Глава 9 4 страница

Такая общая позиция высокопоставленных «авиаторов» роковым образом сказалась на боеспособности ВВС. Вероятный ущерб от внезапного вражеского налета на приграничные аэродромы прогнозировался в размере от 2% до 5% самолетов, что при численном и «организационном» превосходстве советской военной авиации считалось несущественным. Эти расчеты, превратившиеся в просчеты Комитета Обороны СССР, легли в основу мобилизационного плана 1941 года. И начальник Генерального штаба Г.К. Жуков ничтоже сумняшеся его утвердил. В этом кроется причина его непонятного для опытного военного специалиста восхищения докладом П.В. Рычагова – маршал Победы Жуков задним числом оправдывался перед потомками, свалив всю вину за потери ВВС РККА 22 июня 1941 года на Сталина.

Генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский, напротив, хорошо запомнил доклад начальника Генерального штаба генерала армии К.А. Мерецкова и начальника Военно-инженерной академии имени Ленина по политической части Г.Л. Туманяна.

Герой Советского Союза К.А. Мерецков, в частности, сказал: «История войн учит, что старые навыки, способы и методы действий, несмотря на изменившиеся условия, далеко не сразу уступают место новым приемам в обучении войск. Тем самым подтверждается справедливость старинного изречения о том, что часто “мертвый хватает живого”. Лишь новый боевой опыт проявляет все отжившее и устаревшее. Так, имевшиеся в боевой подготовке Советской Армии недостатки вскрылись в ходе советско-финляндской войны.… Опыт показал, что существовавшая система воспитания и боевой подготовки не обеспечивала должной выучки войск. Допускалось много “демократизма” и тепличного подхода к бойцу, что привело к неправильным представлениям о суровых требованиях войны»[1020].

Генерал-майор Г.Л. Туманян провел аналогию между вермахтом и рейхсвером: «Несмотря на то, что в первую мировую войну Германия вступила, по существу, с неправильным стратегическим планом, имея на Востоке противником Россию, а на Западе – Англию и Францию, она, тем не менее, не сразу потерпела катастрофу. Германия дралась еще четыре года. Это стало возможным лишь потому, что германская армия располагала хорошо подготовленным в военном отношении командным составом, опытными штабами и обученными войсками. Тщательно разработанная тактика выручила от быстрого краха авантюристическую стратегию»[1021]. Под «тактикой» профессиональный разведчик подразумевал мобилизацию всех ресурсов для организации активной обороны страны, неразрывную с политической волей правительства.

Наибольший интерес И.В. Сталина, судя по пометам на стенограмме, вызвал доклад командующего войсками Московского военного округа генерала армии И.В. Тюленева «Характер современной оборонительной операции». Он говорил, «чтобы противопоставить современному мощному наступлению, эшелонированному на большую глубину, стремящемуся одновременно парализовать сильной авиацией, мотомеханизированными соединениями всю оборону, необходимо так организовать оборону, чтобы она была бы способна не только дать одновременный мощный огневой отпор на всей глубине возможного проникновения танковых, моторизованных, авиационных и пехотных соединений, но и сломить наступающего морально и физически частными контрударами, а также общим контрнаступлением оперативных резервов, в полном взаимодействии с войсками фронта нанести противнику сокрушительный удар. Такой обороной может быть только оборона, построенная на оперативных началах, оборона глубокая, оборона, вытекающая из оперативного плана и опирающаяся на всевозможные инженерные преграды глубоких [оборонительных] полос, оперативно между собой связанных, опирающаяся на мощь новых или, вернее, всех родов войск и в первую очередь на артиллерию, авиацию и танки... Оборонительная операция, как форма ведения войны вооруженными силами, есть не что иное, как основная неотъемлемая часть общего современного боя на театре войны и на поле сражения. Основа основ современной оборонительной операции есть артиллерия, танки, авиация; их мощный огонь является костяком обороны, построенной на оперативных началах на всю армейскую глубину. Оборонительная операция должна быть проникнута величайшим духом активности, вытекающей из основной цели — нанести поражение противнику, навязать ему свою волю…

Пассивность действий в оборонительной операции ведет к прямому поражению. Ярким доказательством этого положения являются действия французских войск на оборонительной “линии Мажино”, на “линии Вейгана” и против Италии в Альпах. Применение решительных контрударов на оси укрепленной линии Мажино и Савойских Альп позволяло французам контрударом ослабить напор немцев и изменить ход боев на Западе, тем не менее, они вели пассивную оборону и не избежали капитуляции» [1022].

