Все мое, сказало злато 3 страница

— Саш, выпей лекарство... Укрепляющий сбор, действует, как листья коки, — это Ватсон снова пристает с «Бальзамом доктора Вонсовского», своим последним изобретением.

Как он ухитрился в полевых условиях сделать настойку из таежных трав, только ему известно.

— На спирту? — понюхав эликсир, подозрительно спросил Саша. Он никогда не был поклонником Бахуса, если и приходилось пить, то делал это неохотно и понемногу. — Оставь для обработки ран. Думаю, он скоро пригодится...

XLII

Белов не ошибся — в аэропорту Махачкалы их действительно ждали. Он посмотрел в иллюминатор. Возле трапа разговаривают трое парней в знакомой униформе — черные куртки, из-под которых выпирают пистолеты, на голове того же цвета круглые вязаные шапочки. В отдалении — черный «мерин» с работающим двигателем, готовый принять упакованных пленников.

После остановки самолета пассажиры начали собираться на выход, но Белов дал команду друзьям оставаться на местах. Еще не хватало спровоцировать бандитов на расстрел невинных людей. Когда большая часть попутчиков вышла, Белов встал и первым из друзей пошел к выходу, думая о том, как нейтрализовать встречающих. И желательно малой кровью.

Он не раз участвовал в стрелках, умел в случае надобности заговаривать зубы, переводить «базар» в нужное русло. Надо подумать, под кем махачкалинские братки ходят, а потом попробовать договориться. Возможно, он кого-то из этих авторитетов знает. Саша напряг память, но вспомнил только одно имя...

Вряд ли эти парни из группы встреч и проводов пустят в ход оружие на территории аэропорта, в огороженной и охраняемой зоне. Скорее всего, попытаются скрутить их и затащить в машину. Белов оглянулся — ни о чем не подозревающие ребята шли за ним, улыбаясь и пошучивая. Он ступил на трап, остановился, демонстративно залюбовался живописными окрестностями, глубоко вдохнул бодрящий холодный воздух. Хорошо-то как! Горы похожи на джигитов в белых папахах и темных бурках, из-под которых выглядывают серые черкески. Сзади его подтолкнул нетерпеливый Витек.

Бандиты стоят внизу, терпеливо ждут, когда же Белый соблаговолит спуститься по трапу.

— Мужик, огонька не найдется? — самый высокий из встречающих поставил ногу на трап, левой рукой достал из нагрудного кармана помятую сигарету. А правая лапа под полой — греет ствол.

Одновременно два дружбана курильщика перераспределились и с угрожающим видом встали по обеим сторонам трапа. Чернявые, крепкие, бандитского вида ребята, каких в Москве любят тормозить менты. Но тут не Москва!

— Здесь не курят, — спокойно ответил Саша, спускаясь вниз, и спросил: — А вы сами не Аслана Абалаева пацаны будете?

Встречающие явно растерялись. Грот сказал им, что нужно повязать московского фраера, а приезжий сразу заговорил о местном махачкалинском авторитете и с таким знанием местных дел, как будто его лично знает.

Белов сделал вид, что не заметил подставленной аборигеном ноги, надавил всем своим весом на носок его берца и сошел на гостеприимную дагестанскую землю. Местный браток скривился от боли и хотел сделать вид, что ничего не заметил, но шедший за Беловым следом Витек повторил его маневр. Дылда завыл и запрыгал на одной ноге. Его коллеги растерянно смотрели то на него, то спускающихся по трапу Ватсона и Федю.

— Привет передайте Аслану от Саши Белого из Москвы, — сказал сочувственно глядя на пострадавшего Белов. — Жаль, сам не смогу навестить братана, дело у меня срочное – еду дальше. А вы здесь что, встречаете, что ли, кого?

Бандиты растерялись и не знали, что ответить. Грот обманул их — попросил фраерка тормознуть, а навел на авторитета, о котором каждый из них слышал.

