Все мое, сказало злато 4 страница

— Как ты собираешься искать Александра?

— Почему я? — удивилась Ольга. — Поскольку ты возглавляешь службу безопасности Фонда, тебе и карты в руки...

XLVIII

Теперь Воскобойников носил два мобильника: один, Мусы, на шее, и свой — в нагрудном кармане. Зазвонил тот, что на шее.

— Слушаю тебя, Кабан... — сказал он в трубку.

Кабан, услышав незнакомый голос, насторожился, по круглому лицу его потекли струйки пота. Неужели надежда заполучить тридцать штук баксов рухнула, не успев родиться?

— А ты откуда знаешь?.. Ты кто?.. А где Муса? — недоуменно спросил он.

Воскобойников представил себе растерянную физиономию бандита, его маленькие свинячьи глаза, коренастую фигуру, потные руки. То ли еще будет, когда на них защелкнутся браслеты!

— Я за него... Муса в командировке. Вернется не раньше, чем через полгода. Поэтому все его дела — на мне. Встретиться, побазарить насчет лавэ нет желания? — Воскобойников знал волшебное слово, с помощью которого можно было заставить уголовника творить чудеса.

А Кабан не просто хотел забить стрелку — мечтал об этом! Полученный от Мусы аванс уже израсходован. Бабки в момент разлетелись по кабакам и борделям. А ведь пришлось еще заплатить за нанятую хибару!

— Ладно, заметано, — буркнул он в трубку. — Говори, где встречаемся...

— На том же месте, что с Мусой в прошлый раз, — скомандовал Воскобойников. Через час. Усек? — такая постановка вопроса должна убедить Кабана, что говорящий действует от имени Мусы.

— Годится... — ответил Кабан после короткой паузы.

Воскобойникова специально учили работать с людьми разного регистра: с крупными бизнесменами и крутыми паханами, с агентами зарубежных спецслужб и с платными убийцами, с наводчиками и грабителями. Общаться с таким душевно грязным, потерявшим человеческий облик бандитом, как Кабан — малоприятное занятие. Но работа есть работа.

Когда он припарковал свою «тойоту» рядом с автобусной остановкой, Кабан уже нетерпеливо прогуливался по тротуару. Поминутно смотрел на часы, тихо матерился.

Воскобойников подошел к нему и сказал, что он от Мусы Джохарова. И что его тоже зовут Муса. Кабан внимательно посмотрел на Мусу номер два: черт его знает, что за человек? По виду вроде кавказец, а говорит без акцента. Такой может быть кем угодно, и русским уроженцем Юга, и турком, и евреем...

— Что у тебя нового? — майор без лишних слов сразу перешел к делу. — Сделал, как договаривались, или вернешь аванс? Мы не занимаемся благотворительностью.

Кабан усмехнулся. Не было еще в жизни случая, чтобы он кому-нибудь вернул деньги! Возвращают бабки только слабаки. И дураки!

— Все в ажуре, — он достал из кармана мятый листок бумаги, на котором корявым почерком был выведен адрес. — Вот, деревня Хрюково по Октябрьской железной дороге. Изба-пятистенка, хоть сейчас вселяйся...

Кабан действительно в перерыве между пьянками нашел подходящий дом в деревне.

— Надо поглядеть, — Воскобойников мастерски изобразил нерешительность и жадность. Дескать, не собираюсь покупать кота в мешке, надо посмотреть, за что деньги плачу. — Давай в мою машину.

Старый, но добротный дом, приобретенный Кабаном, стоял на краю деревни. Когда-то на восьми сотках вокруг него были огород, цветники и фруктовый сад. Но теперь весь участок зарос кустами сирени и травой. Бывший тракторист, хозяин дома, после развала колхоза опустился, забросил хозяйство и вот уже несколько лет питался одной водкой. Ну, иногда для разнообразия самогоном. Поэтому появление покупателя он воспринял как подарок судьбы. Одним из условий сделки было требование, чтобы он на несколько месяцев исчез из виду. Всю операцию Кабан провернул за пятьсот баксов, о чем, естественно, скромно умолчал.

