Slove(a)n Slaven 12 страница

Возникает впечатление, что сначала была сделана консонантная запись ДМТРВ (где буква Р вошла в В), а потом оставшееся межзна­ковое пространство было соединено линиями, образовавшими недоста­ющие гласные И. Если это мое предположение верно, то в данном случае мы имеем следующую ступень развития консонантного письма: тем, кто привык читать слогами, оно кажется слоговым, а тем, кто уже перешел на буквенное чтение, оно представляется буквенньгм, но в виде монограммы.

Данное предположение подкрепляется следующим примером из той же коллекции, надписью, которую первоиздатель читал как ГАГО, а я читаю ГОГА, снизу вверх; здесь монограмма прежде всего связывает

две согласных, Г и Г. Казалось бы, такое короткое слово, как ГОГА (сокращение от ГЕОРГИЙ), можно было бы записать и в строч­ку, однако автор надписи хотел подчеркнуть именно слоговой со­став имени, и свое имя он написал в столбец. Для буквенных лига­тур объединение по вертикали не­ характерно, это признак именно слогового письма.

Следующая надпись из той же коллекции содержит две буквы ПО. На наш взгляд, здесь можно заподозрить надпись ПОПОВЪ, то есть ПРИНАДЛЕЖАЩИЙ ПОПУ (сосуд). Ведь если рассуждать как в предыдущем случае, то слог ПО надо повторить два раза, и получим ПОПО-, а один из знаков, а именно кружок, означает к тому же и слоговой знак ВЪ: во-первых, это следует из надписи ПОПОВЪ, и, во-вторых, буква О в кириллице обычно изображается вытянутой по вертикали с заостренным верхом и низом (О), а в данном случае перед нами ровный кружок (О).

Последняя надпись этой груп­пы, как и предыдущая, первоиз-дателем не читается. Я предлагаю чтение Г-РЕВЪ, то есть ГЕОРГИ-ЕВЪ, а монограмму разбиваю так, как показано на рисунке. И опять видно вертикальное расположение,

консонантное написание и объединение в монограмму. Все это призна­ки слогового письма. Первоиздатель пишет: «Граффити-надписи имен на сосудах есть, бесспорно, признак грамотности, знак собственнос­ти ив то же время уникальное тырновское явление»™. При этом он ссылается на мнение других исследователей¹⁹²⁰. Мне, однако моногра-фичность кирилловских надписей представляется своеобразной гра­фической калькой со слоговых текстов. Хотя отчасти он прав, поскольку к Тырнову относится и еще один любопытный доку­мент — монограмма царя Ивана Александра (1331-1371), начертан­ная на обломке глазурованной ке-

рамики²¹. Хотя в тексте статьи разложение надписи не производится, его вполне можно произвести.

Мой вариант разложения надписи показан вверху рисунка. Виден знак Л, затем очень древний вариант начертания К, близкий к руни­ческому (почти без нижней нож­ки), далее — С и Н; несколько хуже вычленяется латинский зер­кальный D, но хорошо читается Р. Получается JIKCHDP -АЛЕКСАНДР в консонантной за­писи. Слово длинное, и потому монограмма разбита на две час­ти, однако расположение знаков, как это уже отмечалось для сло­гового письма, вертикальное. Это нам дает значения: Л-ЛЕ, К-КЪ, С-СА, Н-НЪ, Д-ДЪ и Р-РЪ. Все

рассмотренные примеры, как бы случайны и малочисленны ни были сами по себе, в своей совокупности однозначно свидетельствуют о продолжении традиций слогового письма на протяжении многих веков после перехода на буквенное письмо, ибо для слогового письма они весьма характерны.

Возможный вид славянского слогового письма. Изложенные выше наблюдения помогут нам представить себе в общих чертах об­лик славянского слогового письма, что поможет нам позже, когда необходимо будет произвести отбор именно его надписей. Теперь меня интересует более точная информация относительно подробностей сло­говой письменности в ее отличии от письменности буквенной.

