Глава 9 8 страница

Но даже о таком резерве автобронетанковой техники в ГАБТУ РККА могли лишь мечтать! Поставки союзников по ленд-лизу за четыре года войны не обеспечили РККА такого количества танков.

К концу 1940 году на западных границах Советского Союза находились всего 3298 линейных танков, и И.В. Сталин распорядился 13 января 1941 года сформировать дополнительно к существующим 9 танковым корпусам еще 20 механизированных корпусов. Это было его «симметричным ответом на танковый вызов Гитлера».

Выступая на заседании Главного Военного совета РККА, И.В. Сталин сказал, что «в течение нескольких лет Центральный Комитет партии и правительство буквально "навязывали" руководству Наркомата обороны мысль о необходимости создания крупных механизированных и танковых соединений. Но Наркомат обороны проявил в этом отношении какую-то удивительную робость. Маршал Кулик защищает большую восемнадцатитысячную дивизию на конной тяге, он выступает против механизации армии. Правительство проводит механизацию армии, внедряет в армию мотор, а Кулик выступает против мотора. Это же все равно, как если бы он выступил против трактора и комбайна, защищая соху и экономическую отсталость деревни. Если бы правительство стало на точку зрения Кулика, скажем, в годы коллективизации сельского хозяйства, то мы остались бы с единоличными хозяйствами и с сохой». И в том же его выступлении подчеркивалось: «Современная война будет войной моторов: моторы на земле, моторы в воздухе, моторы, на воде и под водой. В этих условиях победит тот, у кого будет больше моторов и больший запас мощностей!». И закончил выступление словами, что воюют не армии, а экономики. Уровень военного искусства полководца в итоге определяется экономическими ресурсами и возможностями страны[1148].

Начальник ГАБТУ РККА генерал-лейтенант Я.Н. Федоренко в качестве переходной меры предложил создать в Западном Особом военном округе 1-ю механизированную армию в составе двух моторизованных корпусов, одного кавалерийского корпуса, бригады плавающих танков и разведывательного или легкобомбардировочного авиационного полка. Это предложение было отклонено Сталиным, так как для комплектования подобных армий попросту не хватало материальной части, а, главное, - подготовленных командиров и экипажей. Да и сама структура механизированной армии, предложенная в проекте Тимошенко, мало отвечала опыту военных операций на Западе. В качестве образца принималась танковая группа вермахта.

Подписывая постановление о формировании новых механизированных корпусов, И.В. Сталин, похоже, преследовал две цели. Во-первых, количественный рост современных вооружений опережал рост образовательного и профессионального уровня командного состава всех уровней, что требовало сокращения многоступенчатых организационных структур и калейдоскопа штатных расписаний. Во-вторых, следовало создать новые устойчивые командно-управленческие структуры, которые со временем будут способны к регулярному обновлению технического парка советских автобронетанковых войск. С переходом на бригадный принцип их комплектования в конце 1941 года эта реорганизация принесла свою огромную пользу, так как командиры, штабы и службы обеспечения приобрели необходимый практический опыт, а соединения – мобильность.

В механизированном корпусе к лету 1942 года, – завершению третьей пятилетки, - предусматривалось иметь 36 060 человек, 1031 танка, 258 орудий и минометов, 5000 автомашин различного назначения, 350 артиллерийских тягачей и 1700 мотоциклов. Он включал бы две танковые дивизии по 375 танков в каждой и одну моторизованную в 275 танков, в том числе 126 тяжелых танков КВ, 420 средних танков Т-34, и 485 легких танков. На следующее полугодие по всем промышленным предприятиям соответствующего профиля был разверстан государственный план на выпуск 16 665 танков новых конструкций, хотя для окончательного перевооружения всех механизированных корпусов их требовалось в два раза больше. Параллельно возрастал выпуск специализированных автомобилей, тракторов, тягачей и вспомогательных машин[1149].