Начальник артиллерии КОВО генерал-лейтенант Н.Д. Яковлев в ходе прений по докладу прямо признал, что «хуже всего у нас обстоит дело с подготовкой зенитной артиллерии. Поставленная вчера в докладе начальника Генерального штаба задача научить зенитную артиллерию вести стрельбу по наблюдаемым скоростным далям, совершающим маневр, для нашей зенитной артилле­рии выполнима с трудом. У нас не отработана поимка целей и с меньшими скоростями. Причины? Их две, Первая - нет кадров. Сейчас, правда, мы готовим их из наземников. Вторая причина - нет скоростных самолетов для трениро­вок.

Нужна зенитной артиллерии и своя штатная буксиро­вочная авиация. Вот тогда можно будет обеспечить планомерную подготовку зенитчиков. Нет и скоростных корректировщиков. Не делаем мы и аэрофотосъемок.

Следующий вопрос. Боевая подготовка артиллерии в укрепленных районах низкая, И ею, по существу, никто не руководит - ни в округе, ни из центра.

У нас плохая механическая тяга. Трактор СТЗ-5 хорош, но он маломощный. Трактор же ЧТЗ-65 тихоходный. А ведь есть сейчас трактор “Сталинец-2”. Вот бы его в артиллерию! Плохо поставлен и ремонт тракторов. Мастерские — в автобронетанковых войсках, а для артиллеристов там — пятая очередь»^[1023]

Первые соображения по оперативно-стратегическому развертыванию РККА на западной границе в случае войны с государствами Антикоминтерновского пакта нарком обороны С.К. Тимошенко, начальник Генерального штаба К.А. Мерецков и Н.Ф. Ватутин доложили в октябре 1940 года членам Политбюро ЦК ВКП (б). Мобилизационный план дорабатывался под руководством генерала армии Г.К. Жукова, назначенного в феврале 1941 года начальником Генерального штаба. Все они единодушно предлагали развернуть главные силы Красной армии от Балтийского моря до Полесья, то есть в полосе Прибалтийского и Западного Особых военных округов.

При окончательном обсуждении плана стратегического развертывания войск РККА И.В. Сталин заявил, что главный удар немецко-фашистской армии следует ожидать на Украине. Удар агрессоров будет преследовать цель овладеть наиболее богатыми промышленными, сырьевыми и сельскохозяйственными районами[1024]. В новом варианте плана, который разрабатывался до конца года, наиболее опасным направлением было признано юго-западное, открывающее путь на Львов и Киев, и основные силы необходимо сосредоточить в Киевском Особом военном округе. Вспомогательный удар будет нанесен из Восточной Пруссии в направлении Вильнюс и Витебск. С точки зрения предыдущих действий командования вермахта и сообщений НКГБ об активизации антисоветского военизированного подполья в Прибалтике такая логика была полностью оправданной.

Концентрация главных сил РККА на львовско-киевском направлении благодаря равнинной местности давала возможность быстро развернуть механизированные корпуса для окружения центральной группировки немецко-фашистской армии в Белоруссии.

На основании соображений Генерального штаба и предложений Политбюро ЦК ВКП (б) новый мобилизационный план был утвержден в марте 1941 года и получил наименование МП-41. Округа должны были внести в свои планы необходимые дополнения и уточнения до 1 мая 1941 года. Это привело к тому, что командующие военных округов стали корректировать план с целью избежать существенной ломки сложившейся структуры дислокации соединений. Штаб Западного Особого военного округа постоянно сетовал на острый дефицит исправных самолетов и нехватку автомобильного транспорта для вывода подразделений 4-й армии из Брестского укрепленного района. Там она 22 июня сразу попала в окружение. Выделенную полосу обороны стрелковые дивизии прикрывали в один эшелон на местности, доступной для действий в любых направлениях всех родов войск противника. Вся система обороны ЗапОВО была неустойчивой, без спланированного маневра силами и средствами из глубины и вдоль фронта. План прикрытия исходил из такого идеального варианта действий, при котором дивизиям удается без препятствий со стороны противника выдвинуться к государственной границе, занять предназначенные полосы прикрытия и заблаговременно подготовиться к отражению нападения[1025].