Судя по тому, что не обнаружено ни одной кирилловской или консонантной надписи, читаемой справа налево или способом буст-рафедон (одна строка слева направо, другая — справа налево), можно сделать вывод, что и славянское слоговое письмо имело обыч­ный порядок чтения, слева направо. Так что большинство слоговых надписей должно было выглядеть обычными линейными строками. Вместе с тем был возможен особый идеографический стиль слогово­го письма, когда слова писались по вертикали, но следовали друг за другом все равно слева направо (в противоположность китайской и японской традициям). При этом обычно слова читались сверху-вниз, хотя иногда было допустимо и чтение снизу вверх. Скорее всего пробелов между словами при написании в строку не было, как это известно по ранней кириллице (видимо, для этого и был создан идеографический стиль, чтобы выделять слова). По сравнению с

буквами слоговые тексты кажутся необычно короткими, слова пишут­ся двумя-тремя знаками, а в случае лигатур — и одним знаком. Эта последняя особенность позволяла считать слоговые идеограммы про­сто за сложные метки, которые не подлежат чтению.

Вид слоговых знаков. Если бы знаки были придуманы изобре­тателем в недавнее время, они бы имели достаточно вычурный ха­рактер типа армянской, грузинской или албанской графики (Алба­нией тогда назывался один из районов Кавказа), изобретенной Месропом Маштоцем. Это означает, что в них существовало бы достаточно мно­го лишних штрихов. Напротив, если исходить из особой древности славянской письменности, необходимо предположить и особую про­стоту графических форм, обкатанных, словно галька морем, тысяче­летиями. Это означает, что должно быть несколько знаков из одного графического элемента, то есть вертикальные, горизонтальные и на­клонные палочки, окружности и полукружья, причем не только от­крытые в одну сторону типа С, но также открытые вверх и вниз. Из двухэлементных знаков должны встречаться прямой и косой крест, уголки типа математических знаков «больше» и «меньше» в разных положениях, а также сочетания прямой мачты с отходящей от нее диагональю — таков набор простейших графических форм. Из-за сво­ей простоты эти знаки не встречаются в латинской и греческой пись­менности, но представлены в рунах. Более сложные знаки как раз должны напоминать греческие и латинские заглавные буквы. Иными словами, слоговые надписи должны напоминать нечто среднее между кириллицей, латиницей и рунами, за которые их и принимали археоло­ги в зависимости от конкретного текста. Но вкрапление в эти простей­шие знаки лигатур резко меняет графический вид письменности, по­скольку сильно увеличивается число многоэлементных знаков. В этом смысле слоговое письмо гораздо более разнообразно по форме знаков (нечто похожее можно видеть в японской графике, где простые каны сочетаются со сложными иероглифами).

Графическая форма. Славянское слоговое письмо имеет очень простую внешнюю форму, которая складывалась тысячелетиями, и именно эта простая форма штрихов и дужек, напоминающая слу­чайные царапины или орнамент, необычайно затрудняет его выде­ление, причем не только на фоне других письменностей, но и как письменности вообще. Прежде всего в репертуаре славянского пись­ма есть ряд палочек, как горизонтальных —, так и вертикальных |, а также наклонных / и \; далее четыре вида уголков: >, <, Л, V и два вида полукружий: Пии. Есть там и ветвящиеся знаки типа Y, У, X, пересечения типа X или +, стрелочки типа —! и 1, есть и двойные наклонные палочки типа // или \\. Чаще всего эти значки эпиграфис-

ты вообще не принимают во внимание, считая их случайными царапи­нами. Однако другие знаки напоминают греческие, латинские или сла­вянские буквы: П, F, 3, М, Л, К, N, Н, О, С, Т, Р, X, V, W, Е, и в зависимости от того, какие знаки преобладают в конкретном тексте, эпиграфисты принимают его либо за греческий, либо за латинский, либо, увидев знаки t, I, ±, за германскую руническую. Другие знаки, имеющиеся только в славянском слоговом письме, встречаются до­вольно редко, и даже когда эпиграфисты их видят, они принимают их за лигатуры уже известных знаков. Тем самым славянское слоговое письмо оказалось наиболее закамуфлированным; оно замаскировано под известные литеры или царапины естественного происхождения. Этим и объясняется то, что данная письменность, которая почти два века находилась перед глазами исследователей, вообще не понималась ими как особый вид письма, создавая иллюзию своего отсутствия.