В 1941 году это потребовало значительного времени и мобилизации всех промышленных мощностей для производства новых образцов военной техники. Такого количества боеспособных машин попросту не было в автобронетанковых соединениях РККА в европейской части Советского Союза, и их комплектовали танками по сложной секретной временной схеме. Все механизированные корпуса были разделены на 19 «боевых», 7 «сокращенных» и 3 «сокращенных второй очереди». Командирам корпусов об их действительном статусе не сообщалось. К концу 1941 года планировалось иметь в составе всех корпусов и 2 отдельных танковых дивизиях 18 804 танка, в том числе 16 655 танков в «боевых мехкорпусах». При этом штатное количество танков советского «боевого мехкорпуса» составляло 877 машин, и он теоретически превосходил по количеству танков немецкую танковую группу – 817 боевых единиц. Практически же только несколько корпусов имели близкую к штатному расписанию численность автобронетанковой техники.

В 20-м механизированном корпусе ЗапОВО насчитывалось 16 танков Т-26, включая двухбашенные и огнеметные бронемашины, а в 13-м корпусе – 32 танка БТ-2 и БТ-5. В течение нескольких месяцев его удалось пополнить 226 танками Т-26, Т-37/38, Т-40, танкетками Т-27 и бронеавтомобилями всевозможных типов и возрастов, которые буквально «наскребли» по военным училищам, ремонтным мастерским всех военным округов и клубам Осовиахима. Впрочем, в школах младшего командного состава еще оставались многочисленные танки МС-1 (Т-18), и несколько штук древних трехбашенных Т-24. В результате в отчетах его материальная часть оценивалась на 1 июня 1941 года в 282 бронемашины. Артиллерией корпус собирались обеспечить только к 1 июля.

Штаб 20-го механизированного корпуса состоял из командиров 4-й Донской казачьей кавалерийской ордена Ленина, Краснознамённой, ордена Красной Звезды дивизии имени Ворошилова. Её командир генерал-майор кавалерии А.Г. Никитин был переаттестован в генерал-майора танковых войск и стал командиром корпуса, хотя до этого видел автобронетанковую технику только на парадах. Соединение комплектовалось по тому же проверенному методу, и его парк увеличился до 93 танков. Его ударную силу представляли 80 легких танков Т-26, 13 единиц БТ-2 и БТ-5, и 11 средних бронеавтомобилей БА-10. Для повышения боеспособности корпуса планировалось вооружить танковые полки 76-мм зенитками и 45-мм противотанковыми орудиями и крупнокалиберными пулемётами ДШК. Таким образом, корпус имел на 19 июня 1941 года 144 орудия, в том числе 44 гаубицы и двенадцать 37-мм пушек. Согласно итоговой ведомости ГАБТУ укомплектования танками формируемых механизированных корпусов 20-й мехкорпус относился к «сокращённым корпусам первой очереди».

Маршал авиации А.Е. Голованов вспоминал о разговоре с незнакомым генералом весной 1941 года, который «с грустью поведал…, что его, кавалериста, назначили командиром механизированного корпуса и на днях свели со двора его коней. Я искренне ему посочувствовал. Действительно, переключаться с коня на танк - задача необычная, тем более для такого закоренелого, влюбленного в свое дело кавалериста, каким оказался мой собеседник. Ведь и коней-то у него свели со двора, оказывается, для того, чтобы о старом и помина не было. Неожиданно в памяти всплыл кабинет в Кремле, где днем и ночью кипела напряженная работа по перевооружению нашей армии. И вот здесь, в Минске, я был свидетелем одного из эпизодов такого перевооружения. Я заинтересовался: как же кавалерия будет переходить на танки? Правда, в тактике есть что-то общее, а в остальном.… В одном случае - лошадь и человек на ней; особых знаний, кажется, и не требуется. А ведь танки - это техника, которую нужно изучить и освоить. “Вот в том-то и дело!” - ответил генерал»[1150]. Не о генерал-майоре А.Г. Никитине ли говорил А.Е. Голованов?

В 14-м механизированном корпусе имелось в наличии 55 танков БТ-5 и 11 машин БТ-2, и 30 устаревших легких танков МС-1. Материальная часть 24-го механизированного корпуса насчитывалось 56 легких танков, из которых половина нуждалась в ремонте, а в 9-м корпусе – 94 машины. Маршал К.К. Рокоссовский, назначенный его командиром, вспоминал: «Несчастье заключалось в том, что корпус только назывался механизированным. С горечью смотрел я в походе на наши старенькие танки Т-26, БТ-5 и немногочисленные БТ-7, понимая, что боевых длительных действий они не выдержат. Не говорю уже о том, что и этих танков у нас было не более трети положенных по штату. А мотопехота обеих танковых дивизий! Положенных машин у нее не было, но поскольку она значилась моторизованной, дивизия не имела, ни повозок, ни коней». Одна боевая укладка на танках БТ-5 и БТ-7 составляла 45-65 снарядов, а подвозить боеприпасы оказалось не на чем[1151].

