Письмо 100

От виконта де Вальмона к маркизе де Мертей Друг мой, меня одурачили, предали, погубили. Я в отчаянии: госпожа деТурвель уехала. Она уехала, а я об этом не знал. Я не был при этом и не смогвоспротивиться ее отъезду, укорить ее за гнусное предательство! Нет, недумайте, что я отпустил бы ее. Она бы не уехала, да, она осталась бы, дажеесли бы мне пришлось применить силу. Но что получилось? Доверчиво, ни о чемне тревожась, я спокойно спал, я спал, а в это время меня поразила молния.Нет, ничего не пойму я в этом отъезде. Женщин так никогда и не узнаешь. Вспомнить только вчерашний день! Да что я говорю: хотя бы вчерашнийвечер! Взгляд ее - такой ласковый, голос - такой нежный. А пожатие руки! И вэто самое время она замышляла побег от меня! О женщины, женщины! Вы ещежалуетесь, что вас обманывают! А на деле каждый наш вероломный поступок -это кража из ваших же запасов. С каким наслаждением стану я мстить! Я разыщу эту коварную женщину, явосстановлю свою власть над нею. Если одной любви достаточно было, чтобыдостичь этого, чего же любовь не сможет добиться с помощью мести! Я сноваувижу ее у своих ног, дрожащую, заплаканную, молящую о пощаде своим лживымголосом. Но я буду безжалостен. Что она сейчас делает? О чем думает? Может быть, радуется, что обмануламеня, и, верная вкусам своего пола, находит это удовольствие самымсладостным. Хитрость без всякого труда совершила то, что не удавалосьпресловутой добродетели. Безумец! Я опасался ее целомудрия, а надо былобояться коварства. И вдобавок я вынужден подавлять свой гнев! Не осмеливаться выказыватьничего, кроме нежной грусти, когда сердце полно ярости! Я вынужден сноваумолять непокорную женщину, ускользнувшую из-под моей власти! Неужто долженбыл я испытать такое унижение? И от кого? От робкой женщины, совершеннонеопытной в борьбе. Какая польза мне в том, что я воцарился в ее сердце,распалил ее пламенем любви, довел до исступления ее смятенные чувства, еслисейчас она, спокойная в своем уединении, может гордиться бегством больше,чем я победами? И я это стерплю? Друг мой, вы не можете так думать, вы нестоль низкого мнения обо мне! Но какой же рок привязывает меня к этой женщине? Разве сотня других нежаждет моего внимания? Разве они не поспешат отозваться на него? Даже еслибы каждая из них не стоила этой, разве прелесть разнообразия, очарованиеновых побед, слава их множества не обеспечивают достаточно сладостных утех?Зачем же преследовать ту, что убегает, и пренебрегать теми, что идут к тебесами. Да, зачем? Не знаю, но этот разлад мучит меня. Нет мне ни счастья, ни покоя, пока я не буду обладать этой женщиной,которую ненавижу так же пылко, как и люблю. С судьбой своей я примирюсь лишьв ту минуту, когда стану распорядителем ее судьбы. Тогда, спокойный,удовлетворенный, я увижу, как она, в свою очередь, отдана во власть тех жебурь, которые играют мною в этот миг. И я нашлю на нее еще тысячи других. Яхочу, чтобы надежда и страх, подозрение и уверенность, все беды,изобретенные ненавистью, все блага, даруемые любовью, наполняли ее сердце,сменяясь в нем по моей воле. Такое время настанет... Но сколько ещепредстоит труда! А вчера я уже был так близок к цели! Сегодня же так далекот нее! Как теперь приблизиться к ней? Я не знаю, на что решиться. Ячувствую, что, для того чтобы принять какое-то решение, нужно бытьспокойнее, а у меня в жилах кровь прямо кипит. Мои муки еще усиливаются от хладнокровия, с которым все отвечают на моивопросы об этом происшествии, о его причинах, обо всем, что в нем естьнеобычайного... Никто ничего не знает, да и не хочет знать: об этом едваупоминали бы, если бы я соглашался говорить о чем-либо другом. С утра, узнавэту новость, я побежал к госпоже де Розмонд, но она с холодным спокойствиемсвоего возраста ответила, что это - естественное следствие вчерашнегонездоровья госпожи де Турвель, что она испугалась серьезной болезни ипредпочла находиться дома. При этом тетушка добавила, что вполне ее понимаети сама поступила бы точно так же. Как будто есть что-то общее между ними:одной только и остается, что умереть, а в той, другой, вся радость и всямука моей жизни. Госпожа де Воланж, которую я сперва подозревал всообщничестве, по-видимому, несколько задета тем, что об этом шаге с ней непосоветовались. Признаюсь, я очень рад, что она не доставила себеудовольствия навредить мне. Это мне доказывает к тому же, что она пользуетсядоверием этой женщины не в той мере, как я опасался: всегда лучше иметьодним врагом меньше. Как бы она радовалась, если бы знала, что побегсовершен из-за меня! Как бы она пыжилась от гордости, если бы это сделанобыло по ее совету! Как бы она заважничала! Боже мой, до чего я ее ненавижу!О, я возобновлю связь с ее дочерью, обработаю эту девицу на свой лад!