Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Кола Д. Политическая социология. М.: Изд-во «Весь Мир», «ИНФРА-М», 2001. - XXII, 406 с.

Посвящается Эми

ПРЕДИСЛОВИЕ

Если бы книга, подобная этой, издавалась в России лет двадцать назад (а в то время книги зарубежных социальных ученых, хотя и довольно редко, все же пуб­ликовались), то в предисловии к ней ее автор вместе со своим произведением должен был быть отнесен к категории «буржуазных». В эту нехорошую катего­рию зачисляли тех ученых, которые не желали или не могли признавать безус­ловную истинность и моральную правоту марксизма-ленинизма в его советской интерпретации, неизбежность и желательность политических революций в стра­нах, где это учение еше не стало господствующим и, наконец, бесспорное пре­восходство той страны, где оно уже «победило». Соответственно предисловие к подобной книге должно было быть выдержано в специфическом жанре, полу­чившем название «критика буржуазной идеологии»; в качестве разновидностей этого жанра выступали «критика буржуазной философии», «критика буржуаз­ной социологии», «критика буржуазной экономической науки» и т.п.

В таких предисловиях идеи автора обычно оценивались сообразно тому, в ка­кой мере они соответствуют «единственно верному учению» (так квалифициро­вался марксизм-ленинизм) и положениям, обосновывавшимся в тот момент его «верными» и «подлинными» сторонниками, прежде всего руководством КПСС. Часто подчеркивалось, насколько издаваемый зарубежный автор далек от исти­ны вследствие своего неумения или, главным образом, нежелания становиться на точку зрения этого учения. Если же признавалось, что данный автор все же в какой-то степени приближается к истине, то это объяснялось как раз тем, что он преднамеренно, невольно или бессознательно приближается к марксистско-ленинской доктрине. Задача предисловия состояла прежде всего в том, чтобы «разоблачить» неразумного автора, сорвать с него одну из «масок», за которыми он пытался скрыться, прежде всего «маску» объективности. Это «разоблачение» должно было служить средством демонстрации безусловного превосходства «единственно верного учения».

Вместе с тем предисловие, энергично критикующее публикуемую книгу, вы­ступало зачастую как особая форма оправдания и идеологической компенсации самого акта ее издания, как своего рода индульгенция, позволявшая искупить этот идеологический «грех», как условие, без которого книга не могла выйти в свет. Иногда такая критика в предисловии, а также в комментариях носила столь резкий характер, была настолько зубодробительной, что у читателя могло воз­никнуть сомнение: а стоит ли вообще засорять чистые мозги и светлое, незамут-

Политическая социология

XVIII

ненное сознание советского человека, уже владеющего основополагающей ис­тиной, подобным идейным мусором?

Такие критические упражнения, конечно, можно и нужно анализировать с позиций социологии, выявлять их функции в тогдашней социально-идеологи­ческой системе и т.д., но то, что они абсурдны интеллектуально и морально, вряд ли может вызвать сомнения. Слава Богу (или будем надеяться), времена подоб­ных упражнений прошли. Я не намерен утверждать, что серьезный критический анализ публикуемой книги невозможен и не нужен в предисловии, что необхо­димо, наоборот, нахваливать ее, награждая всякими лестными эпитетами, сочи­няя во славу ее гимны и оды. Старая истина, заключенная в русской поговорке: «Хороший товар сам себя хвалит», — полностью сохраняет свое значение и сего­дня, и применительно к данному случаю. Тем не менее задача «нормального» предисловия к книге, на мой взгляд, состоит все же в том, чтобы представить ее и ее автора читателю. Это означает прежде всего, что раз уж мы решили издавать эту книгу hie et nunc, здесь и теперь, то мы должны показать главным образом, чем она может быть интересна и полезна современному российскому читателю.

