Глава 14. Бойцы на лесопилке

Сколько времени прошло с последней нашей встречи с Мари, сколько я проводил без неё рассветов. В душном утреннем транспорте, битком набитым ненужными мне субъектами, с невыспавшейся головой, опустевшим сердцем. Эти дни пролетали как некоторые однородные отрезки на моей линейке жизни. И вот линейка эта уже давно закончилась, а мне всё никак не спиться – последний сон никак не приходит в моё осознание «здесь и сейчас», и моя вечная бессонница бытия обещает затянутый и нудный конец.

Всё что происходило со мной до вчерашнего дня, когда я снова встретил её, как будто и не было жизнью, теперь это воспринималось как мыльная опера по кабельному каналу, отграниченная от реальности плоским светящимся экраном.

Раньше, я словно был вещью, просто выполняющей свои кем-то определённые функции. Я - пылесос, убирающий помещение, проигрыватель, заполняющий пространство звуком, сирена, оповещающая о взломе хранилища. Функционируя нормально, вещь не может осознать себя вещью, и лишь выброшенный на помойку жизни, поломавшись до крайности, и ставши мусором, понимаешь, чем и зачем ты был на самом деле.

Я - ЧЕЛОВЕК. Лишь сейчас я начал понимать это на должном уровне. Но ведь всё и все должны быть для чего-то и почему-то. Кем я был раньше? Для кого я был? Вещь не может быть сама для себя. А Человек?

Я – человек, как это не прискорбно. И, наверное, я был бы рад оставаться функцией для других, или для себя, но только Не для Неё!!

Я мог бы быть для Неё чем угодно и кем угодно. Звёздной пылью, если она захочет, мексиканским мачо, если ей возжелается, героем, мужем, отцом её детей.

Я всегда был никем для никого. Именно для никого, их нельзя назвать кем-то, только никем. Был несобой для себя. Не был собой для них. Это всё так странно и так запутано.

Как будто снова появившись в моей жизни, может абсолютно случайно, она словно назначила меня на должность самого себя. Я СТАЛ этим человеком. Стал собой. Для неё я мог пойти на всё что угодно: мог покорить вершины, докопаться до центра земли, сбегать за звездой на небо. И этого было бы мало!

И вот, когда она настолько близка, насколько я и не мог представить, жизнь, словно приобрела цвет. Бездушная чёрно-белая графика понимания будней ушла в прошлое. Это всё вчерашний день. С одной стороны моя жизнь катилась ко всем чертям. Мы сидели в каком то бараке голодные и холодные, за нами гонялись какие-то службы, я даже не имел к этому никакого отношения. Но с другой стороны, это было самое прекрасное, что происходило со мной! Наверное, это и называется настоящей жизнью. И мне казалось, что если всё это вмиг закончится, то я снова потеряю Мари, поэтому я не хотел чтобы это заканчивалось. Пусть мы одни, пусть мы против всех, но мы ВМЕСТЕ. И это главное.

Мы тихо сидели на койке, я обнимал её за плечи и нежно целовал. Просто как отец чмокает дочь в щёку или в лоб. Я почувствовал себя дома. Как будто эта старая лачуга и была пресловутым домашним очагом. Не хватало лишь тёплого камина и кресла качалки с пледом.

И вдруг наши губы встретились – это было подобно самому потаённому и самому нежному поцелую двух соскучившихся подростков. Словно мы путники, искавшие друг друга всю свою жизнь, мы наконец снова встретились, и напивались друг другом за всё это долгое время.

Это могло продолжаться до бесконечности, как будто больше нечего было желать. Я слишком долго мечтал об этом, даже сам не понимая этого, вытеснив эти мечты прочь из своего воображения, заменив их алкоголем, грустью, сожалением, депрессией. Вся жизнь как одна затяжная депрессия – депрессия моей эпохи. И каждый человек будет страдать ею, будет болен одиночеством, компенсировать по своему, заполняться всем, что попадётся под руку. Это самодурство, вид самообмана. Когда сам себя мыслишь дураком, то не надо чтобы кто-то ещё считал тебя таковым.

Считал ли я себя дураком сейчас или раньше? Я не знаю. Говорят, если дурак понимает что он глуп, то он уже не дурак.

За окном медленно, но верно поднималось бордовое солнце. Вот через несколько минут оно уже встанет перед нами во всей своей красе. В лесу пели птицы на все лады, и симфония эта, казалось, была самой естественной и самой прекрасной музыкой, написанной и сыгранной специально для нас.