— Тебя и встречаем, — перешел-таки к решительным действиям дылда.

В его руке появился «Макаров», ассистенты тоже достали оружие из-под курток.

И тут от здания аэропорта на полном газу к трапу подлетел военный.«уазик» и тормознул в такой опасной близости от встречающих, что они были вынуждены отскочить в разные стороны. Из машины выскочил пышноусый, как Тарас Бульба, здоровяк в форме десантника, за ним еще трое таких же крепких парней, все с «Калашниковыми» в руках.

— Эй, мужики, что тут за тусовка у трапа? — спросил здоровяк, поигрывая автоматом. — А ну, покинуть зону немедленно! И вообще, кто «мерина» на поле пустил?

Махачкалинские бандиты нерешительно переглянулись и убрали стволы под куртки. Расклад сил сложился явно не в их пользу. На лице у десантника читалось желание срочно пострелять по живым мишеням, был бы повод.

И тут Белов узнал здоровяка! Узнал, хотя уже больше десяти лет прошло с тех пор, как они виделись последний раз на заставе. Это был его бывший старшина, отличный мужик, прапорщик Антон Ковальчук. Сон в руку!

— Товарищ прапорщик, все нормально, — радостно сказал Белов, — ситуация под контролем. Как на границе!

Тот вгляделся в лицо Саши, и губы его растянулись в улыбке:

— Белов, чертяка, откуда нарисовался? Какими судьбами на Кавказе?

— Вот бог принес или черт — сам не знаю, — ответил Белов.

— Проблемы какие-то? — кивнул Ковальчук на мрачно смотревших на него местных парней.

— Нет, просто мужики мне привет передали от общего знакомого, — сказал Саша, — они кого-то встречали, а он не прилетел.

Бандиты переглянулись и, не поворачиваясь спинами к десантникам, отступили к «мерсу», быстро погрузились в него и помчались по полю со сверхзвуковой скоростью.

— Мы пополнение встречали, — объяснил Ковальчук причину своего появления, — а тут из самолета вашего сообщили на башню, что у трапа вооруженные братки кого-то ждут. А диспетчеры перезвонили ментам. Они здесь стараются с бандюками не ссориться, попросили нас поехать разобраться, сами не рискнули. А мне, сам знаешь, только дай повод кулаками помахать.

— Это точно, — рассмеялся Саша и шагнул ему навстречу: они крепко обнялись.

— Выигранный бой тот, которого удалось избежать, — произнес Федя, подняв вверх указательный палец.

— Это мои друзья, — представил Ковальчуку Дока, Витька и Федю Белов.

— Это мой сослуживец бывший, так же, как и я — погранец! — в свою очередь представил Ковальчук Белова своим парням.

Антон был рад Белову, будто встретил родного брата! Да ведь так и есть, все пограничники — братья. Нелегкая, полная опасностей служба на границе роднит и сближает людей.

— Едем с нами, — предложил он. – Примем пару грамулек, вспомним заставу, ребят. Наше подразделение базируется в Калиновке. Недалеко отсюда — два часа езды.

«Лучше не придумать!» — обрадовался Белов. Без помощи Антона они застрянут в Махачкале по крайней мере на день-два. Да еще братки на хвосте, они наверняка так просто не отвяжутся.

Передвигаться по приграничным районам Чечни и Дагестана без сопровождения опасно. Повсюду — блокпосты, проверки на дорогах, засады... Идет самая настоящая война. А где-то в горном ауле Ярослава ждет помощи, надеется на скорое освобождение! Сопровождение десантников — надежная, почти стопроцентная гарантия против множества, мягко говоря, неприятностей.

— Едем! — охотно согласился Саша.

XLIII

Белова Ковальчук посадил с собой в «уазик», а Ватсона, Витька и Федьку в «ЗиЛ» к молодым солдатам, который следовал позади. Ехали медленно. Десантники, сжимая автоматы, внимательно оглядывали каждый куст, каждый камень вдоль каменистого пути. Дорога — пустая, и вокруг как будто пустыня: ни людей, ни машин.