Доминик Кола (род. 1944) — известный французский социолог и политолог, профессор Института политических наук в Париже. Помимо настоящей книги, он автор таких трудов, как «Ленинизм. Политические философия и социология ленинизма» (I издание — 1982г.; II издание — 1998г.), «Ленин и ленинизм» (1987), «Меч и бедствие. Генеалогия гражданского общества и фанатизма» (1992). Под его редакцией опубликованы, в частности, книги «Правовое государство» (1987), «Государство и корпорации» (1987), «Гражданство и национальность. Перспек­тивы во Франции и в Квебеке» (1991). Кроме того, он издал с комментариями сборник конституционных текстов «Конституции СССР и России. 1900—1993» (1997). Многие его труды изданы за пределами Франции.

Профессор Кола постоянно выступает и как популяризатор социальной на­уки. Некоторые из упомянутых его работ вышли в широко известной во Фран­ции книжной серии «Что я знаю?». Его перу принадлежит компактный, но ем­кий «Словарь политической мысли. Авторы. Произведения. Понятия», вышед­ший в издательстве «Ларусс» в-1997 г.

Книга «Политическая социология», вышедшая во Франции в 1994 г., пред­ставляет собой учебное пособие, предназначенное для французских студентов первого цикла высшего образования, охватывающего первые два курса универ­ситета. Она входит в серию «Первый цикл», издаваемую парижским издательст­вом «Пресс Юниверситер де Франс» и насчитывающую сто названий книг в об­ласти социальных и гуманитарных наук: от социальной антропологии до линг­вистики, от истории английской литературы до макроэкономики и конституци­онно^ права.

Но, будучи учебным пособием, книга профессора Кола может одновременно рассматриваться и как фундаментальный трактат, в котором исследуются основ­ные вопросы одной из важнейших социологических дисциплин, каковой явля­ется политическая социология. Вполне очевидно, что в этой книге отразился богатый исследовательский и преподавательский опыт автора. К сожалению, в литературе по социальным наукам наблюдается известный разрыв между солид-

Предисловие

XIX

ными научными трактатами, с трудом поддающимися интерпретации или же допускающими множество различных, в том числе взаимоисключающих интер­претаций, с одной стороны, и учебниками, написанными просто и доступно, но имеющими весьма отдаленное отношение к тому, что принято называть совре­менным научным знанием, — с другой.

Книга профессора Кола преодолевает этот разрыв, удачно сочетая преиму­щества фундаментального научного труда и учебного пособия для студентов. Конечно, это книга серьезная, требующая определенного напряжения при чте­нии (очевидно, она и не должна читаться так же легко, как «Три мушкетера» или «Граф Монте-Кристо»), но при этом она совершенно лишена ненужной зауми, игры словами и стремления высказаться посложнее, чтобы выглядеть поумнее и пооригинальнее. Автор разговаривает со студентами серьезно, на высоком на­учном уровне, нисколько не снижая его в угоду псевдопопулярности. Своим со­держанием книга призывает к глубокому постижению политических явлений и предостерегает против легковесности, дилетантизма и журнализма, с которыми мы, к сожалению, постоянно встречаемся не только в обыденной жизни, где они в какой-то мере естественны и нормальны, но и в профессиональной среде. В работах, посвященных политике, мы слишком часто сталкиваемся с морализа­торством или, наоборот, с подчеркнутым цинизмом, с острыми и хлесткими высказываниями, обличениями, полемическими упражнениями. Гораздо реже мы имеем дело с глубоким и интеллектуально честным пониманием политики.

Именно такое понимание, по моему мнению, присуще представляемой кни­ге. Ее характерная черта — академизм в настоящем и высоком значении этого слова, академизм, которого очень часто не хватает в исследованиях, учебных пособиях, да и вообще в работах, посвященных политике. Благодаря этой черте книга Кола позволяет глубже и адекватнее понять ряд вопросов, ответы на кото­рые кажутся очевидными. Она позволяет увидеть за псевдоочевидностями, пе­рекочевавшими в социальную науку из обыденного, околонаучного или псевдо­научного сознания, реальные интеллектуальные и практические проблемы. И наоборот, нередко там, где обыденное, журналистское или псевдонаучное со­знание видит серьезную причину, настоящая социология политики усматривает лишь следствие или симптом, свидетельствующий о глубинных социальных про­блемах, процессах и тенденциях.