Внутри дом оказался в запущенном состоянии, но это поправимо. Пока Кабан ходил по комнатам, расхваливая его достоинства, Воскобойников мысленно расставил наружников. Один превратится в местного жителя, второй изобразит вечно пьяного алкаша, третий — дачника, задумавшего построить в деревне шикарный коттедж...

Он достал деньги и вручил их обрадованному Кабану. Едва «тойота» Мусы-второго скрылась за поворотом, он рванул на станцию, чтобы успеть на ближайшую электричку. Теперь он мог себе позволить купить приличную иномарку, чтобы, наконец, отказаться от городского транспорта. То, что он вынужден пользоваться метро, словно какой-то лох, страшно его угнетало...

Внимательно выслушав отчет Воскобойникова, генерал Введенский одобрил его действия и приказал возглавить операцию по захвату диверсантов. Муса Джохаров на некоторое время перебрался в Хрюково для того, чтобы встретить гостей, иначе его отсутствие могло бы вызвать у Омара подозрения. Он лично следил за подготовкой дома к приему шахидок. После того, как его помыли, подремонтировали и напичкали аппаратурой по самую крышу, Муса позвонил Омару и доложил, что база готова.

Первым визитером, отметившимся в Хрюково, был не кавказец, а чистокровный русак или прибалт. Он доставил на базу несколько полиэтиленовых пакетов с пластитом. Пакеты подменили другими, с безобидным содержимым. А курьера не тронули, но отследили весь его обратный маршрут...

Потом в доме поселились две симпатичные кавказские барышни, сестры Асет и Марият, а Муса, встретив их в Хрюкове и выполнив роль гида, снова переехал в город. Девушки вели себя тихо и незаметно, словно две серенькие мышки. Одевались, как местные жители. И внешне ничем от них не отличались. Из дому они почти не выходили. И «батрак», и «алкаш», и «дачник» без биноклей отлично видели, как девушки обживают свое новое жилье.

Теперь осталось дождаться появления их руководителя, которого Введенский условно назвал Инструктором. Должен же кто-то зарядить взрывчаткой пояса шахидок, научить девушек ими пользоваться... Впрочем, они, наверняка прошли полный курс обучения у себя дома — в горах. Но проверить, как подопечные усвоили «науку убивать», как настроены на подвиг, кто-то обязательно должен. И не только это!

Инструктор сопровождает смертницу, ведет ее до намеченного места теракта — в метро, на рынке, в театре, — и обеспечивает выполнение ею задания. А если шахидка по какой-то причине не сможет сама замкнуть контакты, он должен помочь ей нажатием кнопки на пульте дистанционного радиовзрывателя. Девушка ни в коем случае не должна попасть в руки сотрудников ФСБ! Слишком много поставлено на карту...

XLIX

Помощник представителя Президента на Дальнем Востоке Зорин прочно обосновался в Благовещенске. Городскими властями ему был выделен под офис очень приличный особняк почти в центре города, «мерседес» с водителем и еще трое штатных сотрудников, не считая, естественно Верочки и Литвиненко.

Ежедневно к нему на поклон приходили местные бизнесмены и политики, по тем или иным причинам недовольные действиями местных властей. Все они искали у него управы на более удачливых конкурентов или помощи в продвижении своего бизнеса в Москве.

Так Виктор Петрович открыл для себя еще один перспективнейший вид сравнительно честного отъема денег: лоббирование интересов местной рыболовной мафии.

За предоставляемые государством квоты на вылов рыбы в регионе шла борьба, сравнимая по напряженности и драматизму разве что с гладиаторскими боями в Древнем Риме. Иногда Зорин даже чувствовал себя жрецом, владеющим тайными знаниями. А эрудит Сергей Литвиненко даже стал называть его по аналогии с Юлием Цезарем понтификом и авгуром. Богатый номенклатурный опыт и наработанные связи в Москве позволяли ему проталкивать любые решения, проплаченные его протеже.