Командование Прибалтийского Особого военного округа щедро разбросало свои немногочисленные кадровые стрелковые дивизии на стратегических шоссе и по побережье для борьбы с морским и воздушным десантом. После захвата Крита немецкими воздушно-десантными подразделениями в подсознании многих сухопутных командиров укоренился неоправданный страх перед ними. Кроме того, три регулярные стрелковые дивизии были отправлены на прикрытие с суши военно-морских баз в Либаве, Риге и Таллинне[1026].

В зону ответственности Одесского военного округа кроме обширного предполья на границе с Румынией входил Крымский полуостров и Керченская военно-морская база. Имея в резерве лишь один недоукомплектованный 18-й механизированный корпус, войска округа не могли обеспечить прикрытия линии границы. Немецкая, румынская и венгерская сухопутная и морская авиация количественно вдвое превосходила ВВС ОдВО и Черноморского флота[1027].

Свой неповторимый план предоставил штаб Киевского особого военного округа, который содержал в себе положение о контрнаступлении для предупреждения агрессии силами одних стрелковых и кавалерийских соединений без привлечения механизированных корпусов. Танкисты должны были занять оборонительные позиции за линией новых укрепленных районов.

По плану 8-й механизированный корпус 26-й армии, которая должна была оборонять Перемышленский УР, должен был после объявления войны переместиться своим ходом на восток в район Львова для последующего сосредоточения в районе города Броды. Останься корпус на месте дислокации, он мог бы предотвратить падение Львова 26 июня 1941 года. Таким образом, стрелковые дивизии армии в неблагоприятной ситуации оказались без поддержки бронетанковых сил. Но согласно плану КОВО 4-й механизированный корпус, который базировался севернее Перемышля на грейдере Стрый - Скнилов юго-западнее Львова, должен уйти свои ходом в сторону Тернополя. И 24 июня командир корпуса А.А. Власов, невзирая на замеченный разведкой прорыв немцев к Львову, увел танки на 300 км восточнее от места боев. Но оспорить приказ он не посмел, или не захотел[1028]. Начальник Генерального штаба Г.К. Жуков по распоряжению И.В. Сталина был вынужден секретной телеграммой приостановить выдвижение стрелковых дивизий КОВО в предполье, непосредственно к границе[1029].

Мобилизационный план предусматривал передачу вооруженным силам из народного хозяйства 240 тысяч автомобилей и 43 тысяч тракторов. Несколько десятков тысяч грузовиков должны были поставить автомобильные заводы прямо с конвейера[1030]. Винтовочных и пулеметных патронов было накоплено 6,3 боекомплекта на единицу оружия. Такой запас удовлетворял потребности войск в течение двух недель по опыту «стодневной войны». Остальные боеприпасы размещались на складах вблизи войск первого стратегического эшелона. Это отвечало задаче прочного удержания пограничных районов страны, но было чревато опасностью потери запасов на складах в случае отхода войск. Мобилизационный резерв горюче-смазочных материалов был накоплен почти полностью. Однако из-за отсутствия емкостей западные приграничные округа могли разместить на своей территории лишь от 10% до 45% двухмесячной потребности войск в горючем и маслах. Основные запасы оказались в Московском, Орловском, Харьковском округах, а также в Поволжье, на Северном Кавказе и в Закавказье.

Недостаток младших командиров, особенно танкистов, артиллеристов и минометчиков намечалось восполнить, развернув подготовку кадров с таким расчетом, чтобы к концу 1941 года решить проблему укомплектования частей взводными и ротными командирами взводов[1031].

Фактически к 22 июня в первом эшелоне армий прикрытия западных приграничных военных округов находилось 56 стрелковых и кавалерийских дивизий и 2 бригады, то есть на 7 дивизий меньше. В данном случае речь идет о Западном Особом военном округе. Здесь многие из них остались в постоянных пунктах дислокации. Непосредственную охрану границы несли пограничные войска: 47 сухопутных и 6 морских пограничных отрядов, 9 отдельных комендатур и 11 отдельных полков пяти оперативных управлений внутренних войск общей численностью около 100 тысяч человек. Во втором эшелоне на удалении 80 - 150 км от границы располагалось 52 дивизии. В резерве округов оставалось 62 дивизии, но они были рассредоточены на фронте в 4,5 тысячи км и на глубину от 200 до 400 км.