Автор «Политической социологии» отнюдь не склонен к социологическому «экспансионизму», он не стремится, по его собственному утверждению, дока­зывать некое превосходство социологии над политической наукой, растворяя свой объект — политику — в обществе. Вместе с тем политика не выступает в работе как явление, изолированное от других подсистем общества. Она пред-ставлеца на обширном социальном и идейном фоне. О какой бы политической категории, о каком бы политическом институте ни заходила речь, автор скрупу­лезно прослеживает их происхождение, эволюцию, многообразные интерпре­тации в различных социокультурных контекстах и, наконец, их современное состояние и понимание. При этом рассмотрение политики постоянно перепле­тается с рассмотрением идей о политике, от древних до новейших, и такой под­ход, безусловно, плодотворен, так как одно от другого неотделимо. Анализ раз-

Предисловие

XIX

ными научными трактатами, с трудом поддающимися интерпретации или же допускающими множество различных, в том числе взаимоисключающих интер­претаций, с одной стороны, и учебниками, написанными просто и доступно, но имеющими весьма отдаленное отношение к тому, что принято называть совре­менным научным знанием, — с другой.

Книга профессора Кола преодолевает этот разрыв, удачно сочетая преиму­щества фундаментального научного труда и учебного пособия для студентов. Конечно, это книга серьезная, требующая определенного напряжения при чте­нии (очевидно, она и не должна читаться так же легко, как «Три мушкетера» или «Граф Монте-Кристо»), но при этом она совершенно лишена ненужной зауми, игры словами и стремления высказаться посложнее, чтобы выглядеть поумнее и пооригинальнее. Автор разговаривает со студентами серьезно, на высоком на­учном уровне, нисколько не снижая его в угоду псевдопопулярности. Своим со­держанием книга призывает к глубокому постижению политических явлений и предостерегает против легковесности, дилетантизма и журнализма, с которыми мы, к сожалению, постоянно встречаемся не только в обыденной жизни, где они в какой-то мере естественны и нормальны, но и в профессиональной среде. В работах, посвященных политике, мы слишком часто сталкиваемся с морализа­торством или, наоборот, с подчеркнутым цинизмом, с острыми и хлесткими высказываниями, обличениями, полемическими упражнениями. Гораздо реже мы имеем дело с глубоким и интеллектуально честным пониманием политики.

Именно такое понимание, по моему мнению, присуще представляемой кни­ге. Ее характерная черта — академизм в настоящем и высоком значении этого слова, академизм, которого очень часто не хватает в исследованиях, учебных пособиях, да и вообще в работах, посвященных политике. Благодаря этой черте книга Кола позволяет глубже и адекватнее понять ряд вопросов, ответы на кото­рые кажутся очевидными. Она позволяет увидеть за псевдоочевидностями, пе­рекочевавшими в социальную науку из обыденного, околонаучного или псевдо­научного сознания, реальные интеллектуальные и практические проблемы. И наоборот, нередко там, где обыденное, журналистское или псевдонаучное со­знание видит серьезную причину, настоящая социология политики усматривает лишь следствие или симптом, свидетельствующий о глубинных социальных про­блемах, процессах и тенденциях.