Авторитет Виктора Петровича вырос до небес. Все искали его расположения, с ним стали заигрывать и мэры, и губернаторы областей, а его шеф Киндеренко, поняв наконец, с кем имеет дело, с некоторых пор предпочитал помалкивать в тряпочку и не вмешиваться в его дела.

Правильная осада Красносибирского алюминиевого комбината тоже дала свои плоды. Особую роль в атаке на него сыграла, и это надо честно признать, основанная Литвиненко газета «Колокол». В отличие от подконтрольных городским властям органов массовой информации, она действительно стала рупором оппозиции.

Большинство нанятых Сергеем журналистов были или выгнаны с треском из местных официозных газет за непокорность, или сами в силу своего профессионального фанатизма ушли из них, как только появилась возможность писать все, что они думают, без малейших ограничений.

Свобода слова без тормозов — таково было условие Берестовского, при котором он согласился финансировать «Колокол»!

Вокруг газеты сплотились и демократы, и коммунисты, и профсоюзы, и мелкие партии всех мастей, нападавшие на городскую администрацию, которая в конфликте вокруг комбината встала на сторону руководства предприятия.

Как это часто бывает в России, зло персонифицировалось в образе конкретного человека в данном случае олигарха Рыкова. Именно он стал в глазах «населения» воплощением всех бед и несчастий, обрушившихся на регион за последние годы.

И народ вышел на баррикады. Кто-то обклеил рыковский «Мерседес» плакатами с лозунгами: «Не дашь зарплату — получишь по заду» и «Гони деньгу, и вали в тайгу».

Лозунги примитивные, но они работали. Обстановка вокруг комбината накалилась до предела. Достаточно было одной искры, чтобы прогремел взрыв. Этой искрой оказалось похищение Рыкова.

Стоимость акций алюминиевого комбината упала ниже урны. Агенты Берестовского и Зорина активно скупали их по баснословно низким ценам. После того, как контрольный пакет окажется в руках лондонского изгнанника, маятник качнется в противоположную сторону — оживления производства, частичного погашения задолженности и поставщикам, и бунтующему рабочему классу.

Заодно Герман Моисеевич рассчитается и с организатором «спасения предприятия» — переведет на банковский счет Зорина в Швейцарии заранее оговоренную сумму — десять миллионов долларов...

А что касается золотодобычи, то здесь тоже перспективы самые радужные: «Ингушзолото» приказало долго жить, братки Базановы ослаблены до предела... Приходи и бери прииск Свободный голыми руками. Пока конкуренты не спохватились...

L

Белов и его «коммандос» лежали в кустарнике на краю редкого леска в четырехстах метрах от Хасанюрта. Врываться в аул без предварительного изучения обстановки смерти подобно. Если это действительно вотчина Омара, то перед ними — крепость с правильно организованной системой фортификационных сооружений. Между домами — подземные ходы, подвалы забетонированы и превращены в доты, на крышах и окружающих горных склонах сидят наблюдатели со снайперскими винтовками.

Лучше не торопиться, дождаться вечера. Убедившись в отсутствии опасности, боевики расслабятся, наблюдатели покинут свои посты. Вот тогда можно будет навестить крайнюю саклю, поговорить с ее жильцами, узнать, где держат пленницу, привезенную из России. Не ответят добром, надавить, применить силу... Не получится в первой сакле, связать всех, заткнуть рты кляпами и перебраться в соседнюю — с теми же вопросами. Но сделать это и освободить Ярославу надо в течение нескольких часов. Иначе повяжут их. Время работает против незваных гостей.

Белов не мог не понимать всей призрачности надежды получить таким примитивным способом необходимую информацию, но в голову ничего лучше не приходило.

