Торговцев по Веберу

Совершенно иной тип анализа предлагает Макс Вебер, сравнивая античный и средневековый города. По мнению Вебера, после создания дисциплинирован­ного войска тяжеловооруженных пехотинцев (гоплитов) античный полис ста­новится гильдией воинов. Любой полис, желавший поддерживать внешнеполи­тические отношения с другими территориальными образованиями, должен был, по примеру Спарты, создать из горожан армию хорошо подготовленных тяже­ловооруженных воинов. Гоплиты повсюду превращаются в преобладающий класс полноправных граждан. Приоритет военных интересов определяет внут­реннюю жизнь города, выступающего как полностью суверенное государство, и подчиняет требованиям войны быт горожан. «Каждый поступок, подрывающий военно-политический дух и дисциплину или навлекающий на полис гнев богов, сурово карается». Реальное положение гражданина, полностью интегрирован­ного в городскую жизнь в силу военной необходимости, опровергает известное утверждение Перикла о том, что в Афинах каждый может жить, как хочет. Гла­венствующая роль военного дела просматривается во всем, в том числе и в обу­стройстве города, все мужчины которого десятилетиями каждое лето могут быть мобилизованы и где на случай войны должны быть предусмотрены колодец, рынок, здание городского самоуправления, гимнасий (gymnasion).

Экономика Афин зависит от их военного могущества, создаваемого главным образом путем завоевания чужих территорий. Захват земель покоренных горо­дов-государств — главная цель их морской политики. Поэтому Афины ведут постоянные войны. Характерным проявлением тесного переплетения захватни­ческой войны и экономической выгоды служат «клерухии»'. Войны, которые в период господства знати отличаются относительной гуманностью, с развитием демократии становятся не только хроническими, но и все более жестокими: в обычай входят уничтожение пленных и захват рабов. «Такой народ (demos) не мог следовать по пути мирных экономических приобретений на основе посто­янной и разумной хозяйственной деятельности». Таков вывод Вебера, для кото­рого война, судя по всему, предстает как способ производства.

Совершенно иное положение складывается в средневековых итальянских го­родах, в значительно большей мере ориентированных на рациональную эконо­мическую деятельность. В хозяйственных делах городской буржуазии эоенная сила

' Гарнизоны-поселения, размещенные на землях варварских или вражеских племен. Солдаты-поселенцы наделялись участком земли (cleros) в качестве платы за несение службы.

Способы разрушения

играет вспомогательную роль и ни в коем случае не является определяющей. Та­кая ситуация объясняется, кстати, военными причинами.; В плане военной тех­ники города, несомненно, обладают преимуществом (взять хотя бы Флоренцию с ее артиллерией). Однако в целом войско рыцарей располагает не меньшей силой, чем войско городских буржуа. Но поскольку главные военные силы находятся вне городов, горожанам, чтобы разбогатеть, не остается ничего другого, как заниматься рациональной хозяйственной деятельностью. Вебер мимоходом замечает, что от­сутствие превосходства городского войска над рыцарским проявляется только на равнинной местности. Разгром рыцарской армии Габсбургов горожанами швей­царских кантонов в XIV в. подтверждает эту мысль. Таким образом, при сравне­нии античных греческих городов со средневековыми городами существует соблазн ввести еще одну категорию: швейцарские кантоны. В данном случае рельеф мест­ности сводит на нет превосходство конной рыцарской знати и уравнивает шансы городских пехотинцев. Часть швейцарских городов, население которых является, благодаря своей гражданской солидарности, искусными воинами, превратила во­енную профессию в вид экономической деятельности'.

Но Вебер не ограничивает свой анализ роли войны в греческом полисе изуче­нием ее экономической функции и ее воздействия на полную интеграцию граж­данина в городскую жизнь. Он раскрывает также ее значение в определенном типе социальных отношений. Следуя социологическому методу интерпретации, который можно было бы назвать культурологическим, он объясняет важность агона в «стиле жизни» греческого общества влиянием военного фактора. Что та­кое агон? Поединок, турнир. Дух агона присутствует во многих социальных яв­лениях: единоборстве на дуэли, в состязаниях — везде, где демонстрируется ин­дивидуальный героизм. Но если в Средневековье турниры имели ограниченное значение, то в Древней Греции, в эпоху боевых колесниц, знать тренировалась на беговых дорожках и спортивных аренах, а с развитием военного искусства все виды боевых приемов, которые гоплиты отрабатывали в гимнасиях, прини­мали форму состязаний (кулачный бой, борьба, бег и т. д.). И вообще состяза­тельность проявляется повсюду. Вместо песнопений в честь богов организуются поэтические турниры. Диалоги Платона, облеченные в форму агона, также сви­детельствуют о важном месте этого института в жизни эллинского города.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ КАК ПОРОЖДЕНИЕ ВОЕННОГО ДЕЛА (НА ПРИМЕРЕ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ)

Следуя гипотезе целостного структурирования общества на основе способа разрушения и учитывая допущенные при этом многочисленные упрощения, ло­гично утверждать, что история греческого полиса является отражением измене­ний в военном деле. Способ разрушения характеризуется определенным типом вооружений и возможностью их присвоения той или иной социальной группой

См.: Weber M. Economic et societe. Chap. XVI, V.

ЧАСТЬ III. Артикуляции политики

(экономическая собственность на оружие и умение им пользоваться не одно и то же). Конечно, о правомерности применения выражения «способ разрушения» можно спорить, поскольку войны ведутся также и ради приобретения богатства. Война — от грабительских набегов до колониальных завоеваний — нередко яв­ляется для государства средством увеличения экономической мощи, а для эли­ты общества — средством умножения богатства, как мы это видели на примере Афин. Но производство, даже если порой оно служит целью или функцией вой­ны, не является ее определяющей чертой: война направлена на уничтожение врага или на его подчинение под угрозой уничтожения. Ружье, используемое в граби­тельской войне, позволяет захватить добычу, но оно тем не менее не тождест­венно охотничьему оружию. Лук воина лишь по форме сродни луку охотника.

Предположим, что владение определенными типами средств разрушения пред­полагает определенные политические отношения. Если, по словам Маркса, эпоха водяной мельницы была эпохой сюзеренов и вассалов, а эпоха паровой машины — эпохой капиталистов и пролетариев, то мы вправе заключить, что лошади и всад­нику соответствует аристократия, луку и стреле — пехотинец и демократия, а атом­ному оружию — личная власть, президентская или авторитарная. Если политичес­кая организация ставит солдат в привилегированное положение в силу той полити­ческой роли, которой она их наделяет, допустимо предположить, что изменения в способе разрушения повлекут за собой преобразования в структурах власти. Имен­но это, по мнению Вебера, и происходит в греческом полисе. Он считает, что между древнегреческими полисами и итальянскими городами эпохи Возрождения имеет­ся существенное различие: в первых гражданство определяется военными интере­сами, во вторых — корпоративной принадлежностью. Такой специфический статус афинского гражданина объясняется отведенной войне ролью, и, в порядке обрат­ной связи — рискнем назвать ее диалектической, — место гражданина в жизни по­лиса, судя по всему, во многом определяется ролью войны в хозяйственной дея­тельности.

Проследим историю Древней Греции по вехам «гоплитской революции», ко­торая, как представляется, положила конец аристократической системе. Это нетрудно сделать на основе упрощенной схемы, в которой тип способа разруше­ния (тип средств разрушения и формы присвоения) соотносится с политичес­кой системой.

Дата добавления: 2015-08-03