Относительно равномерное расположение войск на западной границе. неизбежно вело к тому, что эти соединения будут вступать в соприкосновение с силами вторжения поочередно. Такая дислокация войск была чревата их разгромом по частям. Безусловно, Сталин это понимал, поскольку такой вывод напрашивался сам собой. Но изменять расположение недавно расквартированных в приграничных округах войск могло привести к нарушению и без того недостаточно отработанной системы их управления. Выход был в скрытном наращивании сил на предполагаемых главных направлениях гитлеровской агрессии.

В Либаву в 1939 году были перебазированы отряд легких сил и 1-я бригада подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота. К началу войны для обороны базы были построены две 130-мм береговые батареи, защищавшие ее с севера и юга, и переведена 180-мм железнодорожная батарея. ПВО базы осуществляли 43-й и 84-й отдельные зенитно-артиллерийские дивизионы, насчитывающих 24 зенитных 76-мм орудий. В состав базы входили отдельный отряд из 5 торпедных катеров, 4 корабля охраны рейда, 4-й дивизион бронекатеров морской пограничной охраны и два дивизиона подводных лодок. В ремонтных цехах и в сухих доках стояли шесть подводных лодок среднего водоизмещения и эсминец «Ленин» серии «Новик». После германского вторжения при эвакуации военно-морской базы в Либаве их пришлось взорвать[1032].

В Италии командование военно-морским флотом осуществлялось из рук вон плохо, о чем наглядно свидетельствовал бой у мыса Матапан 27 марта 1941 года. Английские линкоры «Вэлиент», «Барэм» и «Уорспайт» в сопровождении легких крейсеров и авианосца «Формидейбл» атаковали ударную неприятельскую эскадру под командованием адмирала А. Иакино. В результате скоротечного артиллерийского боя линейный крейсер «Фиуме», тяжелые крейсеры «Пола» и «Зара» и 2 эсминца были уничтожены в течение нескольких минут. Выйти из боя при помощи дымовой завесы удалось лишь тяжелому крейсеру «Гориция». Флагманский линкор «Витторио Венето» был серьезно поврежден самолетами, поднятыми с авианосца. Английские моряки потерь не имели. Тихоходные английские палубные торпедоносцы-бипланы Фэйри «Суордфиш» до этого сражения вывели из строя три новых итальянских линейных корабля «Литторио», «Кайо Дуилио» и «Граф ди Кавур» в бухте Таранто. Все эти события убедительно продемонстрировали увеличившуюся роль морской бомбардировочной авиации. На рейде Тобрука такие же «этажерки» отправили на дно итальянский броненосец береговой обороны «Сан-Джорджо», который долго и безнаказанно обстреливал британские позиции. Английские морские летчики уважительно прозвали свои устаревшие бипланы «Stringbags» - «авоськами»[1033].

Утром 10 апреля 1940 года пикирующие бомбардировщики 800-й и 802-й эскадрилий РАФ потопили немецкий легкий крейсер «Кёнигсберг» в норвежском порту Берген. Боевой корабль водоизмещением 6000 тонн затонул в результате атаки 16 новых многоцелевых самолетов Блэкберн «Скьюа», действовавших на расстоянии 300 миль от базы на Оркнейских островах. Каждый самолет нес по одной 500-фун­товой бомбе, и летчики добились трех прямых попаданий бронебойно-фугасных бомб, пробивших 65-мм бронированную палубу крейсера. «Кёнигсберг» стал первой крупной жертвой воздушного налета союзников.

Доктрина Главного морского штаба «третьего рейха» имела больше общего с «Песней о Нибелунгах» и сказаниями о берсеркерах, чем с опытом морской войны ХХ века. Морская держава, первой создавшая самый передовой подводный флот, располагала немногочисленными современными линкорами и тяжелыми крейсерами и морально устаревшими противолодочными кораблями. «В результате, - справедливо заметил контр-адмирал В.А. Алафузов,- германский флот, будучи по своему качественному составу (по классам и типам кораблей) надводным флотом, призванным к борьбе за достижение господства на море, по своему количественному составу не соответствовал этому назначению. Не соответствовал он и задачам подводной войны (всего 57 подводных лодок), выдвигавшейся как средство поражения Англии сторонниками сильного подводного флота, возглавлявшимися Дёницем»[1034].

