Часть 1. Александр БЕЛОВ

МЕТАЛЛ И ВОЛЯ

Александр БЕЛОВ

OCR: Кравенков Владислав Владимирович

Анонс

Бандитами не рождаются. Об этом основанная на реальных фактах книга о дальнейшей судьбе Александра Белова и событиях, произошедших после выстрела на эстакаде.

Зима 2000 года

Последние будут первыми – так говорится в Евангелии. Но для того, чтобы это произошло, хозяева жизни должны сначала оказаться на самом её дне! Так было с Беловым. И это не случайность. Ведь судьба каждого человека только наполовину зависит от чужих решений, зато наполовину – от его собственных. Став депутатом, став убийцей, став бомжом, став героем и получив президентское отпущение грехов, Белов не успокоился. Опять внутренний голос заставляет его совершить очередное сальто-мортале. Вместе с друзьями он решает уехать из душной, заевшейся Москвы — за туманом и за запахом тайги...

Но что их ждет там, за туманами?

ПРОЛОГ

С тяжелым сердцем переступал Саша порог своей старой квартиры. Здесь прошло детство — самые лучшие, самые беззаботные годы его жизни. Только сейчас он понял, как много значила для него мама. Правильно говорят, что родителей, как и здоровье, начинаешь ценить по-настоящему только после того, как их потеряешь!

А сегодня как раз годовщина ее смерти, в которой Саша корил и винил только себя! Если бы не он и его бригада, если бы не преждевременная и страшная гибель Коса, Фила и Пчелы, мама наверняка пожила бы еще несколько лет, несмотря на свое больное сердце. Ведь умерла она, когда ей сообщили о его «смерти» вместе с семьей. Ну не мог он ее предупредить об этой подставе! Просто не мог, речь ведь шла о безопасности Ольги и Ваньки!

Саша прикрыл одной рукой за собой входную дверь — вторая была занята пакетом с водкой и закуской, — и прошел в большую комнату.

Все осталось без изменений с тех пор, как он был здесь последний раз. Хотя нет, фото отца, висевшее в детской комнате над его кроватью, кто-то переставил на старый комод. Теперь оно стоит рядом с фотографией мамы. А совместной с отцом у них и не было: слишком рано он погиб, так и не успели сделать.

Саша поставил пакет на обеденный стол, сбросил зеленую альпинистскую куртку. Самое интересное, — в комнатах прибрано, нигде ни следа пыли. Кто-то здесь был незадолго до него?

Он подошел к стене и снял с гвоздя отцовскую гитару. На ней он когда-то учился играть. Саша внимательно, словно видел впервые, рассмотрел потрепанный инструмент. Головка грифа обожжена, будто им ворошили угли в костре, корпус поцарапан, лак по краям на ребрах деки почти везде сошел.

А вот это интересно! Внутри гитары поверх оранжевой наклейки Шаховской фабрики культурно-бытовых инструментов через круглое отверстие кто-то коряво написал чернильным карандашом: гор. Свободный. Уже потом, видно, гитара попала в воду или под дождь, и надпись стала фиолетовой. Почему-то он никогда не обращал на это внимания!

Его охватила сильная тоска, ностальгия по прошлому, которое, как ни бейся, и какому богу ни молись, уже не вернуть. Саша сел в кресло, подкрутил колки, настроил гитару. Он провел большим пальцем по струнам и, когда они отозвались, скорее проговорил, чем пропел:

— Я был душой... — он взял следующий аккорд, — дурного общества и я могу сказать тебе... — почему ему пришли в голову именно эти строки Высоцкого? И именно сейчас? Снова под его рукой зазвенела гитара: — Мою фамилию, имя, отчество прекрасно знали в КГБ... — он вернулся к аккорду, с которого начал.

Старое доброе «блатное кольцо», три аккорда, с помощью которых можно сыграть массу дворовых песен! И вдруг — короткое замыкание! Неужели правда, что все возвращается на круги своя? Как он сейчас в свой родной дом?

— А кто это у нас здесь бесплатно концертирует? — раздался совсем рядом знакомый голос.

Задумавшись, Саша не заметил, как в комнату вошла тетя Катя, мамина сестра. Она стояла посреди гостиной и с доброй улыбкой смотрела на своего непутевого племянника.