Боевыми соединениями эти механизированные корпуса числились только на гербовой бумаге.

Благополучнее выглядел 2-й механизированный корпус Одесского военного округа, которым командовал генерал-майор танковых войск Ю.В. Новосельский. Он имел по списку 358 танков и бронеавтомобилей: 10 тяжелых танков КВ-1, 46 средних Т-34, 215 легких БТ-5, БТ-7, БТ-7М и Т-26А, и 168 средних бронеавтомобилей БА-10. Проблема всех механизированных корпусов РККА состояла и в типовом разнообразии бронетехники, что в ГАБТУ РККА ошибочно считалось преимуществом немецких танковых групп.

Наиболее укомплектованный – по сравнению с другими - 8-й механизированный корпус Киевского Особого военного округа имел по списку 858 танков восьми типов: от танкеток Т-27 до самоходных орудий и тяжелых танков Т-35. Из этого количества 171 танк был оснащен двигателями В-2 и В-2К и нуждался в дизельном топливе. На остальных танках были бензиновые карбюраторные двигатели. Артиллерия корпуса имела на вооружении пять модификаций 37-мм, 45-мм и 76-мм орудий. Приданные артиллерийские полки включали 122-мм гаубицы и 152-мм пушки-гаубицы на механической тяге. В 12-м механизированном корпусе, например, все «радийные» танки сконцентрировали в одной дивизии, чтобы позже распределить их по дивизиям, и, как водится в России, сделать этого не успели[1152]. Обеспечить такую массу разнотипных бронемашин, автомашин и орудий топливом, боеприпасами и вспомогательной техникой даже в мирное время являлось непростой задачей, а управлять – чрезвычайно сложно.

Немецкие штабисты отличались высоким профессионализмом. Не располагая значительным количеством танков, а имевшиеся в строю не отличались выдающимися тактико-техническими характеристиками, они первыми поняли, что побеждать следует не числом и качеством машин, а их правильной организацией и построением в боевых условиях. Танковые дивизии сводились в танковые группы в составе 3-4 соединений. Наиболее эффективным средством являлось использование легких танков и бронеавтомобилей в глубине обороны противника, а придание крупных автобронетанковых подразделений частям моторизованной немецкой пехоты рассматривалось как неоправданная роскошь. Да и средние бронеавтомобили недолго оставались в составе 4 легких пехотных дивизий вермахта. Их накануне нападения на Советский Союз заменили легкими французскими и чехословацкими броневиками и бронетранспортерами

Организационная перестройка привела к неразберихе в автобронетанковых войсках РККА. Большинство танков и бронеавтомобилей дислоцировались в Закавказском, Приволжском, Уральском, Среднеазиатском, Сибирском и Дальневосточном военных округах[1153]. Танковые и мотострелковые дивизии из внутренних военных округов перевозились по железным дорогам вместе со штабами, батальонами технического обслуживания, ротами связи, комендантскими, санитарными и хозяйственными взводами, складами запасных частей и всем полагающимся инвентарным имуществом. Передислокация одной дивизии требовала подчас десяти эшелонов, и занимала несколько недель. Стоит ли удивляться тому, что совокупное количество танков в западных округах на 1 июня составило лишь 11 тысяч единиц, включая танкетки, малые и плавающие танки, то есть большинство механизированных корпусов имели некомплект техники и личного состава[1154].

Командиры механизированных корпусов не имели права нарушать сложившуюся структуру прибывающих дивизий, чтобы не снижать их боеготовности, и вышестоящие штабы следовало комплектовать за счет общего командного резерва РККА, в первую очередь выпускников военных академий. Хуже всего было то, что секретные приказы о развертывании подразделений в случае войны командирам дивизий согласно Боевому уставу рассылались из Москвы, а командованию корпуса – из штаба округа. В случае отсутствия телефонной связи с корпусом командир дивизии действовал самостоятельно по довоенным планам развертывания.