Для Великобритании, экономика кото­рой базировалась на ввозимом из колоний и доминионов сырье и продовольствии, морские коммуникации всегда имели чрезвычайное значение. Англия имела самый крупный торговый флот общим тоннажем 21 млн. тонн, и ежедневно в море находилось около 2500 британских торговых судов. Основные направления английских перевозок проходили в северной и центральной Атлантике, вдоль западного побе­режья Африки и в Средиземном море.

Германия, захватив фактически всю Западную и Центральную Европу, полностью обеспечила себя сырьем и продовольствием. Немецкие надводные военно-морские силы по общему тоннажу в девять раз уступал флоту Англии и Франции. Поэтому в начале второй мировой войны немецко-фашистское коман­дование рассчитывало решить задачу прекратить снабжение метрополии необходимыми товарами, используя рейдеры, как главную ударную силу согласно теории «крейсерской войны» гросс-адмирала Э. Рёдера. «Карманные линкоры» должны были заставить англичан ощутить последствия морской блокады. Первые два рейдера «Адмирал граф фон Шпее» и «Дойчланд»» водоизмещением 14 000 тонн, обладавшими шестью 280-мм орудиями главного калибра и развивавшим скорость 26 узлов были посланы в Атлантический океан еще до начала агрессии против Польши. Англо-французская эскадра в составе линейного крейсера «Дюнкерк», тяжелого крейсера «Эксетер», легких крейсеров «Аякс» и «Ахиллес» и авианосца «Беарн» обнаружила «Адмирала граф фон Шпее» в Южной Атлантике. В бою с кораблями противника у устья реки Ла-Плата 13 декабря 1939 года он получил повреждения и вы­нужден был уйти в нейтральный порт Монтевидео, где и был взорван своим экипажем. До этого он потопил 9 судов, а ускользнувший от преследования «Дойчланд» - три беззащитных торгово-пассажирских корабля, шедших под флагом Соединенного Королевства[1035].

Зато «Адмирал Шеер» в течение пяти месяцев уничтожил в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах 16 транспортов[1036]. С января по март в Атлантике действовали два линейных ко­рабля «Шарнхорст» и «Гнейзенау», потопившие 22 транспорта. Трижды ненадолго выходил в море тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер», пустивший на дно 8 английских торговых судов. Немалый ущерб торговому флоту Соединенного Королевства нанесли германские вспомогательные крейсеры и коммерческие рейдеры[1037].

Тактика «карманных линкоров» в мировом океане вначале ставила в тупик не только И.В. Сталина и У. Чёрчилля, но и опытных флотоводцев. Они долго не могли взять в толк, что это на первый взгляд бессмысленное уничтожение торговых и пассажирских кораблей имело целью отвлечь на себя основные силы Королевского флота, в первую очередь линкоры и авианосцы, в просторы Атлантического и Индийского океана и обеспечить высадку немецких дивизий в Прибалтике и Англии. Вступать в сражение с надводными кораблями противника командиры «карманных линкоров» не имели разрешения, и, наоборот, были обязаны избегать боя, если не оказывались в критическом положении[1038].

В мае 1940 года Гитлер приказал отправить в Атлантический океан новую пару рейдеров - новейший линейный корабль «Бисмарк» и тяжелый крейсер «Принц Ойген». Вечером 23 мая английские крейсера обнаружили их с помощью радиолокаторов и на следующее утро навели на них дозорный отряд в сос­таве линейного корабля «Принц Уэльский», крупнейшего в мире линей­ного крейсера «Худ» и шести эсминцев. В артиллерийском столкновении «Худ» был потоплен, а германский крейсер «Принц Ойген» получил серьезные повреждения и покинул ордер линкора[1039]. Единст­венным средством, которое могло задержать грозный «Бисмарк» в со­здавшейся обстановке, оказалась палубная авиация. Через четыре часа после его обнаружения с палубы авианосца «Арк Ройал» было выслано 14 знаменитых «авосек». Торпедоносцы добились попадания двух торпед в «Бис­марк», в результате чего он резко снизил скорость. Это позволило английским линейным кораблям «Король Джордж V» и «Родней» утром 27 мая догнать немецкий линкор и потопить его[1040].

