Письмо 105

От маркизы де Мертей к Сесили Воланж И так, малютка, вы очень огорчены, вам ужасно стыдно! А этот господинде Вальмон очень злой человек, не так ли? Как! Он смеет обращаться с вами,как с женщиной, как с самой любимой женщиной! Он учит вас тому, что вам досмерти хотелось узнать! Вот это уж, поистине, непростительно. А вы со своейстороны, вы хотите сохранить целомудрие для своего возлюбленного (который нанего не посягает); в любви вам дороги одни лишь страдания, а не радости.Лучшего не придумаешь, вы годитесь прямо в героини романа. Страсть,несчастье, а ко всему еще и добродетель - сколько превосходных вещей! Средиэтого блеска, правда, порой становится скучно, но он так благородно выглядитв романе. Посмотрите-ка на эту бедную девочку, как ее жалко! На следующий день унее были темные круги под глазами! А что вы скажете, когда это будут глазавашего любимого? Полноте, ангел мой, не всегда у вас: будут такие глаза, невсе мужчины - Вальмоны. А потом - не осмеливаться поднимать таких глаз! О,на этот раз вы были правы: все прочитали бы в них, что именно с вамиприключилось. Однако, поверьте мне, что, если бы это было так, у нашихженщин и даже у наших девиц взоры были бы поскромнее. Несмотря на похвалы, которые, как видите, я все-таки вынуждена вамрасточать, надо признать, что самого лучшего вы не сделали: не сказали всегосвоей мамаше. Вы же так хорошо начали: бросились в ее объятия, рыдали, онатоже плакала. До чего трогательная сцена! И как жаль, что она осталасьнедоконченной. Ваша нежная мать вне себя от радости: она на всю жизньзаточила бы вас в монастырь, чтобы помочь вам сохранить добродетель. А ужтам вы любили бы Дансени, сколько вам было бы угодно, без соперников и безгреха. Вы бы предавались скорби, сколько могли, и уж, наверно, Вальмон неявился бы, чтобы нарушать вашу печаль докучными наслаждениями. Но, кроме шуток, можно ли на шестнадцатом году жизни быть такимребенком, как вы? Вы совершенно правы, когда говорите, что не заслуживаетемоего доброго отношения. А ведь я хотела быть вам другом: с такой матерью,как ваша, и с таким мужем, как тот, которого она собирается вам дать, вы,пожалуй, нуждаетесь в друге. Но если вы не станете взрослее, что прикажете свами делать? На что можно надеяться, когда то, что обычно приводит девушек вразум, у вас его, по-видимому, отнимает? Если бы вы способны были поразмыслить хоть минутку, вы бы сразу поняли,что вам надо радоваться вместо того, чтобы хныкать. Но вы ведь стыдитесь, ивам это неприятно! Ну так успокойтесь: стыд, порождаемый любовью, все равночто ее боль; его испытываешь только один раз. Потом можно изображать его, ноуже его не ощущаешь. Между тем наслаждение остается, а это чего-нибудь дастоит! Сквозь вашу болтовню я, кажется, разобрала, что вы, может быть, оченьспособны оценить его. Ну же, проявите немного искренности. Скажите,волнение, которое мешало вам поступать так, как вы говорили, заставлялозащищаться не так решительно, как вы могли бы, и даже как будто жалеть, чтоВальмон удалился, - волнение это было вызвано стыдом или наслаждением? Ауменье Вальмона говорить таким образом, что просто не знаешь, как емуответить, не следствие ли его уменья действовать? Ах, малютка, вы лжете ипритом лжете своему другу! Это нехорошо. Но хватит об этом. То, что для всех было бы удовольствием и могло бы только им и остаться,в вашем положении - настоящее счастье. В самом деле, находясь между матерью,чья любовь вам необходима, и возлюбленным, чью любовь вы хотели бы сохранитьнавсегда, вы сами должны понять, что единственная возможность достичь этихдвух противоположных целей - это заняться кем-то третьим. Новое приключениеотвлечет вас, в глазах вашей мамы все будет иметь такой вид, будто изпокорности ее воле вы пожертвовали неугодной ей склонностью, а возлюбленныйстанет высоко чтить вас за способность доблестно от него защищаться.