенно со стороны воинских соединений, состоящих из пленных и рабов. О серьезных различиях двух типов государств — лошадь versus ружье — писал в 1863 г. Ричард Бертон (получивший известность благодаря X. Л. Боргесу, высоко оценившему его полный перевод «Тысячи и одной ночи») в повествовании о Да­гомее (нынешний Бенин), куда он был послан британским министерством ино­странных дел для переговоров об окончательном прекращении работорговли и че­ловеческих жертвоприношений. Он оказался в деспотическом государстве, где царила по-военному жесткая дисциплина. В ту же эпоху в Золотом Береге (Гана) и Габоне политические системы были менее автократичны. Как рассказывает Бер­тон, в Дагомее крестьянин не может быть собственником стола, вельможа не име­ет права носить европейскую обувь, заправлять кровать покрывалом, что дозво­лено лишь царской семье. Царь, пекущийся больше об укреплении своей власти, чем о благополучии подданных, запрещает крестьянам выращивать вокруг города Вида кофе, сахарный тростник, рис и табак. Торговля в Дагомее, где купцы при­брежных районов нередко исповедуют католицизм, подчинена центральной вла­сти, которая, в частности, выдает разрешение на торговые операции с европейца­ми, что принимает вид национализации международного обмена. Существует цен­трализованная военная организация, включающая женские боевые отряды (на­поминающие амазонок). Самодержавной монархической системе соответствует определенный порядок наследования власти: в относительно немногочисленном царском роде Оба соблюдается принцип первородства, по которому власть пере­ходит к старшему сыну. Правящий род ограждает себя от конкуренции других боль­ших родов, в частности, приближая к властным структурам различные группы. В таких условиях самодержавному монарху легче вести политические игры, чем там, где существует несколько многочисленных родов, сменяющих друг друга у влас­ти. Следует указать и на то, что на территории Дагомеи торговля оружием и поро­хом с другими государствами запрещена, ибо именно монополия на средства раз­рушения дает власти контроль над внутренними областями, где она захватывает рабов для их обмена на огнестрельное оружие европейцев.

«Мотыга — наше ружье»

Это местное изречение, цитируемое Клодом Мейассу, недвусмысленно ука­зывает на производительную функцию «войны ради рабов», которую следует отличать от «войны ради политики». Политические войны ведутся для установ-

VII. Способы разрушения

ления господства над какими-то группами и/или территориями с тем, чтобы обеспечить себе выход к морю, оградить от конкурента территорию, где осуще­ствляется охота на рабов (своего рода заповедник), подавить мятеж и т. д. Они могут, в отличие от обычного военного конфликта (feud), завершиться уничто­жением всех побежденных — мужчин, женщин, детей любого возраста. Война ради рабов требует специфических методов, так как ее цель — захватить мужчин и женщин живыми. Она — не производное от политической войны. Ее порож­дает спрос международного рынка на рабский труд. Как ежегодно планируемое явление, такая война ведет к росту военных расходов. Большое количество сол­дат позволяет пленить больше рабов, но на содержание возросшего войска тре­буется возрастающее число рабов. В результате общество, поставляющее рабов на внешний рынок, вместо простого удовлетворения спроса, начинает вторич­но производить больше рабов и активизировать рынок. В отличие от набегов, в которых участвуют лишь профессиональные воины, война ради захвата рабов мобилизует все общество. Такая война становится «государственным делом» и как бы определяет политическую структуру общества, выступая в социальной роли экономического института. «Наши отцы работали не мотыгой, а ружьем. Дагомейские цари возделывали не землю, а войну». Это высказывание дагомей-ских воинов начала XX в. выражает суть политики, весь секрет которой состоит в том, что в данном случае средства разрушения играют роль средств производ­ства (ср. гл. VIII).

«ВОЙНА ЕСТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОЛИТИКИ ИНЫМИ СРЕДСТВАМИ»

Эта формулировка принадлежит прусскому генералу Клаузевицу. Нередко ее произвольно выхватывают из контекста и придают ей смысл, которого автор не вкладывал. Клаузевиц имел в виду не войну как таковую и не политику как та­ковую, а специфическую форму, в которой переплетаются оба явления. Попро­буем сначала понять, что хотел сказать этой формулировкой сам генерал, а за­тем покажем, как она была истолкована Лениным и Мао Цзэдуном.

Дата добавления: 2015-08-03