История. Экзистенциальный анализ возник в результате полемики психиатров

Экзистенциальный анализ возник в результате полемики психиатров, психо(пато)логов и терапевтов с экзистенциальным анализом Мартина Хайдеггера (1927) и представляет собой не просто продолжение, а трансформацию онтологического подхода в эмпирическую концепцию и метод⁴⁾, ориентированный на понимание конкретных жизненных процессов человека. Его основателем стал Л. Бинсвангер (1881 1966). Однако с самого начала он не был одинок в своей работе. До него и одновременно с ним работал целый ряд других исследователей, которые пытались обогатить психиатрию и психологию (как и все частные науки о человеке) представлениями о "бытии и времени". Среди них следует назвать А. Шторха, Х. Кунца, В. фон Бейера и др. И все же это феноменологически-антропологическое направление исследования наиболее последовательно развивалось Бинсвангером. Название "экзистенциальный анализ" оно получило сравнительно поздно (в 1943 году) по инициативе швейцарского психиатра Й. Вирша⁵⁾. Позднее М. Босс, обратившись к проблематике отдельных наук и оспаривая продуктивность разделения явлений на субъекты и объекты, попытался соотнести экзистенциальный анализ с идеями Хайдеггера.

Если экзистенциальный анализ обязан своим теоретическим фундаментом и научным обоснованием в первую очередь феноменологии Э. Гуссерля и экзистенциальному анализу М. Хайдеггера, то камнем преткновения для него все же всегда оставался психоанализ. Насколько экзистенциальный анализ, с одной стороны, обязан своим возникновением полемике с ним, и насколько сложно, с другой стороны, ему было оставаться в этих рамках, показывает следующий исторический экскурс.

В июне 1906 года Бинсвангер поступил на работу в Цюрихскую университетскую клинику "Бургхёльцли" в качестве помощника врача. Тогда это была единственная университетская клиника, в которой вообще всерьез принимали и активно обсуждали психоанализ. В то время Эйген Блейлер развивал там свою концепцию возникновения шизофрении (Bleuler 1911). В этом же направлении работал и тогдашний главный врач клиники К. Г. Юнг, у которого Бинсвангер защитил диссертацию на тему "Психогальванический рефлекторный феномен", внесшую свой вклад в аналитически ориентированные исследования ассоциаций Юнга. Психодинамический уклон имели также клинические работы Г. В. Майера⁶⁾. Непосредственным предшественником Бинсвангера, работавшим в "Бургхёльцли", был известный психоаналитик Карл Абрахам (см. статью И. Кремериуса в т. I). В феврале 1907 года К. Г. Юнг в сопровождении своего ассистента Л. Бинсвангера впервые посетил в Вене Фрейда, с которым он до этого только переписывался. После отъезда Юнга Бинсвангер остался в Вене еще на неделю. Он не только участвовал во всех научных собраниях, но и вскоре установил дружеские отношения с Фрейдом, которые сохранялись вплоть до его (Фрейда) смерти; но это не мешало Бинсвангеру соблюдать критическую дистанцию. В ходе психоаналитических семинаров в Вене он сразу обратил внимание на недостаток психиатрических знаний у участников, а также незначительный интерес к философии у самого Фрейда. В ответ на его замечание о том, что философия представляет собой одну из самых приличных форм сублимации вытесненной сексуальности и не более того, Бинсвангер сразу же задал "встречный вопрос: 'А что же в таком случае представляет собой наука и, в частности, психоаналитическая психология'"? На это Фрейд, явно несколько обескураженный, уклончиво ответил: "Психология, по крайней мере, приносит социальную пользу" (Binswanger 1956а, 23). Эта реплика показательна. Она проясняет не только отношение Бинсвангера к Фрейду, которое с самого начала у него сложилось, но и отношение появившегося позднее экзистенциального анализа к психоанализу: если уж ставить вопрос, то не только об объективированных явлениях душевной жизни, но и о предпосылках возникновения этой формы научной постановки вопроса. Закрытость ученого или аналитика связана не только с бессознательными мотивами проводимых им исследований или анализов, но и, пожалуй, с непосредственными предпосылками его собственного мышления. В противоположность этому легко может возобладать некритичная наивность, которая редко отличается от критически-аналитической позиции в отношении предмета исследования, хотя эти предпосылки также определяют этот предмет. Бинсвангеру было суждено сыграть важную роль посредника в двояком смысле: первая роль касалась отношений с клинической психиатрией. Он принадлежал к известной семье психиатров, жил вместе с больными в частной лечебнице "Бельвью", которую возглавлял его отец и в которой было принято, например, чтобы во время обеда семья врача сидела за одним столом с больными. Этот приобретенный еще в раннем детстве опыт наложил отпечаток на его непосредственное общение с психическими больными⁷⁾. Его дядей был известный невролог и исследователь истерии О. Бинсвангер из Йены, у которого он получил неврологическое образование после нескольких лет обучения психиатрии в Цюрихе. Поэтому легко понять, что в противоположность скрытым или явным притязаниям психоанализа абсолютизировать свои теории Бинсвангер всегда отстаивал примат клинической психиатрии, в которую в качестве рабочего инструмента он хотел включить и психоанализ: "Как в научном, так и в терапевтическом отношении психоанализ всегда означал для меня, так сказать, ветвь психиатрии. Насколько мало я считаю кого-либо психиатром, если он ничего не понимает в психоанализе, настолько же мало мне представляется, что психоанализ зиждется на прочной научной основе, если он оставляет без внимания научные достижения и проблемы клинической психиатрии" (там же, 32). Вторым моментом, который Бинсвангер противопоставлял психоанализу, была основанная на философской саморефлексии гуманистическая традиция Запада. И в отношениях между нею и психоанализом Бинсвангер также попытался взять на себя роль посредника.