Обилие монограмм. Зато монограммы из этих простых знаков оказались весьма сложными и по количеству черт вполне могут со­перничать с китайскими иероглифами. В самом деле, строку из та­ких знаков ■>,"+, v, Л вполне можно принять именно за них. Когда эпиграфисты впервые увидели ряд подобных не повторяю­щихся знаков, их приняли за знаки собственности, которые не требуют чтения, ибо означают лишь принадлежность вещи опреде­ленному владельцу, но не более того. Лигатуры были знакомы эпиг­рафистам и по чтению кирилловских текстов, однако там они встре­чались относительно редко и объединяли две и лишь очень редко три буквы; в слоговом письме лигатуры встречаются много чаще и объединяют большее число знаков, что, разумеется, непривычно. Кроме того, это порождает новую проблему, а именно разложение лигатуры на отдельные знаки и повторное прочтение некоторых общих элементов. Короче говоря, чтение лигатур в слоговом пись­ме, как выяснилось, не менее важно, чем чтение отдельных знаков, к чему эпиграфисты морально готовы не были.

В результате единое слоговое письмо было разбито на две под­системы, где основные знаки принимались за латинские, греческие или рунические буквы или даже за царапины естественной приро­ды, тогда как их соединения выглядели явно чужеродно, почти как китайское письмо, либо как вычурные метки или узоры, частным слу­чаем которых выступали так называемые княжеские знакц^Здесъ тяготение было не к царапинам, а к иероглифам, ибо, как правило, каждый такой сложный знак передавал целое слово. Так что, буду­чи по звуковым значениям слоговым, славянское письмо оказыва­лось иногда очень простым, как бы нерукотворным, природным

явлением, а иногда очень сложным, как бы заимствованным с Востока или изобретенным хитроумным хозяином своей вещи, что никак не соотносилось с традиционным кирилловским чтением. Поэтому эпиг­рафистам было весьма сложно ориентироваться в этой новой лингвис­тической реальности.

Звуковая неоднозначность. Наконец, совершенно чуждой для славянской письменности явилась невысокая точность передачи зву­ков письменными знаками. Если, например, в английском языке, звук И может быть передан и как г, и как ее, и как еа, то в русском языке передача звуков много точнее. Правда, слово корова произ­носится как каровъ, слово луг как лук, однако все эти замены зву­ков обусловлены отсутствием ударения или положением на конце слова, то есть носят позиционно закономерный характер. Орфогра­фические закономерности слоговой славянской письменности не то что много сложнее, но непривычнее. Прежде всего, в слоговой сла­вянской письменности часто неразличимы звонкие и глухие соглас­ные, так что знак t может означать как КО, так и ГО. Кроме того, основные различаемые гласные звуки — это группа А, О, У, Ъ, с одной стороны, и Е, И, Ы, Ь — с другой. Внутри них различие проводится нерегулярно. Это означает, что слоговым знаком t мо­жет быть обозначен не только слог КО или ГО, но и КА, КУ, КЪ, а также ГА, ГУ, ГЪ. Тем самым славянская слоговая графика пере­дает, скорее, некоторый фонетический остов слова, чем его подлин­ное звучание. Но таковы вообще особенности слогового письма на любых языках, письма, которое передает совершенно иные графи-ко-фонетические принципы отражения звучания визуальными сред­ствами, чем письмо буквенно-алфавитное.