Через несколько километров после выезда из города их остановили чеченские милиционеры в черных беретах. Обычная проверка со стандартным набором вопросов: кто такие, по какой нужде едете, куда? Обе стороны — и десантники, и милиционеры — держат друг друга на мушке, разговаривают сквозь зубы. Это не антипатия или враждебность — привычная осторожность.

Чеченцы после проверки документов подобрели, заулыбались. В свою очередь предупредили о грозящей опасности. Дальше постов не будет, надо держать ухо востро, возможно, заложены фугасы. На прошлой неделе моджахеды подорвали грузовик с гуманитарной помощью, обстреляли сопровождающий бронетранспортер...

На въезде в Калиновку в сторону от дороги метнулся мальчишка. Десантники для острастки пальнули несколько раз в воздух, но Ковальчук дал команду отставить стрельбу. Пацаны, мол, что русские, что украинские, что чеченские, всегда шалят, играют в войну. Надрать таким уши, дать пинка под зад, но не убивать. Поднимать руку на детей и женщин последнее дело!

Оказалось, он ошибся. Там где они должны были через секунду проехать, взорвалась мина. С деревьев посыпался снег и срезанные осколками ветки.

— Вот так мы и живем, — невесело прокомментировал положение Антон. — Знаешь, была во время первой мировой войны поговорка: «Немец поднажмет — русский поднасерит, русский поднажмет — немец поднасерит». Так и у нас с чеченцами...

Они объехали образованную взрывом воронку на дороге и минут через пять добрались до расположения части. Никаких благоустроенных казарм, плаца для строевых занятий, столовой и штаба — только несколько палаток внутри двойного обмыка колючей проволоки. Под грибком — часовой, второй — расхаживает возле склада боеприпасов, размещенного в землянке.

Командир части майор Ромадановский к появлению четырех незнакомых парней отнесся равнодушно. Если их привез прапорщик Ковальчук, значит, все в порядке. Не выгонять же гостей на мороз? Пусть переночуют, а утром разберемся...

После ужина бывшие сослуживцы вышли из палатки и уселись на ящики из-под патронов рядом с вкопанной в землю обрезанной бочкой из-под солярки, служившей и печкой, и пепельницей. Глядя на помигивающие угли, закурили. Мороз спал, сквозь тучи проглядывало звездное небо.

— Ну, что я могу сказать тебе о своей житухе? — Антон первым начал откровенный разговор после глотка спирта из армейской алюминиевой фляжки. — Помотала меня, брат, жизнь. Из армии приехал домой, я из-под Белгорода, с самой границы с Украиной. Мечтал построить хатенку в родном колхозе, жениться, настрогать детей. Да видно, не под той звездой родился... То есть, все, что хотел, получил, но не для меня мирная жизнь. Скучно стало, бросил все, подался в город... Телохранителем к бизнесмену. Опыта мне не занимать, стрелять обучен, вязать наркокурьеров и прочую шелупонь умею. Но опять понял — не мое это, лакеем себя чувствую. Хозяин из машины вылезает, я бегу ему дверцу открываю, а он со мной, как с шестеркой... Не сдержался я и с женой его роман закрутил в отместку. Тот узнал, чуть не лопнул от злости. Вылетел я, как пробка, с работы, хорошо, что кости не переломали бывшие сослуживцы с подачи хозяина.

Белов улыбнулся: да, такой вот Ковальчук рисковый парень. Не может пройти мимо чужой бабы, как кот мимо сметаны.

— Вот и решил я — продолжал Ковальчук, — буду делать, что умею. Пошел в военкомат, написал заявление на контрактную службу, мол, возьмите меня по новой, направьте на родную заставу. А тут как раз первая чеченская началась, предложили ехать в Чечню. Пришлось согласиться. Вот и кантуюсь с тех пор в разведроте. Первую компанию прошел, а теперь, видишь, вторая началась...

