Гуманизм

«Муратов считает, что чеченская война дала рождение такому явлению в России, как женская военная журналистика. <…>

«И эта женская журналистика была очень правильной, – размышляет Муратов. – Она несла в себе гораздо больший гуманистический заряд. Это главное, чего нам сегодня не хватает».

Эта женская военная журналистика, на его взгляд, является продолжением русской традиции гуманизма»[87].

В условиях боевых действий (войны, контртеррористической операции, вооруженных конфликтов) в Чечне, как и в условиях любой другой войны, действительность априори противоречит гуманистическим идеалам. Гибель людей «античесловечна», как ни назови ситуацию. Поэтому женщины-журналисты акцентируют внимание в своих текстах на ценность Человека и человеческого в человеке.

Права человека попирались во время чеченских кампаний день ото дня, в условиях постоянных боевых действий, наверное не оставалось времени на заботу о простом человеке:

«И гуманитарной катастрофы в связи с «антитеррористической операцией на Северном Кавказе», «конечно, нет»… Я стою на заднем дворе Шалинского пищекомбината среди оголодавшей толпы, рвущейся к заветным контейнерам, и вспоминаю холеную внешность Сергея Ястржембского, президентского помощника и главного провозвестника отсутствия «гуманитарной катастрофы»[88].

В том бедственном положении, в котором находятся беженцы – при вполне реальной угрозе голодной смерти – Политковская видит «полную потерянность человеческих чувств» и «сердечную разобщенность»[89]. Угнетение человеческих прав (по политическим или военным причинам, да и без таковых) доходит до того, что Введенский район Чечни превращается в территорию-изгоя:

«Даже в спецзоне под названием Чечня Веденский район – особая статья. Он все более смахивает на индейскую резервацию в США начала прошлого века, развитие которой идет в направлении дальнейшей изоляции от внешнего мира. Сюда не ездят проверяющие комиссии из чеченской столицы, от правительства и от главы администрации. Тут не показываются важные птицы из Москвы – очень боятся. Сюда не заглядывает и Владимир Каламанов – спецпредставитель президента по соблюдению прав человека в Чечне. Здесь не припомнят гуманитарные конвои»[90].

Политковская во «Второй чеченской» неоднократно замечает, как Человек теряет в цене и становится не важен:

«Можно долго перебирать пепел на голове и философски ронять, что, мол, во всем виновато отсутствие средств, и были бы деньги – мы были бы чуткими и добрыми, и относились бы к каждому человеку, как к единственной ценности, и не было бы у нас бесследно сгинувших… Увы, это снова «валерьянка» и ложь»[91].

Война негуманна сама по себе, она рушит жизни, рушит человеческие отношения. В Чечне семьи, которые дружили поколениями, оказывались по разные стороны баррикад:

«Они вместе служили, он и нынешний заместитель главы Введенского района Султан. Жили на одной площадке. Были друзьями. Потом жизнь раскидала – не виделись, кажется, целую вечность. Встретиться довелось здесь, под Ведено. Крепко обнялись, и у здоровых мужиков, видавших за эти годы многое, накатились слезы. Вспоминали прошлое, старались не говорить о настоящем. И разошлись с этой полянки в разные стороны: он – на вершину, в отряд, Султан – тоже в отряд, но в Ведено. Друзья. А если завтра приказ… Враги»[92].

Человеческое (равно как и нечеловеческое) в человеке на войне обостряется. Это чувствуют и пострадавшие, и участники, и очевидцы. Это касается и журналистов, попадающих в «горячие точки». Об этом в «Женском чеченском дневнике» пишет Марина Ахмедова:

«Война помогла ей разглядеть в себе человека, ведь война сразу делит людей на плохих и хороших. У войны нет середины, только крайности – либо белое, либо черное. И не надо ни с кем съедать пуд соли. Война срывает с лиц маски, сдирает с тел кожу, и люди начинают чувствовать по-другому – остро-остро, любая мелочь становится важной и может стоить жизни. А без масок и без кожи тебя видно насквозь – какой ты есть. Первый обстрел, и уже понятно – говно ты или человек»[93].

Женщины-журналисты не могут не обращать внимания на проблемы гуманизма в экстремальных ситуациях. Так или иначе, но главным героем женской «экстремальной» публицистики всегда становится человек.

Дата добавления: 2015-07-20