Письмо 98

От госпожи де Воланж к маркизе де Мертей Еще немного дней назад вы, прелестный друг мой, просили у меня утешенийи советов - пришла моя очередь, и я обращаюсь к вам с той же просьбой, скакой вы обращались ко мне. Я по-настоящему удручена и боюсь, что приняладалеко не самые лучшие меры для того, чтобы избежать своих нынешнихгорестей. Причина моего беспокойства - моя дочь. После нашего отъезда в деревнюя, конечно, заметила, что она все время грустит и хандрит, но ожидала этогои вооружила свое сердце строгостью, которую считала необходимой. Янадеялась, что разлука, развлечения вскоре уничтожат любовь, которая, на мойвзгляд, являлась скорее детским заблуждением, чем настоящей страстью. Однакоза время моего пребывания здесь я не только ничего подобного не добилась, нозамечаю даже, что девочка все глубже и глубже погружается в пагубнуюмеланхолию, и начинаю всерьез опасаться, как бы ее здоровье не пострадало.Особенно за последние дни она меняется просто на глазах. Но сильнее всегоона поразила меня вчера, и все кругом были тоже весьма встревожены. Сейчасей до крайности тяжело. И доказательство этого я вижу в том, что она готовадаже преодолеть свою обычную робость по отношению ко мне. Вчера утром ятолько спросила ее, не больна ли она, и в ответ на это она бросилась в моиобъятия, говоря, что она очень несчастна, и при этом навзрыд плакала. Немогу передать вам, как это меня расстроило. На глазах у меня тотчас жевыступили слезы, и я успела только отвернуться, чтобы она не заметила их. Ксчастью, я благоразумно не стала ее расспрашивать, а она не решилась сказатьмне больше, тем не менее совершенно очевидно, что ее мучит эта злосчастнаястрасть. Что же предпринять, если так будет продолжаться? Сделаюсь ли явиновницей несчастья моей дочери? Обращу ли я против нее драгоценнейшиекачества души - чувствительность и постоянство? Для того ли я - ее мать? Аесли я заглушу в себе естественное чувство, внушающее нам желать счастьясвоих детей, если я стану расценивать как слабость то, что, напротив, считаюсамым первым, самым священным долгом, если я насильно заставлю ее сделатьвыбор, не придется ли мне отвечать за пагубные последствия, которые он можетиметь? Разве поставить дочь свою между преступлением и несчастьем - этоправильно применить материнскую власть? Друг мой, я не стану подражать тому, что так часто порицала. Конечно, ямогла попытаться сделать выбор и за свою дочь: в этом я лишь помогала ейсвоей опытностью, не пользовалась правом, а выполняла долг. Но я изменила быдолгу, если бы принуждала ее вопреки склонности, зарождения которой я несумела предотвратить, а глубину и длительность ни она сама, ни я еще неможем предвидеть. Нет, я не потерплю, чтобы она вышла замуж за одного длятого, чтобы любить другого, и предпочитаю поступиться своей властью, чемпожертвовать ее добродетелью. Итак, думаю, что надо будет принять наиболее мудрое решение и взятьназад слово, данное господину де Жеркуру. Я только что изложила вам своидоводы: по-моему, они должны взять верх над данным мною обещанием. Скажудаже больше: при настоящем положении вещей выполнить это обязательствоозначало бы, по существу, нарушить его. Ибо в конце концов если я не имеюправа открывать господину де Жеркуру тайну своей дочери, то по отношению кнему я не имею также права злоупотребить неведением, в котором оставляю его,и должна сделать за него все, что, как я полагаю, он сам сделал бы, если быбыл осведомлен. Могу ли я, наоборот, недостойным образом предать его, когдаон доверился мне и в то время как он оказал мне честь, избрав меня своейвторой матерью,- обмануть его при выборе им матери для своих будущих детей?Все эти столь правдивые размышления, от которых я не могу отмахнуться,расстраивают меня до такой степени, что я не в силах вам даже передать. Бедам, которые они мне рисуют, я противопоставляю счастье моей дочери смужем, избранником ее сердца, в супружеских обязанностях обретающей однулишь сладость, счастье моего зятя, ежечасно радующегося своему выбору. Вижу,наконец, как каждый из них обретает свое счастье в счастье другого и какобщее их счастье лишь увеличивает мое. Можно ли надежду на столь сладостноебудущее приносить в жертву всяким пустым соображениям? А что же удерживаетменя? Исключительно соображения расчета. Но какое же преимущество даст моейдочери то, что она родилась богатой, если она, несмотря на это, должна статьрабой денег? Согласна, что господин де Жеркур, может быть, даже лучшая партия, чем ясмела надеяться, для моей дочери. Признаюсь даже, что я была крайне польщенатем, что он остановил на ней свой выбор. Но в конце концов Дансени такого жехорошего рода, как и он, ничем не уступает ему по личным своим качествам идаже имеет перед ним преимущество любить и быть любимым. Правда, он небогат. Но разве дочь моя не достаточно богата для обоих? Ах, зачем отниматьу нее сладостное удовлетворение принести богатство любимому существу? И разве эти браки, заключающиеся по расчету, а не по взаимнойсклонности, браки, которые называются подходящими и в которых действительноподходит друг к другу все, кроме вкусов и характеров, разве не становятсяони главным источником скандальных происшествий, случающихся все чаще ичаще? Я предпочитаю обождать. По крайней мере у меня будет время изучить моюдочь, которой я по-настоящему не знаю. У меня вполне хватит мужествапричинить ей мимолетное огорчение, если благодаря этому она достигнет болеепрочного счастья. Но пойти на риск обречь ее на вечное отчаяние - на этосердце мое не способно. Вот, дорогой друг мой, мысли, которые меня волнуют и по поводу которыхя прошу у вас совета. Эти невеселые темы резко противостоят вашей милойжизнерадостности и не очень-то соответствуют вашему возрасту; норассудительность ваша так его обогнала! К тому же благоразумию помогут вданном случае и дружеские чувства ко мне. И я не боюсь, что и то и другоеоткажутся помочь материнской заботливости, которая к ним взывает. Прощайте, мой милый друг. Никогда не сомневайтесь в искренности моихчувств. Из замка ***, 2 октября 17...

Дата добавления: 2015-07-18