Закончив свой рассказ, Ковальчук бросил в бочку выкуренную до самого фильтра сигарету. Закурил новую.

— А у тебя как срослось? Каким ветром тебя занесло на Кавказ? Жить надоело или захотелось пострелять?

Пришла очередь исповедаться Белову. О чем говорить? О том, что был криминальным авторитетом, депутатом Государственной Думы? Что стал убийцей, а президент его помиловал? Кому это интересно? И тем более не стоит упоминать о создании вместе с братьями Фонда, о своем превращении в миллионера. Этим в России лучше не хвастаться — доброхоты помогут шею сломать! Все что было — часть его души. Вход туда посторонним, будь они даже сослуживцами, закрыт. Поэтому он ответил коротко:

— Девушку мою, которую я люблю, чеченцы похитили. Я выяснил, где, в каком ауле ее держат. Только как добраться туда?

Антон сочувственно положил ладонь на плечо друга.

— Что за аул? — поинтересовался он.

— Хасанюрт называется, — ответил Саша. — Не знаешь, где это?

Ковальчук покачал головой, провел ладонью по шикарным усищам, таким же, какие носили его предки, запорожские казаки.

— Как не знать! Это недалеко от нас. Не волнуйся, найдешь! Мы карту тебе спроворим трофейную. А что это за ребята с тобой, ты их что, в помощь себе взял?

— Это друзья мои, — ответил Белов. — Они всегда теперь со мной.

Антон скептически ухмыльнулся. Мол, твоим помощникам самим костыли требуются...

Спать легли поздно — заполночь. Гостям отвели места ближе к печурке. Витек сразу же захрапел, Доктор и Федя тоже быстро уснули. А вот Белов долго ворочался с боку на бок... Где-то, совсем недалеко от него, томилась в плену Ярослава — голубоглазая, светловолосая девушка. Такие, как она, здесь в цене. Кто знает, жива ли? Этот зверь Омар на все способен. Как только Саша уснул, перед ним возникла Ярослава. Она смотрела на него с грустью и даже почему-то с осуждением. Так ему показалось...

XLIV

Заместитель Артема Пернебай Иванов, узкоглазый и щуплый паренек, долго водил указательным пальцем по замусоленной карте. Остановится на названии очередного аула, подумает и переходит к другому. Будто учитель географии, только без указки. Суть проблемы в том, что это трофейная карта Чечни, и все надписи на ней выполнены на арабском. Только Пернебай, уроженец Средней Азии, умеет ее читать. Белов терпеливо ожидал результатов изысканий.

— Есть! — наконец произнес Пернебай и постучал ногтем по карте. — Вот он, Хасанюрт! Пятьдесят два километра на север от Калиновки. Учитывая рельеф местности, три дня ходу!..

«Для хромого Витька — все пять, — подумал Белов, — а нам придется к нему приноравливаться».

В свои силы он верил — на границе приходилось преодолевать и не такие расстояния. Он бы не за три дня, за два, даже — за полтора добрался бы до цели! Попросив у Пернебая карту, Саша аккуратно срисовал с нее в свой блокнот предстоящий маршрут. Правда, наименования горных рек, перевалов и поселений написаны на арабском, но топографические знаки и символы не требуют пояснений. Конечная цель — горный аул Хасанюрт — обведена черным фломастером...

Утром Ковальчука вызвали в штаб. Возвратился он через полчаса, серьезный и озабоченный. Куда девались разговорчивость и веселость? Белов насторожился — в штабе произошли какие-то события, которые могут быть связаны с появлением нежеланных гостей. Если это так, тогда излишне доверчивому хохлу вкатили приличную клизму.

— Все, хлопцы, отдохнули, посачковали, теперь — по коням! Поскачем в разведку!