— Федя, расскажи сказку про Иуду, — шепотом попросил Федю заскучавший Витек. — Нам бы сейчас пригодился какой-нибудь местный товарищ Искариотов. Попроси у своего боженьки...

— Не богохульствуй, Злой, не бери греха на душу, — тоже шепотом ответил Федя, в очередной раз прикладываясь к горлышку плоской фляжки с «Бальзамом Вонсовского». Для сугреву. — К тому же Иуда ни в чем не виноват. Его назначили предателем. Точнее, Провидением он был назначен. Отказаться-то он не мог! Это как задание партии и правительства, понял? Думаешь, ему нужны были тридцать сребреников? Хренушки. Если хочешь знать, он у апостолов держал общак и всегда был при деньгах!

— Значит, по-твоему, — заинтересовался его теорией Белов, — формально он предатель, потому что получил деньги, а по существу нет? А если бы он не взял этих денег, то и не был бы предателем?

— Предательство обязательно предполагает корыстный интерес, — уверенно заявил Федя. — Возьми Рихарда Зорге... Он кто, предатель по отношению к Германии? А по отношению к СССР? Сталин-то его считал предателем, поэтому и не поверил... Или Прометей... Он что, предал своих, богов то бишь олимпийских, когда огонь передал людям?

— Прометей за это был распят как раз в горах Кавказа, — заметил Доктор Ватсон. — После чего у него начались проблемы с печенью.

— Как у Феди с головой, — поддакнул ему Злобин...

В любом споре ехидство Злобина разбивается о философское спокойствие Федьки, как волна о камень. На самом деле они друг без друга и дня прожить не могут. А в случае необходимости Витек защитит оппонента даже ценой собственной жизни. Точно так же поступит Федя...

— Ни фига вы не понимаете в политике, — усмехнулся Белов. — На самом деле там была грызня, борьба за власть между богами во главе с Зевсом и титанами. Сначала появились титаны, потом боги. Боги пошли мочить титанов. А Прометей ведь титан был! Значит, мы имеем две политические элиты: новую и старую. Прометей искал союзников в войне с Зевсом, вот и дал людям огонь и знания. И ошибся! На самом деле люди помогли Зевсу уничтожить титанов. А вообще-то любой политик поддерживает своих и давит оппозицию. Ты, Фидель, насчет партии правильно сказал...

— Точно, Христос ведь тоже из-за политических разборок погиб! — восторженно вскрикнул Федя, и начал быстро-быстро вещать что-то в этом плане.

Белов перестал прислушиваться к разговору друзей. Он мучительно искал выход из создавшегося положения. Врываться в сакли, пугать уснувших детей и женщин — не лежит сердце к такому решению задачи. Недостойно это... Ведь не все же чеченцы насильники и убийцы? Как и в любой стране, в Чечне живут в большинстве своем нормальные мирные люди, которым не только федералы, но и боевики Хаттаба принесли немало горя и слез. Кто дал ему право их связывать, допрашивать, затыкать им рты?

Что же делать? Если бы не вооруженные боевики, можно было бы пройтись по саклям, спокойно поговорить с женщинами. Они, наверняка, знают, где спрятана Ярослава... Нет, не скажут — побоятся мести Омара! Где тогда искать девушку? Ее могут держать не в ауле, а в овечьей кошаре, в какой-нибудь пещере...

LI

Истошный крик, перешедший в высокий, близкий к ультразвуку визг, заставил друзей вздрогнуть и переглянуться. Кричали в лесу... Недалеко, где-то позади них...

— Вот это сирена! — сказал Федя то ли с уважением, то ли с одобрением.

— Баба кричит, — авторитетно заявил Витек. — Надо ей заткнуть пасть. Сейчас здесь вся Чечня ее послушать соберется, и нам трындец наступит.

— Дай-ка сюда нож, — Белов почти силой отобрал у Витька его мачете и встал во весь рост. — Всем оставаться на местах. Стрелять запрещаю... Если что, крикну...