Поэтому я, по-видимому, на некоторое время задержусь здесь. Во всякомслучае, те немногие раздумья, на которые я "казался способен, приводят меняк такому именно решению. Не кажется ли вам, что после столь решительного шага неблагодарнаядолжна опасаться моего приезда? Поэтому, если ей и приходила в голову мысль,что я могу за нею последовать, она уже, наверно, распорядилась не приниматьменя. Я же не хочу ни приучать ее к таким приемам, ни терпеть стольунизительное обращение. Я, наоборот, предпочитаю сообщить ей, что остаюсьздесь, и даже не буду настаивать, чтобы она вернулась. Когда же она будеттвердо убеждена, что меня нет и не будет, я внезапно появлюсь, - посмотрим,как перенесет она эту встречу. Но чтобы усилить впечатление, надо обождать,а я не знаю, хватит ли у меня выдержки: сегодня я раз двадцать собиралсяпотребовать лошадей. Однако я сумею с собой совладать и обязуюсь ждатьвашего ответа здесь. Я только прошу вас, мой прелестный друг, не заставлятьменя ждать слишком долго. Больше всего меня удручало бы не знать, что у нее происходит; но мойегерь, находящийся сейчас в Париже, имеет некоторые права на доступ к еегорничной и может мне помочь. Я посылаю ему указания и деньги. Прошу васблагосклонно отнестись к тому, что и то и другое я присовокуплю к этомуписьму, а также взять на себя заботу отослать их ему с кем-либо из вашихслуг, приказав передать все ему лично. Я принимаю эту предосторожность,потому что бездельник всегда делает вид, будто не получает писем, которые яему пишу, если в них содержатся распоряжения, которые его затрудняют, и ещепотому, что, сдается мне, он не так сильно увлечен своей победой, как мнетого хотелось бы. Прощайте, прелестный друг. Если вам придет в голову какая-нибудьудачная мысль, какой-нибудь способ ускорить мое продвижение к цели, сообщитемне их. Я уже не раз убеждался, как может быть полезна ваша дружба,убеждаюсь и в настоящую минуту, ибо несколько успокоился с тех пор, какначал вам писать: по крайней мере, я говорю с человеком, который меняпонимает, а не с автоматами, рядом с которыми прозябаю с сегодняшнего утра.Право же, чем дальше, тем более расположен я считать, что в мире только выда я чего-нибудь стоим. Из замка ***, 3 октября 17... 1 Неизвестно, является ли этот стих так же, как и приведенный выше"Объятья открывать, когда закрыто сердце", цитатой из каких-то малоизвестныхпроизведений или же они - только проза госпожи де Мертей. Легче предположитьпоследнее, ибо во всех письмах настоящей переписки попадается множествотаких же плохих стихов. Нет их лишь в письмах кавалера Дансени - может быть,потому, что ему случалось заниматься поэзией и его более изощренный слухоблегчил ему возможность избежать этого недостатка. [Тиранов свергнутых, чтоделались рабами. - По всей вероятности, автор данных стихов - сам Шодерло деЛакло. "Плохими" он, проявляя авторскую скромность, объявляет их забанальность мысли и ее поэтического выражения.] 2...история Самсона. - Намек на библейскую легенду об одном из "судейизраильских" (племенных вождей), богатыре Самсоне. Самсон держал в тайне отвсех, что магическим источником его силы и мощи были его длинные волосы.Однако любовнице Самсона, Далиле, женщине из враждебного евреям племенифилистимлян, удалось выведать у него эту тайну, и, когда он уснул, онаостригла ему волосы, после чего филистимляне захватили его в плен иослепили. 3 Ниже, из письма 152, читатель узнает если не самую тайну господина деВальмона, то какого рода она приблизительно была, и согласится с нами, чтоне было никакой возможности внести в это больше ясности. 4 См. письмо 74. 5 Ландскнехт - карточная игра, распространенная в конце XVIII века. 6 Вы плачете, Заира? - Заира - героиня одноименной трагедии Вольтера(1732). Здесь имеется в виду II сцена IV действия. 7 Оросман - султан, влюбленный в Заиру. 8 Вот, однако, и все! - из "Нравоучительных историй" Мармонтеля("Аннетта и Любен"). Но Шодерло де Лакло допустил ошибку: слова эти на самомделе говорит не пастушка Аннетта, а ее возлюбленный пастушок Любен. 9 Возможно, кое-кто и не знает, что маседуаном называется соединениенескольких азартных игр, в которых каждый, кому приходит черед сдаватькарты, выбирает ту игру, какая ему по вкусу. Это одно из изобретений нашеговека. 10 Командир части, в которой служил господин де Преван. 11 Дансени не знает, что это за способ, - он просто повторяет выражениеВальмона. 12...подобно копью Ахилла... - Ахилл - один из героев древнегреческогоэпоса, сын царя Пелея и морской богини Фетиды. Согласно мифу об Ахилле,копье его обладало свойством исцелять нанесенные им раны. 13 Я справедлив, а не любезник льстивый - реплика одного из персонажей"Нанины", графа д'Ольбана, в VII сцене I действия.

Дата добавления: 2015-07-18