Автор «Политической социологии» отнюдь не склонен к социологическому «экспансионизму», он не стремится, по его собственному утверждению, дока­зывать некое превосходство социологии над политической наукой, растворяя свой объект — политику — в обществе. Вместе с тем политика не выступает в работе как явление, изолированное от других подсистем общества. Она пред-ставлеца на обширном социальном и идейном фоне. О какой бы политической категории, о каком бы политическом институте ни заходила речь, автор скрупу­лезно прослеживает их происхождение, эволюцию, многообразные интерпре­тации в различных социокультурных контекстах и, наконец, их современное состояние и понимание. При этом рассмотрение политики постоянно перепле­тается с рассмотрением идей о политике, от древних до новейших, и такой под­ход, безусловно, плодотворен, так как одно от другого неотделимо. Анализ раз-

Политическая социология

личных теорий в данном случае выступает не как «довесок» к изучению реалий, а как органическая часть общей авторской логики. Автор подчеркивает, что идеи о политике — это не просто истинные взгляды или иллюзии теоретиков: они обладают практической эффективностью, способны оказывать и оказывают ре­альное воздействие на политическую жизнь. Отсюда особая ответственность тех, кто берется теоретизировать на эти темы.

Эта точка зрения наглядным образом присутствует в разделах, посвященных этнической и национальной проблематике. Автор справедливо отмечает, что эта проблематика отнюдь не носит чисто академического характера: за ней стоят различные формы борьбы за власть, за определенные способы государственно­го устройства, за установление границ и т.п. Профессор Кола рассматривает эт­нос не как изначально существующую природную данность, обладающую неко­ей никем не наблюдавшейся исконной групповой идентичностью и гипотетиче­ской однородностью, а как определенную идеологическую конструкцию. В ка­кую бы далекую историческую древность мы ни углублялись, мы не найдем там исходных, однородных, чистых, самотождественных групп, которые бы анали­тически ни разлагались на различные составные части и признаки. Поскольку вера в существование этносов свойственна не только этнологам, то она пред­ставляет собой не просто нечто вроде иллюзии и непризнания исторических ре­алий, но может иметь весьма разрушительные социальные последствия. Автор совершенно справедливо рассматривает подобные «этносовые» взгляды как мо­дернизированные или эвфемизированные расово-антропологические теории. Что касается категории нации, то, согласно автору, это следствие определенных со­циальных условий, а не продолжение природы другими средствами, перефрази­руя известное выражение Клаузевица.

Подобных взглядов сегодня придерживается большинство серьезных спе­циалистов в области социологии, политологии и этнологии. Нет нужды специ­ально доказывать чрезвычайно важное значение этнической и национальной проблематики для современной России. Ее глубокое и многостороннее иссле­дование — задача в высшей степени актуальная. Но выполнение этой задачи не имеет ничего общего с довольно широко распространившимся в нашей стране мифом об этносах и этносах-нациях как главных субъектах исторического про­цесса. Если в советскую эпоху официальная идеология утверждала, что основ­ная движущая сила истории — борьба классов, то в последние годы в отечест­венной литературе аналогичная роль приписывается «этносам» и «нациям», по­нимаемым не как£оциокультурные, а как природные, т.е. расово-антропологи­ческие образования, наделяемые неким изначально фиксированным и вечным набором признаков. Такие взгляды уже существовали в XIX и начале XX века; к чему^они привели в свое время Германию, хорошо известно. Собственные этни­ческие стереотипы, предрассудки и ничем не обуздываемая фантазия некото­рых российских теоретиков «этноса» позволяет им смело рисовать «националь­ные картины мира», лихо приписывать тем или иным народам определенные черты, нисколько не заботясь о том, чтобы эти «картины» имели какое-то отно­шение к реальности. Подобные фантазии можно было бы оставить на совести этих теоретиков, не придавая им особого значения, если бы не та реальная и

Предисловие

XXI

потенциальная опасность для России, которую они в себе содержат. Как и ста­рые теории расово-антропологической школы, они выступают как обоснование идеологии межнациональной ненависти и ксенофобии, способствуют обостре­нию этнических и национальных проблем внутри страны и ее международной изоляции. В действительности главные субъекты исторического процесса — не этносы, не нации, отождествляемые с этносами, а общества, т.е. индивиды и группы, объединенные многообразными экономическими, политическими, куль­турными связями, общими традициями, ценностями, целями и волевыми уси­лиями. Единство и самотождественность того или иного общества — это не только и не столько его начальный пункт, сколько результат исторического развития. Мне представляется, что трактовка этнической и национальной проблематики в книге французского ученого весьма актуальна для нынешней России.