Белов уже, не таясь, рванул по лесу на звук. Далеко бежать не пришлось. Преодолев по пересеченной местности метров триста, он увидел двух волков, которые с остервенением бросались на невысокое дерево, как будто пытаясь свалить его грудью. Прыгали они молча и как-то автоматически, словно заведенные механические игрушки или крысы в стеклянной банке.

Только приблизившись, он понял причину их странного поведения. Сиреной оказалась девочка лет десяти, вцепившаяся в ствол дерева на высоте всего, двух метров от земли. Учуяв Белова, или услышав его шаги, волки переключились на него, причем напали очень грамотно, то есть одновременно. Одного из них Саша успел рубануть мачете по носу, и он завертелся на белом снегу, скуля и разбрасывая вокруг красные капли.

Второй волк промахнулся... Он приземлился метрах в двух от Саши и развернулся. Они застыли друг против друга: человек с ножом и ощеренный зверь... Саша шагнул вперед, взмахнул широким клинком. Волк легко, словно на стальных пружинах, отскочил в сторону и... Чья-то автоматная очередь вырвала у него из головы клочья окровавленной шерсти... Саша выругался. Говорил же не стрелять ни в коем случае! Через секунду невидимый стрелок короткой серией добил второго раненого волка.

Только тут Саша осознал, что стреляли не из АК. Звук выстрела «калаша» ни с чем не спутаешь! А значит, это не его люди! Но вокруг никого не видно! Он бросился к дереву, чтобы помочь девочке спуститься на землю, взял ее на руки... Под ногой у него что-то хрустнуло — это была кукла Барби, выроненная девочкой. Не выпуская ребенка из рук, Саша присел, одной рукой собрал обломки и сунул в карман. Девочка перестала кричать, прижалась к нему, крепко обняла руками за шею, всхлипывая и дрожа всем телом. Он ее так и не разглядел, потому что она сразу уткнулась ему лбом в щеку. Стрелявший по-прежнему никак себя не обозначил...

Саша повернулся и быстрым шагом по своему следу на белом насте пошел назад, к их лежке. Друзья встретили его вопросительными взглядами, стали выяснять, кто стрелял? Белов отрицательно покрутил головой, с трудом расцепил руки девочки, поставил ее на землю. Все застыли, глядя на ее заплаканное лицо.

— Вот это да, — удивленно хмыкнул Витек. — Лукин, гляди, тебе Саша невесту принес! Ты у нас тоже даун!

Действительно, черты лица девочки — широко расставленные глаза, короткий широкий нос, полуоткрытый рот, короткая шея, короче, все признаки говорили о том, что она больна олигофренией. Одета она была в мужскую куртку с обрезанными рукавами, подпоясанную куском веревки. На голове — вязаная шапка-петушок в цветах российского триколора.

— Блаженны нищие духом, ибо им принадлежит царствие... — начал цитировать Федор, но не договорил: за спиной у девочки и Белова раздался треск веток и шум шагов...

К ним широким полукольцом приближались вышедшие из глубины леса боевики с автоматами наперевес...

LII

Боевики отобрали у незваных гостей оружие, подталкивая их прикладами и дулами автоматов, погнали в сторону аула. Девочка шла рядом с Беловым, держа его за руку, и, несмотря ни на какие уговоры боевиков, не хотела от него отходить.

Белов с любопытством рассматривал аул — жалкие сакли, друг над другом прилепившиеся к горному склону, ведущую к верхним домам узкую тропу, петляющую между скал и каменей. Сплошная нищета и безысходность. Интересно, чем занимаются жители? Хлебопашество отпадает — здесь нет плодородных почв, как на равнине. Животноводство? А где пасти скот? Хотя, наверное, есть у них где-нибудь выгоны...

Женщины и дети высыпали на крыши и молча смотрят на вступающих в село боевиков. На входе в аул большая толпа жителей. От них отделилось несколько человек, что-то кричат, размахивают руками.