Значения слоговых знаков. Что касается вокализма, то Г.С. Гри-невич различал гласные А, О, On, УО, Е, Ё (ИЕ), Ц (An), И, Ы, Ъ, Ь — всего 11 гласных, из которых два носовых (On и An) и два дифтонгоподобных, УО и ИЕ. Последние в ряде случаев совпадали у него с Ъ и Ь, однако, на мой взгляд, число различимых графикой слогового письма гласных у него явно завышено, и, кроме того, в том древнем состоянии славянского языка, которое обслуживало это письмо, такого количества гласных просто не было. Что же касается общеиндоевропейского, то, как известно, там существова­ли долгие и краткие гласные, что у Г.С. Гриневича отсутствует. На мой взгляд, наиболее сильное противопоставление, выявляемое даже в детской речи, есть противопоставление гласных переднего и непе­реднего рядов, и именно эта оппозиция должна быть прежде всего представлена в графике. Иными словами, слоги с А/О должны быть отличимы от слогов с Е/И, образуя отличия первого порядка.

Различия же между слогами с А и О или между слогами с Е и И есть отличия второго порядка и должны быть выражены слабее. Что же касается отличия между слогами с О и У или с И и Ы, то они гораздо моложе и должны быть выражены менее регулярно. Наконец, слоги со сверхкраткими Ъ и Ь должны в графике совпадать со слогами с А/О и Е/И соответственно. Тогда можно будет говорить о четкой фонематической системе, где под фонемой мы будем понимать слог, а не отдельный знак. Что же касается консонантизма, то можно предпо­ложить, что до определенного периода мягкие и твердые согласные не различались в речи и, соответственно, не различались и на письме. Глухие и звонкие же различались непоследовательно и допускали ог­лушенные и озвонченные написания. Не должно было существовать особых знаков для молодых консонантов Ф и X. Все эти соображения приводят к резкому сокращению репертуара слоговых знаков как про­тив теоретически возможного, так и против конкретного силлабария письменности «черт и резов» Г.С. Гриневича (уже не говоря о его силлабарии праславянской письменности). Вероятно, что силлабарий, различающий 2-3 гласные, должен быть примерно в 1,5-2 раза длин­нее азбуки, то есть насчитывать порядка 50-70 знаков. Эти предполо­жения и будут проверены в ходе дешифровки.

Славянский виртуальный консонарий. До данного момента я рас­сматривал консонантные написания как одну из черт перехода от слогового письма к буквенному. Теперь попробую просуммировать все данные о консонантном написании, для того чтобы по нему соста­вить некоторое представление о слоговом письме, для чего составлю виртуальный консонарий, понимая под виртуальными значениями значения возможные (такого консонария никогда реально не было, и никто его не составлял, согласные читались как слоги по сходству, а не потому, что кто-то придумал специальную азбуку), а под консона-рием — азбуку, имеющую буквенное написание знаков, но слоговое чтение (при этом она необязательно должна содержать только со­гласные звуки). Как отмечал Джей Гельб, говоря о консонантной письменности, «подобную систему письма естественно назвать «ал­фавитной». Но на самом деле, как мы постараемся показать ниже, она является слоговой системой письма, знаки которого передают сочетание согласного с произвольным гласным звуком»²². Так что вир­туальный консонарий — это моя попытка упорядочить все чтения букв в качестве слогов. Такого рода вспомогательное построение очень при­годится мне в дальнейшем, при отборе надписей и предварительном чтении образцов слогового письма.

Итак, часть слоговых знаков, имеющих консонантное написание, сохранилась в современной гражданской русской графике. Это — йо-

