Истоки психозов

Поэтому отнюдь не случайно, что экзистенциальный анализ - в противоположность психоанализу - не уделял такого внимания неврозам, а пытался "проверить себя на прочность" главным образом при работе с психозами. Шторх (Storch 1930, 1965), пожалуй, был первым, кто показал плодотворность экзистенциального анализа Хайдеггера для разработки психопатологии шизофрении, в частности, для понимания паранойяльного мира. Вместе с тем он был одним из первых клинических психиатров, которые, в большей степени принимая идеи Фрейда и Юнга, углубили психопатологические исследования сравнением с психологией развития и этнопсихологией (опередив в этом появившуюся позднее транскультурную психиатрию). Поэтому понятно, что впоследствии наряду с "Бытием и временем" особое значение приобрела рецензия Хайдеггера на 2 том "Философии символических форм" Э. Кассирера (Cassirer 1925), в котором рассматривается отношение первобытных людей к миру. За Шторхом последовал Кунц (Kunz 1931) с фундаментальным методологическим исследованием "границ психопатологической интерпретации бреда". В. фон Бейер (von Baeyer 1932) продемонстрировал плодотворность экзистенциально-аналитического подхода на примере анализа редко встречающегося синдрома - единообразного бреда. Еще в 1930 году в работе "Сон и существование" Бинсвангер, используя некоторые сновидения своих пациентов, разработал методику и тем самым заложил фундамент для экзистенциально-аналитического изучения сновидений (Binswanger I, 1947, 74 etc.). При этом он опирался на широкомасштабные исторические исследования ("Изменения в понимании и толковании сновидений со времен древних греков", 1928). От этого исследования можно провести линию к экзистенциально-аналитической теории сновидений, представленной Д. фон Усларом в его книге "Сон как мир" (von Uslar 1964), где он полемизирует в первую очередь с Боссом (Boss 1953). Анализ "светскости" мира сновидений создал важную предпосылку для последующей интерпретации бредовых идей. Наряду с временнгми и пространственными аспектами существенное значение приобрела "материальность", то есть форма соединения с миром в сновидении и при бреде. В этом отношении важные импульсы Бинсвангер впоследствии получил от оригинального психоаналитика и феноменолога Г. Башелара. После написания книги "Сон и существование" и разработки концепции "Внутренней истории жизни" Бинсвангер посвятил себя широкомасштабным исследованиям (1931-1935), в которых он, проводя кропотливый феноменологический анализ скачки идей, пытался показать внутреннюю сущность маниакального состояния. В конце жизни (Binswanger 1960b) он снова обратился к этой теме - но теперь уже без использования экзистенциально-аналитического подхода - в форме конституционального анализа сознания маниакальных больных.

Помимо клинических работ Бинсвангер написал большой труд "Основные формы и познание человеческого бытия" (Binswanger 1942, 1964). В известном смысле в нем выполняются обещания, данные во "Введении в проблемы общей психологии", правда, в существенно измененной форме. Большое значение для психотерапии имеют рассуждения о "дуальном модусе" и трактовка "любви" как формы существования, комплементарной "заботы". Философскую критику и частичное обоснование этой концепции (см. в этой связи Theunissen 1965, Blankenburg 1972a) мы здесь рассматривать не будем. Ее значение для психотерапии было показано, прежде всего, Э. Блюмом (Blum 1945). В определенном смысле в этой книге Бинсвангер идет дальше, чем в некоторых своих специализированных сочинениях. Она содержит важные, не потерявшие и по сей день своей актуальности указания для разрешения современных проблем социо- и семейной терапии, в которой исходят уже не из конкретного пациента, а из понятия "между", то есть из того, что происходит между партнерами по коммуникации и интеракции. Было бы серьезным недоразумением, рассматривая бытие и его проявления, иметь в виду лишь отдельного индивида: "Между" и есть, собственно, то место, где развертывается бытие. Приведенные в книге примеры прекрасно иллюстрируют феноменологический анализ и помогают понять то, что происходит в процессе психотерапии. Однако представленные Блюмом новые подходы не оказали достаточного влияния; одна из причин этого - перегруженность книги изложением западноевропейской гуманистической традиции.