Мы следили за медленно просыпающемся солнцем и я вдруг подумал что Мари должно быть голодна.

— Есть хочешь? – спросил я её тихо

— Угу – пробубнила с усталостью на лице

Я выпустил её из своих объятий и направился к уже знакомой тумбочке в поисках еды. Найдя там последнюю банку тушёнки и отдав её Мари, я как бы между делом проверил рации. Крутя ручку настройки частот, я и не ожидал что-то услышать, но в один момент резкий голос с неожиданной чёткостью проговорил из динамика: «седьмой, подходим к объекту, приём…».

На мгновение я застыл на месте, потом тут же выглянул в окно – там пока никого не было видно, но я уже представлял, как люди в камуфляже на корточках выходили из-за кустов. Я схватил пистолет и рации со стола:

— Нам надо уходить – дёрнув Мари за руку, я потянул её за собой к выходу. Она что-то простонала в ответ, но я даже не понял что именно.

Пригнувшись, мы вышли из лачуги, прокрались несколько шагов до лесопилки и спрятались за старым станком с огромной циркулярной пилой.

— Кто это?... – начала было Мари еле слышно

— Тссс – прошептал я ей, прижав палец к губам

«Объект в зоне видимости» - заорала рация, и я тут же сделал её тише, настолько, насколько возможно

С правой стороны от нас показалась группа людей, они были в зелёном лесном камуфляже, как я и ожидал, в руках они держали пистолеты-пулемёты с накрученными глушителями.

Я старался даже не дышать, не произносить ни децибела шума.

Я слышал громкий пульс Мари рядом, её нервное дыхание, оно сбивало меня с толку. Не представляю, кто больше был тогда взволнован: я или она, но это волнение словно объединяло нас. Этот страх был общим.

Четверо человек, пригнувшись, шли по поляне, крайние из них смотрели по сторонам, а те, что в центре – вперёд. Наконец они поравнялись с нашей лесопилкой, до станка, за которым мы прятались, оставалось шагов пять. Мы прильнули к нему как к родному, «Лишь бы пронесло» - крутилось у меня в голове. Один боец остался у входа в дом, к лесопилке он встал спиной, остальные забежали в дом, громко топали ногами и что-то кричали, видимо создавая эффект неожиданности. «В доме никого!» - со скрипом зашуршала рация, и видимо услышав её, боец, стоявший на улице обернулся в нашу сторону. Я видел его взгляд поверх огромной циркулярки. Он искал нас глазами: «Сейчас или никогда» - подумал я.

— Когда скажу, беги в сторону леса – прошептал я Мари, кажется что я даже и не озвучивал мысль. Она молча кивнула мне, я лишь на миг посмотрел на неё чтобы удостовериться что она поняла меня и тут же повернулся обратно к бойцу но он был уже в плотную по ту сторону станка и заметив нас, взводил курок автомата:

— Ни с места! – прокричал он командным тоном

Я тут же начал беспорядочно стрелять из-за станка вверх и орать что-то. Мари, кажется, тоже что-то кричала, наверное, просто испугавшись и не поняв, кто начал стрелять. Я будто сам не понимал этого, просто нажимал на спусковой крючок. Как будто это делала другая рука, в ушах засвистело, руки подпрыгивали от отдачи.

Через секунду мы бежали с задней стороны дома в сторону леса, а боец с другой стороны станка открыл ответный огонь короткими очередями. Автомат с глушителем издавал забавный шлёпающий звук за спиной. Я будто бы слышал пролетающие рядом пули. Они врезались в остатки забора вдоль которого мы бежали, то туда то сюда разлетались щепки. Надо было пробежать вдоль забора, до места, где он заканчивался, и начинались заросли кустарника.

Мы бежали, а я стрелял назад, даже не глядя куда именно. «Только бы не попасть» - вдруг подумал я. Ведь что значит убить человека? Даже в целях самозащиты. Рации я забыл у станка, помимо выстрелов сзади доносились приказы: «Окружить подозреваемых, взять живыми!».

Я то спотыкался, то кричал от страха, или от боли. Мари бежала передо мной, и мне показалось, что она даже ни разу не упала, будто она мастер спорта по бегу на короткие дистанции, да еще и по лесным массивам.

Так пригнувшись, мы пробежали уже почти всю поляну, на такой открытой местности мы представляли из себя великолепную мишень.. Ещё через мгновение мы забежали в лес, и нырнули в какой то овражек, и тогда я понял что последние несколько десятков шагов я щёлкал курком в пустую – в магазине закончились патроны.