— Теть Кать! — совсем по-детски вскрикнул Саша, отставил гитару в сторону и, вскочив, бросился к Екатерине Николаевне.

Они крепко обнялись и долго стояли, прижавшись щека к щеке. Потом тетка отстранилась и, держа Сашу за лацканы синей джинсовой куртки, еще раз окинула взглядом его лицо. Саша возмужал, стал шире в плечах, на висках — ранняя седина. И в уголках глаз у него появились маленькие морщинки. А волосы! Волосы длинные и забранные в пучок сзади, как у Бандераса! Сколько она его не видела? Почитай, с самых похорон? Хотя нет, на похороны матери он так и не удосужился явиться!

Следующие пятнадцать минут, пока тетя Катя готовила на кухне закуску, протирала полотенцем хрустальные стопки, накрывала на стол, Саша говорил, говорил, рассказывал о себе, не умолкая. Наконец-то нашелся родной человек, перед которым можно выложить все, что накипело на сердце, и облегчить душу!

Тетка слушала, не перебивая. Когда все было готово, она села напротив племянника за стол и остановила его, положив маленькую ладонь на его руку. Саша понял ее без слов, разлил водку по стопкам.

— Ну, — сказала тетя Катя торжественно, как в церкви, — за упокой души сестры моей, а твоей матери, рабы божьей Татьяны... — они одновременно выпили, по обычаю, не чокаясь.

То ли водка подействовала, то ли его сумбурная исповедь сделала свое, только на сердце у Саши стало печально и легко, как будто он сбросил с плеч неимоверной тяжести груз.

— Так значит, не по душе тебе все, чем ты сейчас занимаешься? — подвела тетка итог его словоизлияниям. — И что делать будешь? Опять на большую дорогу с кистенем пойдешь? — она отложила себе на тарелку салату и кусок «докторской» колбасы.

— Нет, с этим покончено. Да мне это и не интересно, и не нужно... — очень серьезно сказал Саша. — Я ведь между делом Геологический закончил заочно, хочу по-настоящему стать геологом... — он запнулся, но все-таки сказал, что хотел, — как отец...

Екатерина Николаевна положила обе ладони на край стола и внимательно посмотрела на племянника. Кто-кто, а уж она-то прекрасно знала, что Колька, отец Саши, никаким геологом не был, а был он — бродяга, перекати-поле и разгильдяй, каких поискать. Неужели и Саша такой же? Вот и он нигде усидеть не может, а если достигает чего в жизни, тут же бросает и маяться начинает, будто не знает, куда себя приложить.

— Думаю уехать из Москвы. Душно мне здесь, — задумчиво проговорил Саша и, словно проснувшись, посмотрел на Екатерину Николаевну. — А теперь помянем моих лучших друзей — Коса, Пчелу и Фила, — наполнив стопки, сказал Саша. — Не знаю, где они, а только меня братья не забывают... И, перехватив удивленный взгляд тетки, пояснил: — Я, представляешь, как Жанна Д'Арк, голоса иногда слышу. Ну, да ладно, царствие им небесное. — Он резко опрокинул в. себя стопку, закашлялся, видно, не в то горло пошла родимая.

Тетка выпила вслед за ним и подложила Саше на тарелку соленый огурчик.

— На вот, похрусти... — Она сочувственно посмотрела на покрасневшего племянника. — И куда же ты собрался, голова садовая? Я ведь видела по телевизору, в новостях, как тебе Ельцин орден вручил. Правда, как-то мельком тебя показали, все больше со спины. И что тебе на месте-то не сидится? Женился бы, если с Ольгой не можешь сойтись. Пора остепениться, ты ведь уже мужик...

— Ну, у нас на Руси до сорока лет говорят — парень, так что до мужика мне еще расти и расти... — засмеялся Саша и снова плеснул водки в хрусталь. — А ты не знаешь, теть Кать, что это за город Свободный? Отец никогда при тебе не говорил, не вспоминал о нем? — он подал тетке ее стаканчик.

Екатерина Николаевна, посерьезнев, отставила поднесенную было ко рту стопку. Подумала и кивнула головой...

Часть 1

Дата добавления: 2015-07-26