В автобронетанковых частях Киевского Особого военного округа имелось 350 танков, требовавших профилактического ремонта двигателей и ходовой части. Танки Т-34, КВ-1 и КВ-2 поступали в строевые части с перебоями. У тяжелых танков Кировского завода постоянно возникали проблемы с коробкой передач из-за большого веса машин. Механизм вертикальной наводки орудия танка КВ-1 был несовершенным, хотя боезапас линейного танка удалось увеличить до 145 снарядов. Крупнокалиберных бронебойных снарядов для КВ-2 катастрофически не хватало, и их экипажам приходилось использовать бетонобойные дореволюционные снаряды образца 1901 года, которые имелись в достаточном количестве на военных складах приграничных военных округов. Производство этих танков-гигантов решением Политбюро ЦК ВКП (б) прекратилось после выпуска 152 экземпляров еще весной 1941 года. Против средних немецких танков мощная гаубица КВ-2 была опасна лишь при стрельбе с остановки прямой наводкой, но тот после этого не подлежал ремонту, будучи просто смят.

В 1940 и первой половине 1941 года промышленность выпустила 639 тяжелых танков КВ-1 и КВ-2, 1225 средних танков Т-34, 219 легких танков Т-40 и Т-50. Вновь формируемые механизированные корпуса пока существовали только на бумаге, имея в строю чаще всего нештатное количество легких танков Т-26 всех версий и БТ различных модификаций, разведывательные пулеметные танкетки Т-37, плавающие танки Т-38, учебные подразделения, штабы, взводы управления, комендантские роты, автомобильные батальоны, технические и ремонтные подразделения.

К середине июня 1941 года укомплектованность новых механизированных корпусов приграничных военных округов всеми типами боевых машин составляла 53%, а удельный вес новых танков был незначительным. Большинство корпусов имели 39% автомобилей, 44% тракторов, 29% эвакуационных и ремонтных средств и 17% мотоциклов от их штатной численности.

Спешно формируемый 8-й механизированный корпус КОВО к январю 1941 года был укомплектован только командным и начальствующим составом 34-й кавалерийской дивизии и 7-й стрелковой дивизии. Танковые подразделения этого корпуса были представлены 47 тяжелыми танками Т-35, ротой малых разведывательных танков Т-37 и батальоном двухбашенных танков Т-26, мобилизованных из Киевского танкового училища[1155]. К весне 1941 года ситуация изменилась в лучшую сторону, так как в приграничные военные округа поступили 243 танков КВ-1, 115 танков Т-34, 60 легких танков Т-50 и 670 танков Т-40 и Т-40С. Все они распределялись по механизированным корпусам пропорционально количеству устаревших танков. И, хотя в среднем каждому корпусу полагалось по разнарядке ГАБТУ РККА по 100 новых танков, в составе 1-го и 10-го механизированных корпусов Ленинградского военного округа имелось всего шесть КВ-1 и восемь Т-34[1156].

Безусловно, И.В. Сталин отдавал себе отчет в том, что формируемые в таком лихорадочном темпе механизированные корпуса, которые комплектовались разнотипными танками и броневиками, не смогут противостоять сплоченным немецким бронетанковым дивизиям. Опыт войны на Западе показал, что французская армия не устояла против массированного применения танков вермахта, так как ее командование не сумело сконцентрировать необходимое количество противотанковых артиллерийских средств на танкоопасных направлениях. И 23 апреля 1941 года было принято Постановление ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О новых формированиях в составе Красной армии» № 1112-459сс, которым предусматривалось создание 10 моторизованных артиллерийских бригад противотанковой обороны РГК[1157]. Каждая из них имела в своем составе два пушечных артиллерийских полка, минно-саперный и автотранспортный батальоны и подразделения обслуживания. В каждом полку было по одному дивизиону новых 107-мм дивизионных орудий М-60 (12 орудий) или по два дивизиона 76-мм пушек Ф-22 (24 орудия), по три дивизиона 85-мм зенитных пушек (36 орудий) и по одному зенитному дивизиону (восемь 37-мм орудий и 36 крупнокалиберных пулеметов ДШК). Таким образом, в такой бригаде было в среднем 48 полковых 76-мм пушек, 72 крупнокалиберных зенитных орудия, 16 малокалиберных зениток и 72 пулемета ДШК. В общем, она располагала 160 орудиями, отличавшимися в зависимости от возможностей наркомата вооружений количеством и калибром стволов, и 165 крупнокалиберных и ручных пулеметов. В бригаде полагалось иметь 584 грузовиков и 123 специальных автомобилей-платформ для 37-мм зенитных пушек, 11 легковых автомашин и 165 тягачей. Такого уровня механизации и обеспечения артиллерийскими системами и пулеметами не имел ни один моторизованный корпус вермахта. При этом личный состав бригады составлял только 5322 командиров и красноармейцев. К сожалению, к началу немецко-фашистского вторжения полностью укомплектовать всем необходимым вооружением и техникой все 10 бригад ПТО не удалось – не хватило времени, техники и вооружения. «Артиллерийские противотанковые бригады в нашей армии должны были явиться подвижным оперативным резервом командования армии или фронта, предназначавшимся для локализации прорыва крупных танковых масс противника на том или ином участке фронта, - писал бывший командир 1-й бригады ПТО маршал К.С. Москаленко. - Бригады как раз и являлись мощными и высокоманевренными артиллерийскими соединениями, способными создать костяк противотанковой обороны на путях вторжения вражеских танков. Только моторизованные артиллерийские противотанковые соединения совместно с танками можно было противопоставить массированному применению танков врага. Обрели эту веру и штабы. Они хорошо справились с планированием и контролем боевой подготовки. Теперь им оставалось столь же успешно отработать технику управления моторизованными подразделениями, обладающими высокой подвижностью. Эта задача диктовалась тем, что наши штабные работники здесь, в бригаде, впервые встретились с полной заменой конной тяги моторами»[1158].