Активный обмен мнениями между основателем психоанализа Зигмундом Фрейдом и основателем экзистенциального анализа Людвигом Бинсвангером продолжался с 1907 по 1938 годы, то есть до смерти Фрейда. За это время они написали друг другу более ста писем и открыток (см. статью М. Гротьяна "Переписка Фрейда" в т. I). Бинсвангер часто навещал Фрейда, а Фрейд гостил у Бинсвангера в Швейцарии. Фрейд ожидал многого, пожалуй, даже слишком многого, от отношений с Бинсвангером. После того как в 1911 году к Бинсвангеру перешла от отца частная лечебница для нервнобольных в Кройцлингене, Фрейд постоянно направлял к нему пациентов - иногда лечившихся до этого у него самого - для стационарного психоаналитического лечения. Среди них также имелись больные, случаи которых были описаны и опубликованы и тем, и другим. Для Фрейда санаторий в Кройцлингене был чем-то вроде первой психоаналитической частной клиники, хотя надежды, которые он возлагал на эту лечебницу, в дальнейшем не оправдались в полной мере. После выхода цюрихской группы во главе с К. Г. Юнгом из Международного психоаналитического объединения, против чего сам Бинсвангер активно возражал, Фрейд предложил ему возглавить швейцарскую секцию, которой тот уже в свое время руководил. Бинсвангер отказался. В более тесном сплочении представителей психоанализа он видел необходимое, отчасти вынужденное из-за сопротивления со стороны университетской психиатрии, но вместе с тем неудачное развитие, которое самому ему не хотелось поддерживать. До конца своей жизни он считал себя "учеником", но не "приверженцем" Фрейда. Вместо того чтобы неукоснительно следовать за ним, Бинсвангер с самого начала отстаивал свою точку зрения, в соответствии с которой он стремился к самостоятельному, более свободному отношению к психоанализу. Для него психоанализ не был учением, которое следовало перенимать, а всегда оставался "жалом", заставлявшим его "все глубже погружаться в проблему человеческого бытия и пытаться решать ее с помощью науки и философии" (Binswanger 1956а, 87-88). Критическое осмысление психоанализа стало для него, так же как потом и для Х. Кунца (Kunz 1975), жизненной задачей, причем постепенно акцент все более смещался в направлении принципиальной критики. Фрейд относился к этому спокойно. Несмотря на кардинальные расхождения во взглядах, они продолжали оставаться друзьями. В отличие от отношений с другими учениками Фрейда, проявившими самостоятельность (Адлера, Штекеля, Юнга), это не повлекло за собой раскола или отчуждения. Помимо взаимной личной симпатии такой ход событий, несомненно, объясняется и тем, что Фрейд с самого начала принял самостоятельность позиции Бинсвангера, в чем-то близкой ему и вместе с тем отличавшейся от его собственной. В 1923 году Фрейд написал Бинсвангеру: "Я был бы рад еще больше, если бы Вы сохранили за собой ведущее положение в Швейцарии [то есть руководство швейцарской секцией. - В. Б. ] или если бы Ваша лечебница могла служить исключительно делу анализа. Однако в основе наших отношений лежат мотивы иного рода, и они совершенно не зависят от подобных упреков" (Binswanger 1956а, 84).

В этот период сам Бинсвангер очень много работал в качестве психоаналитика и публиковал психоаналитические статьи в ежегоднике, издававшемся Фрейдом⁸⁾. Поскольку Фрейд направлял к нему для продолжения лечения некоторых своих пациентов, в переписке между ними происходил оживленный обмен мнениями по общим терапевтическим проблемам. Бинсвангер видел в психоанализе новые возможности познания и терапии, но не принимал его доктрину. Он неоднократно описывал разные этапы своего соприкосновения с психоанализом⁹⁾. В историческом аспекте они изложены в работах Балли (Bally 1966), Карнельо (Cargnello 1961, 1968/69), Куна (Kuhn 1963), Шренка (Schrenk 1967), Шпигельберга (Spiegelberg 1972) и др.

Разработку Бинсвангером собственной концепции, его отход от Фрейда и вместе с тем предысторию экзистенциального анализа лучше всего можно проследить на примере того, как складывалась судьба "Введения в проблемы общей психологии". Этот труд, задуманный в 1912/1913 годах как систематизированный анализ отношений между естественными науками и психологией, с одной стороны, и психологии и психоанализа - с другой, в основной своей части должен был содержать теоретическое обоснование клинической психиатрии и психоанализа. Первая часть, посвященная Э. Блейлеру и Фрейду, появилась только в 1922 году¹⁰⁾. В ней с позиций Дильтея рассматриваются, прежде всего, научно-теоретические условия их деятельности. Вторая часть, к великому огорчению Фрейда, так и не была издана. Причины этого следует искать не столько во внешних обстоятельствах, связанных с повседневной практикой, сколько в объективных проблемах, с которыми столкнулся Бинсвангер, когда после углубленного изучения феноменологии Эдмунда Гуссерля (начиная с 1916 года) он осознал естественнонаучную или объективистскую "твердолобость", как он это сам называл. Первое время пропасть между учением о бессознательном и феноменологическим идеалом метода казалась почти непреодолимой. Решение этой проблемы стало вырисовываться для Бинсвангера только в конце 20-х годов в результате ознакомления с экзистенциальным анализом Хайдеггера (Heidegger 1927). Реализованная с помощью модифицированной феноменологии возможность целостного понимания человеческого бытия с онтологических позиций как бытия в мире, казалось, позволяла решить эту дилемму. То, что на первый взгляд могло выглядеть как зависимость от соответствующих философских течений, при ближайшем рассмотрении оказалось объективным логическим следствием.

Дата добавления: 2015-07-26