Десантники начали собираться. Проверяли оружие, запасались продпайком, снаряжали и рассовывали по специальным жилетам автоматные рожки. Не зря говорят: идешь на день, рассчитывай — на неделю. В горах никто не выручит, не подаст патроны или горбушку хлеба. Белов подошел к командиру взвода разведки, спросил:

— Куда идете?

Если десантники направятся к Хасанюрту — удача! Помогут вырвать Славу из лап Омара и его помощников. Антон не откажет, не может отказать!

Похоже, Ковальчук отлично понял затаенные мысли погранца. Но он не умел кривить душой, обещать помощь, которой оказать не мог. У войны — свои законы, жестокие, но справедливые. Командир отвечает за жизнь своих подчиненных, рисковать ими даже во имя самой благородной цели он не имеет права.

— Полдороги к твоему аулу осилим вместе. Потом распрощаемся... Извини, друг, но мы не сможем тебе помочь выручить твою таежницу... У нас другая задача... Единственное, чем могу помочь — с оружием. У нас, сам понимаешь, есть заначка, о которой никто не знает. Два снаряженных «калаша» с запасными рожками. Сняли их с духов. И «Магнум» с патронами, тоже трофейный. И еще получите десантные куртки — никакой мороз не пробьет... Годится?

Белов благодарно кивнул. Спасибо и на этом! Он и не собирался настаивать, понимал, что никакие просьбы не помогут. Антон прав — у войны свои законы, нарушение их может отозваться кровью.

Один автомат он взял себе, второй вручил Витьку. А «Магнум» — Доку. Он афганец, его учить не надо на крючок спусковой нажимать. А вот Феде оружие ни к чему... Он говорит, что это самый опасный протез из всех выдуманных человеком! Потому что чем легче убивать, тем жизнь и кровь дешевле...

Проверив снаряжение десантников, Ковальчук дал сигнал к отправлению. Не было ни торжественных речей провожающих, ни добрых пожеланий — предстояла привычная, трудная и опасная работа.

XLV

Из Калиновки выехали на ЗИЛе, причем лежа на полу кузова, чтобы осведомители Хаттаба, которые имеются в каждом населенном пункте, не смогли определить количество ушедших на задание и направление движения. Через десять километров остановились на краю плато, выгрузились и дальше — пехом, по скалам, как по шпалам...

Шли по краю тропы медленно. Впереди — русский казах Пернебай Иванов, лучший следопыт разведгруппы. За ним — широкоплечий верзила пермяк Колыванов. Следом — прапор Ковальчук с гостями. Потом — архангелогородец Григорьев и сибиряк Крученых. Остальные разведчики замыкают шествие. Все они внимательно ощупывают взглядами каждый камень, каждый куст впереди, и у каждого свой сектор ответственности.

Слава богу, еще не наступил сезон зеленки — отлично просматриваются и заснеженные кусты с деревьями, и уступы скал. Чем они ближе, тем опаснее. Приходится двигаться с особой осторожностью — за любым валуном могут затаиться снайперы. Первую ночь разведчики провели в распадке среди камней. Развели небольшой костерок, разогрели банки с концентратом, поужинали и закурили.

— Не так давно в Москве мне приснилось странный сон, — сказал Белов Антону. — Будто мы с тобой ведем бой с духами. Причем не с афганскими, не у нас на Памире, а на Кавказе. Нас — всего человек десять, их втрое больше. Орут «аллах акбар» и поливают нас автоматными очередями. А у нас патронов — кот наплакал. Перспектива, прямо скажем, самая траурная.

— Не представляю и представлять не хочу! Нет ни малейшего желания даже в чужом сне присутствовать на своих похоронах. Одно скажу: мы с тобой в ближайшее время не сгинем. А дальше лучше не заглядывать. Живы будем, не помрем, как говорится,— пошутил старшина, будто заглянув в будущее.

Десантники прислушивались к их беседе без шуток. Смерть дело серьезное, лучше о ней без дела не вспоминать, недолго и беду накаркать. Белов пожалел, что начал этот разговор. Но не думать об этом совпадении не мог.