Зарема отпустила руку Белова и бросилась к ним навстречу. Худощавый, подтянутый, аккуратно подстриженный бородатый чеченец подхватил ее на руки, счастливо улыбаясь со слезами на глазах, назвал по имени... Почему-то Белову показалось, что он его знает... Где они могли встречаться? Ага, вот где! Рейс Первомайское — Свободный, с промежуточными посадками в Таежном и Мошкаре... Посадка в вертолет... Опаздывающий пассажир... Шепот, предупреждение об опасности...

Значит, есть хоть одна сочувствующая им душа в этом горном ауле. Судя по его поведению, это отец девочки... Зарема, так он ее назвал... Он что-то спросил у боевиков, а те принялись что-то рассказывать, указывая на Белова. Должно быть, объяснили, как было дело. Омар оборвал разговор короткой командой. Боевики отсекли пленников от толпы и повели куда-то, как понял Белов, на верхний конец аула.

Омар уже знал, как поступить с пленниками. Хромого парня и доходягу алкаша — заставить работать. Рабы всегда нужны. Врач будет лечить боевиков и жителей аула. За освобождение Белова можно получить от его жены немалый выкуп — не меньше миллиона баков. Омар мысленно поблагодарил Аллаха за то, что тот отдал врага в его руки!

Пленников разделили. Омар велел отвести Белова в свою саклю. Там он опустился на ковер, лежавший на полу, автомат положил рядом, чтобы в случае необходимости был под рукой. Пленника сесть не пригласил.

— Рад тебя видеть, — совершенно искренне сказал он, жестом отпуская охрану. — Если не ошибаюсь, мы с тобой встречались... В Москве, на перроне... И в Свободном...

Белов ничего не ответил, подошел к стоявшей у стены грубо сколоченной лавке и сел. Омар дернулся, но возражать не стал...

— Знаю, зачем ты пришел! За Ярославой, да? — спросил Омар. — Заруби себе на носу, не отдам! Она — мой трофей... В Эмиратахтакие девушки знаешь как котируются? На вес золота...

Белов представил себе низкорослого, заросшего шерстью арабского шейха в белом бурнусе, с платком на голове, который с вожделением смотрит на белокурую Ярославу и требует, чтобы она исполнила танец живота. Бред какой-то... Никогда этого не будет! Прежде всего потому, что он этого не допустит! Пока трудно сказать как, но никакие зинданы, никакие боевики Омару не помогут! Он по-бычьи наклонил голову и исподлобья упрямо посмотрел в ему в глаза.

— Ладно, оставим эту тему, — Омар опустил взгляд. — Подумай лучше о себе! Я навел о тебе справки. Если хочешь получить свободу, позвони в свой Фонд, пусть тебя выкупают. Цена — миллион долларов. Знаю, продешевил, ты стоишь намного больше, но что сказал, то сказал: миллион! Торговаться не советую. Посиди в зиндане, подумай. Ответ — завтра к вечеру...

LIII

Инструктор по самоубийству, наконец, появился — приехал в Хрюково на старой, видавшей виды неприметной «ниве». Загнал машину во двор — поставил вплотную к покосившемуся забору.

Увидишь такого человечка на улице, никогда не подумаешь, что перед тобой «ангел смерти». Выглядит как нищий интеллигент, живущий на фиксированную зарплату бюджетника: школьный учитель или научный сотрудник какого-то забытого государством научно-исследовательского института. Бородка клинышком, как у Калинина, круглые очечки, потрепанный костюм и узкий, сто лет назад вышедший из моды, галстук...

Асет и Марият его приезд восприняли спокойно. Они давно, сразу же после гибели отца и братьев во время первой войны с федералами, решили уйти из жизни таким образом — громко хлопнув дверью. Привыкли к мысли, что их смерть послужит делу освобождения многострадальных народов Кавказа от русского рабства...