тированные гласные звуки Я, Е, Ё, Ю, И, представляющие собой типичные открытые слоги, начинающиеся с согласного Й. Таким об­разом, это — наиболее четко выраженная группа виртуального консо­нария. Из нее ясно, что различались слоги с передними гласными Е и И и непередними А, О и У. Другая часть определяется более прибли­зительно, поскольку мы имеем небольшую статистику — хотя, честно говоря, мне особой точности и не требуется, поскольку виртуальный консонарий — это сугубо вспомогательное построение для приклад­ных целей. Для этого я воспользуюсь разделом «консонантная запись кирилловских букв» данной главы и вспомню некоторые слоговые чтения согласных: Б = БО, В = ВЕ,ВЬ, Ж = ЖЕ, ЖЬ, S = ЗЪ, 3 = ЗЬ, Л = ЛО, ЛА, ЛЪ и Л = ЛЕ, ЛЬ, М = МО, МЪ, Н = НЪ, П = ПО, ПЪ, иногда ПЕ, Р = РО, РЪ и Р = РЕ, РЬ, С = СЕ, СЬ, Т = ТО, ТЪ, Ц = ЦЕ, Ч = ЧЕ. Как видно, одни буквы передавали мягкие соглас­ные в слогах (таких большинство), другие — твердые (в основном связанные с О), а слоги с Л и Р — и те, и другие. Наконец, можно воспользоваться современными названиями букв в русском гражданс­ком шрифте: БЭ, BE, ГЭ, ДЭ, ЖЕ, ЗЕ, КА, ЭЛЬ, ЭМ, ЭН, ПЭ, ЭР, ЭС, ТЭ, ЭФ, ХА, ЦЕ, ЧЕ, ША, ЩА [36, с. 67]. Из этого списка видно, что в первом приближении все те названия, которые содержат букву Э после согласного, совпадают с мягкими консонантами при слоговом чтении, а те, которые содержат Э перед согласным (ЭМ, ЭН, отчасти ЭЛЬ, ЭР), совпадают с твердыми консонантами. Исклю­чения составляют: БЭ, ЭЛЬ (совмещает в себе и ЭЛ, означающее твердый звук Л в слоге ЛО, и ЛЬ, означающее мягкий звук ЛЬ в слоге ЛЕ), ЭР (по аналогии с амбивалентным ЭЛЬ эта буква должна была бы называться ЭРЬ; однако кроме ЭР существует и ЕРЬ, так что симметрия будет восстановлена, если ЕРЬ считать мягкой разно­видностью ЭР), ПЭ (консонантные чтения высказываются предпоч­тительнее за название ЭП), ЭС (эта буква должна была бы называть­ся СЭ, но тогда была бы ассоциация с указательным местоимением СЕ), ТЭ (эта буква должна была бы называться ЭТ, но тогда бы возникла ассоциация с указательным местоимением ЭТО), ЭФ (эта буква должна была бы называться ФЭ, но она обозначала поздно возникший звук, который еще не считался оглушенным вариантом В и потому сохранил это отличие в названии; впрочем, в настоящее время в аббревиатурах буква Ф называется уже не ЭФ, а ФЭ, например ФРГ = ФЭЭРГЭ). Тем самым можно объяснить все исключения и к тому же установить, что ЕРЬ, которым мы называем букву Ь, есть на самом деле знак, обозначающий слог РЕ. Правда, остаются еще бук­вы, имеющие в названиях А: КА, ХА, ША, ЩА. Предположения тут такие: так обозначаются мало различимые на письме слоговые знаки,

а именно КА = ХА, а ША = ЩА. При этом, однако, К обозначает КА, КЪ, тогда как Ш обозначает ШЕ, ШЬ. Тем самым этимология совре­менных названий букв получает объяснение. Все полученные значе­ния можно просуммировать в искомом виртуальном консонарии, кото­рый мы назовем «Таблицей К».

письме. Иными словами, там допускался пропуск целых слогов. Так, слово БОГЪ в кирилловской записи теряет гласную О, сокращая его до БГЪ или БГ, в слоговой же записи оно должно было бы выглядеть БО, где ГЪ подразумевается (мы это будем отмечать круглыми скоб­ками), то есть БО(ГЪ). Возможно и опускание иных слогов.

Теперь у меня есть необходимые сведения для того, чтобы по ряду примет отличить славянский слоговой текст от любого иного (простейшее написание знаков, частые лигатуры, 2-3-знаковое изоб­ражение слов, тяготение к идеограммам, возможное существование вирамов), понять его как текст и приступить к дешифровке.