— Все, казаки, отбой! — вроде и не приказал, а добродушно попросил командир. — Смена часовых — каждые три часа. Первый — Колыванов, за ним Иванов...

Десантники послушно принялись устраиваться на ночлег. Белов и его команда не стали спорить. Кто знает, что будет завтра? Да и будет ли оно вообще, это еще вопрос.

Колыванов залег за валуном, прикрывающим их от обзора... Остальные в обнимку с автоматами расположились вокруг тлеющего костра... Пошел снег, покрывший их к утру довольно приличным слоем. Утром они выбирались из-под белого покрывала, как хаски или лайки.

Когда Ковальчук разбудил Белова, снегопад уже прекратился, тучи разошлись, в небе помигивали последние, еле заметные звезды. Стояла удивительная тишина. Казалось, тронь ее ненужным словом — рассыплется с хрустальным перезвоном. Не верилось, что рядом идет война, гибнут люди, страдают женщины и дети. Разведчики быстро собрались и по команде Ковальчука все они друг за другом тронулись в путь по невидимой под белым снегом тропе...

Этот окружавший их вечный мир природы, высокое бесконечное небо, могучие горы, которые появились за миллионы лет до Белова, и которые будут существовать бесконечно долго после его смерти, — все, что он видел вокруг, подталкивало Сашу к размышлениям. Он шел по следу идущего впереди Ковальчука и думал себе, о своей жизни, о смысле жизни вообще.

Неожиданно Белову почудилось, что за ним идут умершие братья. Он оглянулся и увидел вместо хромающего Витька — недовольного чем-то Коса. Вместо усатого Ватсона — совесть Бригады, всегда серьезного и все понимающего Фила. Вместо блаженного Феди — сосредоточенного Пчелу. Он так ясно увидел погибших братьев, что испугался. Крыша поехала, извилина за извилину зацепилась! Белов помотал головой, и все стало на свои места.

Странная все-таки у него получается одиссея. После демобилизации из армии судьба вознесла его на вершины успеха и власти... Словно для того, чтобы показать, что там действуют те же волчьи законы, что и в мире криминала. Что там правят все те же непомерные амбиции, жадность, стремление к обогащению. Только стрелки там называются совещаниями, баксы — долларами, разборки с помощью прокуратуры — справедливостью, взаимное самоуничтожение — честной конкурентной борьбой.

После неудачного покушения на эстакаде в Шереметьеве — новое сальто-мортале, и он оказывается на свалке, на самом дне жизни. На первых порах ему казалось, что здесь, на нижнем ярусе человеческих джунглей, он увидел других людей, более свободных, более честных, не испорченных цивилизацией, бизнесом, политикой. Действительно, там он нашел Ватсона, Витька, Федю Лукина... Лену... Нормальные ребята! И все-таки они — исключение из правила...

На дне жизни действовал все тот же закон борьбы за существование, естественный отбор сильнейших, присваивающих себе право подавлять более слабых. Каждый дрался за свое место под солнцем, выживал, как мог, по большей части за счет других. И там копошились зацикленные на своих маленьких деньгах, на своем маленьком кусочке власти вампиры, такие же, как их антиподы на верхних ярусах общества. Масштаб другой, а суть та же!

Очередной кувырок, и он оказывается в таежном крае. Казалось, где еще искать доброту и душевную щедрость, как не у «простых людей», не у честных работяг старателей? Но и на прииске царили жадность, насилие и жестокость. И там шла непрекращающаяся война, противостояние между золотодобытчиками и грабителями.

Выходит, не имеет значения, какое место ты занимаешь на общественной лестнице? Выходит, бедность не означает автоматически честность, а богатство не значит безоговорочно — подлость? Все определяется только одним — личной порядочностью человека!

Надо пересмотреть свое отношение к жизни. Его бездействие и отказ от бизнеса — ошибка! Отныне он будет помогать людям, которые так же, как и он перешли или могут перейти на сторону порядочности. Порядочные люди всех стран — объединяйтесь! Вот каким будет отныне его лозунг.

