Володя, любовь, рельсы

Они познакомились случайно. Была какая-то вечеринка у общих знакомых. Было шумно и весело – впрочем, как всегда. Да и как может быть иначе, когда вам двадцать лет: вы молоды и свободны! У кого учеба, у кого работа – главное то, что все твои друзья горят пламенем познания бесконечных граней жизни.

Вырвались, наконец, из-под опеки родителей – и теперь едва ли отдадим кому-нибудь свою свободу!

Интересно общаться – ведь с каждым происходит какая-нибудь необычная история, и одна на другую не похожа.

Вот, наконец, и с Володей произошел очень любопытный случай.

По натуре Володя не самый «исторический» человек – с ним ничего такого необычного, в принципе, не может произойти, поскольку он человек серьезный.

Про него можно сказать, что он тип человека, который внушает доверие своей основательностью буквально во всем и с первого взгляда. Так, если родители попросят его купить утюг в магазине, то он проведет в течение месяца обширный маркетинг всех предложений магазинов своего города, примеряя соотношение – цена-качество. Не говоря уже о том, что в самом магазине, когда он, наконец, определится, где именно покупать, он проведет часа два, подробно расспрашивая о возможностях выбранной модели, доводя до белой горячки самого терпеливого продавца.

Он умен, очень хорошо учится, но отличником никогда не станет, потому что ему недостает некой легкости. В нем чувствуется тяжеловесность и излишняя въедливость. Будь он чуточку безразличен к предметам, которые в данный момент владеют его сознанием, возможно, они отдались бы ему куда более охотно. Но Володя предпочитает грызть гранит науки, не боясь в будущем приобрести съемные протезы. Упрямства ему тоже не занимать.

Но все это компенсируется отходчивым характером и способностью не завидовать и не хвастать, что делает его славным малым.

Он слывет дружелюбным, отзывчивым и верным человеком. Если судить по его внешности, ему скорее бы пошел типаж желчного человека, злопамятного, резкого, холодного, вроде Печорина. Володя худощав, среднего роста, на голове уже намечаются проталины, которые он компенсирует длинными волосами. Вероятно, в будущем побреется наголо, ибо череп у него красивой формы.

Володя очень любит спорт, однако не любит себя перетруждать силовыми нагрузками. Охотнее предпочитает динамичные виды – плавание, бег, борьба. Последней он занимается исключительно ради самообороны и, в случае чего, чтобы защитить девушку. Друзья часто смеются над ним, говоря, что, прежде чем защищать девушку, ее сначала нужно иметь. Володя же парирует им в духе своего несносного педантизма: мол, когда она будет, тогда уж будет поздно учиться.

Кстати о девушках. Если бы вы знали, как трудно современному молодому человеку встретить свою вторую половинку! Кажется, ну что может быть проще: нет войны, народонаселения много. В часы пик транспорт переполнен. В огромном многомиллионном городе каждый просто обречен на счастье встречи со своей любовью. Однако все не так легко, как кажется.

Конечно, если говорить о неразборчивой молодежи, тогда, возможно, все покажется простым: встретились-разбежались, снова встретились, снова разбежались. Словно бильярдные шары, люди сталкиваются друг о друга с треском и страстью на короткое время, а потом также стремительно разлетаются в разные лузы, до следующей встречи считая себя лузерами. Потом новая стычка, стыковка, парковка, страсть, любовь-морковь, надежды, ожидания – и снова бой посуды, ссоры, ревность и прочее. Тут все понятно!

А что делать разборчивым молодым людям, которые с самых младых лет не желают ошибиться? Они внимательно изучают литературу по волнующему их вопросу, смотрят любовные фильмы, извлекая глубочайшие выводы относительно природы человека, в данном конкретном случае – женщины. Володя как раз так и подходил к этому вопросу. Уже в юности он контурно набросал образ женщины, которую хотел бы видеть своей избранницей. Он даже взял лист формата А 4 и мелким убористым почерком написал для себя памятку в десяти пунктах о том, какой она должна быть.

Самым, пожалуй, интересным был пункт, емко обозначенный как «шарм». Здесь Володя был особенно конкретен: «девушка должна быть такой, чтобы в ней, как в хорошем салате, было все». В интеллектуальном отношении Володя был безупречен, так что остальные девять пунктов также были не для слабонервных и запросто могли бы повергнуть ниц как Апулея, так и Овидия.