С 1944 года начали выходить работы Бинсвангера, посвященные исследованию шизофрении (1957b). Они существенно повлияли на развивавшуюся в 50-е годы психотерапию психозов²⁶⁾ и нашли свое продолжение в работах Куна, Бланкенбурга, Прюттера, Бауэрсфельда, Шнайдера и др. Хефнер (Hдfner 1961), особо подчеркивавший проблемы, связанные с чувством вины и совестью, сделал доступными для экзистенциально-аналитического понимания отдельные формы психопатического развития, а также неврозы. Еще раньше Босс дал глубокую экзистенциально-аналитическую интерпретацию сексуальных перверсий и психосоматических расстройств. Следующий его труд охватывает почти все области психотерапии. Он и его ученик Кондрау²⁷⁾ по стилю и формулировкам все больше приближались к Хайдеггеру, с которым Босс был в дружеских отношениях. По мере того как ставились под сомнение границы между онтическими и онтологическими положениями, которые упорно отстаивал Бинсвангер (ср. рассуждения на эту тему в работе Босса "Психоанализ и экзистенциальный анализ", 1957), одновременно возникало также отчуждение от предметно-ориентированного эмпирического исследования. Выражением такого отхода стал крупный труд "Основы медицины" (Boss 1971).

В данном контексте мы не будем подробно останавливаться на значении экзистенциального анализа для психиатрии. Он внес большой вклад в более дифференцированное и гуманное понимание психозов даже теми авторами, которые либо вообще не цитируют экзистенциально-аналитически ориентированных работ, либо цитируют их только критически. Под влиянием экзистенциального анализа обращение с психическими больными существенно изменилось. Это общее влияние выражается в названии работы Кискера "Мысли о шизофреническом изменении как человеческой возможности" (Kisker 1963). Сделать понятными формы изменения человеческого бытия и показать их сущность - такова одна из задач фундаментального исследования, которую пытается решить экзистенциальный анализ, закладывая теоретические основы психопатологии и психотерапии.

События последних пятнадцати лет характеризуются тем, что ряд известных экзистенциальных аналитиков обратился к социальной психиатрии (здесь можно упомянуть Хефнера, Кискера, Куленкампфа, Боша, Вульффа, Бланкенбурга), то есть к направлению, которое - вопреки иным неверным оценкам и непризнанию - соответствует внутренней логике экзистенциального анализа. Ставший возможным (и теоретически концептуализированный) благодаря ей более непосредственный доступ к больному избавлен от модельных представлений клинической психиатрии, исходно ориентированных на патологию, что позволяет наметить социо-терапевтические подходы. Так называемая "антипсихиатрия" (Лэйнг, Купер, Базалья, а также близкие к ним Фодрейн и др.) тоже во многом базируется на идеях, которые ранее были сформулированы в рамках экзистенциального анализа (правда, намного более самокритично, а потому с гораздо меньшим публицистическим резонансом). Нередко это направление упрекают в том, что оно далеко от практики, однако это утверждение безосновательно; впечатление о том, что в нем преобладает теория, сохраняется лишь до тех пор, пока не осознается возможность иных соотношений между теорией и практикой, которые характеризуют экзистенциальный анализ (Кискер, Зоннеманн и др.).

Наверное, можно спросить: не обречен ли все-таки экзистенциальный анализ - вследствие феноменологической ориентации - на созерцательную позицию? На такую созерцательную позицию, которой чуждо любое вмешательство в реальный мир, приводящее к изменениям (не только de facto, но даже в мыслях)? Если терапию понимать исключительно как форму вмешательства в каузально-генетическую структуру условий, которую надо раскрыть, то этот упрек в известной степени правомерен. В таком случае экзистенциальному анализу позволительно разве что разъяснять вопрос "на основании чего?"; то есть разъяснять то, что в техниках различных психотерапевтических школ, а также в соматически ориентированных методах лечения почти никогда не вызывает проблем, что известно как нечто само собой разумеющееся, не нуждающееся в специальном научном исследовании. Экзистенциальный анализ исходит из следующего положения: к вопросу "На основании чего?" - по крайней мере, в психосоциальных областях медицины, если не в терапии в целом, - отнюдь нельзя относиться как к чему-то непроблематичному и абсолютно ясному, как это бывает не только в повседневной жизни, но и в медицинских исследованиях. Кроме того, он ставит под сомнение "технику" как единственный принцип действия в медицине; это сомнение нигде больше не бывает столь оправданным, как там, где предметом обсуждения становится терапевтический аспект "терапевтического инсайта" (Brдutigam 1961).

Дата добавления: 2015-07-26