Как видим, кое-какие предварительные данные оказалось воз­можным получить, вообще не имея под рукой ни одного слогового текста.

Как видим, мы действительно получили таблицу сочетания соглас­ного с произвольным гласным звуком, ибо практически различаются только гласные переднего и непереднего ряда. А сочетание согласного с произвольным гласным по Дж. Гельбу, как мы видели выше, и есть признак так называемого консонантного письма. Эта таблица может нам помочь в нескольких случаях. Прежде всего, опираясь на нее, можно отбирать те кирилловские тексты, где есть консонантное напи­сание, которое можно толковать как признаки слогового письма. За­тем она поможет установить приблизительное значение слоговых зна­ков из подобных текстов. Наконец, она дает намек на построение силлабария, ибо виртуальный консонарии есть на самом деле очень грубый силлабарий или, точнее, некоторая выборка из него, совпада­ющая с буквенными знаками. Кроме того, становится ясным, какие знаки из греческого алфавита были понятны средневековым русам без изучения, по сходству написания со слоговым письмом и какие знаки могли перейти в кириллицу из слогового письма.

Дополнительные и пропущенные знаки. Вряд ли в слоговом письме содержались какие-либо диакритические знаки — при тяготении сло­гового письма к максимальной краткости в нем этих знаков не должно было быть ни в малейшей степени. Не должно было в нем существо­вать и ограничительных штрихов, весьма привычного нам графическо­го оформления существующего письма. Но возможно, что те сокраще­ния, которые в кирилловской записи писались под титлами, например БГЪ, ИСЪ ХСЪ, существовали в не меньшей степени и в слоговом

Теперь рассмотрим тексты, которые не дают возможности сомне­ваться в их значении до их слогового чтения. К такого рода надписям относятся, в частности, монеты, чья легенда весьма устойчива. Нуме­рацию помечаю знаком П (предварительная).

П-1. Тверской пул № 1075. На медной монете из Тверского музея (по списку № 1075) отмечается <? ...Изображение буквы Д, с бусою внутри; на обороте, вместо надписи, изображены разные знаки»¹. Вообще-то на монете № 1072 из того же собрания написано ПУЛ | ТФЕ.| ЬСКИ, а на монете № 1073 - ПУЛ | ЪТФЕ | РСКИ¹. Так что по сумме этих надписей мы должны прочитать нечто вроде ПУЛЪ ТФЕРЬСКИ. Чтобы обнаружить эти надписи, приглядимся получше к тому, что имеется на рисунке. Мы видим, что стрелочка в центре надписи указывает на некоторую горизонтальную перекла­дину, выше которой находятся две параллельных вертикальных линии; соединив их вместе, мы получаем букву П. Правее находит­ся вертикальный знак с точкой слева; немного переместйв'точку вниз и влево, мы получим букву У; наконец, правее и ниже нахо­дится знак, очень похожий на букву Л. Собрав эти три буквы, я получаю знакомое слово ПУЛ, написанное кириллицей. Продол­жая читать знаки еще правее, я вижу Т и I, что вместе образует слог

ТИ или, если угодно, ТЬ, начало слова ТЬФЕРЬСКИ. Иными слова­ми, второе слово уже пишется как слоговое, хотя первых два знака являются буквами. На этом заканчивается правая половина легенды, читаемая ПУЛ ТЬ. Левая половина начинается, видимо, знаками, раз­вернутыми в противоположную сторону, что я учел, повернув их на 180 градусов. На буквы они не похожи, но должны означать продол­жение слова ТЬФЕРЬСКИ, то есть ФЕРЬСКИ. Итак, на 4 слога имеется 4 знака, расположенных отдельно друг от друга.