Противотанковые бригады дислоцировались согласно утвержденному плану прикрытия границы: 5 соединений в КОВО, 3 бригады – в ЗапОВО и 2 бригады – в ПрибОВО. «В мирное время полевая артиллерия в армиях всех стран, за исключением России, почти не готовилась к решению задач по борьбе с танками. В России же, наоборот, противотанковая оборона была в руках артиллеристов. В Германии в связи со снятием с вооружения 75-мм полевой пушки и введением взамен ее 105-мм легкой полевой гаубицы был сделан решающий шаг, который исключал возможность непосредственного использования полевой артиллерии для борьбы с танками»[1159]. Отметим, что бесполезных при маневренной обороне гаубиц и мортир в составе советских противотанковых бригад не было вовсе. «В январе 1941 года Генштаб принял решение о создании артиллерийских противотанковых бригад. …Каждая из них имела по 120 орудий, являясь мощным средством усиления общевойсковых армий в противотанковом отношении. Кстати сказать, это было первой попыткой формирования артиллерийских соединений, необходимость в которых назрела давно». Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев в задержке принятия такого решения винил заместителя наркома обороны, и удивлялся, почему «никто из подчиненных бывшего начальника ГАУ не нашел в себе смелости раньше, чем это уже сделано, раскрыть глаза руководству на полную некомпетентность Г.И. Кулика на занимаемом им высоком посту?»[1160].

Маршал Г.К. Жуков прав, когда утверждал, что «период с 1939 до середины 1941 года характеризовался в целом такими преобразованиями, которые уже через два-три года дали бы советскому народу блестящую армию»[1161]. Однако все мероприятия НКО и Генерального штаба по повышению боевой готовности РККА начались практически за год до начала войны. И никакие интенсивные методы обучения личного состава здесь помочь были не в состоянии. Переучивание командного и обучение рядового состава требовало не менее двух, а, учитывая общий низкий образовательный уровень призывников, – и трех лет.

И.В. Сталин пытался отсрочить немецко-фашистскую агрессию любыми способами, понимая, что самая современная боевая техника в неумелых руках превращается в каменный топор. Он распорядился начать немедленный пересмотр судебных дел осужденных и уволенных командиров РККА. Начальник Управления по командному составу Е.А. Щаденко писал в январе 1940 года наркому обороны: «В общем числе уволенных, как за 1936-37 гг., так и за 1938-39 гг. было большое количество арестовано и уволено несправедливо. Поэтому много поступило жалоб в Наркомат Обороны, в ЦК ВКП (б) и на имя тов. Сталина. Мною в августе 1938 года была создана специальная комиссия для разбора жалоб уволенных командиров, которая тщательно проверяла материалы уволенных путём личного вызова их, выезда на места работников Управления, запросов парторганизаций, отдельных коммунистов и командиров, знающих уволенных, через органы НКВД и т.д. Комиссией было рассмотрено около 30 тысяч жалоб, ходатайств и заявлений. В результате восстановлено 11 178 военнослужащих»[1162]. На 1 мая 1941 года в строй возвратился 12 461 командир, в том числе 10 700 уволенных по политическим мотивам, и освобождено из-под ареста более 1,5 тысяч[1163]. После кратковременного отдыха и реабилитации они аттестовались и отправлялись в войска приграничных военных округов.