Беспрестанно уверяя его в своей любви, вы не дадите ему последних еедоказательств. Отказ ваш, столь нетрудный в вашем положении, он не преминетотнести за счет вашей добродетели. Может быть, он станет сетовать на него,но полюбит вас еще сильнее. А за то, что вы обретете двойную заслугу - вглазах одной, пожертвовав любовью, а в глазах другого, сопротивляясь любви,- вам придется заплатить недорогой ценой: вкушать наслаждения любви. О,скольким женщинам пришлось потерять свою добрую славу, которую они отличносохранили бы, если бы могли поддержать ее подобным способом! Разве выход, который я вам предлагаю, не кажется вам самым разумным,равно как и самым приятным? А знаете, чего вы добились нынешним своимповедением? Мама ваша, приписавшая усиление вашей тоски усилению любовногочувства, крайне разгневана этим и, чтобы наказать вас, ждет только случаяокончательно в этом убедиться. Мне она сообщила, что, может быть, пойдетдаже на то, чтобы предложить вам выйти за него, - с единственной цельювырвать у вас признание. И если, поддавшись на эту коварную нежность, выответите согласно велению сердца, то вас вскоре надолго, может быть даженавсегда, заточат, и уже тогда вы наплачетесь из-за своей слепойдоверчивости. На хитрость, которую она намерена против вас применить, надо ответитьхитростью. Начните же с того, что, выказывая меньше грусти, заставьте ееповерить, будто вы меньше думаете о Дансени. Она тем легче убедится в этом,что таково обычно действие разлуки. И она будет тем более довольна вами, чтоусмотрит в этом лишний повод порадоваться своему благоразумию, подсказавшемуей такое средство. Но если, сохраняя еще кое-какие сомнения, она все жерешит испытать вас, сделайте вид, что вы, как девушка из благородной семьи,готовы ей во всем повиноваться. Да и чем вы в таком случае рискуете? Вотношении того, что вообще представляет собою муж, один другого стоит. Самыйнудный и назойливый не так докучен, как мать. Успокоившись насчет вас, ваша мама наконец-то выдаст вас замуж. Итогда, обладая уже большей свободой действий, вы сможете - по желанию -оставить Вальмона и взять Дансени или даже сохранить их обоих. Ибо советуювам быть осмотрительной: ваш Дансени очень мил, но он из тех мужчин, которыхможно иметь, когда вздумается, и на столько времени, на сколько вздумается,- с ним поэтому можно не стесняться. С Вальмоном дело обстоит иначе:сохранить его нелегко, а бросить опасно. С ним надо вести себя очень ловко,а если ловкости нет, нужна большая податливость. Но зато, если бы вы сумелипривязать его к себе, как друга, это было бы большим счастьем! Он тотчас бывыдвинул вас в первые ряды наших самых модных женщин. Вот каким образомдостигают положения в обществе, а не краснея и плача, как тогда, когда вашимонахини заставляли вас обедать, стоя на коленях. Итак, если вы будете умницей, то постараетесь помириться с Вальмоном,который, наверно, очень на вас рассержен. А так как надо уметь исправлятьсвои оплошности, то не бойтесь первой пойти ему навстречу. Вскоре вы самиузнаете, что если первые авансы делают мужчины, то затем почти всегданаступает наша очередь. У вас для этого есть отличный предлог: вы не должныоставлять у себя мое письмо, и я требую, чтобы вы передали его Вальмону, кактолько прочтете. Однако не забудьте сперва запечатать его снова. Во-первых,вам надо оставить за собою заслугу первого шага к примирению с ним, чтобы неполучилось, будто вы действуете по моему совету. А во-вторых, на всем светенет, кроме вас, никого, с кем бы я была настолько дружна, чтобы говоритьтак, как с вами. Прощайте, ангел мой. Следуйте моим советам и сообщите мне, пошли ли онивам на благо. P.S. Кстати, забыла... еще одно слово. Вам надо обратить сугубоевнимание на свой стиль. Вы продолжаете писать по-детски. Я понимаю, отчегоэто происходит: вы говорите все, что думаете, и ничего такого, чего бы недумали. Между нами двумя это вполне допустимо: ведь мы не должны ничегоскрывать друг от друга. Но со всеми прочими! Особенно с вашим возлюбленным!Вы всегда будете казаться дурочкой. Поймите, что когда вы кому-нибудьпишете, то делаете это для него, а не для себя. Поэтому вам надо старатьсяговорить ему не столько то, что вы думаете, сколько то, что ему большепонравится. Прощайте, мой ангелочек, целую вас, вместо того чтобы бранить, внадежде, что вы станете благоразумнее. Париж, 4 октября 17...

Дата добавления: 2015-07-18