А для этого нужны деньги. Да, деньги — это просто инструмент, как лопата; топор или нож. Ими можно убить и закопать человека, а можно спасти и построить дом. Вон Ватсон сколько своим хирургическим ножом жизней спас?..

Все-таки никуда не денешься — добро постоянно порождает зло, и наоборот, зло порождает добро. Иногда нужно разрезать человека, чтобы его спасти. Или зарезать одного, чтобы спасти десятерых. Добру надо помогать силой, как сейчас, когда они идут освобождать Ярославу.

— Саша, а что если я попробую потолковать с хохлом? — кивнув на шагающего впереди невозмутимого Ковальчука, прошептал ускоривший шаг Злобин. — Должен же он понимать, что мы с нашими тремя стволами долго не продержимся. Мигом нас чеченцы либо перестреляют, либо повяжут...

— Не получится, Витек, сам знаешь, у него приказ. От утвержденного маршрута ни на шаг не отступит.

— А я думаю, мы победим, — подал сзади голос Федор. — Знаете, почему? Потому что наше дело правое... Правда в конце концов всегда побеждает...

— Главное до этого дожить, — огрызнулся Витек. — Я, конечно, понимаю, что царствие небесное принадлежит придуркам вроде тебя. Мне это не грозит... Просто мы и девку не спасем, и сами пропадем...

— Господь Бог велел помогать друг другу, отказать нуждающемуся в помощи — грех... — возразил Федя и перекрестился.

Шедший позади Док помалкивал. Он, как никто другой, понимал бесперспективность задуманного освобождения девушки. Даже если удастся уговорить командира разведчиков помочь им, это ничего не изменит. Какая разница, два автомата или десяток, если их встретят сотни стволов. Горный Кавказ — непотопляемый авианосец сепаратистов, здесь их, как в улье пчел...

— Вот, что, мужики, предлагаю выбросить из башки вредную шелуху, — весело посоветовал Белов. — Нос по ветру, хвост трубой! А то Витек уже хромает на оба копыта, а Федя пыхтит, как паровоз. Доберемся до Хасанюрта — подумаем, что делать дальше. Будем действовать по обстановке.

Веселье — напускное, с горчинкой. Ибо Белов сам не знал, как они с тремя стволами освободят Славу. Но поворачивать назад, отказаться от задуманного он не имеет права. Не привык он пятиться назад, вроде рака. Надо идти напролом, тогда, может, что-нибудь получится...

Разведгруппа, как и вчера, двигалась молча и осторожно. Старшина иногда раскрывал планшет, сверялся с картой, одобрительно кивал. Дескать, все идет по плану, с маршрута не сбились.

Еще одна ночевка в снегу, и снова поход в давящей на уши гулкой тишине. На третий день Ковальчук остановился в выбранной им точке.

— Все, разбегаемся, — сказал он Белову. — Нам — направо, вам — прямо. До аула не больше пяти верст по этой тропе... Удачи тебе, хлопче...

XLVI

Введенский категорически запретил Мусе лично участвовать в ликвидации террористов. А равно и возвращаться на Кавказ. Если Омар узнает о провале своей операции — обязательно заподозрит Мусу в двойной игре. Теперь операцию возглавляет майор Воскобойников!

Муса с обидой смотрел на Игоря Леонидовича. Столько сил, столько нервов затрачено, и — ложиться на дно, уступать место другому человеку?

Вот уже пять лет он снабжает Введенского информацией, выполняет сложнейшие поручения... И ни разу он не пожалел, что стал его помощником. Если бы Введенский не спас его тогда, не выдернул из камеры, где его закрыли на ночь с ореховскими братками менты, его давно бы не было на свете. А главное, Игорь Леонидович спас его от судьбы уголовника. Маялся бы он сейчас по лагерям и тюрьмам, как все его бывшие кореша по преступной группировке.