Оперативники, сидевшие перед мониторами и следившие за подготовкой шахидок к теракту, встревожено переглянулись. Таус Радуев, которого они окрестили Калининым, не воспользовался поясами с подмененной начинкой!

Из принесенного из машины чемодана он извлек два новых пояса и велел девушкам их примерить. Они вышли в соседнюю комнату, перед большим зеркалом переоделись в обычную для горожанок одежду, помогли друг другу замаскировать пояса. Потом вышли к инструктору, который придирчивым взглядом окинул их с головы до ног, сделал несколько замечаний. Он достал из чемодана моток голубой изоленты и четыре батарейки, положил на стол и что-то сказал по-чеченски.

Марият, красивая большеглазая девушка, улыбнулась, закивала головой. Асет поправила что-то на ее талии, высвободила проводки, замотала изоляцией их кончики и вставила две батарейки в пояс. Потом Марият проделала ту же операцию с поясом сестры...

«Нива» долго не хотела заводиться — фыркала, чихала, выпускала из выхлопной трубы облака белого дыма. Водитель настойчиво включал зажигание, запускал непослушный стартер до тех пор, пока не добился своего — двигатель недовольно заурчал. «Нива» дернулась и выехала со двора...

Несколько групп оперативников следили за ней, передавая машину террористов, что называется, из рук в руки. То за ней ехал неприметный пикап, то его сменяла запыленная «Волга», то — микроавтобус. Так и довели инструктора и смертниц до их цели: рыночного комплекса в Измайлово.

На стоянке перед рынком «Калинин» и девушки вышли. Все трое взяли в руки по целлофановому пакету, чтобы не отличаться от массы покупателей, и направились к выходу со стоянки. Инструктор пропустил девушек вперед, а сам следовал за ними на расстоянии десяти метров. Правую руку он держал в кармане на пульте с кнопкой и все время оглядывался, сканировал прохожих взглядом. Но ничего подозрительного не заметил.

Операция началась по команде Введенского, переданной по радио. После этого на всем рынке перестали работать телефоны и радиоприемники...

Главное, инструктировал сотрудников днем раньше Игорь Леонидович, не дать террористам произвести взрыв в людном месте. Вторая задача — вычленить в толпе группу подстраховки, которая наверняка существует, и о которой не подозревают смертницы. Поэтому им и позволили прибыть на место теракта, а не задержали в пути. Омар должен думать, что операция сорвалась по несчастливой случайности, а не из-за утечки информации.

На выходе с автостоянки к девушкам быстрым шагом подошли две молодые цыганки в черных кожаных куртках и длинных цветастых юбках, обе наглые, цепкие, нахрапистые, и настойчиво, настырно стали предлагать им погадать по руке...

— Всю правду тебе расскажу, — кричала одна из них, чуть ли не вешаясь на оторопевшую от неожиданности Марият. — Сто лет проживешь, муж будет у тебя красавец, пятерых мальчиков родишь... — она схватила девушку за запястье, отработанным движением заломила ей руку за спину, резко ткнула шахидку лицом в землю, завела назад вторую руку и защелкнула на обеих наручники.

Одновременно вторая цыганка сбила руку Асет с контактов, а когда захват не получился, попыталась вырубить ее ударом в горло. Асет увернулась и бросилась в сторону. Ей хотелось выть от обиды, когда она перебегала площадку, отделяющую стоянку от рынка. Одновременно она дрожащими от страха руками замкнула два контакта на уровне пояса, забыв при этом, что они изолированы.

В это время со стоянки резко, словно на гонках, с ревом движка стартовал огромный американский джип. Впечатление было такое, будто он подпрыгнул в воздух, как гигантская черная лягушка, — и приземлился на маленькую бегущую Асет. В одно мгновение она оказалась под колесами, рыча и плача от боли в раздробленном теле. Ноги перестали ее слушаться, но зато руки были целы! Непослушными пальцами она сорвала синюю изоляцию и замкнула контакты. Грохнул взрыв, на мгновение ей стало еще больнее, и тут же все прошло...