Как бы то ни было, И.В. Сталин сделал свои выводы и принял необходимые меры для ускорения перевооружения РККА. Повестка внеочередной закрытой XVIII Всесоюзной конференции ВКП (б), состоявшейся в феврале 1941 года, целиком была посвящена вопросам укрепления обороноспособности страны. На ней вскрылись серьезные упущения в оборонной промышленности. Государственным планом предусматривалось ускоренное развитие решающих для обороны отраслей народного хозяйства, создания необходимых государственных резервов и мобилизационных запасов. Рост промышленной продукции в СССР по сравнению с 1940 годом было намечено увеличить на 17—18%. В течение года стратегические запасы чугуна выросли в 5 раз, стальному прокату – в 2 раза, меди – в 1,5 раза. Фонды зерна (из расчета 1 тонна на человека в год) и фуража в случае войны могли удовлетворить шестимесячные потребности РККА и ВМФ. Совокупная стоимость материальных ресурсов составила 7,6 миллиардов рублей[1164]. Разумеется, этого оказалось явно недостаточно для четырехлетней Великой Отечественной войны. Однако на такую ее продолжительность никто в Кремле тогда не рассчитывал.

Результаты XVIII партийной конференции продемонстрировали неэффективность номенклатурно-бюрократической вертикали в чрезвычайных условиях надвигающейся войны. Вероятно, поэтому он принял решение занять пост Председателя Совнаркома, чтобы сосредоточить в своих руках всю полноту партийной и государственной власти. Оборонная промышленность была переведена на «ручное управление». В результате применения силовых методов к 1 июня 1941 года РККА и РККФ получили 7000 танков всех типов, 29 000 полевых орудий и минометов, 105 000 ручных, станковых и крупнокалиберных пулеметов и авиационных пушек. В Советском Союзе было полностью восстановлено серийное производство пистолетов-пулеметов, автоматических самозарядных винтовок и крупнокалиберных противотанковых ружей: войска получили 80 000 автоматов ППД-40 с дисковым магазином, который теперь снаряжался стандартными пистолетными патронами, и 1 031 861 новых самозарядных винтовок СВТ-40.

На вооружение Красной Армии 21 декабря 1940 года был принят простой в применении и неприхотливый в эксплуатации пистолет-пулемет конструкции Г.С. Шпагина (ППШ-41). Его можно было производить на не приспособленных для изготовления автоматического стрелкового оружия предприятиях, вплоть до ремесленных училищ. Он был неприхотлив в эксплуатации в отличие от ППД-40, а по точности стрельбы, надежности и скорострельности существенно превосходил его. Всего за годы войны фронтовики получил 5 млн. этих автоматов. В Германии было за десять лет передано в войска только 1,2 млн. пистолетов-пулеметов «Schmeisser MP».

Результаты вооруженного конфликта с японскими войсками на реке Халхин-Гол в МНР и анализ боевых действий немецкой армии в Польше показали, что руководство Наркомата обороны недооценивало возможности минометов как вида вооружения и поддержки стрелковых частей. В Германии срочно были закуплены 81-мм пехотные минометы, на основе которых на советских заводах начали производить 50-мм ротные, 82-мм батальонные и 120-мм полковые минометы. Конструкторскому бюро под руководством Б.И. Шавырина было дано задание на разработку и 160-мм дивизионного миномета, но эта работа завершилась уже в ходе Великой Отечественной войны. Задержка была вызвана необоснованным арестом конструктора, который спустя несколько месяцев был признан оклеветанным и возвращен на прежнее место работы.