Володе было трудно встретить кого бы то ни было, имея в ящике стола столь доскональную доктрину требований к противоположному полу.

Но однажды встреча все-таки произошла.

Девушка Виктория, из его же университета, на курс его младше, чрезвычайно заинтересовала его строгий, почти профессорский ум.

Случилось это так: зимой он ее заметил, когда ездил от профкома на лыжную студенческую базу сразу после встречи Нового года. Мужская компания была слегка разбавлена женским коллективом, что внесло обоюдную сумятицу в рядах. Дольше всех не смог оправиться Володя, ибо был заворожен Ею.

Ровно через полгода они встретились на вечеринке и теперь уж были сражены таинственным стечением обстоятельств. Решили больше уже не длить прелюдию к знакомству.

Она – легкая и воздушная – компанейская, хохотушка и рассказчица. Голубые, искрящиеся смехом глаза, пышные рыжие волосы, складная точеная фигурка – трудно устоять!

Она была полной его противоположностью, как и полагается для первой любви в романах и романтических поэмах. Все десять пунктов сразу куда-то улетучились, и Володя в беспамятстве влюбился. Его пламенное чувство достигло такой температуры, что незамедлительно вызвало ответную температурную реакцию и в ней.

Начался бурный и, как водится среди бурь, кратковременный роман. Они ничего не знали о любви, а кое-кто совсем позабыл все то, что так долго старался выучить о ней из литературы. Они просто влюбились друг в друга и были счастливы.

Когда в сердцах все вскипело, они почувствовали, что начало кипеть и во многих других местах. Уже избавившись от некоторого стеснения друг перед другом, они захотели попробовать, наконец, от запретного древа или плода – что-то в этом роде. Им казалось, что они вполне уже взрослые для того, чтобы начать вести взрослую жизнь. Оба были воспитаны в своих семьях в чрезвычайной строгости, и ничего такого себе не позволяли до поры до времени. И вот эта пора настала!

Был выбран день. Выбирался он из расчета, что освободится квартира ее подруги, ибо встречаться на своих было рискованно.

У подруги родители уехали на дачу, сама же она решила перекантоваться у своей однокурсницы, а ключи, по такому случаю, отдала Виктории и Володе. Те, счастливые и несколько напряженные, поехали через весь город на окраину.

Был теплый летний день. Поздно вечером они прибыли на место. Кое-как расположились, оба перезвонили своим родителям, соврав, что, якобы, в компании друзей. Когда совсем стемнело, погасили свет и долго сидели на диване, целуясь и лаская друг друга.

Потом вдруг как с цепи сорвались: нахлынула давно вскипавшая страсть. Они стали сбрасывать с себя одежды, делая это порывисто и чуть картинно. Разные части верхней одежды и нижнего белья разлетелись по комнате в самые неожиданные места. Его семейные трусы каким-то странным образом водрузились на голову бюста Ленина, который стоял в эркере чешской стенки. На телевизоре распластались чьи-то джинсы. А очаровательные женские трусики, вывернутые наизнанку, оказались на люстре.

Эти водевильные признаки страсти нарочно эпатировались ими, ибо были в новинку для обоих.

Однако в разгар альковных страстей входная дверь донесла до их ушей резкий звук открывающегося замка. За доли секунды молодые люди догадались, что в квартиру кто-то хочет войти. Но так как они перестраховались, накинув для верности дверную цепочку, то дверь только нетерпеливо дергалась, но не открывалась совсем. В связи с чем, Ромео и Джульетта получили дополнительный шанс на то, чтобы в несколько секунд успеть не только одеться, но и найти разбросанный гардероб по комнате в кромешной темноте.

Они оделись быстрее, чем разделись, каждый рекордно для себя. Открыв дверь, молодые люди увидели недоуменную соседку, которая предстала перепуганная и потная в домашнем халате.

Она до последнего мгновения не могла сообразить, что накинута цепочка, а вовсе не сломан замок. Увидев розовые поросячьи лица, она о многом догадалась, вспомнив годы своей нецеломудренной юности.

Выяснилось, что родители оставили ей ключ, чтобы она полила цветы, так как дочь – подружка Виктории – наверняка забудет это сделать. Соседка долго расспрашивала, кто они такие и откуда у них точно такой же ключ. Пришлось даже звонить злосчастной подружке и как-то выкручиваться, сочиняя на ходу.