И вот теперь, когда все только начинается, сойти со сцены? Обидно, понимаешь! Но с генералом не поспоришь! Здесь, как в армии, дисциплина превыше всего. Получил приказ — исполняй без отговорок и просьб... Наверное, Игорь Леонидович прочитал мысли, одолевающие его помощника.

— Не переживай, Муса, найдется и для тебя работа по уму и по зубам, — добродушно улыбнулся он. — Пока отдыхай, набирайся сил. Они тебе еще ох как пригодятся...

XLVII

Отношения между любовниками стали напоминать затишье перед бурей. Внешне — тишь да благодать. Ольга ласково улыбается, Дмитрий не отходит от нее ни на шаг. Вместе спят, вместе ездят ежедневно в Фонд Реставрации на работу, вместе развлекаются. На вид образцовая семья, каких в России по пальцам можно перечесть.

Единственное табу — упоминание о Белове. Однажды Шмидт случайно коснулся запретной темы. Дескать, интересно знать, в каких краях обретается нынче Александр Николаевич, чем занимается? Ольга тут же превратилась в разъяренную фурию. Раскраснелась, глаза злые, а в них — искры.

— Господи, до чего же мне не везет с мужиками! Избавилась от одного бандита — получила взамен другого точно такого же, — в сердцах крикнула она.

И пошло-поехало, высказала Дмитрию все, что она о нем думает... Три дня они жили врозь... Что делать, как разрядить атмосферу враждебности в доме, Дмитрий не знал. Роль манекена ему до чертиков надоела: Ольга им вертела, как хотела, пользовались его услугами и тут же брезгливо отталкивала.

Хлопнуть дверью и уйти? Пожалуй... Но сначала нужно поговорить серьезно, попробовать решить конфликт миром. А для этого выбрать время, когда жена будет в хорошем настроении...

Вечером следующего дня после ужина он, наконец, решился на серьезный разговор. Оказалось, что и Ольга к нему готовилась.

— Я тоже так думаю, — согласилась она с мнением Шмидта, что их отношения зашли в тупик. — И я уже приняла решение. Найду Сашу и восстановлю семью, но при одном условии: если он пообещает отказаться от своего криминального прошлого. У нас есть сын, и оставлять его без отца в переходном возрасте опасно. Можно загубить парню всю дальнейшую жизнь. Мы можем формально восстановить семью до совершеннолетия Ивана. Не обижайся, Митя, но это — единственный выход. Иначе мы с тобой перегрызем друг другу глотки.

Шмидт и не думал обижаться, наоборот, облегченно вздохнул. Слава богу, похоже, его двойственному, унизительному положению в доме приходит конец. А что будет с работой?

Руководитель службы безопасности Фонда привык к своей должности, как привыкают к старому костюму или обуви. Нигде не жмет, нигде не давит. Не говоря уже о приличном окладе, систематических выплатах и бонусах.

Конечно, бывший офицер спецназа внутренних войск без работы не останется — любая фирма охотно примет его... С его-то репутацией! Опытные и знающие профессионалы на земле не валяются, пособие по безработице им не грозит. Но он сжился с Фондом. Сначала исполнял в Бригаде самую грязную и кровавую работу, потом был доверенным лицом и телохранителем Белова, потом сам стал одним из руководителей его империи. Он столько жизни, столько здоровья и нервов вложил в дело Бригады и что теперь?

— И куда мне теперь идти? — спросил он скорее самого себя, чем Ольгу. — Искать новое место работы?

Он знал, что Ольга не решится выбросить на улицу человека, столь полезного для Фонда и для нее лично. Она слишком расчетлива. Но одно дело надеяться, совсем другое — услышать.

— Нет, зачем же! Ты по-прежнему будешь рядом со мной. Но больше никакого секса, только деловые отношения!

И за это спасибо, мысленно поблагодарил Шмидт.

Дата добавления: 2015-07-26