Книга Кола лишена довольно распространенного сегодня утилитаристского, узкоинструментального, чисто технологического подхода к политике. Сущест­вует наивная вера в то, что можно быстро и ловко «раскрутить» любую полити­ческую идею, структуру, фигуру, и эта вера активно эксплуатируется, принося некоторым политическим технологам неплохие доходы независимо от эффек­тивности их деятельности. Тот же политический «демиургизм» проявляется и в представлении о всевластии правящих элит, якобы формирующих общество по своему хотению и разумению. Отсюда и бесчисленные исследования элиты, при­чем элита это или нет, неважно, главное, все довольны: представители элиты — потому, что им лестно быть отнесенными к этой замечательной категории, ис­следователи — потому, что за это платят, как правило, значительно больше, чем за исследования низших слоев, занятие это более приятное, да и сам исследова­тель, изучающий элиту, может почувствовать себя- приобщенным к ней. В дейст­вительности не общество таково, какова его элита, а наоборот элита такова, ка­ково общество. Собственно, из идеи о том, что жизнь людей управляется не во­лей монарха, аристократии или, шире, начальства, а глубинными процессами, происходящими в обществе и государстве, и родилась социология; она и сего­дня продолжает базироваться на этой идее. Иначе никакой социологии не нуж­но и можно заменить ее всю простой ходячей истиной: если элита (власть, на­чальство) хорошая, то и общество хорошее, если нет — то нет. Спору нет, элиту исследовать необходимо, но смысл такие исследования приобретают лишь тог­да, когда она рассматривается как часть более широкой системы социальной и властной стратификации: если мы хотим изучить вершину пирамиды, мы долж­ны знать основание и всю конфигурацию этого многогранника.

В противовес отмеченным наивно утилитаристским и «демиургистским» взгля­дам сквозь всю книгу профессора Кола проходит идея глубокой социальной уко­рененности политических институтов, организаций, движений и идей, их тес­ной связи с другими системами социального действия. Отсюда и междисципли­нарный характер этой работы, широкое использование в ней подходов и резуль­татов самых разных дисциплин помимо собственно социологии и политической науки.

Следует отметить, что кроме ряда общих достоинств книги, к которым я от­ношу и общую ее логику, и композицию, И'ряд плодотворных общих идей, в ней

Политическая социология

XXII

можно встретить и множество интереснейших частных наблюдений и замеча­ний, высказываемых автором как бы мимоходом, ad hoc, по поводу отдельных политических явлений и теорий.

Наконец, еще одна особенность книги профессора Кола заключается в том, что в отличие от многих других зарубежных теоретиков в области политической социологии, для которых Россия — terra incognita или же страна, воспринимае­мая не как европейская, а чуть ли не как марсианская, автор не понаслышке знает российские реалии. Как видно из приведенного выше перечня его работ, значительная их часть посвящена российской тематике. И в данной книге рос­сийский материал служит для автора одним из источников и оснований теоре­тических рассуждений и выводов; он постоянно присутствует в ходе изложения.

Книга профессора Кола — несомненно выдающееся явление в научной и учеб­ной литературе по политической социологии. Есть все основания полагать, что она с интересом и пользой будет прочитана российским читателем, будь то сту­дент, ученый, практический политик или просто человек, интересующийся по­литикой. Часто говорят о том, что наше общество в высокой степени политизи­ровано. Тем более важно, чтобы высокий уровень политизированности сопро­вождался повышением уровня понимания политических проблем. На мой взгляд, представляемая книга может помочь в этом всем, кто этого пожелает.

Дата добавления: 2015-08-03