Неловкая ситуация вскоре разрешилась. Чтобы соответствовать легенде, Володе пришлось покинуть Викторию, которую он пришел ненадолго проведать, поскольку та была нездорова. А так как ее подружка – хозяйка квартиры – задерживалась, то вот, мол, и скрасил ее досуг, так сказать. Он живет совсем недалеко, так что не стоит беспокоиться и тревожить родителей подружки. Под бдительным надзором соседки, он раскланялся и оказался на улице.

Спешно выдохнув, а потом, глубоко вдохнув прохладный воздух июня, Володя не сразу понял, что на дворе первый час ночи. Не сразу осознал он и то, что совсем не знает, как добраться до своего дома. Общественный транспорт уже был парализован сном, а мобильных телефонов тогда еще не было. В кармане только студенческий билет и какая-то медная мелочь. Брючки, рубашечка, легкая ветровка и часы – вот, пожалуй, все недвижимое имущество. А ему нужно было куда-нибудь двигаться, и он определенно не знал в какую именно сторону. Возвращаться не имело смысла, ибо соседка, видимо, взяла на себя присягу перед родителями подружки блюсти нравственность прогрессивной молодежи, и вряд ли ему удастся вернуться назад. Да и совесть как-то не позволяет: оконфузился он перед девушкой страшно! И ведь только подумать: в самый ответственный момент...

Вдобавок ко всему, Володя вдруг ясно почувствовал, что на нем женские трусы. Обнаружил он этот факт далеко не сразу, а спустя некоторое время, когда скромное содержимое трусов сначала стало отчаянно, но бессмысленно сопротивляться ущемлению их привычного положения в пространстве, пытаясь растянуть эту модель до мужской, а потом и вовсе занемело.

Но главное – куда идти? – вот в чем вопрос. По географии Володя был не силен, а когда в школе проходили предмет «Люби свой город», ему вырезали аппендицит. Он, к сожалению, не помнил памятных мест и дат своего легендарного города и, как оказывается, вообще не ориентировался на местности. Считая себя интеллигентным человеком, Володя только сейчас понял, что имеет колоссальные пробелы.

Присев на лавочку, он вспоминал что-то из природоведения, что можно в отсутствии компаса по кронам деревьев выяснить, где север, а где юг, но вокруг на него взирали только многоэтажные дома.

Однако вскоре совсем похолодало, и пора бесплодных рассуждений закончилась – нужно было двигаться хоть куда-нибудь, чтобы не околеть. Тут его осенила идея: идти нужно по трамвайным путям. Он примерно представлял себе, откуда они приехали на трамвае и что надо идти в противоположном направлении, соответственно. А там – куда кривая трамвайных путей выведет: так он думал. Володя тогда совсем не сообразил, что кривая эта вывести может только в трамвайный парк.

Причем идти нужно так, чтобы не прийти засветло, и его родители не всполошились, ибо он сейчас должен быть в компании друзей, о чем он их заблаговременно предупредил. Прийти нужно к завтраку, чтобы никто ни о чем не догадался. И он побрел, прижимая воротничок легкой ветровки к самым ушам.

Идти пришлось крайне долго. Впервые Володя открывал для себя прописные истины – как то, что трамвайные рельсы очень протяженные: они длятся и длятся нескончаемо. Когда сидишь в трамвае, кажется, будто все близко, а вот пешком – все оказывается безумно далеким.

Город погружался в царство Морфея, устав от напряженной трудовой деятельности.

Спальный район, по которому в легких кремовых мокасинах топал Володя, был ему совсем незнаком. Раньше, еще в детстве, куда-то сюда приезжал заграничный парк развлечений, и Володя был тут раза два. За исключением этих туманных воспоминаний, больше ничем местность не согревала.

Удивительная унылость наших спальных районов! Володя озирался по сторонам и недоумевал. Днем все-таки все кажется не таким мрачным: работают магазины, толпятся люди. А ночью – район вымирает буквально на глазах. Пара одиноких фонарей как насмешка над тотальной тьмой, окутавшей квартал. И как здесь могут находиться люди?