Мы с Мари упали в овраг, задыхавшись наперебой, толи от усталости толи от волнения, смотрели в сторону поляны. Но там никого не было.

— Странно, куда они пропали – я уставился на Мари вопрошающим взглядом, а она уставилась на меня таким же

Но, тут же из-за дома показался уже знакомый нам отряд бойцов. Мы снова встали и помчались вглубь леса, словно у нас открылось второе дыхание. Очередей сзади уже не было и криков тоже. Мы бежали со всех сил, словно спортсмены на олимпийских играх в борьбе за золотую медаль. Только цена поражения в этой игре была намного дороже. По ногам била трава, а по лицу ветки деревьев, одежда промокла от росы. Мари стала уже совсем выдыхаться и я начал тянуть её за руку за собой, приговаривая как заклинание:

— Давай давай…

Это была гонка всей нашей жизни. Я даже не хотел допускать мысль с предлогом «а если…». Меня совсем не интересовала идея попасть кому-либо в руки, кто бы они ни были. У меня был лишь один план – убежать.

Вчера Артур говорил, что в той стороне, в направлении которой мы бежали, была деревня, и что там можно скрыться. Только я не представлял, каким образом можно это сделать. Прийти к какой-нибудь бабуле и сказать: «Мы беглецы, спрячьте нас!». Но все эти вещи были сейчас второстепенными и слишком простыми, по сравнению с тем, что за нами бежали четыре вооружённых мужика.

Мы бежали уже достаточно долго, и наконец, уже совсем выдохшись, просто упали на землю. Заползли под какой-то густой кустарник и начали смотреть в сторону предполагаемых преследователей. Но с той стороны лишь тишина.

Наконец, я начал внимательно осматривать Мари:

— Ты не ранена? – я начал крутить её из стороны в сторону, как доктор при беглом осмотре пациента

— Нет, всё в порядке – задыхаясь, дрожащим голосом проговорила она

Я почувствовал резкую боль в предплечье и начал ощупывать себя рукой.

— Да у тебя же кровь! – резко чуть не крича, сказала Мари

— Вот ублюдки!...

Мари стащила с меня пиджак, разорвала остатки моей рубахи, и второпях перевязала предплечье, чтобы хоть как-то пережать кровотечение.

— Спасибо – я посмотрел ей в глаза, в них уже не было ни страха, и даже беспокойства, казалось она уходит от погонь каждый день и ей это ничего не стоит

Я снова уставился в сторону преследующих, оттуда послышались звуки шагов. Мы резко вскочили и побежали дальше.

Всего лишь через несколько минут мы увидели первые крайние дома деревни. Необходимо было куда-то спрятаться и переждать. Мы пробежали пару домов, за следующим находились несколько стогов сена. Недолго думая, мы перемахнули через низенький полуметровый забор и зарылись поглубже в самый дальний стог. Это оказалось непросто – сено было ещё мокрым, и мы в нём рылись словно пара слепых кротов.

Со стороны леса уже вышли наши бойцы.

— Прочесать местность – отдал приказ один из них

Они не спеша двигались по направлению к нам. Дойдя до «наших» стогов, главный снова скомандовал, ткнув в нашу сторону:

— Проверить

Было плохо видно что происходит, мы зарылись как можно глубже. Но я видел, как один из них перепрыгнул забор, подбежал к стогам, и схватил вилы лежавшие рядом. Он начал тыкать самый первый стог, что делали остальные, я уже не видел.

— Не дыши – прошептал я Мари. Она кивнула и зажмурила глаза.

Боец с вилами проверил первый стог и подошёл ко второму, он тыкал его вилами, словно убивает своего ненавистного врага. На лице его не было никаких эмоций, но своими движениями он словно выдавал свою раздражённость и ненависть. Он даже раскидал добрую треть стога по сторонам, наконец, сделав пару шагов в нашу сторону, он замахнулся вилами…

В этот момент я, кажется, вспомнил все молитвы, которые знал и о которых даже не догадывался. Я налёг сверху на Мари, чтобы он проткнул меня вместо неё.

— Продвигаемся дальше – вновь послышался приказ главного, и только замахнувшись в наш стог, боец со свойственной ему экспрессией выкинул вилы в сторону, схватился за свой автомат и побежал прочь

Я глубоко вздохнул, как будто во мне сдулся напряжённый накаченный мяч. Мари еле слышно заплакала, наверное, от нервного напряжения. Я погладил её по голове и поцеловал в губы сухим и быстрым поцелуем. Взглянул второпях на лицо и прошептал:

— Всё будет хорошо…

Дата добавления: 2015-07-26