С потерей «Бисмарка» от рейдерской тактики Гитлер бесповоротно отказался[1041]. В структуре Кригмарине отсутствовали полноценные бомбардировочные авиационные подразделения за исключением патрульных гидросамолетов и многоцелевых летающих лодок. Люфтваффе оказались не подготовлены для широкой поддержки действий военно-морского флота, так как численность военно-морской авиации была невелика. Малый радиус действия военно-морской авиации и отсутствие авианосцев не позволяли использовать ее для борьбы на отдаленных морских коммуникациях. Порядок подчинения и управления военно-морской авиацией не обеспечивал взаимодействия с военно-морским флотом. Небольшие группы четырехмоторных торпедоносцев открытого моря Геринг начал спешно формировать уже в ходе второй мировой войны для уничтожения союзных конвоев – в Люфтваффе не имелось самолетов такого класса. Впрочем, корабельных поплавковых разведчиков Арадо Ar-96/196 было выпущено значительно больше, чем требовалось для оснащения не вошедших в строй многочисленных линкоров и крейсеров. Их переоборудовали в базовые гидросамолеты-разведчики открытого моря и легкие торпедоносцы.

В организационной структуре германского флота по указу Гитлера Морскому штабу напрямую подчинялись только те силы, которые вели военные действия против коммуникаций неприятеля в акватории мирового океана. Эта подчиненность распространялась также на танкеры и суда снабжения. Все подводные лодки подчинялись командующему подводным флотом – в соответствии, разумеется, с общими указаниями Военно‑морского штаба. Надводные корабли и транспортные суда, действующие в Северном море и на Балтике, подчинялись соответственно командованию Западного района и командованию Восточного района, то есть не профессиональным морякам, а штабным офицерам, никогда не выходившим в море.

Когда эскадра находилась в море, в обязанности военно‑морского командования районов входило обеспечение командиров кораблей всей информацией, поступающей от воздушной разведки и наблюдения, перехвата вражеских радиосообщений и всех других источников. В его обязанности входили также охрана прибрежных вод и обеспечение прохода всех конвоев посредством применения противолодочных кораблей, минных тральщиков, патрульных катеров и других судов обеспечения. Если во всех флотах мира командующий флотом традиционно был во главе морских сил, и, когда ситуация требовала, он лично выходил в море вместе с флотским командованием, то при новой организации управления командование операциями перешло к командованию района, при полном подчинении флотского командования сухопутным штабам.

Советский Главный морской штаб, в свою очередь, ставила в тупик немногочисленность авиационных боевых групп на авианосцах Соединенного Королевства. По довоенным штатам «Арк Ройал» должен был принимать 72 самолета, а «Глориэс» - 48 бипланов, но реально на первом находилось 44, на втором - 29 машин. Столько же многоцелевых самолетов было на борту «Корейджеса», и столько же предполагалось иметь на борту строившейся в Николаеве «Советской Украины». Но работы по отечественному кораблю на стапелях Николаевского завода уже прекратили по распоряжению из Москвы.

Помимо недостатка подготовленных кадров, на комплектовании боевых авиационных групп также сказались тактические воззрения британских адмиралов. Считалось, что за короткое время, необходимое для формирования ударной волны или для отражения нападения, поднять в воздух более 15–20 самолетов все равно не удастся.

В ходе кратковременной «норвежской кампании» английские авианосцы всегда находились в невыгодном положении, вынужденные маневрировать в ограниченном районе, в пределах эффективного боевого радиуса сухопутных бомбардировщиков и гидросамолетов противника. Перед второй мировой войной считалось, что летно-технические данные истребителей палубного базирования всегда останутся ниже, чем соответствующие характеристики самолетов сухопутного базирования, что диктовалось сложностью взлета и посадки на взлетную палубу авианесущего корабля. Такое мнение, господствовавшее в Адмиралтействе Соединенного Королевства, привело к тому, что в ходе борьбы за Норвегию британские авианосцы оказались практически без скоростных палубных истребителей и бомбардировщиков. Уничтожение «Кёнигсберга» стало первым и последним триумфом «скьюа». Они разрабаты­вались как палубные истребители и пикирующие бомбардиров­щики, однако из-за низких летно-технических характеристик ни одной из этих функций выполнять не могли при наличии средств ПВО противника. Немцам в Бергене просто не повезло. Заслуженные «гладиаторы» не шли ни в какое сравнение с современными истребителями-монопланами. Перевооружение морской авиации двухместными тихоходными монопланами Фэйри «Фулмар», вооруженные восемью пулеметами, не ликвидировало это качественное отставание. Они годись лишь для противолодочной разведки. Новые тяжелые с облагороженными формами и обогреваемым колпаком кабины бипланы Фэйри «Альбакор» вообще оказались совершенно непригодны­ми торпедоносцами. Их всех вскоре отправили в резерв, чтобы вернуть на авианосцы старенькие «авоськи».