Одновременно постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) и решением Совнаркома прекращался выпуск всех устаревших самолетов, танков и бронеавтомобилей. Повсеместно происходил переход военных предприятий на выпуск новых образцов боевой техники. Это, казалось бы, правильное решение привело к сокращению выпуска запасных частей к еще находившейся на вооружении технике. Было рекомендовано рядом приказов Наркома обороны беречь боевые машины и экономить дорогое горючее. Двигатели самолетов, танков, артиллерийских тягачей, тракторов и грузовых автомобилей оказались сильно изношенными, а ремонтные возможности стационарных окружных мастерских по причине отсутствия необходимых запасных частей – ограниченными до предела. Мобилизованных из МТС грузовиков и легких тракторов было недостаточно. Опытных командиров-танкистов в строевых бронетанковых подразделениях было очень мало: только 30% командно-начальствующего состава имело боевой опыт, полученный в конфликтах с японцами в Китае, в Испании, Монголии и Финляндии. При формировании новых механизированных дивизий и корпусов на должности командиров взводов назначались бывшие командиры танков, помощниками командиров рот по технической части становились бывшие механики-водители. Штабы многих танковых полков в механизированных корпусах еще несколько месяцев назад являлись штабами стрелковых батальонов и кавалерийских эскадронов.

В автобронетанковых частях Киевского Особого военного округа имелось 350 танков, требовавших профилактического ремонта, из-за чего такие машины имели ограниченные боевые возможности, не развивая расчетной скорости по причине износа двигателей и особенно трансмиссий. В Одесском округе 70% легких плавающих танков Т-37/38 требовали капитального ремонта. Дефицит запасных частей превратился в серьезную проблему. Так, в относительно хорошо оснащенном боевой техникой Ленинградском военном округе из 957 самолетов старых конструкций 119 были неисправными к концу 1940 года. Это неизбежно вело к сокращению сроков обучения новобранцев на бывшей в строю старой технике, и осложняло их последующий переход на ее новые образцы. Приходилось снимать исправные двигатели и агрегаты с неисправных машин, и из нескольких «хромых утят» собирать один боеспособный самолет[1165].

Вскоре принимается еще одно важное решение: 3 апреля создается отдельный Народный комиссариат государственной безопасности, не подчиненный НКВД. Это произошло в обстановке такой секретности, что на заседании правительства не состоялось даже формального назначения главы нового ведомства. Его обязанности первое время исполнял комиссар государственной безопасности 2-го ранга А.И. Михеев в должности заместителя наркома обороны. Все сотрудники наркомата были обязаны носить исключительно общевойсковую форму различных родов вооруженных сил, и только в служебных документах наркомата числились под своими настоящими званиями. Никаких особых нарукавных знаков или кантов им не полагалось. «Генерал-лейтенант артиллерии» А.И. Михеев вскоре уехал на Украину в качестве начальника разведывательного отдела Киевского Особого военного округа. Наркомом госбезопасности был официально утвержден В.Н. Меркулов. Все контрразведчики получали стандартные командирские удостоверения и опознавали друг друга исключительно при помощи паролей. Для германской разведки такое «сокращение» личного состава управлений НКВД стало неожиданностью, так как свидетельствовало в пользу провозглашенного в Москве курса - неуклонно соблюдать договор о ненападении. НКГБ был преобразован в III управление госбезопасности Генерального штаба уже 20 июля 1941 года, но свою роль в выяснении положения на государственной границе накануне войны по мере возможностей выполнил.

За два месяца в Литовской ССР было вскрыто 75 нелегальных профашистских военизированных организаций и групп, и изъято большое количество винтовок, пистолетов, гранат, патронов, а также 15 множительных аппаратов. В Латвии удалось ликвидировать четыре резидентуры германской разведки, тесно связанные с местными антисоветскими организациями и группами, а также около 90 агентов. В Эстонии незадолго до начала второй мировой войны была пресечена деятельность «Комитета спасения», в рядах которого насчитывалось 10 тысяч зарегистрированных активистов. У них было изъято стрелковое оружие, радиопередатчики и шифры, которые использовались для связи с немецкой и финской разведкой.

Однако 21 мая 1941 года руководство управления «Абвер-2» вермахта уверенно констатировало: «Восстания в странах Прибалтики подготовлены, и на них можно надежно положиться. Подпольное повстанческое движение в своем развитии прогрессирует настолько, что доставляет известные трудности удержать его участников от преждевременных акций. Им направлено распоряжение начать действия только тогда, когда немецкие войска, продвигаясь вперед, приблизятся к соответствующей местности с тем, чтобы русские войска не могли участников восстания обезвредить».

Дата добавления: 2015-08-05