Письмо 97

От Сесили Воланж к маркизе де Мертей Ах, боже мой, сударыня, как я огорчена, как я несчастна! Кто утешитменя в моих страданиях? Кто поможет мне советом в моей растерянности исмятении? Этот господин де Вальмон... а Дансени! Нет, мысль о Дансениприводит меня в отчаяние... Как рассказать вам? Как вымолвить?.. Не знаю,что и делать. А между тем сердце мое переполнено... Мне надо с кем-нибудьпоговорить, а вы - единственная, кому я могла бы, кому я осмелилась быдовериться. Вы ко мне так добры! Но сейчас вам не следует быть доброй: яэтого недостойна. Больше того: я даже не хотела бы этого. Сегодня здесь всеоказали мне столько внимания... но из-за него мне стало только хуже,настолько ощущала я, что не заслужила его! Напротив, браните меня, бранитеменя хорошенько, ибо я очень виновна. Но потом спасите меня. Если вы не будете так добры, чтобы дать мнесовет, я умру от горя. Узнайте же... рука моя дрожит, как вы сами видите, я почти не в силахписать, лицо у меня все в огне... Ах, это и впрямь краска стыда. Что ж, япересилю стыд: пусть это будет первым наказанием за мой грех. Да, я вамрасскажу все. Итак, знайте, что господин де Вальмон, который до сих порпередавал мне письма господина Дансени, вдруг нашел, что это слишком трудноедело, и захотел иметь ключ от моей комнаты. Могу уверить вас, что я несоглашалась; но он об этом написал Дансени, и Дансени потребовал того же. Ая - ведь мне так больно отказывать ему в чем-либо, особенно с тех пор, какмы в разлуке, от которой он так несчастен, - я в конце концов согласилась. Яне предвидела несчастья, которое из-за этого произошло. Вчера господин де Вальмон, воспользовавшись этим ключом, пришел ко мнев комнату, когда я спала. Для меня это было такой неожиданностью, что ястрашно испугалась, когда он меня разбудил. Но он сразу заговорил, я узналаего и не стала кричать. И, кроме того, сперва мне пришло в голову, что онпринес мне письмо от Дансени. Однако это было далеко не так. Вскоре онзахотел поцеловать меня, и в то время как я, вполне естественно, сталазащищаться, он изловчился и сделал то, на что я не согласилась бы ни за чтона свете... Он стал требовать вместо этого поцелуя. Пришлось уступить. Что ямогла сделать? Я попыталась звать на помощь. Но, во-первых, у меня нехватило сил, а во-вторых, он убедил меня, что, если кто-нибудь придет, онсумеет свалить всю вину на меня. И, правда, легко было бы это сделать из-заключа. После этого он все-таки не ушел. Он захотел второго поцелуя, который- уж не знаю как и почему - всю меня взволновал. А потом стало еще хуже, чемвначале. О, это, разумеется, очень дурно. Ну, а под конец... избавьте меняот необходимости досказывать, но я несчастна так, что несчастнее бытьнельзя. В одном я себя больше всего упрекаю и все же обязана вам об этомсказать - боюсь, я защищалась не так решительно, как могла бы. Не знаю, какэто получилось. Разумеется, я не люблю господина де Вальмона, совсемнаоборот. И все же были мгновения, когда я вроде как бы любила его. Вы самипонимаете, что это не мешало мне все время говорить: "Нет", но ячувствовала, что поступаю не так, как говорю. И это было как бы вопреки моейволе. И ко всему еще я была в таком смятении! Если в подобных случаях всегдатак трудно защищаться, надо выработать привычку к этому! Правда и то, чтогосподин де Вальмон умеет говорить таким образом, что просто не знаешь, какему ответить. Словом - поверите ли, когда он ушел, я даже как будто жалелаоб этом и имела слабость согласиться, чтобы он пришел и сегодня вечером; иэто расстраивает меня больше всего прочего. О, несмотря на это, будьте уверены, что я не позволю ему прийти. Он ещене успел выйти из комнаты, как я поняла, что мне ни в коем случае неследовало этого обещать. А потому я до самого утра проплакала. Больше жевсего я страдаю из-за Дансени. Каждый раз, как я вспоминала о нем, рыданиямои усиливались до того, что я просто задыхалась, а не думать о нем я немогла... Вот и сейчас, вы сами видите, к чему это приводит: бумага всямокрая от слез. Нет, я никогда не утешусь, хотя бы из-за него одного.Словом, я совсем изнемогла и все же ни на одну минуту не уснула. А утром,встав с постели, я посмотрелась в зеркало: можно было в ужас прийти, так яизменилась. Мама заметила это, как только увидела меня, и тотчас же спросила, чтосо мной. Я же сразу начала плакать. Я думала, она станет бранить меня, и,может быть, мне от этого было бы легче. А она, напротив, стала говорить сомной ласково! Я этого совсем не заслужила. Она сказала, чтобы я неогорчалась до такой степени! Она ведь не знала причину моего горя. Не знала,что я от этого больна! Бывают минуты, когда мне хотелось бы не жить. Я несмогла удержаться. Я бросилась в ее объятья, рыдая и повторяя: "Ах, мама,мама, ваша дочка очень несчастна!" Мама тоже не смогла удержаться от слез,от всего этого горе мое только усилилось. К счастью, она не спросила меня,почему я до такой степени несчастна, я ведь не смогла бы ей ничего сказать. Умоляю вас, сударыня, напишите мне как можно скорее и скажите, что ядолжна делать. Ибо у меня нет мужества собраться с мыслями, и я толькострадаю и страдаю. Письмо свое пошлите через господина де Вальмона, но прошувас, если вы будете писать и ему, не говорите, что я вам хоть что-нибудьрассказала. Остаюсь, сударыня, покорнейше и с самыми дружескими чувствами глубокопреданной вам... Я не осмеливаюсь подписать это письмо. Из замка ***, 1 октября 17...

Дата добавления: 2015-07-18