А ведь он, живя в центре города, никогда не предполагал, что и на окраине мегаполиса тоже могут проживать люди. И словно бы по расписанию, люди встают по будильнику утром, целый день куда-то спешат, чтобы, наконец, с приходом сумерек, забыться тяжелым беспробудным сном на краткое время. Недаром придумано такое название – спальный район – очень точно отражающий суть дела: от глагола спать. Ничем иным здесь и заняться-то нечем. И как только они с Викторией умудрились попасть именно сюда?

Спать ему, как ни странно, не хотелось. Он продолжал брести по унылым кварталам, удивляясь и им, и городу, которого раньше не знал, и себе, что здесь оказался. Он шел и рассуждал про себя – как все-таки странно устроена эта жизнь?! Стоит тебе только на секунду приблизиться к чему-то для тебя важному, как сразу вырастает куча помех. Разве мог он предвидеть, что вот так запросто останется на улице ни свет ни заря. Словно провалился из другого измерения. Все шло так хорошо, так романтично – и вдруг на тебе: сырая, промозглая реальность.

Последнее обстоятельство он чувствовал буквально кожей: стремительно холодало, и на траве появлялся иней. Его тощее тело еще глубже вжалось в худую ветровку, и он шел по дороге, конец которой и не предвиделся.

Володя поминал лихом и квартиру, и соседку, и город, и даже косвенно свою зазнобу – Викторию. Поминал на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях.

И что может быть хорошего в том, чтобы провести всю ночь под окном любимой – в шубах они что ли сидели?!

Неожиданно Володя наступил на что-то скользкое и, не удержав равновесие, повалился на спину, больно ударившись головой о рельсы. Вскрикнув от боли, он выматерился самыми черными словами, которые когда-либо слышал от других. Володя наступил на собачье дерьмо. От обиды и боли из глаз брызнули давно намечавшиеся слезы. Он продолжал лежать на рельсах, не в силах подняться. Внезапно он почувствовал свалившуюся на него усталость долгого приключенческого дня.

Когда боль немного отступила, он открыл глаза. Над его головой роскошным темно-синим ковром открылось небо. Оно было совсем ясным – ни одна тучка не позволила себе отметиться хотя бы пятнышком. Тысячи мельчайших звезд-бусинок были рассыпаны каким-то неведомым космическим странником. Володе всегда, когда он смотрел на небо, казалось, что кто-то случайно уронил банку со звездочками, и они рассыпались так, что уж больше не собрать. «Вот растяпа!», – всегда думал про Него Володя. – «Такую красоту рассыпал, рохля!».

Звездное небо всегда завораживало Володю. В последнее время он даже боялся смотреть на него, поскольку всегда испытывал чувство раскаяния перед своей мечтой. Ведь в детстве он мечтал стать астрономом. Не летчиком, не космонавтом, а именно астрономом.

Он прочитал сказку о маленьком принце и там познакомился с этим персонажем на одинокой планете. Тогда Володе очень захотелось стать астрономом, чтобы когда-нибудь получить возможность осознанно прикоснуться к этому возвышенному миру звезд и тишины.

А когда он стал постарше, ему купили подзорную трубу. Видимость, конечно, была не ахти какая, но все же он мог различать основные созвездия.

Володя вспомнил, сколько перечитал разных книг по астрономии, сколько прекрасных мгновений он пережил вместе со звездами.

Воспоминания детства и отрочества нахлынули на него жарким дыханием памяти, так что на некоторое время холод наружный отпустил.

У него была мечта – стать астрономом и изучать звезды. Он хотел открывать новые планеты и дарить их людям. Что может быть лучше такого подарка! Ты даришь людям, человечеству не просто безымянную звезду, но маленький шажочек в будущее, прикосновение к вечности, новое пространство, новую реальность. И что с того, что пока человек-землянин еще не преодолел рубеж своей планеты – в будущем обязательно произойдет прорыв, и мы будем путешествовать по галактике так же, как сейчас по Земле. Надо не просто верить в реальность такой последовательности событий, но каждому надлежит по-своему приближать ее. Став астрономом, он мог бы выполнить, пусть небольшую, но все же свою маленькую миссию на Земле. Быть может, ему удалось бы сделать что-то по-настоящему великое, что обогатило бы потомков.

Если перед Землей сейчас стоят задачи покорения космоса: на ней становится тесно, она перенаселена, то кто-то же должен думать о расселении человечества на других планетах. Володя всерьез полагал, что именно ему выпало счастье заниматься данным делом. Вопрос о его поступлении на факультет астрономии был решен чуть ли не с седьмого класса. Примерно с тех времен он стал посещать и Дворец Пионеров, где слыл самым умным и талантливым учеником.

