Письмо 82

От Сесили Воланж к кавалеру Дансени Боже мой, до чего огорчило меня ваше письмо! Стоило с таким нетерпениемего ждать! Я надеялась найти в нем хоть какое-нибудь утешение, а теперь мнееще тяжелее, чем до него. Читая его, я горько заплакала. Но не за это я васупрекаю: я уж и раньше, бывало, плакала из-за вас, но это не было для менямукой. Сейчас, однако, дело совсем другое. Что вы хотите сказать, когда пишете, что любовь становится для васпыткой, что вы больше не можете так жить и переносить такое положение?Неужели вы перестанете любить меня потому, что это стало не так приятно, какпрежде? Кажется, я не счастливее вас, даже напротив того, и, однако, я люблювас еще больше. Если господин де Вальмон вам не написал, так это не моявина. Я не могла его попросить, потому что мне не довелось быть с нимнаедине, а мы условились, что никогда не будем говорить друг с другом припосторонних. И это ведь тоже ради нас с вами, чтобы он поскорее смогустроить то, чего вы хотите. Я не говорю, что сама не хотела бы того же, ивы должны этому поверить; но что я могу поделать? Если вы думаете, что этотак легко, придумайте способ, я только этого и хочу. Как, по-вашему, приятно мне, что мама каждый день бранит меня, - мама,которая мне прежде ни одного худого слова не говорила - совсем напротив. Асейчас мне хуже, чем в монастыре. Я все-таки утешалась тем, что все это -ради вас. Бывали даже минуты, когда мне от этого было радостно. Но когда явижу, что вы тоже сердитесь, и уж совсем ни за что, ни про что, я огорчаюсьиз-за этого больше, чем из-за всего, что перенесла до сих пор. Затруднительно даже получать ваши письма. Если бы господин Вальмон небыл такой любезный и изобретательный, я бы просто не знала, что делать. Аписать вам - еще того труднее. По утрам я не осмеливаюсь этого делать, таккак мама всегда поблизости и то и дело заходит ко мне в комнату. Иногдаудается в середине дня, когда я ухожу под предлогом, что хочу попеть илипоиграть на арфе. И то приходится все время прерывать писание, чтобы слышнобыло, что я упражняюсь. К счастью, моя горничная иногда по вечерам раноложится спать, и я ей говорю, что отлично улягусь без ее помощи, чтобы онаушла и оставила мне свет. А тогда надо забираться за занавеску, чтобы невидели огня, и прислушиваться к малейшему шуму, чтобы все спрятать впостель, если придут. Хотела бы я, чтобы вы все это видели! Вы бы поняли,что нужно уж очень крепко любить, чтобы все это делать. Словом, святаяправда, что я делаю все возможное и хотела бы иметь возможность делать ещебольше. Конечно же, я не отказываюсь говорить вам, что люблю вас и всегда будулюбить. Никогда я не говорила этого чистосердечнее, а вы сердитесь! А ведьвы уверяли меня до того, как я это сказала, что этих слов вам было быдостаточно для счастья. Вы не можете отрицать: так написано в ваших письмах.Хоть их у меня сейчас и нет, но я помню их так, словно перечитываю каждыйдень. А вы из-за того, что мы в разлуке, стали думать иначе! Но, может быть,разлука наша - не навсегда? Боже, как я несчастна, и причина тому - вы!.. Кстати, о ваших письмах: надеюсь, вы сохранили те, которые мама забралау меня и переслала вам; наступит же день, когда я не буду так стеснена, каксейчас, и вы мне все их вернете. Как я буду счастлива, когда смогу хранитьих всегда и никто не сможет найти в этом ничего дурного! Новые ваши письма явозвращаю господину де Вальмону, иначе можно попасть в беду; несмотря наэто, всякий раз, как я их ему отдаю, мне ужасно больно. Прощайте, мой дорогой друг. Я люблю вас всем сердцем. Надеюсь, чтотеперь вы уже не сердитесь, и будь я в этом уверена, то и сама бы негрустила. Напишите мне как можно скорее, ибо я чувствую, что до тех пор неперестану грустить. Из замка ***, 21 сентября 17...

Дата добавления: 2015-07-18