Первый знак выглядит в виде уголка, напоминающего математи­ческий знак «меньше»; именно такой знак слоговой транскрипции я и подписываю под ним. Второй знак напоминает восьмерку, однако наи­более жирные линии образуют фигуру, напоминающую мягкий знак, которую я и вычерчиваю под ним. Третий знак очень похож на пер­вый, но с более острым углом, хотя внутри него помещается такой же знак с гораздо менее острым углом; эту фигуру следует уточнить после приписывания фонетического значения. Последняя фигура тоже напоминает уголок, но не с равными мачтами. Две последних фигуры я решил изобразить знаками, существующими в кириллице, С и зер­кальным Г (если при последующих чтениях такая форма не подтвер­дится, она будет отброшена).

Значение этих знаков известно заранее. Поскольку звук Ф в русском языке появился недавно, последний фрагмент слова ТФЕР-СКИ выглядел как ВЕРЬСЬКИ. Именно эти значения я и подписы­ваю под четырьмя знаками. Получается, что справа написано четы­ре слога, ФЕ, РЬ, СЬ и КИ. Начало чтения тут задано, конец тоже известен, так что какой слог что именно означает определяется од­нозначно. Можно внести определенность и в начертания знаков. Третий знак я изображаю похожим на букву С, ибо консонарий вполне допускает такую версию при чтении СЬ. Четвертый знак напоминает уголок с разной длиной своих составных частей, чья ориентация выявлена не особенно отчетливо, это знак КИ. Итак, теперь видно, что имеется четыре знака, один из которых совпадает с СЬ, а другие — с математическими знаками < и 8, а также нечто вроде Г, повернутого в обратную сторону. Для начальной дешиф­ровки этого вполне достаточно.

П-2. Тверской пул № 1077. Для проверки справедливости на­шего предположения рассмотрим пул № 1077 из того же Тверского музея, на котором «кругом буквы, из которых составляется ПУЛ-.ТРС.КО»'. Для приведения в соответствие с расположением пре­дыдущего пула я развернул середину, очищенную от бусинок и дан­ную крупным планом, так, чтобы центральная фигура располагалась примерно так же. Тогда становится ясно, что вместо стрелочки преды-

дущего пула здесь имеется кирилловская надпись КО. Далее, в соот­ветствии с разворотом слоговых знаков предыдущего пула здесь раз­ворачиваются знаки легенды. И на них можно прочитать надпись ТЪВЕРЬСЬКОЙ, где все знаки, кроме КО, являются слоговыми.

Первым является знак в виде буквы Т, затем можно собрать два знака, вертикальный и горизонтальный, в виде уголка, далее следует знак, напоминающий Ь, но зеркальный, затем располагается кириллов­ский слог КО, соответствующий стрелочке острием вверх, то есть слоговым знаком будет стрелочка, наконец, последний знак представ­лен вертикальной палочкой. Уже составитель надписи провел трансли­терацию знака t, который, таким образом, получил свою дешифровку как КО. Центральную фигуру, у которой эта стрелочка может то присутствовать, то отсутствовать, я принимаю за лигатуру слоговых знаков, означающую слово ТЪВЕРЬСЬКО без последнего знака для Й; однако пока неясно, как эту лигатуру разлагать на составные эле­менты. Далее, знак Т я принимаю за ТЪ в соответствии со значением консонария. Знак BE у нас встречался, и в соответствии с ним я организовал и данное начертание, так что его подтверждением преды­дущего я не считаю. Знак РЬ, которому я очень условно дал стандар­тное начертание Ь, вроде бы подтвердил такое начертание, но распо­ложен зеркально. Лучше всего определен и по начертанию, и по значению знак КО. Наконец, знак I имеет значение И, что весьма логично, как и значение знака Т.

Тем самым в результате проведенного анализа к уже найденным знакам BE, РЬ, СЬ и КИ добавились знаки ТЪ, КО и Й.

Теперь поставлю несколько вопросов самому себе. Неясно, от­куда мне известно, что на пулах 1075 и 1077 вообще существуют слоговые надписи. У А.К. Жизневского об этом нет ни слова. Дей­ствительно, у эпиграфистов как в прошлом, так и сегодня мы не встретим указаний на существование слоговых надписей. То, что зна­ки на тверских пулах имеют слоговой характер, является моей гипоте-

Дата добавления: 2015-07-24