Подобное легкомыслие дорого обошлось Адмиралтейству Соединенного Королевства - 14 июня 1940 года немецкие линкоры «Шарнгорст» и «Гнейзенау» уничтожили артиллерийским огнем авианосец «Глориэс»[1042]. Его командир по непонятной причине уходил от их преследования по ветру, что не позволило ему поднять в воздух свои немногочисленные безоружные палубные бипланы. Никакого вреда огромным немецким кораблям они нанести не могли, но хотя бы вынудили их маневрировать в ожидании возможной торпедной атаки[1043].

Расстрел норвежскими береговыми артиллерийскими батареями постройки первой мировой войны легкого немецкого крейсера «Блюхер» свидетельствовало о возросшей уязвимости крупных боевых кораблей вблизи укрепленной береговой линии и отмирании тактики «краснофлотских набегов».

Генеральный секретарь ЦК ВКП (б), анализируя ход военных действий на море, сумел мужественно преодолеть собственные заблуждения относительно состава советского военно-морского флота. Гибель от торпед германских подводных лодок английских авианосцев «Корейджэс», «Арк Ройал»[1044] и «Игл»[1045], линкоров «Ройал Оук» и «Уорспайт» убедила И.В. Сталина в необходимости увеличения количества тральщиков, противолодочных кораблей и патрульной авиации ВМФ[1046]. Разнотипные и построенные в разное время британские авианосцы - «Фьюриэс», «Аргус», «Викториэс», «Илластриэс», «Индомитейбл» и «Формидейбл» - были вынуждены охранять побережье Соединенного Королевства и от немецких субмарин, и от бомбардировщиков Люфтваффе. Им пришлось выполнять аналогичные функции и в Средиземном море против итальянского подводного флота и немецкой бомбардировочной авиации, поддерживая с моря свои войска в Северной Африке и на Мальте[1047]. С появлением германских вспомогательных крейсеров в Индийском океане туда были направлены авианосец «Гермес», линкор «Принц Уэльский» и линейный крейсер «Рипалс»[1048].

В ноябре 1940 года после окончания безрезультатных официальных советско-германских переговоров в Берлине И.В. Сталин, прежде непоколебимый сторонник строительства крупных артиллерийских кораблей, неожиданно для всех флотоводцев поддержал предложение наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова об ускорении массового строительства новых эскадренных миноносцев. Он утвердил постройку эсминцев по проектам № 30 «Осмотрительный», № 30бис «Смелый»[1049], и № 50 «Огненный», и ввода в строй новых вспомогательных военных судов. В планах дальнейшего строительства военных кораблей предусматривалось строительство 900 минных тральщиков, 1100 морских охотников, торпедных катеров, бронекатеров и 54 подводных лодок. В завершающей стадии постройки находилось 2 лидера «Киев» и «Ереван» с усиленным вооружением для Северного флота. Все кораблидолжны были войти в состав советских флотов к лету 1942 года, что предусматривалось третьим пятилетним планом.

Специальным указом СНК СССР прекращалась стапельная сборка на всех судостроительных предприятиях линейных крейсеров и линкора «Советский Союз». В КБФ был создан оперативный резерв, или «Невский отряд кораблей», под командованием капитана 1-го ранга В.С. Черокова. В него вошли новые эсминцы «Строгий» и «Стройный», 2 торпедных катера, 3 сторожевых кораблей, 4 бронекатеров, 4 тральщиков и 12 сторожевых кораблей. Учитывая военно-политическое сближение Германии и Финляндии, в Ладожское озеро были переведены из Кронштадта старейший балтийский эсминец «Конструктор» (бывший минный крейсер «Сибирский стрелок»), сторожевой корабль «Пурга», 5 канонерских лодок, вооруженных тремя 100-мм морскими орудиями каждая, и тральщики типа «Ижорец».

Дата добавления: 2015-08-05