Все время, начиная с того момента, как цыганки подошли к смертницам, Радуев машинально раз за разом нажимал кнопку на пульте дистанционного управления. Он явно растерялся, когда ситуация вышла из-под контроля. В тот момент, когда Марият оказалась на земле, его схватили под локти двое «покупателей», до тех пор делавшие вид, что грузят в машину сумки с товаром.

— Что, не работает пульт, товарищ Калинин? — сочувственно спросил один из них сильно струхнувшего инструктора. — Может, батарейки сели?

— Не дергайся, — сказал второй, почувствовав, что клиент трепыхнулся. — У нас не только радиоглушилки есть, — и он показал ему кулак размером с футбольный мяч...

LIV

Шмидт поднялся да лифте на девятый этаж Фонда Реставрации, строевым шагом продефилировал мимо вставшей при его виде ольгиной секретарши и без стука вошел в ее кабинет. Крутая бизнесвумен сидела за столом для совещаний, своими размерами напоминавшим корт с твердым покрытием, и разбирала почту. Перед ней стоял ставший в последнее время непременным атрибут — фужер с коктейлем. Примерно с год назад она пристрастилась к спиртному. Нет, не к водке или к коньяку, а к легким коктейлям на основе мартини. Микстура для снятия напряжения! Увидев Шмидта, она приветливо улыбнулась.

«Артистка, блин, настоящая дерьмовая актриса! — зло подумал Дмитрий. — То пакости говорит, то изображает лучшую подругу...»

— Митя, проходи, садись, рада тебя видеть! Спасибо, что сразу пришел после моего звонка... Есть новости... — она выдержала паузу по Станиславскому и, глядя Шмидту в глаза, торжественно произнесла: — Белов нашелся! Он на Кавказе, в Чечне, в плену у ваххабитов. Они требуют выкуп — миллион долларов! В противном случае обещают высылать его по частям... Мне позвонили на мобильник полчаса назад, а я сразу тебе.

Вот это новость! Как же Александр Николаевич умудрился попасть в такой переплет? За каким хреном его понесло в проклятую Чечню? И потом, а вдруг это элементарная подстава целью выкачать из них деньги? Неизвестные ловкачи хотят под этим соусом хапнуть кругленькую сумму в миллион баксов, а Белов спокойно живет себе где-нибудь в Питере или Свердловске, да где угодно, и знать об этом не знает, ведать не ведает.

— А ты не заметила, — поинтересовался Шмидт, — звонивший был кавказец?

— Да вроде нет, — с сомнением в голосе протянула Ольга. — Скорее москвич, говорил с московским акцентом. Вообще-то мне показалось, что это был Кабан. Знаешь, он так говорит сипло и хрипит, когда дышит, как будто похрюкивает. Но не уверена на сто процентов. Так что мы будем делать, Митя? — она, как всегда, когда в Дмитрии появляется нужда, становится страшно предупредительна и вежлива.

«Скорее всего, — подумал Шмидт, — похитители боятся, что их могут вычислить с помощью спецсредств, и поручили позвонить кому-то из московских аборигенов. Не бесплатно, естественно. Кабан может иметь к этому отношение. Следующий звонок обязательно нужно будет засечь и записать на пленку...»

— Ну, что ты задумался? — поторопила она его. — Миллион долларов! С ума сойти! Они что, обалдели? Считать не научились?

Она потерла друг о друга кончики пальцев в классическом жесте, напоминающем, что денежки счет любят.

— Что за вопрос? Ты же недавно убивалась по поводу сиротской доли Ивана, говорила, что ради него готова на все. Даже на восстановление семьи. Неужели тебе баксы дороже отца твоего ребенка? — не скрывая презрения, спросил Дмитрий. — Конечно, платить или не платить — решать тебе... Но я не собираюсь оставаться в стороне! — раздраженно заявил он.

Дата добавления: 2015-07-26