Но случилось непоправимое – развалилась та страна, которая считалась незыблемой, а вместе с ней, поменялись привычные представления о жизни. Об астрономии пришлось забыть. Он пошел учиться на экономический факультет. В условиях бурно развивающегося рынка возникла большая потребность в экономистах.

Глядя на небо, Володя всегда вспоминал, что однажды он предал свою мечту. Он поскользнулся – вот так же, как только что на собачьем дерьме, – и стал служить другим идеалам. И вся-то жизнь пошла по совсем иным законам. И он отлично понимал это, но самое страшное, что он сам выбрал этот путь. Отец предложил ему выбор, а он молчаливо согласился на худшее, как теперь сам догадывался. И даже не пытался как-то протестовать или пойти на риск, выбрав именно любимое занятие. Легко отречься от мечты, но трудно жить после с сознанием отречения!

Всматриваясь в небо, снова и снова он ловил себя на мысли, что все было напрасно в его последние годы. Еще один такой же бессмысленный год учебы, как и четыре предыдущих, и он дипломированный специалист в области экономики. А что дальше?

Дальше – работа, успех, стремительное обогащение.

Но будет ли успокоение от боли своего предательства?

Что лучше – быть преуспевающим экономистом, или нищим, но счастливым астрономом? Четкого ответа на этот вопрос, который он ставил себе все реже и реже, у него до сих пор не было.

А может ли любить искренне и чисто человек, предавший свою мечту? Что он нашел в Виктории? Кто она ему? Хорошая девочка, первая, скрывающая все тайны женской души, а главное, плоти, но, вряд ли единственная.

Любит ли он ее? Разумеется. Но также он понимает и то, что они совсем разные и, возможно, в будущем будут плохо понимать друг друга. Он спокойный, она – взбалмошная.

Да и будет ли у них будущее?

Сейчас их объединяет страсть. Даже не страсть, а какое-то увлечение чувством первичности познания противоположного пола; когда вроде бы уже можно, а еще толком не знаешь с кем именно. Оба они слегка изменили своим представлениям о большой любви, но за неимением пока других вариантов, отпустили на самотек свои чувства.

Стало холодать, но этот холод Володя воспринимал как необходимое для него откровение. Голова уже не болела, только слегка поднывала тупой пульсацией в затылочной области. Вокруг пахло сиренью и потревоженными собачьими экскрементами. Но сейчас Володе все нравилось, ничего не раздражало и не могло отвлечь от нахлынувших мыслей.

Вот небо – оно и десять, и двадцать тысяч лет назад было таким же небом, как сейчас. Что тысяч? Многие миллионы лет небо оставалось небом, не изменяя себе ни одной звездочкой. Далекий Володин предок вот также смотрел в безграничный космос и верил, что все будет хорошо. Почему же у него, у Володи, нет такой уверенности в завтрашнем дне?

Почему Володя так озадачен жизнью и постоянно должен вступать с ней в неприятный для него компромисс?

Почему нельзя жить так, как хочется: честно, светло и в любви?

Он подумал, что все-таки там, на небе кто-то есть. Сидит какой-нибудь старый дед-звездочет, самозабвенно передвигает себе на радость звездочки и посматривает одним хитрым глазком сверху вниз. Внизу копошатся роем маленькие людишки, каждого и не различить с такой высоты: убивают, надругаются, предают друг друга и себя, а он только шамкает своими беззубыми челюстями и улыбается. А как же – каждой твари по паре – это есть хорошо. И нет у него других забот – всё, по его мнению, красиво и гармонично в мире людей. Так когда-то казалось и Володе, когда он заглядывался на небесный шатер.

Володя неторопливо встал и отряхнулся. Вытер выпачканный мокасин о рельсы. Осмотревшись по сторонам и, ничего не обнаружив, кроме безмолвия, пустоты и холода, поплелся прежним маршрутом.

Ему показалось, что тьма несколько отступила, и на горизонте забрезжила едва различимая светлая полоска.

Еще раз оглянулся он назад, а потом устремил свой взор к небу. Вытянул правую руку, сильно сжатую в кулак, и погрозил кому-то там...

Дата добавления: 2015-07-26